Е. Л. Шварц. ТЕНЬ. Как Аннунциата спасла Учёного

(Эссе, которое выросло из обсуждения на сайте "Кино-Театр.РУ".)

У Евгения Львовича Шварца, если читать его пьесы в оригинале, не только философские рассуждения о жизни интересны, но и психология проработана очень тонко. Мысли, чувства, реакция на происходящее. Много житейских штрихов, деталей, складывающихся в живой образ человека со своим характером, мировоззрением, убеждениями, жизненным опытом. И хотя многие человеческие черты проявлены в резкой, крайней форме, порой нарочно доведены до предела, до абсурда, но со взаимосвязями и закономерностями всё в порядке. Шварц в своих пьесах намеренно создавал фантастический фон, чтобы показать закономерности психологии, взаимоотношений людей разного типа. Ведь если показывать их на обычном фоне, то это может выглядеть просто как один из случаев. А если фон фантастический, обстановка необычная, то сами отношения, психологические закономерности выходят на передний план.

Шварц очень много наблюдал людей. У него была потребность много-много разговаривать с разнообразными людьми, наблюдать их и их реакцию на его рассказы, взаимодействовать с ними. И он настолько увлекался этим процессом, что его друзья и сотрудники требовали от него: хватит беседовать с толпами народа, давай пиши! А Шварц вглядывался в себя, и ему всё казалось, что он ещё не всё собрал, что надо для работы...

И та же Аннунциата, какая она есть в пьесе-сказке "Тень", — это яркий психологический типаж, хорошо узнаваемый для каждого, кто знал в жизни людей, похожих на неё.

По всему её поведению видно, что она — человек безвредный, в людоедских тёмных делишках отца не замешана и вообще не знает о том, что такое людоедство, как оно делается. И как ему противодействовать, тоже не знает. Только боится, что однажды это непонятное-страшное может коснуться дорогого ей человека. И пытается сделать всё, что может.

Отцу она помогает в области честного заработка, успокаивает его, смягчает его настроение. Максимальное её участие в отцовских безобразиях — когда она заряжает отцу пистолет, из которого, как она прекрасно знает, он никого не в состоянии убить, потому что от нервов руки трясутся... И только-то! Это уж потом ей пришлось увидеть на наглядном примере, что такое людоедство и на что способен в этой области её отец, и впервые оказать противодействие людоедству, чтобы любимого спасти.

Аннунциата действительно спасла Христиана-Теодора! В полном смысле слова — СПАСЛА. Выступление Аннунциаты переломило весь ход событий, изменило ситуацию в корне. Потому что сам Учёный благодаря Аннунциате взглянул с другой точки на всё происходящее, по-новому осознал свою задачу. И это переменило его настрой, и действовать он стал иначе. Проводить в жизнь те же идеи, действовать согласно тем же принципам, но всё это делать по-другому. По-другому, с другой позиции.

***

В этой пьесе хорошо показано, как человек учится помогать другому человеку и как это нелегко даётся. Не так-то просто стать спасителем! Тем больше уважения вызывает Аннунциата.

Всё началось с того, что Аннунциата задалась мыслью: "Никому не позволю тебя обижать. Ни за что. Никогда."

Как всякому известно по опыту, для того чтобы сделать доброе дело, одного доброго намерения мало. Принять решение — это одно, а воплотить его в жизнь — это другое. Аннунциата долго и упорно нащупывала, искала, чем и как она может защитить своего любимого.

Кое-что у Аннунциаты хорошо получалось. (Ведь недаром же Тень сказала: «Пьетро, уведите домой вашу дочь. Мне нужно говорить с учёным, а она охраняет его, как целый полк гвардии.» Ценное признание из уст противника!) Но кое в чём Аннунциата ошибалась, заблуждалась, натыкалась на то, что у неё ничего не выходит…

Вначале она довольно долгое время пыталась действовать, как действовала раньше: предостерегать Учёного, предупреждать его, пытаться удержать, чтобы он, не дай бог, не нарвался на что-то опасное. "Ой, туда не ходите! Ой, на то не смотрите! Ой, этого не делайте! Вам это вредно! Вам это опасно!" И, как и прежде, она видела, что всё это — как горох об стенку…

От тревоги, от неясных страхов перед неведомой бедой, от острого предчувствия опасности, которая придёт в неведомо каком обличье, бедняжка Аннунциата докатилась до паники, до абсурдного бреда. Цитата из пьесы:
«Аннунциата: Доктор, он сейчас купил целый лоток леденцов.
Учёный: Но ведь я раздал леденцы уличным мальчишкам.
Аннунциата: Всё равно! Разве больному можно покупать сладости?»
:))) Разумеется, такое отсутствие логики отнюдь не придавало её суждениям авторитетности в глазах Учёного… Когда сам способ не тот, то и результаты не те.

Аннунциата дошла даже до того, что попыталась уговаривать Учёного «посмотреть на всё сквозь пальцы и махнуть на всё рукой», как советовал ему душевно надломленный Доктор (как раз тот случай, когда "врачу, исцелися сам!"). Ведь Доктор — человек сведущий, авторитетный, специалист, стало быть, он знает, как лучше… А Учёному как раз такие советы неуместны: «всё безразлично — это хуже смерти». Ему только больнее оттого, что такой близкий друг, как Аннунциата, повторяет за другими слова и идеи такого сорта! Да ещё в тот момент, когда ему тяжело в одиночку (после первого столкновения с коварством Тени и первого противостояния ей), и хочется хоть от одного человека услышать хоть одно слово искренней поддержки.

То ли Христиан-Теодор взглянул на Аннунциату выразительно, то ли она сама почувствовала, что ляпнула что-то совершенно неуместное и сделала только хуже… «Простите… Не сердитесь на меня. Я буду вам помогать. Я пригожусь вам.» Аннунциата — чуткий человек. Она смогла понять, ЧТО для Учёного важно и нужно сейчас. Она почуяла верное направление. А вот как его осуществить? Как помочь?

Легко сказать: "я пригожусь вам", труднее — действительно пригодиться. Особенно если всё тебе впервой, опыта ещё нет и возможностей у тебя в руках не так много: Аннунциата — совсем юная девушка, она во многом зависит от отца, а в этом деле отец ей не товарищ, а враг. Что же делать?

И всё-таки она СМОГЛА ПОНЯТЬ, КАК И ЧЕМ ОНА МОЖЕТ ПОМОЧЬ любимому. Причём вовремя! Она не дала его в обиду, когда он один стоял против Тени и толпы придворных. Она выступила рядом с ним.

***

Перечтите пьесу Шварца "Тень", сцену встречи и битвы Учёного с Тенью во дворце (действие 3, картина 2). Возникает вопрос: почему Учёный не пустил сразу в ход известные ему заветные слова — "Тень, знай своё место"?

Ведь он знал, что это — оружие, которое поможет ему победить. И он хотел победить. Очень хотел! И возлагал большие надежды на это оружие. Так почему? Почему вместо этого он стоит беззащитный перед толпой и подставляется под психологическую расправу?

Да потому что тут работают не сами заветные слова, а мысль, вложенная в эти слова. Для того, чтобы слово сработало, нужно определённое душевное состояние. А он не в том состоянии сейчас! Для Учёного всегда важны были ЛЮДИ. И сейчас ему важно было не просто подавить Тень, а спасти людей от её влияния. Потому он в первую очередь и обращается к людям.

Он обратился к любимой, объяснил ей всё, напомнил ей обо всём… а она всё отбросила. Он обратился к другу — а друг перешёл на сторону врага. Окружающие на всякий случай делают вид, будто ничего особенного не происходит.

Хоть у Учёного и есть за плечами какой-то опыт отстаивания своих убеждений, каких-то споров, но такая серьёзная и тяжёлая мировоззренческая битва у него впервые. И его с непривычки шокировало то, как люди сами же отворачиваются от жизненно важных вещей, отказываются выяснять жизненно важные вопросы, и, пытаясь сберечь своё сегодняшнее, сиюминутное спокойствие и благополучие, нарываются на беду в будущем. Ведь он говорил с людьми о том, что было важно для них же самих! Почему же всё выглядит так, как будто ему одному это надо? И как разбудить их, как сдвинуть их "с мёртвой точки"? Учёному ведь было важно, чтобы люди не просто послушались его, а чтобы они поняли, что он хочет до них донести, отзвучали на идеи, и двинулись по необходимому для них самих направлению сознательно.

Отступить, сдаться, смириться Учёный в принципе не может. Отступать-то некуда! Как он бросит девушку, которую любил, в руках обманщика, даже не попытавшись её защитить? И тешиться иллюзиями, будто правление тени "может быть, не так уж страшно для людей" он не может: он же историк!

«Господа! Это жестокое существо погубит вас всех. Он у вершины власти, но он пуст. Он уже теперь томится и не знает, что ему делать. И он начнёт мучить вас всех от тоски и безделья.»

Более того. Тень поставила Учёного в такое положение, что выхода только два: или бороться до победы, или оказаться предателем. Потому что бумага, которую он подписал как фальшивую, поверив словам Тени (вернее, Тень вынудила его подписать, он упирался до последнего) — это не просто какая-то сделка, это бумага о предательстве. Если он откажется от борьбы и смирится, то его подпись из фальшивой превратится в настоящую! Поэтому он не может просто развернуться и уйти. Он даже совершить самоубийство с горя — и то не может. Это тоже было бы отступлением. Ему осталось только бороться изо всех сил.

Не говоря уж о том, какие многообещающие перспективы рисуются впереди в том случае, если он подчинится требованиям Тени. Тень ясно сказала: «Не смущайся, Христиан-Теодор! Если вначале тебе будет трудновато, я дам тебе несколько хороших уроков, вроде тех, что ты получил за эти дни. И ты скоро превратишься в настоящую тень, Христиан-Теодор.» А уж "уроки" были за эти дни такие беспощадные... То есть если он сейчас не устоит, сломается, то сохранить своё человеческое достоинство ему не позволят ни на каплю, будут ломать и ломать до конца. Длинная, медленная психологическая казнь.

Сдаться нельзя. А как победить — он не знает. Положение мучительное.

Какая бы ни была борьба — физическая, психологическая, мировоззренческая — первая битва всегда по-особому тяжела и опасна. Именно потому, что ещё не наработан опыт.

Нужна полная ясность в том, что в данной ситуации хорошо, а что плохо. Нужна полная убеждённость в том, что сейчас ты поступаешь правильно. Нужна уверенность, что ты имеешь полное право так поступать.

А когда тебе в лицо дышит наглая и скользкая тварь, которая вдобавок твоя же тень, твоё же извращённое подобие, и она до того противная, что лучше умереть, чем ей уподобиться... то в первый момент щепетильность начинает зашкаливать чрезмерно. Это бывает. Потому, когда Учёный наткнулся на всеобщее равнодушие и отстранение, у него просто-напросто начали возникать моральные вопросы на тему "будет ли толк, если насильно спасать людей от беды" и тому подобное. Потому он и обращался к людям, пытаясь сначала добиться отзвука от них, а не подавил тень сразу, без долгих предисловий.

Но когда Аннунциата выступила на его стороне, всё в корне изменилось.

***

ВО-ПЕРВЫХ, Христиан-Теодор увидел, что Аннунциата не просто переживает за него лично, как это было раньше, когда он от неё регулярно слышал что-нибудь в духе: "Ой, туда не ходите, на то не смотрите, этого не делайте! Это опасно!", и порой даже: "Может, вы послушаетесь доктора и махнёте на всё рукой?" Нет, теперь она ПОНИМАЕТ, что именно для него сейчас важнее всего, и ПОДДЕРЖИВАЕТ то, за что он борется. Она смогла усвоить идею! Она впервые повела себя, как его соратник и единомышленник!

Для Учёного всегда было важно разобраться самому и показать другим, где правда, а где неправда, где настоящее, а где фальшивое. И Аннунциата проявила себя как человек, которому не всё равно, где правда, а где ложь.
Учёный показывал, что Тень — это тень, и доказывал, что тень не должна руководить людьми. И Аннунциата включилась в эту борьбу.
Учёный шёл на эту битву с мыслью: «Я человек добросовестный, я должен сказать то, что знаю.» И Аннунциата сделала так же: она сказала то, что знала. Она просто сказала правду.

«Учёный: Да неужели же я говорю в пустыне!
Аннунциата: Нет! Нет! Отец всё время грозил, что убьёт вас, поэтому я молчала. Господа, послушайте меня! (Показывает на тень.) Вот тень! Честное слово! Я сама видела, как он ушёл от господина учёного. Я не лгу. Весь город знает, что я честная девушка.»

Ведь Аннунциата хоть и не видела непосредственно самого момента отделения тени от человека, но она видела Учёного с тенью незадолго перед этим моментом и видела Учёного без тени сразу после того момента. То есть событие произошло практически на её глазах. Она — свидетель. В этом-то и суть выступления Аннунциаты: она не просто "пошла против властей", она СКАЗАЛА ПРАВДУ в таком месте и в такой момент, где и когда эта правда находилась под запретом. Подобная ситуация может происходить не только при встрече с представителями власти, но и на вполне неофициальном уровне, просто среди людей. Да где угодно! Отстаивать то, что знаешь — на это всегда нужна смелость.

Тем более, что Аннунцитата действительно боялась, что её отец Пьетро убьёт Учёного. С тех пор, как она увидела, как отец и Цезарь Борджиа переговариваются, стоя у кровати Учёного, и почуяла неладное, её отношение к угрозам отца явно изменилось. А уж тем более, когда она увидела, как её отец принимает участие в этой травле-расправе... Чтобы поддержать Учёного, ей пришлось перешагнуть через этот страх. Она поняла, что её молчание и отстранение не спасёт её любимого от беды, а только причинит ему куда большие страдания. Она набралась решимости действовать и вступила на рискованную дорогу, потому что только так она может действительно ему помочь.

Пьетро и тут постарался. Сказал: "Она не может быть свидетельницей! Она влюблена!" Иными словами, он высказал уверенность, что его дочь либо врёт из личных побуждений, либо личные чувства ей застят глаза и она не в состоянии нормально разобраться в том, что видит. То есть, что получается: Аннунциата ГОВОРИТ О ТОМ, ЧТО ОНА ВИДЕЛА СВОИМИ ГЛАЗАМИ, а Пьетро утверждает, будто бы это её свидетельство ничего не стоит! Аннунциата сказала правду, — а отец выставил её в глазах окружающих либо обманутым несмышлёнышем, либо лгуньей! Он умышленно выставил её перед людьми в намного худшем виде, чем она есть на самом деле! Да ещё и толкнул её на путь самобичевания: мол, ты влюблена, это-то и плохо. Побудил чувствовать вину за то, что на самом деле НЕ является грехом, недостатком, пороком, из-за которого стоило бы чувствовать вину.

Это схоже с тем, что их людоедская компашка (трио из двух людоедов и одной тени) сделала с Учёным: его они тоже умышленно очернили в глазах людей, умышленно выставили его в худшем виде, чем было на самом деле.

Почему Пьетро так сделал, ясно. Его дочка мешает ему расправляться над человеком, которого он выбрал своей жертвой! Да ещё и сама при этом подставляется под удар! Он постарался её усилия свести на нет, чтобы она не мешала ему людоедствовать. А её саму попытался "защитить" (как он это понимал), чтобы её не "съели". Всё это он сделал своим привычным людоедским способом: путём создания путаницы в понятиях и извращения фактов. Разбивая сердце и мороча голову дочке. Людоед испугался, что его любимую дочку "съедят" другие людоеды, и потому он во имя дочкиного же "блага", "спасая" её, своими руками совершил над ней то, что явно пахнет "людоедством"... И даже не осознал, чего натворил! Воображал, что поступил правильно. Был уверен, что позаботился. Вот она какая, людоедская забота и людоедская любовь к родным и близким!

Аннунциата смутилась и растерялась. Выходит, тот факт, что она любит Учёного, делает её плохой свидетельницей, а значит, плохой помощницей для него?... Она не нашла, что возразить против этого, не нашла, что выставить в противовес. И почувствовала себя виноватой перед Учёным: "Простите меня за это."

Но даже несмотря на этот удар, она не отступила, не остановилась, не замолчала! Она, как убеждённый человек, продолжила борьбу: "И всё-таки послушайте меня, господа."

А Христиана-Теодора эти "идейные подкопы", "подковырки" со стороны людоеда даже на мгновение не сбили с толку. Ну и что, что она это сделала из-за любви, "из-за личных чувств"? Разные люди, полюбив кого-то, ведут себя по-разному и в решительную минуту поступают по-разному. Под девизом "во имя любви" кто-то решается на высокие поступки, а кто-то опускается до низости. Хорошее дело от любви не становится менее хорошим. Аннунциата сказала правду. Она поступила честно. Тут стесняться нечего и виноватой чувстовать себя нечего.

Несколько секунд назад Учёный был потрясён тем, что даже те люди, которых он знал, которые были ему близки, не осознают, что хорошо и что плохо, сдаются под власть Тени без сопротивления, и даже оказывают сопротивление тому, кто пытается им помочь... А тут он увидел, что Аннунциата думает и поступает, как нормальный хороший человек. Это его утешило: значит, действительно не так страшна беда, как это кажется. А остальные люди... просто непонятливые. До них туго доходит, что к чему. Это бывает.


***

И главное, ВО-ВТОРЫХ. Аннунциата, стремясь помочь Христиану-Теодору, вступив на его дорогу и поддержав его борьбу, подставилась под удар. Не столько под опасность наказания (о её безнаказанности её отец позаботился), сколько под психологический расстрел (тут уж её отец постарался усугубить положение!). И Христиан-Теодор увидел, какая она храбрая и какая она уязвимая, ранимая. Понял, что сейчас он — единственный, кто может защитить её от психологической расправы. И он должен её защитить. Защитить то живое, человеческое, светлое, что живёт в ней. Её сочувственное сердце, её самоотверженную верность, её вспыхнувший порыв отстаивать правду и справедливость. Всё то, что непременно будут пытаться убить в ней, и что ей нелегко будет отстоять.

«Довольно, Аннунциата. Спасибо. Эй, вы! Не хотели верить мне, так поверьте своим глазам. Тень! Знай своё место.»

Теперь он чувствовал себя в полном праве и действовал с полной убеждённостью. Он почувствовал себя ЗАЩИТНИКОМ. Прежде он стоял насмерть, потому что не мог, не имел права отступить. Но и на наступление сил не было. А теперь он шёл в наступление решительно. И когда победа в первом бою не привела к той полной победе, на которую он так надеялся, и его всё-таки повели на казнь по ложному обвинению, он шёл на смерть уже не как растерзанная беззащитная жертва, а как борец. Он знал, что "разъясняет на живом примере", что такое хорошо и что такое плохо, уже не только этому непонятливому придворному "высшему обществу", до которого порой слишком туго доходят простые вещи, но в первую очередь ей, Аннунциате. Есть человек, который способен понять. И поймёт. И будет помнить. С ней он может поделиться. И он должен поделиться с ней тем, что он знает, что он умеет, что он может.

«Аннунциата: Тебе страшно, Христиан-Теодор?
Учёный: Да. Но я не прошу пощады.»

***

Когда Учёного вернули к жизни, он действовал с ещё более чёткой направленностью и решительностью, чем раньше. Как человек, который прошёл через переломный момент. Он преодолел навалившееся чувство страха, разобрался со всеми сомнениями, принял окончательное решение, побывал на грани жизни и смерти... и теперь уже на многое смотрит по-другому. Он теперь твёрдо знает, в каком направлении надо идти и что надо делать.

К придворным он уже не обращался. И до сознания Принцессы не достукивался. Он сразу продолжил свой прерванный разговор с Аннунциатой, чтобы с ещё большей убеждённостью передать ей то, о чём он размышлял, что он понял, что его вело и поддерживало, во что он верил и что своей жизнью и смертью подтвердил.

«Да, это правда, Аннунциата. Для того, чтобы победить, надо идти и на смерть. И вот я победил. Идёмте отсюда, Аннунциата.»

Он обращается именно к ней. Потому что она — тот человек, который сможет эти идеи и понять, и воспринять, и сохранить в себе, и приложить к жизни, и понести дальше. Именно она — тот человек, которому он может и должен помочь. Воплощение его поэтической мечты — прекрасная девушка, страдающая в кругу далеко не прекрасного общества, которую необходимо поддержать, защитить от психологической расправы и вывести на светлую дорогу, — это вовсе не принцесса Луиза, как ему казалось раньше, а Аннунциата. То нерешительная, то упрямая, и робкая, и смелая, уязвимая и стойкая, сочувственная и заботливая. На первый взгляд она вовсе непохожа на ту мечту, что влекла его, но... это она и есть. Теперь он это понял. Наконец-то. Да и сама Аннунциата стала другой. Она сама изменилась, и тем самым стала ближе к нему душевно.

Вот так оно и бывает в жизни. Сначала человек обзаводится мечтами, идеалами, идеями, а потом на жизненном опыте изучает: как эти идеалы выглядят на практике, как эти идеи проводить в жизнь в конкретной обстановке, что надо делать, чтобы воплотить мечту, и как эта мечта выглядит в реальности. И как разобраться, где действительное воплощение идей и мечты, а где... только иллюзия?

***

Концовки в тех пьесах-сказках Шварца, которые написаны "и для детей, и для взрослых" ("Снежная королева", "Тень", "Дракон", "Обыкновенное чудо") всегда счастливые и светлые, но они не обещают безмятежного и безоблачного благополучия. Длинная и нелёгкая жизненная дорога, новые препятствия и преодоления, новые сражения с врагами, долгий упорный труд — вот что обещает шварцевский счастливый конец. И это прекрасно. Именно это и утешает, и вдохновляет, и поддерживает читателя, который сам переживает трудные времена в своей жизни. В жизни Шварца бывали такие же времена.

Всё-таки, когда в сказке в конце рисуется некое безмятежное благополучие, наконец-то достигнутое главными героями, то хоть и радуешься за них, и отдыхаешь душой, глядя на них, но всё-таки думаешь: "а в моей жизни такого нет и не будет". Совсем другое дело — тот упрямый оптимизм, который звучит в сказках, подобных шварцевским: "Да здравствует то, благодаря чему, несмотря ни на что!" Сказки Шварца поддерживают, утешают и вдохновляют именно потому, что они не обещают ни лёгкой дороги, ни спокойного благополучия, — ничего похожего на мечтательную несбыточность.

Когда человеку приходится самому с чем-то бороться или чего-то добиваться упорным трудом, у него уже иная мерка радости. Сколько бы ни было борьбы и труда впереди, он радуется каждому успеху, каждой победе своей или своих товарищей, каждому пройденному шагу. "Да здравствует то, благодаря чему, несмотря ни на что!"

Мерка другая и радость другая... В ПЬЕСЕ "Тень", во 2 картине 3 действия, Юлия Джули удивляется: почему Учёный "ходит и улыбается"? Ведь дела-то у него хуже некуда, тут впору волком выть. Как он может улыбаться?

Казалось бы, Юлии Джули нечего удивляеться тому, что человек улыбается, когда дела у него плохи или не так хороши, как хотелось бы. Она сама так делает, и все в "высшем обществе", в так называемом "кругу настоящих людей" так делают. Но у них улыбка — это маска, камуфляж, средство сокрыть свои настоящие мысли и чувства от других людей, которых они боятся. А у Учёного улыбка настоящая, искренняя. Вот Юлия Джули и удивляется: откуда она, эта улыбка? Почему он так? Как так можно? А это — улыбка человека, который не сдался. Его то сбивали с ног, то заманивали, то ломали всяческими способами, и он рад уже тому, что способен твёрдо идти своим путём, несмотря на всё это. Это особая радость человека, находящегося в отчаянном положении. Её очень трудно понять, наблюдая со стороны, до тех пор пока не доведётся прочувствовать на себе нечто подобное хотя бы в самой лёгкой форме и в самой малой степени. Тогда уж всё понимаешь! Да только не пожелаешь другому такого опыта...

Вот так же и смех в сказках Шварца, и счастливые концы в сказках Шварца. Это улыбка человека, который не сдался.