Непридуманная Сказка или Особенности Чревовещания

Любила Анна Спиридоновна скоротать вечерок сидя ни лице у Павла Егоровича. А у Павла Егоровича появилось новое увлечение - чревовещание. И только усядется Анеа Спиридоновна, только настроится как пианино фабрики "Красный Октябрь", а откуда-то снизу доносится: "... а вот Лев Николаевич Толстой по этому поводу говорил следующее... ". И весь настрой Анеы Спиридоновны моментально улетучивался. Главное, понять не может откуда голос. Ведь язык Павла Егоровича в это самое время выделывал такие пируэты, что ах да ох и еще раз ах. Анна Спиридоновна даже подумала, что у неё говорящая пи.зда. Но, почему она раньше молчала, столько лет, как Герасим, му да му. Фу, ну нет, не бывает такого. А спросить у Павла Егоровича она не решалась, обидеть поэта может каждый, как говорится.

Павел Егорович был собой крайне доволен. Ох, шутник вы, барин- любил говорить он о самом себе стоя голый перед зеркалом. Стоит любуется, свои немногочисленные сантиметры пальцами теребит. Рот не открывая говорит: хорош, Пашка, чертовски хорош. А Аннушка-то дура!

Снова вечер, уже и Анна Спиридоновна на лице сосредоточенно поллюционирует. Оргазм почти подкрался,таки в зобу дыхание сперло, как снова голос из пи.зды: "...террор и только террор! ". Анна Спиридоновна вскочила с насиженного места как ошпаренная. А Павел Егорович недоуменно смотрел ей вслед. Полоумная баба. А полоумная баба еще больше уверовала, что а неё говорящая пи.зда. Причем пи.зда с нездоровым политическим душком.

И на следующий день пошла Анна Спиридоновна к доктору. Доктор -гинеколог, само собой еврей, Абрам Иосифович Нейфах долго всматривался туда, куда он всматривается женщинам вот уже сорок или даже пятьдесят лет и никаких отклонений не обнаружил. К тому же пришедшая на приём барышня никаких конкретных симптомов не описала. Просто сказала - болит. Дискомфорт. Так у барышень там завсегда натурально дискомфорт, подумал про себя старый доктор. Большой - дискомфорт, маленький - дискомфорт. Выписал Анне Спиридоновне пустырник и закрывшись в кабинете принялся читать Тору.

Анна Спиридоновна потеряв веру в медицинскую науку пошла к знахарке, которую вся округа почитала за конкретную ведьму. Той она поведала всю правду без утайки. Знахарка сказала, что бывает такое, но весьма редко. "Это у тебя либидо прорезалось. Голос матки. Ты ж почитай одна на миллион такая, девонька"- вынесла свой вердикт старуха.

А наши с Павлом Егоровичем "посиделки" можно продолжать?, - робко спросила Анна Спиридоновна.

"Надо прислушиваться к голосу матки. Как она скажет- так и поступай. Поперек пи.зды только у татарвы. А ты девонька русская, так что слушай"...

И стала Анна Спиридоновна слушать, а Павла Егоровича к себе не подпускать, пока ей голос матки не скажет что делать. А из пи.зды ничего. "Тишина и мёртвые с косами стоят"- раздался голос. Хотя Павел Егорович рот не раскрывал. Сидел рядом, теребил усы. Ну как усы - так, трамплин для мандовошек. Анна Спиридоновна попыталась сходу понять смысл услышанного, даже наклонилась пониже к своему говорящему органу. Но орган молчал как рыба об лёд. А Павел Егорович смеялся во весь голос.

Анна Спиридоновна собрала вещи и ушла странствовать куда глаза глядят. По дороге её подкармливали как всякую убогую. А она всем рассказывала, что у неё пи.зда говорящая. Но сейчас что-то вроде обета молчания. И когда она снова заговорит- не знает. Но надобно идти, идти, идти и куда-то прийти. Чтобы что-то (этого она и сама не знает). Но чувствует что надо.

А Павел Егорович забросил чревовещание, завел себе бабу с толстою душой, Гальку из гастронома, что на улице имени лётчика Ляпилевского, и тонет в ней как "Титаник", каждый вечер... Да-с...