Иммануил Кант и древние пифагрейцы

Рассудок и чувствительность – каким был бы мир, если бы его было возможно, окрасить лишь в чёрный или белый цвет? А что являлось чётно-нечётным числом, ещё в пифагорейской паре противоположностей? Как противоположность, является лишь значением, ведь категории мышления неуязвимы? И почему, глазами ребёнка, можно видеть только рефлексию второго порядка, но никак не мир, полный имён и исчислений?
Иммануил Кант, поставил вопрос о теории познания, не задавая противопоставление чувственного и рассудка, но собирая образ категории, которую можно было ощутить лишь в середине оси. Но где, будет центр, а где – середина?
Может ли, середина стать центром?
Приведу иллюстрацию цифр, на манер пифагорейской геометрической математики (поясню, для чего я обращаюсь к изобразительной математике Пифагора, именно для изображения мыслительных категорий).
Цифры: 1, 2, 3, 4, 5.
В середине, в этом ряду, стоит цифра "3".
Это простая последовательность чисел, она не измеряет, казалось бы, ничего, и лишь подобна буквам в алфавите.
Однако, задам вопрос: а может ли, тройка быть центром, для каждого из чисел в этой последовательности?
Ответ безусловно, будет отрицательный. К центру, отношение каждого из других чисел в ряду, должно быть одинаковым. Четыре к трём, относится через единицу, единица к четырём, через две единицы.
Этот пример, иллюстрирует, что осью в мышлении, не может быть объектное наблюдение,
Тройка не может стать центром, ни для единицы, ни для двойки, ни для четвёрки, ни для пятёрки. Центр – это ось. Ось колеса, к которой крепятся спицы, и задается движение.
Движение мысли, задаётся точно так же, нужна ось, но не середина, для самого начала движения.
О начале движения, писал Аристотель в четырёх первопричинах. Аристотель выделил основу метафизических категорий, обозначив материальную причину, формальную, то, откуда начало движения, и то, для чего это движение происходит. Происходит не механическое действие, а осуществление сути того, о чём можно говорить.
Объектным наблюдением описываются только три первопричины, заданные Аристотелем: материи, формы и начала движения.
А для чего, движение совершается, что делает движение небессмысленным, это вопрос золотого сечения между рассудком и чувствительностью.
Что задаёт вектор рефлексии второго порядка, то есть "мысли о мысли"?
Вещи в себе, постигаются только в рамках наблюдательного опыта, но, что за картинкой? Это поле для возможностей предположения, но что делает предположение небессмысленным?
Постановка вопроса, требует различение связи рассудка и чувствительности, как двух граней одного философского языка.
Философский язык, как предположение, требует как иллюстративной базы, так и абстрактной свободы.
Рассудок, позволяет избегнуть подмены понятий. Чёрное не может вытеснить белое, даже на одном листе бумаги, ведь чёрные чернила на чёрной бумаге – это бессмысленное движение, не имеющее своего выражения в чувственном опыте.
А чувственный опыт, является критерием распознавания. Стремление к пониманию, невозможно соотнести лишь с познавательной функцией мышления.
Рефлексия второго порядка – мысль о мысли, основана на одном философском языке, языке чувственных интерпретаций, внутри абстрактных категорий.
Философские категории, не оторваны от чувственного различения, к примеру, в числовой последовательности:
1, 2, 3, 4, 5 – именно осязание категорий, осязание на уровне сенсорного восприятия, позволяет задать вопрос поиска внутри абстрактного, отличая философское вопрошание от строгого научного языка, поиском не только изобразительной, но и неисчисляемой сути, ведь рефлексия второго порядка, – мысль о мысли – это выбор заглянуть в бесконечное.
Иммануил Кант, поставил осевой вопрос экзистенциальной философии, и в двадцать первом столетии, мы богаты тем, о чём ещё совсем ничего не знаем.
—

2024