Добро и зло в сказках Евгения Львовича Шварца

Как-то на прекрасном сайте "Кино-Театр.РУ" зашла речь о сказках великого советского сказочника Евгения Львовича Шварца. Точнее — о тех его сказках, которые написаны и для детей, и для взрослых одновременно. Обсуждали тему: а чему учат эти сказки? Один зритель высказался в таком духе: «Сказки не для веселья, а для грустных раздумий... Мир зла, где доброта в одном, максимум в двух людях.» «Шварц далеко не для всех. Это только моё мнение.» И т. п.... Результат нашей с ним беседы — эти небольшие заметки.

***

Не раз встречались мне зрители/читатели, которые считают «взрослые» сказки Шварца мрачными. Но это далеко не так. По-настоящему мрачные сказки встречаются у братьев Гримм, иногда у Андерсена. А у Шварца нет ни одной мрачной сказки. Зато есть тяжёлые, суровые, пламенные сказки-битвы, где борьба за свет, за добро, за справедливость, за любовь, за человечность в человеке идёт в отчаянном напряжении сил. И до последнего неясно, кто победит, но зато чудесная победа и счастливый конец не смотрится сусальным пряником, а производит живое впечатление. «Взрослая» сказка Шварца – это драка насмерть.

У Шварца не мир зла, а мир – кипящий котёл, где рядом живут и проявляются и злое, и доброе, и всё это перемешано, перепутано, но периодически добро и зло схлёстываются в отчаянной схватке и становится ясно, что есть что, кто куды и что к чему, и где верная дорога.


Да и разве это полный мрак - если в сказке доброта в одном-двух людях? Это ещё полбеды! Вот когда в сказке ни одного хорошего человека нету - вот тогда дела плохи))

Однако на самом деле можно ли сказки Шварца отнести к числу тех, где «доброта в одном, максимум двух людях»? Такое можно сказать только про одну его сказку – «Тень». Там действительно хороших людей буквально раз-два и обчёлся: раз – Учёный, два – Аннунциата. В Докторе доброта присутствует, но он за неё слабовато держится, так что не в счёт. Но про остальные сказки так сказать было бы несправедливо.

Взять хоть «Дракона»: уж куда мрачнее картина, целый город людей с покалеченными душами! Считаем, сколько в этой сказке положительных героев.
Ланцелот – раз, само собой.
Эльза – два: несмотря на излишнюю покорность и все эти психологические ломки, в критическую минуту она проявила себя морально стойким человеком, причём дважды. Ей не хватает силы духа, но она хороший человек, чистый, её портит только излишнее послушание.
Шарлемань – три: беспомощный жалкий слабак, вечно опускает руки и норовит наложить их на себя, но однозначно не плохой человек. Зла никому не сделал, а в таком городе это всё-таки что-то значит.
Кот – четыре: он не так чтобы борец, привык, что от него ничего не зависит, но может проявить инициативу и выручить в трудную минуту.
Осёл – пять: он вообще спаситель Ланцелота. Иногда упрямство – это большое достоинство.
Женщина, которая укрыла и вылечила Ланцелота – шесть: на сцене не появляется, только упоминается, что она есть, живёт где-то за городом.
Мастера, которые принесли Ланцелоту оружие перед боем – пять человек. Эти вообще идейные!
Итого одиннадцать положительных героев: пришелец Ланцелот и десять местных. Неплохо для такой суровой сказки!

Возмём сказку не героическую, а чисто сатирическую: «Голый король». Положительных героев – три: Генрих, Христиан и принцесса Генриетта. Уже больше, чем два! Ну и плюс ещё там был кто-то из слуг, который ни в чём плохом не замешан, просто подневольный и работает на короля.
«Золушка» тоже относится к числу «детско-взрослых» сказок Шварца. Там вообще красота! Из всех действующих лиц плохие только мачеха и сводные сёстры Золушки – три человека.
«Снежная королева» - тут тоже хороших хватает: Сказочник, Герда, Бабушка, Кей (до того, как заколдовали и после того, как расколдовали), Олень, Ворон с Вороной, Принц Клаус… Принцесса тоже добрая, хоть у неё и ветер в голове. Маленькая Разбойница очень неоднозначная, но не безнадёжная.

«Обыкновенное чудо» - тут психологическая картина сложнее, чем в любой другой сказке, образы растут и развиваются на глазах, но всё же хороших людей здесь вон сколько:
Медведь и Принцесса – раз и два.
Хозяйка – три.
Хозяин – гмм... Хотя он сдуру немало плохого наворотил, но не со зла, а из-за творческого легкомыслия и по несознательности. Сложный образ, но всё же больше в нём хорошего. Озорной взрослый мальчишка. Избалован своей привольной жизнью и безнаказанностью, оттого и «дурачок», как его жена называет, а мог бы ведь стать по-настоящему плохим, если бы в нём злобность была… Можно и его посчитать, ладно уж – четыре.
Трактирщик Эмиль и придворная дама Эмилия – пять и шесть. Да, и она тоже, хоть она и дворцом покалечена…
Фрейлины принцессы Оринтия и Аманта – разочарованные, но не плохие по сути, в конце сказки изменились.

Я беру пьесу Шварца «Обыкновенное чудо» в оригинале, а не в версии Захарова. У Захарова получилось прекрасно и чудесно, но не очень по-шварцевски, а больше по-захаровски. Причём Захаров не «воспользовался непонятностью» сказки Шварца, как вам увиделось, а просто переделал её по-своему ничтоже сумняшеся, да и всё. Частью провёл идеи Шварца, а частью – свои идеи. Он использовал сказку для своих целей. Но использовал достаточно добросовестно, не покалечил её… В отличие от «Дракона». Экранизация «Дракона» - отдельная тема. Уж лучше бы Захаров свою сказку сочинил, чем чужую так калечить.

То же самое, кстати, можно сказать и про «Тень, или Может быть, всё обойдётся» 1991 года: чем так обкорнать чужую сказку, лучше уж свою сочинить. Шварц – это вообще не для Козакова. У них разная поэзия, разного характера лиричность, разная романтика и разная сатира. Козаков великолепно поставил «Безымянную звезду», лучше него никто бы не смог, наверное… Но «Тень» Шварца - это не жёсткая сатирическая версия «Безымянной звезды». Да, в ней есть и поэзия, и лиричность, и романтика, и сатира, и грусть, но главное – это мировоззренческая, идейная битва за человеческое достоинство и за человечность в человеке – до крови, насмерть, в высшем напряжении сил. А у Козакова этого не чувствуется. Одна сплошная лирика и мистическое вращение «колеса судьбы», герои движутся и действуют словно в каком-то танце. Никакого напряжения, всё скользит по заданной траектории. Формально вроде как заострили общественную сатиру, но по сути – сгладили. Всё сведено к области личных чувств и отношений, да и те упрощены по сравнению с тем, что было у Шварца. Всё идейное, всё «боевое», что было в тексте пьесы, - либо урезано до минимума и упрощено, либо выброшено. Дескать, Шварц жил в неправильную эпоху и писал свои сказки слишком «лозунгово» и «пафосно», давайте-ка это исправим… И «вместе с водой выплеснули ребёнка».

Если вы смотрели фильм 1991 года, сравните-ка с ним текст пьесы! По нему так прошлись ножницами, что это уже не нормальное сокращение при экранизации, это… хуже цензуры. «Обыкновенная редакторская правка», как сказала бы Якобина фон Мюнхгаузен)))

Я понимаю Козакова: он использовал чужую сказку, чтобы выразить свою боль, свои переживания, свои размышления, свои идеи… Но ради этого нельзя калечить произведение, которое по природе своей недостаточно приспособлено для передачи желаемых идей.

***

«Что дают эти сказки, чему учат?»

Если говорить конкретно о «детско-взрослых» сказках Шварца, то - многому. Они учат смелости. Учат стоять на своём, если знаешь, что ты прав, и не поддаваться. Учат не смиряться и бороться, сколько сил хватает.

Шварц часто страдал от того, что не может помочь кому-то, не может выступить в чью-то защиту – не было у него возможностей тогда, хотя он был человек стойких убеждений. И сказки были его способом борьбы. И в них он выплёскивал всё, что в душе горело. «Трусость», «предательство», «сдаться», «погибнуть с честью», «победить» - в сказке Андерсена «Тень» ни одного из этих слов не найдёшь! А у Шварца они красной нитью сквозь всю сказку проходят.

Если бы сказки Шварца были предназначены только для грустных раздумий, и не более того, они не могли бы помочь человеку в трудную минуту, не могли бы дать нравственную опору во время психологической битвы. А они дают. Они – как живая и мёртвая вода. Воскрешающие.