Страуян Ян. Скитания

СТАТЬИ И ОЧЕРКИ А. А. ДИВИЛЬКОВСКОГО

Сборник публикует его составитель Ю. В. Мещаненко*

…………………………………………………………………


КРАСНАЯ НОВЬ

ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ И НАУЧНО-ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ

КНИГА СЕДЬМАЯ

ИЮЛЬ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

Москва–Ленинград

1930

Тираж 15.000 экз.

Страниц всего: 201

Ответственный редактор: И. Беспалов

Редакционная коллегия:
 
И. Беспалов
Вл. Васильевский
Вс. Иванов
С. Канатчиков


Адрес редакции:

Москва, Ильинка, Старопанский пер., 4, тел. 5-63-12


   196


                А. ДИВИЛЬКОВСКИЙ


                КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ


                РЕЦЕНЗИИ



СТРАУЯН Ян — Скитания
(Повести, рассказы, очерки),
изд. Зиф, М. и Л., 1930,
стр. 118, тир. 5.000 экз.,
Ц. 1 р. 20 к.


   Книжка, можно сказать, изо всех концов света: тут впечатления и Китая, и Парижа, и Италии, и Латвии, и Москвы, начиная с 1905 по 1928 г.
 
   Сюда присоединяется и значительная неоднородность писательской манеры: то это — просто воспоминания старого партийного работника, то — произведения художественной «фикции» (выражаясь английским термином).

   Приходится поэтому подходить к отдельным частям сборника с двух разных позиций, выдвигая для одних вещей на первый план подлинные факты, для других — более или менее удачную художественную форму.

   Начнем с последних.

   Лучшею в этом смысле частью книжки надо признать «Китайские рассказы», причем вполне удачным, художественным мне кажется только один рассказ «Ли-Чанг». Право, в этой одной картинке ежедневного, так сказать, горя-злосчастия китайского «кули», полупролетария, полу-крестьянина, больше знания жизни китайских народных масс, чем в иных толстых статистических томах и в некоторых газетных корреспонденциях.
 
   И это впечатление достигается страстным сочувствием автора к своему измочаленному империалистически-генеральской «цивилизацией», темному, но до конца упорно ищущему выхода герою.
 
   Немногие, скупые слова, сдержанно-горькие образы описания неприглядной «экзотики» современного Китая — и негодующий протест ключом бьет сам собою у читателя.

   По крайней мере у читателя, которому не чужды интересы китайской революции.
 
   Едва ли не лучше всего здесь — мимолетный, символический образ «коротконогого рыжего петуха», единственной «животины», остающейся у ограбленного генералами Ли-Чанга, идущей в продажу за мелкую монету, как знак окончательной экспроприации и пролетаризации хэнаньского крестьянина.

   Но другие китайские рассказы — «Гроб», «Жэ-Лань», «Горе» — слабее, бледнее обработаны.

   Правда, тема и вся жизненная, оригинальная установка каждой из этих «китайских теней» даёт намеки на возможность подобного же художественного результата.

   Однако выполнение интересно задуманных вещей не удалось.

   Почти то же, хотя и в другом отношении, можно сказать о более значительном по размеру рассказе «Преступление Пепино» — биографии итальянского беспризорника-воришки.

   Есть тут и горячее сочувствие автора к «социальному сироте» и несомненное знакомство со страною и типом.

   Но вещь не выходит из уровня множества подобных, социально-обличительных произведений целого столетия «жалеющей» и «гуманной» литературы у нас и в Европе.
 
   Нет энергичной, толкающей в бой ноты, какая свойственна лишь определенно-классовому, пролетарскому отбору типов, положений, картин.

   А Пепино скорее промежуточный, анархически настроенный (и отсюда не продвигающийся) юный люмпен-пролетарий.
 
   Из очерковой, скорее мемуарной части сборника самая крупная вещь «Боевая быль».
 
   Тут нет художественного вымысла, и лишь слегка есть художественная окраска писания.
 
   Но по содержанию очерк-воспоминание имеет несомненную и немалую ценность для истории партии.
 
   Здесь даны любопытные подробности о военной организации большевиков 1906—1907 гг. в период после московского восстания.

   Автор — очевидец и участник тогдашней работы «на падающей революционной волне» — дает ряд свидетельств, важных (на сколько и всегда ли точных, судить не могу, не имея под рукой справочных материалов) для партийной биографии товарищей Ярославского, Землячки, Загорского (Дениса), Музыканта-Скарре, Ландере и других.
 
   Есть «неизданные» факты о неудачном восстании сапёров в Москве, об освобождении членов В. О. из Сущёвской части (Москва) и прочие.

   Всё это должно конечно войти в историко-критический оборот партии.
 
   Есть и два очерка из революции 1905—1906 гг. в Латвии, обработанных полу-беллетристически.

   Наименее удачной представляется мне последняя часть книжки под специальным заголовком «Скитания».

   Преобладают тут лирико-поэтические настроения на почве очевидно подлинных фак-


   197

 
тов из встреч автора в Париже.
 
   Менее удачны они потому, что как художество имеют установку лично-субъективную, а мы видели, что удачнейшие вещи у автора наоборот наиболее объективные, массовые, между тем личные высказывания и оценки автора далеко не всегда вызовут сочувствие у сознательного советского читателя.
 
   Особо показательный образец — очерк «Выгодное дело», где «сентиментальность» автора (его выражение) направлена на могилу писателя Пьера Лоти на о. Олероне, во Франции.

   Он даже сорвал себе на память ветку плюща с «знаменитой могилы», не отдавая себе отчета, что умиляется перед определеннейшим французским националистом, морским офицером завоевательных наклонностей, т. е. одним из ярчайших, наряду с Р. Киплингом, предтеч империализма в литературе.

   Автор лишь упоминает о «непонятной привязанности» П. Лоти «к восточной красоте». Что уж тут непонятного? Поменьше такой лирики!

   Есть и другие, неприемлемые, преклонения автора перед «красотами» парижской бульварной культуры, излишняя лирика «устриц и белого вина», ночных кафе с их темноокими «проказницами» и прочим.

   Вещи сами по себе как бы безразличные, а то и не лишенные вкусово-осязательной приятности, но к поэзии пролетариата эпохи «последнего и решительного боя» с мировой буржуазией не имеющие никакого отношения.

   Из обзора книги сам собой вытекает вывод для автора книги, — быть может, для него неожиданный: ему нужно стать ближе к глубокой, объективно-реальной поэзии борющихся масс; подальше от мимолетно-сентиментальных личных переживаний.
 
   Конечно, последнее не относится к точной записи непосредственных фактов и событий исторического характера, где был автор близким участником в течение 25 лет.

               
                А. Дивильковский**

               
                --------------------------


      Для цитирования:

А. Дивильковский, Г. Страуян, Скитания, Красная новь, Книга седьмая, Июль, М.–Л., 1930, Стр. 196–197.
   

       Примечания


      *Материалы из семейного архива, Архива жандармского Управления в Женеве и Славянской библиотеки в Праге подготовил и составил в сборник Юрий Владимирович Мещаненко, доктор философии (Прага). Тексты приведены к нормам современной орфографии, где это необходимо для понимания смысла современным читателем. В остальном — сохраняю стилистику, пунктуацию и орфографию автора. Букву дореволюционной азбуки ять не позволяет изобразить текстовый редактор сайта проза.ру, поэтому она заменена на букву е, если используется дореформенный алфавит, по той же причине опускаю немецкие умляуты, чешские гачки, французские и другие над- и подстрочные огласовки.

   **Дивильковский Анатолий Авдеевич (1873–1932) – публицист, член РСДРП с 1898 г., член Петербургского комитета РСДРП. В эмиграции жил во Франции и Швейцарии с 1906 по 1918 г. В Женеве 18 марта 1908 года Владимир Ильич Ленин выступил от имени РСДРП с речью о значении Парижской коммуны на интернациональном митинге в Женеве, посвященном трем годовщинам: 25-летию со дня смерти К. Маркса, 60-летнему юбилею революции 1848 года в Германии и дню Парижской коммуны. На этом собрании А. А. Дивильковский познакомился с Лениным и до самой смерти Владимира Ильича работал с ним в Московском Кремле помощником Управделами СНК Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича и Николая Петровича Горбунова с 1919 по 1924 год. По поручению Ленина в согласовании со Сталиным организовывал в 1922 году Общество старых большевиков вместе с П. Н. Лепешинским и А. М. Стопани. В семейном архиве хранится членский билет № 4 члена Московского отделения ВОСБ.