Серебряный век и черный лебеденок, или озеро из ла

Из одной лекции по серебряному веку, я узнал что поэтессы и поэты ненавидели Чехова. А Цветаева или Ахматова, точно не вспомню и во все сказала, что в пьесы Чехова говорят: «надо жить! ». Когда говорить об этом пошло, ведь жизнь получается сама собой! 
Я скажу, что в данном вопросе я на стороне Чехова и его мироощущения. Может быть Ахматова и считала, что жизнь идет сама без мысли о самой жизни, но в последнее время я не могу проснутся в новый день без мысли, что мне нужно жить. А без этой мысли разве жизнь? 
Я говорю безумному маленькому черному лебеденку, что он не безумен. Маленький лебедь протестует, машет руками, или по ихнему крыльями. –Я хочу обладать таким собеседником как ты – говорю я малышу. 
После чего ладони, напоминающее озеро, сковывают мир, но милому другу есть где жить. 
Но думает ли лебеденок о жизни? Едва ли он знает, что она существует! Однако живет! 
А Чеховские герои не могли на это пойти добровольно, и тем самым Гиппиус, Цветаева и Ахматова их не приняли. Но приняли ли эти трое моего лебеденка? 
Навряд ли. Скорее они закормили бы его насмерть своей пустынной водой слога. 
О, эти чары, под которые попадали будущие и прошлые мужи. 
Я ставлю черную словно смоль пластинку. Но не слышу музыку, слышу лишь запись. а на записи разве бывает музыка? Запись отражает лишь запись и больше ничего. 
Я учу своего черного запуганного птенца: «Жизнь- это запись». И малыш понимает, он кусает мою ладонь, и тут я осознаю: мне не больно.