Письмо от 1855 г. О тайном недоброжелательстве

Это письмо никем не было обнаружено в архивах - оно послужило закладкой в томе  старинного издания А.С.Пушкина, из фонда Публичной библиотеки, на странице повести "Пиковая дама". Почему том после этого читателя никто не брал почитать? Да уже, наверное, друзья библиотечные умерли к тому времени -  и Крылов (1844) и Гнедич (1833), а вход платный. Сам читатель в Публичную библиотеку не приходил с 1855 года. После смерти Николая I (18 февраля), 2 марта 1855 года, на российский престол вступил его сын, Александр II. Позволим себе невинные догадки. Неужели Пиковая дама косо посмотрела...

Письмо

Теперь, когда время обветрило острые углы камня на моём сердце, могу я глубоко воздохнув, обратиться к прошлому. Имея недостаток дружеского сочувствия в настоящем, ищу я его в воспоминаниях. И поверите ли, нахожу! Я предаю их внимательной цензуре, свидетельнице событий, и она не препятствует, но даёт им ход.

В свете уже в то время обсуждали "Пиковую даму", а участь моих литературных опытов ещё ждала своего часа.
Да, я их и забросил, увлечённый отзывами об анекдоте о несчастном немце, душа которого не выдержала участи игрока. И не будь этот анекдот о незадачливом немце написан тем особым языком необыкновенного автора, которого так хвалили, вряд ли бы повесть создала сильное впечатление в свете.

Замечание одного писателя было отлично, а своего покамест не было: "Вот язык, на каком говорят и могут говорить благовоспитанные люди. Это язык хорошего общества. Другие, когда выводят лиц из высших кругов, и особенно женщин, заставляет их говорить языком, какой употребителен только в разговоре между барыней и горничной, барыней и приказчиком. А здесь - верх искусства по стилю и хорошему вкусу, не говоря уже о бездне замечаний, тонких и верных, как сама истина. Вот как нужно писать повести по-русски - языком благовоспитанных людей! У других мысль прекрасна, но ее выражение всегда фальшиво: не им создавать прозу, которую все, от графини до купца 2-й гильдии, могли бы читать с одинаковым удовольствием. Именно всеобщего русского языка недоставало нашей прозе.
Не имея гениальности авторы «романов нравов» недалеко уходят по языку от романов «нравственно-сатирических», переходя на вульгарный язык (1830, 17 марта). Мне этот отличный отзыв показался сначала хвалебным, а со второго прочтения - лукавым и втайне недоброжелательным, ведь всяк говорит на своём языке в своём кругу. И невольно, но только слышит барскую речь горничная или приказчик, так же и благовоспитанные люди могут только слышать фразы, которыми никогда не воспользуются. Подчеркнул к тому же, что французский язык считает языком благовоспитанных людей. Нельзя не восхищаться смелым Пушкиным: когда Россия говорила на смеси французского
с нижегородским, а Бессарабия - на смеси французского с молдавским, он, владея в совершенстве французским и русским, избрал русский язык для обучения русских русскому во всех слоях общества. Его  стройные рифмы, краткое и ясное изложение мысли без противоречий, усваивались охотно и заучивались, приводя в порядок мысли читаюших; и весь поэтический стиль прижился в прозе, производя восхищение у читателей, свыше всех прочих авторов.

Моё же воображение было приковано к Новейшей тайной недоброжелательности (из "Новейшей гадательной книги"), которую можно отгадать, если выпадет в игре карта Пиковая дама. К повести пока не приступал. Но после отзыва, более всего увлекало желание быть благовоспитанным человеком среди благовоспитанных людей, коих найдёшь в игроках за карточным столом. И пришлось приложить немало стараний, чтобы узнать язык и правила игры. Ранее я карт в руках не держал, если не считать мои проигрыши в дурачка.

Начал я с воодушевлением:
Ponter (понтёр или понтировщик) - тот, кто играет противу банкёра в Бассете или Фаро. 
Банкёр - тот, кто держит банк в карточной игре.
Понтировать - ставить деньги на карты против карт банкера.
Банк - название простой карточной игры, в которой ставят деньги на любую карту, выигрывающую на правой, проигрывающую на левой стороне. Об игре в банк, столь простой, сколь и увлекательной ранее отзывался А.С.Пушкин (А Камараж взбесился, 1815):
"Наш доктор хромоглазый
В банк выиграл вчера,
А следственно гоняет
Он лошадей с утра."

Авось, карты счастливо лягут... без тайного недоброжелательства, - подумал я и продолжал свои уроки.
Воодушевление не успело разгореться от искры, как я узнал из Повестей и анекдотов о карточных играх:
"В России понтёры и банкеры столь часто и столь сильно друг друга обкрадывали, что банкер того требовал от снимателя карт, чтобы он показал прежде свою руку обороченным и протяженным образом на столе, и то же самое сделал по снятии, а понтёры, со своей стороны, домогались, чтобы банкер прежде отделения карты, держа её между большим и средним пальцами, высунул до половины первым перстом, который лежит на карте, дабы чрез сие средство уверену быть против передёржки."

Интерес и вовсе пропал, как обнаружилось: "Государь долго не производил Болдырева в генералы за картежную игру. Однажды, в какой-то праздник, во дворце, проходя мимо него в церковь, он сказал: «Болдырев, поздравляю тебя». Болдырев обрадовался, все бывшие тут думали, как и он, и поздравляли его. Государь, вышед из церкви и проходя опять мимо Болдырева, сказал ему: «Поздравляю тебя: ты, говорят, вчерась выиграл».— Болдырев был в отчаянии."

Конечно, в пику Александру l написана повесть, хоть он уже успел нас покинуть к тому времени со всеми своими запрещениями. Азарта от карточной игры он от благовоспитанных людей тоже не отнял, они благодарны. Что может быть сильнее этого прилипшего к картам азарта!

P.S.

Кто прочитал повесть, рассказывали, что немец этот Шиллинг, хоть не был азартен, но играл, и мечтал выиграть по рассчёту - по математическому шифру. Пушкин ему карточный долг не отдал, так Шиллинг ему в Кишинёве о долге напомнил: 1821 года, 1 марта в 1-й час­ти кан­це­лярии го­рода Ки­шинё­ва по­луче­но было пись­мо с тре­бова­ни­ем к Пуш­ки­ну о воз­вра­те дол­га ба­рону С.Шилльлингу и по­вес­тка. 2 мая Пуш­ки­ну под рас­писку  по­вес­тка о его дол­ге ба­рону С.Шил­лингу была вру­чена.  А.С. и вывел в повести, что немец какой-то сошёл с ума, раз Шиллинг требует долг, когда денег нет.

Александр Сергеевич на приятеля зла не таил, но в 1830 г. вместо поездки с Шиллингом в экспедицию на Дальний Восток, остался в Петербурге в женихах, а потом  даже поехал в Москву к невесте. Отказ друзьям от поездки был любезен:
"Повсюду я готов. Поедем… но, друзья,
Скажите: в странствиях умрёт ли страсть моя?
Забуду ль гордую, мучительную деву,
Или к её ногам, её младому гневу,
Как дань привычную, любовь я принесу?" (декабрь, 1829). Дальше не написал, а что тут напишешь. Дева у него уже два года как перед глазами стоит - взрослеет. Пушкин ласково так её подбадривает "моя косая мадонна", и ни от кого не скрывает чувств.

И конечно, отказ друзьям в этом "Элегическом отрывке", был влиянием той Пиковой дамы, надевшей на Пушкина "любви оковы". Формально, он  обратился к царю за отпуском в поездку через Бенкендорфа, спустя две недели (7 января 1830 г.). И Николай I любезно отказал, о чём известил поэта через Бенкендорфа 17 января 1830 г.

А Пушкин и рад был отделаться от Шиллинга, как передавали в свете, заодно и от Дельвига, отбывающего в Париж. Двух немцев, как тех двух зайцев, осадил. И принялся редактировать "Литературную газету" вместо Дельвига, но так, что Дельвиг умер из-за цензуры. Услышать можно всякое... Говорили, что простудился, после инсульта.

Автор же хвалебствия благовоспитанному языку повести "Пиковая дама", написанном по-французски Сенковским, за три года так переменился, что стал Пушкина ругать со всем его языком, как и Сенковский.

Я же остался всё с той же детской мечтой - стать благовоспитанным человеком. Как стану, начну писать благовоспитанным языком, пусть ругают!

12.01.2025