Подарок судьбы

     Очень рано утром в кромешной темноте наша группа туристов-водников прибыла в Сухуми. Из поезда перебрались на автовокзал. Он ещё не работал. Видим, под фонарем сидят трое туристов на двух упаковках с байдарками.
     – Что это за грязные животные?
     Познакомились. Ребята шли на ту же реку, и они тоже были из Москвы.
     Руководил группой Гога – высокий стройный парень кавказской наружности. И, чтобы в этом никто не сомневался, носил бороду и усы. А в связи с отбытием на Кавказ, нацепил ещё и папаху из кроличьего меха. Ну, вылитый абрек.
     Второго звали Борисон. Невысокий плотный парень с круглым русским лицом. Тоже с бородой, как у Гоги, тоже с усами, но реденькими.  На голове у него была кожаная тюбетейка.
     Почему я так подробно описываю этих «грязных животных»? Да, потому, что буду дружить с ними всю свою жизнь.

     Третьим был Лягушкин. Мужики пили портвейн. Видимо это занятие им уже давно надоело, и они охотно предложили его нам пригубить:
     – Портвейн будете?
     «Чаю бы сейчас горячего», – размечтался я.
     А Петя, руководитель нашей группы, согласился и, потягивая из кружки портвейн, такой приятный его непривередливому желудку, спросил Гогу, чтобы не потерять наметившийся алкогольный контакт:
     – Втроём идете?
     – Будет еще один, правда баба, поплывет с Борисоном.
     И тут Петя, разгоряченный портвейном, вытянулся во весь свой гигантский двухметровый рост, и излишне громко, рявкнул:
     – Плавают, Гога, только брёвна и крокодилы, а мы водники – ходим.
     Гога оставался спокойным, только его улыбка стала какой-то натянутой. Он явно собирался сказать что-то недоброе и неласковое. Петя ещё не знал, что тот, кого он учит туристской  лексике, прошёл уже такие сложные реки, которые он только собирался пройти. Но Пётр  быстро сообразил, что хватил через край,что не надо было плевать в колодец с портвейном.
     – Откуда у вас этот джентльменский напиток в такое время суток? – вежливо поинтересовался Петя, пытаясь этим вопросом извиниться за своё неуместное сравнение Гогиной группы с плавающей древесиной и омерзительными существами.
     По лицу Гоги было видно, что он помиловал Петю.
     « Вот и ладушки», – обрадовался мой внутренний голос – «Кавказ всегда дело очень тонкое».

     А Борисон, чтобы окончательно развеять возникшую напряженность, поведал:
     – Вчера на станции «Кавказская» мы с Лягушкиным побежали в магазин, там полный нонсенс – водки нет, один портвейн.
     – Сколько берём? – поинтересовался Лягушкин. – Две или четыре?
     – Восемь, – не раздумывая, ответил Борисон. Интуитивно он понимал, что четырёх может не хватить.
     Узнав, сколько взяли, Гога похвалил:
     – Вот что значит избыток опыта.
     Дальше продолжал Гога:
     – Выпили вечером немного, вместе с попутчиком по купе инвалидом с протезом ноги. Потом ещё немного и инвалид, отстегнув протез, лёг спать. Задремали и мы. А тут крик проводника: – Сухуми на выход.
     Поезд наш проходящий и стоянка только две минуты. Похватали всё что смогли: байдарки, рюкзаки и про портвейн не забыли. Несёмся к выходу, и тут я вижу, что Борисон  вместе со шмотьём тащит протез инвалида. Я ему ору:
     –  Оставь ногу, извращенец.

     Сколько помню будущие наши походы,  Гога про такие пожарные сборы всегда будет говорить одно и то же:
     – Бегство Белых из Крыма.
     Не знаю почему, но моё имя Борисон при знакомстве запомнил и при посадке в автобус протянул мне кружку:
     – Серег, ты будешь? – И этот риторический вопрос я буду слышать всю мою жизнь.

     Загрузились в автобус, и он покатил нас в верховье реки, сжатое невысокими лесистыми горами. Осенью разные виды деревьев готовятся к зиме в свои сроки предписанные природой. Одни ещё вовсю зелёные, другие слегка пожелтели, есть и ярко жёлтые, и красные. На равнине в лесу всё так же, но увидеть ты это можешь, только из низко летящего над лесом самолета. Сейчас перед нами равнинный лес, как бы, встал дыбом.
     – Смотри Серёг, – Борисон размахивал руками, – эти горы будто бы раскрашены слепым  художником, который наугад тыкал кистью в палитру с красками и наносил их на холст.
     Оказалось, что Борисон, был очень близок к искусству. Он был камнетёсом. Не простым, а художником по камню. Он мог всё, от реставрации каменных сооружений до высекания надписей на могильных плитах.
     - А, по-моему, художник был просто пьян.
     - Ты не прав, Серёжа. Столько выпить нельзя. Поверь.

     Вот как получилось – поехал я на Кавказ на байдарочке покататься, а нашёл друзей на всю жизнь.
     Друзья – это подарок судьбы. Они обычно появляются случайно, из ниоткуда, и входят в тебя навсегда.
     Друг это тот с кем у тебя появилась нить объединяющая, а по ней бегают волны притяжения, и теперь мы не просто товарищи или знакомые, а что-то более тесно нас связывающее образовалось.
     Нам хорошо вместе: ни друг мне не должен, ни я ему, мы ничего не требуем друг от друга, и никаких обязательств у нас нет друг перед другом. Одно желание: побыть вместе подольше, чтоб помолчать обо всём, поговорить ни о чём, расставаясь, надежду друг в друга вселить, а встречаясь в жилетку чуть-чуть поскулить.
     Позабыть вас, друзья, невозможно, и, не видясь подолгу, память всё равно не позволяет нас разлучить.