Хирургия. Глава третья

РАЗГОВОРЫ
          В палату заглянула санитарка, распахнула дверь настежь и, обращаясь к Василию, сказала: «Принимайте дедушку, привезла его из процедурной. Помогите его доставить на кровать из коляски, уж очень он неповоротлив, не справлюсь одна».
          Василий вскочил, как пружина, и, ловко ухватив деда под руки, подтащил к кровати. «Сиди, дед, сейчас кислород подключу, чтоб дышалось легче, а то Колька осквернил воздух в палате погаными цигарками, дышать нечем!»
          — Кто там вякает? Я тебе, Васька, сейчас искусственное дыхание обеспечу. Не получал под дых, так получишь! Чё за деда волноваться, помирать ему пора!
          — Николай! Как тебе не стыдно говорить такое о пожилом человеке. Вот к нам ещё новичок добавился, такого же возраста. Посмотрит он на тебя и подумает, что в зверинец попал.
          — Не моё дело, что он подумает. Мне шестьдесят два, а ему сколько? Я весь больной, а он на больного не похож. Дышит ровно, как дитя, а у меня внутри всё свистит и кашель давит.
          — Не нужно курить, не будет кашель давить.
          — А этому Петрову уже за восемьдесят пять!
          — Ага! Видно, подправил себе метрику, добавил годиков, чтоб на пенсию раньше уйти. Знаем мы таких. Свежий, как огурчик, румяный, как помидор. Лежит, книжечку листает… Хочет казаться сильно грамотным. Никто не читает, а он здесь… Уморился бедный, молчит, как камень за пазухой…
          — Он же тебя не трогает, чего ты задираешься?.. Посмотри на свою морду, питекантроп! Здоровый, как горилла, и неотёсанный, как баран, да и фамилия тебе под стать – «ДУЛЯ!», прям насмешка судьбы. — отчеканил Василий и посмотрел на меня. Бросаешься на людей, как шакал. Все у тебя плохие да неправильные…
          Николай в ответ затарахтел возражениями и бранью, но Василий пропустил мимо ушей его стенания и обратился ко мне:
          — Петрович! А что вы всё молчите да молчите?
          — Мне интересно вас послушать, ума набраться… Деревенские — они всё на свете знают. Да к тому же ты, Василий, силён в словесном поединке, не даёшь оппоненту слово вставить. Впрочем: разумные бессильны речи, если дебил расправил плечи… Ты и дома тоже такой разговорчивый? — задал ему вопрос, чтобы отвлечь от беспокойного соседа.
          — Нет, дома не поговоришь, жёнка рот затыкает! Никакой демократии. Я ей слово, а она мне столько вывалит — не перескажешь! Да такие слова ядовитые найдёт. Однажды разозлилась и сказала на меня: «Удод!», так никто в деревне не мог отгадать, что это означает. Подозреваю, что иностранная матерщина, но культурная. Теперь модно на иностранном говорить: «Вау!», «О’кей» и «Удод» — той же породы.
          Все привыкли. У нас через хату то Кольки, то Васьки живут, не разберёшься, кто есть кто. А про меня: «Васька Удод!» — сразу понятно, кто. Не хуже, чем «Васька Хрюкин!». Меня ещё стали за эту кличку называть «иностранный подданный».
          — Василий! Ты увлёкся разговором и забыл убрать с подоконника детали! — сказал я.
 — Я помню, сейчас уберу, только договорю маленько про Удода.
Так вот, давно это было. К нам прислали нового председателя колхоза. Культурный такой. Три дня проработал — никто не слышал от него матерных слов! Представляешь, Петрович? Говорят, он в райкоме инструктором работал, но, видно, ничему не научился… А меня тогда какая-то сволочь оклеветала, что я в колхозном гараже пускач украл. Так он вызвал меня и говорит:
          - Хоть вы, господин Удод, иностранец, но воровать мы вам не позволим!
          - А кто же у вас будет спрашивать? Это дело личное, секретное. Тот председатель, что до вас был, когда воровал, у нас разрешения не спрашивал… А я ни в чём не виноват, оговорили злые языки! Вот что я ему сказал.
          - И действительно тебя оговорили? – спросил я.
          - Нет, конечно. Это депутатик Колька Мордатый, «Мордатый» по-деревенски его кличут, сам хотел пускач украсть, а я его, гада, опередил! Я же по деталям целый трактор спёр в колхозе. Каждый день что-то откручу и тащу домой. Магнето, что на подоконнике лежит, от него.
Перестройка всё списала… Кто возникнет, я в ответ: «Докажи, клеветник!» Сначала с олигархами разберитесь, да с Чубайсами всякими, так они сразу затыкаются!
Дверь в палату отворилась, и сестра, обращаясь к Василию:
          - Немедленно уберите свои железяки!
          - Надька, что волнуешься, уберу сейчас! Постой минуту, я тебе не всё про прежнее досказал!
          - Говорите быстрее, у меня смена закончилась.
          - Ой, дай Бог памяти, на чём я остановился… О!.. А!.. Вспомнил! Это интересно! Про жизнь нашу молодую и про твою мамку тоже. Тебя ещё на той поре на свете не было. Я теперешнее с тогдашним тебе расскажу подробнее. Я твоей мамки ухажёр был, да ещё какой! Но жизнь развела нас по разные стороны, и я вляпался в свою теперешнюю заразу. Вот и маюсь от семейной волокиты.
          Так вот, твоя мамка пронюхала, что у меня в семье идут бои местного значения, и положила завистливый глаз на меня, как в молодости. Дома у нас с моей сексуальная революция была в самом разгаре – матюки на всё село, посуда об пол, собака воет, жена плачет, хата дрожит. В общем, как в обычной благополучной семье, когда жену взял климакс и стал главным конкурентом между ней и мужиком.
          Не буду долго размазывать известные проблемы, но в завершение очередного семейного безобразия я саданул бутылку водки, распахнул ногой дверь и ушёл из дома куда глаза глядят! Состояние такое: нервы кипят, руки чешутся, выпить хочется, женщину можется, а утешить некому. Вечереет. Места себе не нахожу. Иду возле вашей хаты, вижу Гальку, мать твою! В доме света нет, она голову перевесила через забор и что-то высматривает. А тут я!
          - Василёк! Что ты носишься, как угорелый? Случилось чего или как? – спрашивает она, а морда хитрая, всё понимает, где что плохо лежит, и продолжает меня канителить:
          - А я вот одна, Наденька в городе, в хате никого, водочка стоит, а употребить некому. Хоть бы зашёл на потушенный огонёк…
          - На коровник бегу, некогда, - ответил я и задумался на выпимшую голову: «Не слишком ли я тороплюсь?»
          - Чё тебе на коровнике делать, ты же механизатор, тракторист-машинист широкого профиля. В колхозе механизатор – сельский офицер! Это звание имеет цену и уважение людей!
          - Да поругался я со своей торпедой, пойду на сеновале пересплю, а завтра буду с ней дальше воевать до потери сознательности!
          - Васька, зачем тебе коровник, заходи, места хватит. Тебе успокоиться нужно, выговориться. Залечить раны душевные. Мужики они чувствительные на обиды, их понимать нужно, жалеть нужно, они как дети малые. Им забавные игрушки нужны… Заходи, помогу сгладить обиды, у кого их не бывает.
          Василий так увлечённо рассказывал, что сестра, присев на свободную койку, слушала не шелохнувшись, впитывая каждое слово, не перебивая монолог забавного говорильщика, но украдкой бросала на него пытливый взгляд. Её головушка о чём-то уже шурупила мозгами и вылавливала нужную информацию. Но разговор оборвала старшая сестра, заглянувшая в палату:
          - Надежда! Зайди к заведующему с больничной картой на Петрова, он ждёт тебя в кабинете.
          Сестра мгновенно поднялась и направилась к выходу.
          - Надька, я не всё тебе рассказал, зайди позже!
          - Ничего, обойдусь без ваших рассказов. У меня рабочий день закончился. Будьте здоровы! Я пошла.