de omnibus dubitandum 33. 577

    ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ (1668-1670)

    Глава 33.577. КОПИЯ С ПИСЬМА, ПИСАННОГО В ГОРОДЕ ИСФАГАНЕ ДАВИДОМ БУТЛЕРОМ…

1668 год*

*) С 1492 года, в Московской Руси впервые начали отпраздновать Новый год в сентябре. До этого праздник отмечали 1 марта, а перенесён он был Иваном III…   

    20 сентября снова была хорошая погода и ветер ост-зюйд-ост-тен-норден. На рассвете мы, писал, прикрываясь именем Якова Бутлера, Ян Янсен Стрейс, вышли на парусах и встретили всевозможные суда. Снова подул ост-зюйд-ост, и нам пришлось бросить якорь приблизительно на расстоянии мили от прежней стоянки, мы держались на волнах при сильном ветре.

    После обеда на берегу показалось больше 30 человек, все татары, которые кричали нам, чтобы мы сошли на берег, чему мы немало испугались, ибо не предполагали ничего иного, как то, что нас всех обратят в рабство. Один из благороднейших баньянов сошел к ним с лодки на берег и упал на колени. Тем временем судно приблизилось к берегу и они, посоветовались друг с другом и потребовали за нашу свободу известную сумму денег.

    Многими просьбами и мольбами мы добились того, что они удовольствовались тремя рублями с каждого, после чего мы должны были покинуть барку и пойти с ними.

    Это были черкАсские и ногайские татары, а баньяны, или вернее индусы, остались заложниками. Мы прошли с ними примерно две мили. Я нес ящичек с книгами и должен был бежать босиком, кусты и колючки изуродовали мои ноги, и у них был весьма жалкий вид.

    К вечеру мы вошли в гавань, где стояло их судно. Там мы встретили различных руских, в том числе руского писаря и одного армянина, бывших моими добрыми знакомыми в Астрахани. Они дали мне поесть хлеба и вареной рыбы. Я ел с такой жадностью, что меня уговаривали подумать о своем здоровье, с чем я нимало не считался, ибо мы с хирургом сильно наголодались и не могли, по нашему мнению, наесться досыта, потому они, видя, что мы слишком много пропускаем через глотку, отобрали у нас хлеб.

    Мы пробыли здесь три дня, дожидаясь попутного ветра, чтобы отправиться в Терки. Так как у нас было мало запасов, а город Терки находился на расстоянии одного дня пути, то, хотя нам угрожала опасность быть пойманными татарами, мы все-таки решили во вторник 30 сентября отправиться пешком в город и привели это в исполнение рано утром.

    Я еще очень плохо держался на ногах. Нам приходилось идти изрезанным берегом и часто перебираться по горло в воде, и наконец, к ночи мы пришли в татарскую деревню, подвластную черкесскому князю Булату Концаловичу (Knees Bolaat Gonsalowitz).

    Эти татары были ногайцами. Мы провели там ночь и ушли оттуда рано утром и пришли незадолго до обеда в Терки, отправились к черкесам, к старому знакомому хирурга; ему мы обещали восемь дукатов, если он проводит нас в сохранности до Дербента или найдет в Терках вместо себя другого человека; на что он и согласился. Здесь я разговорился с приказчиком его царского величества Иваном Турком, по рождению турком, но крещенным в рускую веру; у него в Москве живет брат Яков Кок (Jacob Kok), или Турк, кальвинист.

    Этот приказчик вместе с руским писарем бежал из Астрахани ко двору черкесского князя и приветливо просил меня остаться у них. Я принес извинение и сказал, что решил продолжать путешествие в своей компании. Я настолько перегрузил и испортил свой желудок чрезмерным употреблением хлеба и рыбы, что проболел в Терках два дня.

    Здесь мы также услышали, что в Терки привезли пленных и утопили дворянина Даниила Турликова (Danieli Тоurlicoff), который был послан с почтой в Москву. Здесь был губернатором князь Петр Семенович Прозоровский (Knees Peter Semeunowitz Prosorofsky), брат помянутого господина из Астрахани. Этот город перешел на сторону казаков, и там перебили различных начальников и офицеров, совершенно разграбили их дома, а помянутого господина губернатора держали в плену в его собственном доме.