Глава 47. Приют для наших душ

Вера и Сара сидели на холодном, пыльном полу в квартире Сары. Солнечные лучи, проникая сквозь мутные оконные стекла, высвечивали пятна отслоившейся штукатурки на стенах, создавая своеобразные мозаики. Это было место, где Сара не жила уже долгое время, но оно все еще хранило ее ауру, ее воспоминания. Для них обеих это место было убежищем, пространством, свободным от правил и суеты внешнего мира.
На старом, потепанном пледе, словно на алтаре творчества, были разложены листы бумаги разных размеров, цветные карандаши, фломастеры, и баллончики с краской. Они собирались рисовать плакат для песни Веры «Зимним Ветром». Эта песня, написанная после того, как они стали подругами, была для них чем-то особенным, их общим детищем, их совместным произведением.
Они молча сидели бок о бок, погруженные в свои мысли. Вера, с легкой улыбкой на губах, задумчиво смотрела на белую поверхность бумаги, представляя себе образы, которые нужно перенести на нее. Сара, обычно сдержанная и молчаливая, неторопливо листала скетчбук, просматривая свои старые наброски. Их молчание было комфортным и непринужденным, словно они общались на каком-то невербальном уровне.
Наконец, Вера взяла в руки карандаш и, словно по мановению волшебной палочки, начала проводить первые линии. На бумаге стали появляться силуэты заснеженных улиц, танцующие снежинки и летящие птицы. Ее движения были легкими и уверенными, как будто она видела этот образ перед собой наяву. Сара, увидев, как Вера начинает творить, отложила свой скетчбук и с интересом наблюдала за ее работой.
Потом Сара взяла в руки другой карандаш и стала добавлять к рисунку Веры детали: ветви голых деревьев, изморозь на стеклах, и таинственные тени, отбрасываемые домами в лунном свете. Ее штрихи были тонкими и точными, а ее рисунок, казалось, дополнял работу Веры, как будто они создавали одно целое.
Вера и Сара не обменивались словами, они просто творили вместе, каждая по-своему, но при этом, их работы сливались в единую, гармоничную картину. В этой тишине и творческой сосредоточенности они находили общее понимание и радость. Они, словно два художника, работающие над общим полотном, чувствовали себя на равных, дополняя и поддерживая друг друга.
Наконец, Сара взяла баллончик с серебристой краской и нанесла на лист несколько легких штрихов.
– Как думаешь, так лучше? — спросила она тихо, не отрывая взгляда от плаката.
Вера посмотрела на рисунок и улыбнулась, ощущая, что они создали нечто большее, чем просто плакат к песне. Это было отражение их дружбы, их совместного мира, созданного в этом заброшенном, но таком особенном месте.
– Да, идеально, — ответила она, с теплотой глядя на Сару.

Вера и Сара, закончив работу над плакатом, застыли на мгновение, словно две скульптуры, созданные из тишины и творчества. Они молча склонились друг к другу, и их плечи соприкоснулись, обмениваясь легким теплом, которое контрастировало с прохладой заброшенной квартиры. Затем, словно по негласному соглашению, они сели на пол, спиной к холодной стене, покрытой отслаивающейся штукатуркой, местами напоминающей потрескавшуюся кожу. Их спины соприкасались со стеной, словно стремясь слиться с ней в единое целое, и они чувствовали, как холод проникает сквозь их одежду, касаясь кожи, но это был холод, который не отталкивал, а наоборот, подчеркивал тепло их внутреннего мира.
Помещение погрузилось в тишину, которая наполнилась густым привкусом пыли и давно забытых воспоминаний. В комнате витал запах старой бумаги, залежалой краски и какого-то неуловимого запаха запустения, который можно было почувствовать только в заброшенных местах. Солнечный свет, проникавший сквозь стекла оконных рам, освещал пятна на стенах, превращая их в фантастические пейзажи. Тонкие лучики света, проходя сквозь летящую пыль, казались серебристыми нитями, сшивающими этот мир с реальностью.
Вера первой нарушила тишину, негромко вдохнув, словно набирая воздух для того, чтобы открыть окно в иную реальность. Она опустила взгляд на плакат, который лежал на полу, словно знамя их творчества. На мгновение её глаза задержались на переплетении голых веток деревьев, а затем медленно опустились на свои руки, которые она, казалось, хотела обнять. И в этой тишине она начала тихо петь, её голос, нежный и проникновенный, наполнил холодное пространство квартиры.

Зимним ветром улечу, Вольной птицей в вечность упаду. Может быть, я не герой, Может быть, совсем другой. Вновь и вновь иду один домой.

Ее голос, словно волшебная флейта, вибрировал в воздухе, касаясь их сердец. Каждое слово песни, словно легкое прикосновение, передавало то, что не могли выразить обычные слова, — печаль, надежду и одиночество, которое они обе иногда чувствовали.
Сара, ощущая тепло спины Веры, тихо подпевала, вторя ее словам, словно эхо, отзывающееся на зов души. Ее голос был едва слышен, словно шепот ветра, проникающий сквозь трещины стен. Но он был полон понимания и поддержки, которая согревала и утешала Веру.

Ночь включает фонари, Успокойся, не молчи. Ну, скажи, де, что-нибудь – Скажи мне! 

Их голоса слились воедино, создавая гармонию, которая наполняла заброшенную квартиру особой атмосферой. Казалось, что не только они поют, но и сама квартира, стены которой впитали в себя множество историй, словно подпевают им, отражая их чувства и эмоции. Старые обои, словно вступая в диалог, трепетали от едва заметного движения воздуха, а капли воды, стекавшие по пыльным стенам, словно роняли слезы на забытые воспоминания.
Когда они закончили петь, повисла тишина, которая ощущалась как пауза, как вдох перед новым шагом. Они сидели, прижавшись друг к другу, словно две птицы, нашедшие приют в этом заброшенном месте. Их тела, соприкасаясь спинами, делились теплом, а их дыхание, едва слышное в тишине, казалось, вторит тихим ударам их сердец. В этот момент, казалось, что они связаны невидимой нитью, неким тайным знанием, доступным только им. И это было что-то большее, чем просто дружба, это было какое-то глубокое родство душ.