Брайан У. Болл. Пуритане и пуританизм

ПУРИТАНЕ И ПУРИТАНИЗМ
Брайан У. Болл

В своём классическом труде о раннем развитии английского пуританского движения Уильям Халлер 1 делает следующие наблюдения: "Современному человеку, склонному к поспешным суждениям и предвзятому отношению к фактам, пуританин XVI века может показаться болезненным, погружённым в себя, закомплексованным моральным  и религиозным фанатиком. Для обычного человека того времени это было не так... Несмотря на ограничения, наложенные на их деятельность, эти люди постоянно проповедовали Евангелие и публиковали книги. ... и никто не может с полным правом игнорировать их, если хочет понять, что такое пуританство и что оно стало означать.2. Следует сразу отметить, что комментарии Халлера относятся конкретно к раннему пуританскому движению в последние годы XVI века. Он не описывал расцвет пуританизма. Мы, конечно, знаем, как и сам Халлер, что пуританство достигло своего расцвета только в XVII веке и что для более полного его понимания мы должны прочитать, о чём писали и проповедовали пуритане XVII века. Мы попытаемся сделать это, по крайней мере в ограниченной степени, в дальнейшем.
Стоит также отметить, что в XIX веке люди всё ещё читали пуританские книги и находили в них актуальность для своего времени. Одной из таких читательниц была Эллен Г. Уайт, одна из первых основательниц Церкви адвентистов седьмого дня, которая в своей книге «Великая борьба между Христом и Сатаной», широко читавшейся в XIX и начале XX веков, включила в число выдающихся английских религиозных лидеров трёх выдающихся пуританских богословов: Ричарда Бакстера, Джона Флейвела и Джозефа Аллейна.3. Мы ещё не раз обратимся к каждому из этих трёх выдающихся авторов, когда будем рассматривать некоторые библейские убеждения зрелого пуританства и нонконформизма, которые преподавались и практиковались в Англии в XVII и начале XVIII веков.
Но сначала необходимо рассмотреть более фундаментальные вопросы. Кем именно были пуритане? И что такое пуританство? Почему оно существовало и чего стремилось достичь? Это вопросы, которые до сих пор обсуждаются историками, и хотя ответы на них разнятся в зависимости от с точки зрения, одно не подлежит сомнению. Слово «пуританин» постоянно неправильно понимали и использовали не по назначению. Даже после тщательных усилий учёных-гуманитариев, направленных на то, чтобы дать более объективное представление о пуританизме, в массовом сознании этот термин по-прежнему тесно связан с изящной фразой Джона Пима «это отвратительное и злонамеренное название „пуританин“». Проще говоря, пуритан изначально считали мрачными, прямолинейными изуверами, которые не признавали никаких удовольствий и стремились подчинить себе большинство своих сограждан в соответствии со своими узкими интересами и причудами. Поэтому они стали непопулярными, и это понятно. Этот образ сохранился до наших дней, несмотря на то, что он был совсем не объективным и часто использовался теми, у кого были свои цели.
Эта концепция ограниченности, фанатизма и даже лицемерия далека от истинного характера пуритан, как продолжают указывать те, кто знаком с пуританской мыслью в её целостности. Неизбежно, что такая предвзятая точка зрения в какой-то мере связана с происхождением этого термина, о котором нелишним будет напомнить. Как и многие другие названия, приобретшие непреходящее религиозное значение, в том числе «квакер» и «методист», термин «пуританин» возник как насмешливый комментарий к взглядам и действиям небольшой, но активной группы в Англиканской церкви во второй половине XVI века. Изначально это слово применялось к тем представителям этой церкви, что были недовольны степенью, в которой была проведена Реформация в Англии, и хотели более глубокой реформы национальной церкви. Судя по всему, их больше всего беспокоили структура и литургия Англиканской церкви, а также желание перестроить её по пресвитерианскому образцу кальвинистской реформатской церкви в Женеве. Сейчас мало кто из историков стал бы настаивать на таком узком определении пуританизма, хотя на этом раннем этапе пуританская фракция была озабочена не столько христианской жизнью и учением, сколько структурой и организацией Церкви.
Этот ранний акцент вскоре уступил место чему-то более фундаментальному, и по мере того, как XVII век вступал в свои права, стало ясно, что в Англии существовало гораздо более широкое общественное мнение, как внутри англиканской церкви, так и за её пределами, которое в первую очередь заботилось о чистоте доктрины и святости жизни. Как мы вскоре увидим, беспокойство по поводу природы Церкви сохранялось, но для этой более широкой группы оно было не самоцелью, а скорее средством для восстановления истинной доктрины и сохранения истинного христианского образа жизни.
Таким образом, пуританство сформировалось в начале XVII века и продолжало развиваться с поразительной энергией, несмотря на многочисленные перипетии, в течение примерно ста лет, после чего распространилось по разным каналам, некоторые из которых существуют до сих пор. Халлер, чей "Подъем пуританизма" незаменим для всех, кто хочет по-настоящему понять пуританский импульс, указывает, что пуританизм “не был чем-то новым или совершенно не связанным с прошлым, но чем-то старым, глубоко укоренившимся и английской жизни, корни чего уходят далеко в средневековье”.4. Этот комментарий должен занять подобающее ему место в нашем мышлении, если мы хотим понять суть пуританства, осознать его фундаментально английский характер и, что, несомненно, важнее, почувствовать его значение для последующего развития религиозной и политической мысли в западном мире.
Если требуется указать дату официального зарождения пуританизма, то не будет лишним назвать 1570 год, когда Томас Картрайт, профессор богословия  в Кембриджском университете, был отстранён от должности за то, что выступал за отмену епископальной системы управления в Англиканской церкви в пользу пресвитерианства.5 То, что на первый взгляд может показаться незначительным техническим вопросом, на самом деле имело большое значение в то время, особенно для тех, чьим главным апелляционным судом была Библия. С точки зрения пуритан, вопрос заключался в том, готова ли Англиканская церковь принять более библейскую форму церковной организации или будет придерживаться системы, которая не может быть обоснована Словом Божьим и слишком сильно напоминает Рим и антихриста. Вопросы богослужения и литургии также не удовлетворяли пуритан, поскольку в них сохранялось слишком много черт римской системы. Опять же, это был вопрос происхождения и авторитета. Если Священное Писание поддерживало такие практики, то их следовало сохранить. Если нет, то их нужно было отвергнуть и заменить практиками, более соответствующими Библии. Споры об организации и богослужении продолжались ещё много лет, и хотя они всегда были сопряжены с вопросом о национальном суверенитете, в конечном счёте они всегда возвращались к более фундаментальному вопросу о библейской власти.
Эти проблемы возникли ещё на заре английской Реформации. Генрих VIII окончательно порвал с Римом в 1534 году, хотя многие историки считают, что это был, по сути, политический и личный шаг,6 и что по сравнению с тем, что произошло позже, это едва ли повлияло на доктрину Церкви или жизнь отдельного верующего. Конечно, изменения произошли, и исследования показали, что были свидетельства подлинной реформации во время правления Генриха и ранее. А. Г. Диккенс описал работу Уиклифа и лоллардов как “неудавшуюся реформацию” и продемонстрировал, что влияние лоллардов сохранялось вплоть до XVI века.7 Несмотря на все это, вероятно, верно, что формальная реформация, произошедшая в царствование Генриха VIII, была в основном политической и что религиозная жизнь того времени практически не улучшилась.
Правление Эдуарда VI и Марии сопровождалось более определёнными изменениями: при Эдуарде произошёл переход к более радикальному протестантизму, а при Марии - возвращение к католицизму. К тому времени, когда в 1558 году на престол взошла Елизавета I, страна была в замешательстве и раздираема противоречиями. Некоторые предпочитали старый уклад и хотели сохранить католическую веру и её обряды. Другие хотели Реформации и желали, чтобы она была такой же радикальной, как в Женеве при Жане Кальвин. С точки зрения пуритан, это была не  утопия, а практическая демонстрация Божественного правления в действии. У многих, возможно, у большинства, не было твёрдых убеждений, кроме желания, чтобы их оставили в покое и дали жить так, как они хотят.
Религиозная политика Елизаветы заключалась в том, чтобы занять срединную позицию между этими двумя крайностями, стремясь сохранить единое королевство за счёт возвращения к Риму или перехода к более радикальной форме протестантизма. Елизаветинское уложение, как его стали называть, было попыткой создать национальную церковь, которая бы устраивала большинство её подданных и держала в подчинении экстремистов с обеих сторон.
Именно в отношении такого компромисса в правление Генриха VIII Томас Картрайт и его последователи в 1570-х годах выразили своё недовольство. Они с нетерпением ждали в течение десяти или более лет изменений, которые, по их мнению, были необходимы. Когда стало ясно, что таких изменений не предвидится, они взяли дело в свои руки и всерьёз начали словесную войну, которая проявлялась в проповедях, трактатах и других литературных формах, призванных продемонстрировать силу их аргументов и необходимость настоящей Реформации. Впоследствии всё чаще в проповедях и прессе звучал призыв к Реформации в Англии. Хотя время показало, что только в 1643 году, когда была созвана Вестминстерская ассамблея, пресвитерианство всерьёз рассматривалось, пусть и недолго, в качестве альтернативы англиканской церкви, были посеяны семена, которые пустили крепкие корни, выросли и принесли плоды, которых даже Картрайт не мог предвидеть. Ещё до начала XVII века появились сторонники полного отделения от Англиканской церкви, и небольшие группы сепаратистов тайно собирались для богослужений или эмигрировали в Голландию, где могли свободно исповедовать свою религию в соответствии с велениями совести. К тому времени, когда в 1603 году Елизавета завершила своё славное правление, пуританская волна уже набирала силу.
То, что произошло при монархах из династии Тюдоров в XVI веке, каким бы важным это ни было, послужило лишь прелюдией к тому, что произойдёт при Стюартах в следующем столетии. Теперь нация стала свидетелем гражданской войны, казни архиепископа и короля, республиканского правительства, протектората Кромвеля, восстановления монархии и жестоких религиозных преследований - всё это в какой-то степени было следствием религиозных убеждений, не говоря уже о самой природе этих убеждений. Не без оснований можно считать, что XVII век был самой знаменательной эпохой в истории Англии и сыграл ключевую роль в последующем развитии западного общества в целом.
Приход к власти Якова I в 1603 году был событием, которого пуритане в целом ожидали с некоторым воодушевлением. В Шотландии Яков I, по крайней мере теоретически, руководил созданием пресвитерианской системы, и многие надеялись, что он благосклонно отнесётся к пуританскому делу в Англии. По пути на юг, чтобы поселиться в Лондоне, он был встречен большой делегацией пуританских священнослужителей, которые обратились к нему с просьбой немедленно приступить к реорганизации Английской церкви. Но, как говорит Халлер, хотя Яков  продолжал отстаивать кальвинистское богословие,8 «пресвитерианства ему было более чем достаточно».9
Те, кто надеялся на пуританское возрождение, вскоре разочаровались, и мы остаёмся с печальным фактом, что Яков угрожал изгнать пуритан из страны. С тех пор и до 1640 года пуританское движение искало менее заметные способы самовыражения. Оно делало это с помощью проповедей и, в частности, путём создания обширного корпуса литературы, который увеличивался в количестве и, как правило, в качестве по мере развития XVII века. Именно на эту литературу - в основном книги, но также проповеди и брошюры - мы будем ссылаться в главах, которые последуют далее, и которые, если не сделают что-то иное, точно убедят нас в преимущественно духовной и миролюбивой природе основной пуританской мысли и, конечно, в библейской основе, на которой она зиждется.
События, начавшиеся в 1640 году, походили на лавину, которую не мог остановить ни один человек или группа людей. В том году парламент объявил архиепископа Кентерберийского Уильяма Лода виновным в государственной измене и заключил его в лондонский Тауэр, откуда пять лет спустя его вывели и обезглавили. Подобная участь постигла и Карла I, чья казнь в 1649 году по приговору суда, учреждённого Палатой общин, стала беспрецедентно смелым событием. В 1642 году Карл объявил войну парламентским войскам, и в течение примерно шести лет по всей стране шёл гражданский конфликт. Это было тяжёлое время для англичан и их семей.
В 1643 году в Вестминстере собрался созыв пуританских богословов, в основном пресвитериан по убеждениям, но всё ещё номинально англикан, чтобы дать совет парламенту по вопросу реформирования церкви. Они составили известное Вестминстерское исповедание веры11 и два катехизиса, которые по-своему повлияли на пуританскую доктрину и религиозность в последующие годы. Прежде чем они встретились в последний раз в 1649 году, они также составили пресвитерианский справочник по богослужениям, который, хотя и был одобрен парламентом, так и не был введён в действие. То, что всё это могло происходить в то время, когда роялисты и парламентские силы противостояли друг другу на поле боя, свидетельствует о религиозной природе того времени и о подоплёке самого конфликта.
С прекращением военных действий, заключением короля в тюрьму и падением высшего духовенства открылся путь к уникальному событию в истории Англии. В течение 12 лет, начиная с 1648 года, когда ни один правитель не претендовал на божественное право королей, управление страной осуществлялось путём череды экспериментов, которые Оливер Кромвель, надо отдать ему должное, пытался вести  на благо нации в целом. С точки зрения пуритан, их эксперимент достиг своего апогея в июле 1653 года, когда впервые собрался назначенный парламент. Он состоял исключительно из членов, назначенных Кромвелем и его советниками за их религиозные убеждения и очевидное благочестие, «святых», если использовать современное слово. Он был более известен как «Парламент Барбонов» по имени одного из его членов, Хвала-Богу Барбонов. Кромвель обратился к новому парламенту с важной речью, когда его члены начали свою работу: «Воистину, вы призваны Богом править вместе с Ним и ради Него... Признаюсь, я никогда не думал, что доживу до такого дня... когда Иисус Христос должен был стать таким, каким Он является в этот день».12 Многие чувствовали, что это было началом долгожданного правления святых на земле, предшествующего славному пришествию Христа и обещанному тысячелетию.
Но, увы, этому не суждено было случиться. По причинам, которые здесь невозможно рассмотреть, эксперимент закончился провалом. Номинальный парламент просуществовал менее полугода и уступил место протекторату Кромвеля - форме правления, которая в принципе была далека от идеала и на практике оказалась непопулярной. К 1660 году большинство англичан были готовы к восстановлению англиканства и монархии и возвращению к стабильному правительству. Возможно, самый важный урок, который мы усвоили за эти годы, заключается в том, что царства этого мира не следует путать с Царством Божьим. Тем не менее, это был урок, который многие в то время не хотели или не могли усвоить..
Многие религиозные события тех лет имели такое же значение для последующего роста протестантизма в Англии и Америке, как и для Церкви в то время. Это особенно верно в отношении периода с 1640 по 1660 год, который, без сомнения, был пиком пуританства до Реставрации. С начала XVII века пуританство в обоих значениях этого слова стало мощной и растущей силой в религиозной жизни страны. Церковные пуритане, как всегда стремившиеся реформировать структуру национальной церкви, продолжали добиваться своих целей, пока, как мы уже видели, не получили большинство в Вестминстерской ассамблее, созванной для того, чтобы консультировать парламент по вопросам церковной реформы. Только после восстановления монархии в 1660 году стало окончательно ясно, что пресвитерианской церкви не будет на месте епископальной англиканской. Более духовные пуритане, как в официальной церкви, так и в независимых сепаратистских группах, возникших по всей стране, не игнорировали важность правильной дисциплины и порядка, но в первую очередь стремились найти путь спасения для себя и своих семей и вести благочестивую жизнь на земле. Хотя до 1640 года из-за репрессивных мер архиепископов Бэнкрофта и Лода, а также из-за неприязни Якова I и Карла I к обоим течениям пуританского движения, оба направления пуританства сдерживались. Пуританские проповедники, которым это было позволено, продолжали использовать кафедру и прессу для распространения своих идей, тем самым закладывая основу для грядущих бурных лет.
В период с 1640 по 1660 год эта внешне стабильная ситуация изменилась почти до неузнаваемости не только на политической арене, но и, что более важно для наших целей, в сфере религиозных убеждений и религиозной деятельности. Идеи, которые десятилетиями пребывали в бездействии или обсуждались втайне, внезапно обрели удивительную жизнеспособность. В этом отношении следует упомянуть эсхатологические убеждения, которые сыграли такую важную роль в религиозно-политических событиях 1640-х и 1650-х годов. С первых дней английской Реформации люди с нетерпением ждали Второго пришествия Христа и Царства Божьего на земле. Во второй половине XVI века возросший интерес к книгам Даниила и Откровению, который в XVII веке перерос в интенсивное изучение13, привёл к новому эсхатологическому пониманию и дал новую надежду на будущее.
Вряд ли стоит указывать на то, что многие толкования этих пророческих книг были неверными, а многие выводы - необоснованными, особенно среди менее квалифицированных толкователей. Вне сомнений, что эсхатологические ожидания были высокими на протяжении большей части первой половины XVII века, достигнув своего пика между 1640 и 1660 годами и влияя в те годы не только на религиозные взгляды населения в целом, но и на политическую деятельность высокопоставленных лиц. В сочетании с этими надеждами на грядущее Тысячелетие и Царство Божье возродились страхи и убеждения, связанные с папством и антихристом. Немногие доктрины были более рассчитаны на то, чтобы подтолкнуть англичан к протестантизму, чем те, которые отождествляли папство с антихристом, особенно в те времена, когда суверенитету государства угрожали папские указы и интриги. Учитывая, что «Книга мучеников» Фокса всегда была доступна и активно читалась, а также принимая во внимание склонность Лода и Карла I к романизации, что могло привести к серьёзным последствиям, неудивительно, что в те годы, о которых мы говорим, те, кто тщательно изучал Священное Писание, находили оправдание для возобновления интереса к страшному антихристу.
В эти годы также появились религиозные группы, о которых раньше никто не слышал. Многие из них канули в Лету так же быстро, как и возникли, но некоторые, содержавшие более устойчивые элементы, должны были оказывать влияние на религиозную жизнь Европы и Америки на протяжении столетий. С начала XVII века число независимых протестантов росло, и, хотя они никогда не были так многочисленны, как пресвитериане, среди их приверженцев были некоторые из самых влиятельных священнослужителей того времени. В эти ранние годы также зародилось движение за полное отделение от национальной церкви. Руководствуясь смелыми идеями, которые видели неразрывную связь между Римом, Англиканской церковью и антихристом, небольшие группы верующих, недовольные медленным продвижением реформ, стремились полностью порвать с истеблишментом, учредив церковь и образ богослужения, полностью отличающиеся от Англиканской церкви. Таковы были сепаратисты, и от них и их независимых братьев произошли такие религиозные общины, как пресвитериане, конгрегационалисты и баптисты, которые просуществовали веками и распространились по всему миру.
В ограниченном пространстве, которое у нас есть, совершенно невозможно дать более или менее полное представление о поразительном количестве сект, возникших почти в одночасье начиная с 1640 года, не говоря уже об их столь же поразительных верованиях. Если мы упомянем только «Пятую монархию», которая в своё время считалась одной из самых радикальных религиозно-политических групп, и скажем, что, судя по взглядам некоторых других сект, их мнения были сравнительно здравыми, мы уже многое сказали.14 Сторонники Пятой монархии считали, что четыре царства из 2-й и 7-й главах Книги пророка Даниила уже осуществились в истории и что Царство камня, пятое царство пророчеств, вот-вот должно было установиться на земле. Они также были убеждены, что Бог призвал их создать это царство с помощью политической активности, даже с помощью меча, если это окажется необходимым. Как бы странно это ни звучало сегодня, по сравнению с такими группами, как магглтониане, беменисты, рантеры, диггеры и фамилисты, их идеи не были радикальными. Существование этих групп служит напоминанием о новой в ту пору свободе, которая тогда  преобладала и которую в равной степени ценили и использовали более широкие и трезвые круги пуритан.
Для наших непосредственных целей наиболее значимым религиозным событием после 1640 года, пожалуй, стало развитие литературы. Когда в 1633 году Уильям Лод стал архиепископом Кентерберийским, он поставил перед собой, среди прочего, задачу исправить недостатки, которые вкрались в правила, регулирующие книгопечатание и издательское дело, особенно в том, что касалось цензуры. Было уже слишком поздно препятствовать распространению пуританских идей с помощью прессы, но ещё не поздно было решительно выступить против всего, что отдавало ересью или нападками на существующий порядок. Как отмечает один автор, архиепископ Лод, как и большинство его современников, не отличал слова, которые просто выражали идеи, от слов, которые фактически подстрекали к восстанию или насилию. Для Лода и его коллег слова были словами, независимо от того, были ли они произнесены или написаны, и, если возникала такая необходимость,  следовало наказывать за то, чем они были.15
Именно это понимание или его отсутствие побудило Лода обратить пристальное внимание на пуританских проповедников и памфлетистов, которые стремились к публикации своих работ. Как следствие, в годы, непосредственно предшествовавшие 1640-му, заметно не хватает печатных материалов, кроме строго религиозных работ известных пуританских проповедников и аналогичных работ англиканских авторов. Это не означает, что до 1640 года религиозные работы публиковались редко. Любая репрезентативная библиография докажет, что это не так. Предполагается, что после ухода Лода со сцены в 1640 году количество литературных произведений всех видов, в том числе пуританской литературы, значительно возросло. Это также видно по датам публикаций в примечаниях.
С восшествием на престол Карла II и Реставрацией монархии в 1660 году ход английской истории резко изменился. С точки зрения пуритан, это был поворот к худшему. Пьянящие дни Англии Кромвеля остались позади, и пуританам вскоре предстояло столкнуться с суровыми реалиями системы, нетерпимой к инакомыслию, не говоря уже об открытом несогласии. В 1662 году парламент принял Акт о единообразии, который обязывал всех священнослужителей приносить присягу на верность и непротивление и заявить о своем полном согласии с Книгой общей молитвы. Это была жестокая дилемма для сотен священнослужителей по всей стране, которые придерживались пуританских идеалов, особенно с учётом того, что дата вступления в силу указа совпала с годовщиной печально известной Варфоломеевской ночи, когда были убиты французские протестанты. Результат, должно быть, был предсказуем для правительства и известен в истории английской религии как «Великое изгнание», когда от 1700 до 2000 священнослужителей, многие из которых были сливками духовного и интеллектуального общества, отказались отречься от своей совести и были в срочном порядке отстранены от своих должностей. По оценкам, только в Лондоне по меньшей мере сорок выпускников Оксфорда и Кембриджа, в том числе шесть докторов богословия, были отстранены от своих должностей и вынуждены были как могли обеспечивать себя и свои семьи, как и их изгнанные собратья по всей стране. Страдания изгнанных священнослужителей описывались по-разному, но краткий отчёт К. Э. Уайтинга, вероятно, наиболее близок к истине: «Некоторые жили почти что на чёрном хлебе и воде, у многих было восемь или десять фунтов в год на содержание семьи... Один из них пахал землю шесть дней в неделю, а в день Господень проповедовал».16 Даже это было привилегией, от которой вскоре пришлось отказаться.
Вскоре последовали новые законы, направленные против пуританского и нонконформистского инакомыслия. В совокупности известный как «Кларендонский кодекс» по имени графа Кларендона, канцлера и главного министра Карла II, он включал в себя Закон о корпорациях, который фактически исключал из государственной и местной службы всех, кто отказывался подчиняться; Закон о собраниях, который запрещал все частные богослужения, на которых присутствовало более четырёх человек, не считая ближайших родственников; и Закон о пяти милях, который запрещал изгнанным священнослужителям жить в пределах пяти миль от города, в котором они проповедовали в последние годы. Акт о присяге 1673 года подтвердил, что каждый нонконформист, будь то диссидент или отказник, должен быть отстранён от всех государственных должностей, и постановил, что те, кто хочет считаться годным к службе, должны принимать причастие по англиканскому обряду в своей приходской церкви. Совершенно очевидно, что в период с 1660 по 1690 год на пуританское духовенство и мирян были наложены самые строгие ограничения. Это были годы настоящих трудностей и активных преследований, особенно в период с 1681 по 1687 год, в частности, под руководством печально известного судьи Джеффриса после восшествия на престол Якова II в 1685 году.
Согласно одному из современных источников, Джеффрис казнил сотни диссидентов в Дорсете и Сомерсете и отправил ещё сотни в качестве заключённых в Вест-Индию.17. Верно, что эти наказания были наложены за  восстание, вызванное не религиозными убеждениями, а чем-то другим, и не все, кто участвовал в восстании, были диссидентами. Однако верно и то, что многие действовали из религиозных побуждений и что последствия указаний Джеффриса наиболее остро ощущались в диссидентских общинах. Целые общины были уничтожены, некоторые практически перестали существовать. К счастью, обстоятельства вынудили Якова изменить свою политику, и Декларация о снисхождении 1687 года, а также Акт о веротерпимости 1689 года положили конец различным репрессивным мерам, которые применялись против пуританского инакомыслия в течение предыдущих тридцати лет. С тех пор протестантам, которые не могли принять доктрину, литургию или устройство англиканской церкви, была гарантирована свобода вероисповедания.
Эти последние годы можно считать временем зрелости пуританизм, и нигде это не проявляется так явно, как в литературе той эпохи. Большая часть огромного наследия Ричарда Бакстера относится к этому периоду. В эти годы были написаны бессмертный «Путь паломника» Джона Беньяна и его не менее известная «Обильная благодать для главного из грешников». Работы Джона Флейвела по богословию и религиозной практике, всего шесть томов, горячие и практичные до конца, также были созданы в последние годы пуританства. А книга Джозефа Аллейна "Тревога необращенным грешникам", появившаяся в современном издании совсем недавно, в 2000 году, была впервые опубликована в 1672 году тиражом 20 000 экземпляров. Эта книга оказалась настолько популярной, что еще одно издание в 1675 году разошлось тиражом в 50 000 экземпляров, и многочисленные последующие издания продолжали выходить в течение следующих 250 лет. Со многими из этих сочинений у нас будет возможность ознакомиться по мере продолжения нашего исследования отдельных пуританских верований. Утверждалось, что литература зрелого пуританства хранит в себе секреты былого величия Англии, принципы свободного общества, мотивацию для всемирной миссии Церкви и, как некоторые добавляют, ключ к возрождённому протестантизму и завершённой Реформации.
Невозможно дать исчерпывающее описание всех пуританских верований, которые рассматриваются в следующих главах. Чтобы сделать это, почти наверняка потребовался бы отдельный том для каждой доктрины, и, в любом случае, некоторые из рассматриваемых тем уже получили более подробное освещение в других работах, например, в «Благодати закона» Э. Ф. Кевана и в книге автора «Великое ожидание: эсхатологическая мысль в английском протестантизме до 1660 года». При рассмотрении пуританских верований, отобранных для включения в эту книгу, особое внимание уделялось причинам, по которым эти верования возникли и которые прояснила и обосновала экзегеза библейского текста. Зачастую это происходило в ущерб их историческому и хронологическому развитию, а также личной биографической информации о людях, которые отстаивали эти убеждения.18 Эти упущения легко заметить, и они, без сомнения, разочаруют некоторых читателей. Однако характер этих исследований говорит о том, что важнее понять сами доктрины, чем людей, которые их провозглашали, и что для того, чтобы понять людей, необходимо сначала понять идеи, которые сделали их такими, какие они есть. Поняв убеждения мужчин и женщин, которых называли пуританами, мы, будем надеяться, сможем понять и сам пуританизм, почему он существовал и почему стал такой мощной силой в английской истории XVII века и в развитии более позднего нонконформизма в большей части англоязычного мира.

1 Adapted from The English Connection; The Puritan Roots of Seventh-day Adventist Belief, Cambridge: James Clarke, 2nd edition, 2014 (1st edition, 1975).
2 William Haller, The Rise of Puritanism (New York: Harper, 1957), 5, 36.
3 Ellen G. White, The Great Controversy Between Christ and Satan (Mountain View, CA: Pacific Press, 1950), 252-
4 Haller, Rise of Puritanism, 5.
5 Patrick Collinson, The Elizabethan Puritan Movement (London & New York: Methuen, 1967), 124.
6 E.g., M. Powicke, The Reformation in England (London: OUP, 1961, 1-3; W. Walker, A History of the Christian Church (Edinburgh: T. & T. Clark, 1959), 358-60.
7 A. G. Dickens, The English Reformation (London; Batsford, 1964), 22, 27.
8 Пуритане в целом следовали теологической системе Жана Кальвина, которая требовала определённой приверженности доктрине предопределения.
9 Haller, Rise of Puritanism, 49. 10 Напомним, что изначально это было написано во введении к книге «Английская связь».
11 Краткое содержание тридцати трёх статей Вестминстерского исповедания см. For an outline of the thirty-three articles of the Westminster Confession, see Henry Bettenson, ed., Documents of the Christian Church (London and Oxford: OUP, 2nd edition, 1967), 244-27.
12 W. C. Abbott, The Writings and Speeches of Oliver Cromwell (Cambridge, MA: 1937-1947), III, 61.
13 See later, chapter 8, ‘Early English Apocalyptic Interpretation’.
14 On the Fifth Monarchy Men see B. S. Capp, The Fifth Monarchy Men (Lon¬don: Faber and Faber, 1972).
15 Haller, Rise of Puritanism, 235.
16 C. E. Whiting, Studies in English Puritanism, 1660-1688 (London, 1931), 20.
17 The Western Martyrology or The Bloody Assize (1705), passim, cited in W. T. Whitley, A History of British Baptists (London: Charles Griffin, 1923), 149. 18 Информацию о многих упомянутых здесь людях можно найти в книге Бика и Педерсона «Познакомьтесь с пуританами», а также в Оксфордском словаре национальной истории.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn