Урсула Ле Гуин Вот я на странице

Арвен Карри "Путешествие, которое имеет значение"

«В большинстве фантастических книг, которые я читала в детстве, все хорошие парни были белыми».

В четвёртой части цикла Хадиджа Абдалла Баджабер представляет эссе «Вот я на странице», в которой Урсула и другие авторы, в том числе Ниси Шов и Адриенн Мари Браун, размышляют о решении Урсулы сделать многих своих персонажей цветными.

«Первый контакт с горгонидами» был первым рассказом Ле Гуин, который я у неё прочла, и первым научно-фантастическим рассказом, который я прочла непредвзято.

В то время я была своего рода изгнанником. Я практически бросила свою семью, чтобы работать над своими произведениями в маленьком домике в глубинке. Мне нужно было закончить книгу, и внезапно я поняла, что ничего не знаю о чём-либо. Я остро ощущала, что в моей работе нет ничего впечатляющего, чувствовала, насколько я отличаюсь от других во всём, что имеет значение, но с этим ничего нельзя поделать. Я должна была создавать чудеса, а вместо этого — создавала ужас. Мне было одиноко. Я не могла заставить себя объяснить это чувство кому-то другому; оно казалось слишком жалким и неуклюжим. Мне нужно было уехать, нужно было закончить роман: историю о девушке, море и говорящем учёном коте.

И я собиралась засесть за прочтение научной фантастики.

Я не до конца понимала, почему научная фантастика всегда меня раздражала, пока не повзрослела. Как бы хорошо она ни была написана, я отказывалась её читать. Я была молода, но даже тогда что-то в воображаемом будущем воздвигало стену между моим разумом и сердцем, не позволяя мне погрузиться в него.

Став старше, я начала читать более вдумчиво. Писатели, которых я уважала, продолжали рекомендовать мне научную фантастику. Но я сопротивлялась. Она казалась мне либо слишком технической, либо слишком самодовольной. Не то чтобы научная фантастика была глупой, но я всегда чувствовала, что она относится ко мне как к глупышке, и не могла понять почему.

И, может быть, я неправильно поняла. Может быть, я была слишком большой ненавистницей, чтобы понять,что именно меня отталкивало так, как нужно. На мой взгляд, «классическая» научная фантастика была о будущем. И в этом будущем читатели могли ужасаться преступлениям и несправедливости, которые, как они притворялись, не совершались в их мире, как будто это не было повседневной реальностью всего американского Юга. Геноциды, которые мы не называем геноцидами. Фашистские нотки так называемого идеального будущего, будущего, в котором цветные люди не просто невидимы, а систематически уничтожаются. Это было реально. И тогда это было нашим «сейчас».

Ле Гуин говорила о будущем, не используя то же основание. Или она придумывала что-то другое, что-то не такое скучное. Она смогла сделать утопии интересными. Она могла критиковать иллюзии идеального будущего, идеи, которые издательская индустрия — и мир в целом — не хотела замечать. Её литературный вклад отличался от европоцентричных нарративов её времени: она была одной из немногих «белых» писательниц, которые осмеливались создавать главных героев, не являющихся «белыми мужчинами». А поскольку они никогда не появлялись на обложках, читатели погружались в первую книгу «Волшебник Земноморья» задолго до того, как она удивляла их этой информацией.

В «Восхождении на Северную стену» (ещё одна моя любимая история) она высмеивает напыщенность и клише, которыми изобилуют рассказы об исследователях. В «Первом контакте с горгонидами» властный и самодовольный муж знаком любому обществу, живущему ниже экватора и обременённому туристической индустрией. Эта история также даёт представление о том, как женщины наблюдательны, адаптируются к происходящему и разделяют происходящее, настолько глубоко, что правдоподобность становится юмором. Кто из нас не притворялся глупым так хорошо и часто, что это стало игрой — опасной игрой — само по себе?

Было бы разрушительно притворяться, что во времена Ле Гуин не писали разнообразную художественную литературу, но это правда, что мало кто из издателей давал шанс меньшинствам. Работы Ле Гуин высветили ограниченность мейнстримного европоцентризма для людей, ответственных за него. Она бросила вызов литературному ландшафту и писателям, которые в нём доминировали, заставив их осознать, что они активно делали, чтобы не пускать в него непохожих на них людей, и что они пассивно не делали, чтобы впустить их. Она признавала трудности, связанные с «инаковостью», и относилась к инаковости без осуждения.

Я читала работы Ле Гуин в то время, когда пыталась создать собственные миры, в которых были бы я и мои близкие. Говорить правду, высказываться, проводить исследования. Историческая память моего дома настолько переполнена чужеземными авторитетами. Народ будет забыт только тогда, когда его заставят забыть о себе, а это происходит, когда мы устраняем все возможности, благодаря которым их могут услышать свои люди.

Я решила, что как только закончу изучать классику, то возьмусь за дело и буду читать научную фантастику, написанную небелыми авторами. И я так и сделала. Кико Эньяни, Дилман Дила, Шингай Нджери Кагунда — вот лишь несколько из тех, кого я полюбила и кем восхитилась. И в маленьком домике в глубинке я читала, писала и в конце концов закончила свой роман.

Я должна поблагодарить Ле Гуин за то, что она открыла мне мир научной фантастики. Открыть свой разум для неё несложно. Зачастую этому невозможно противостоять

— Хадиджа Абдалла Баджабер, автор «Дома ржавчины»

перевод -Rinsant 03/01/2025

 Статья, опубликованная во вконтакте, содержит видиоотрывок документального эссе. Добро пожаловать.