Евгеника

   
     Мастерская, выделенная мне в ЖЭКе, где я устроился работать художником для того, чтобы делать разного рода халтуры на, которые начальство, как говориться, - смотрело сквозь пальцы, понимая, что за такую зарплату мало какой художник согласится работать, находилась в полуподвальном помещении. А в аккурат – на верху располагалось кафе под названием «Малахит», которое было и соответственно оформлено, - с зелёными колоннами и стенами.  По прошествии некоторого времени, периодически заходя, выпить кофе и перекусить я познакомился со всем персоналом. А после того, как сделал им несколько разнообразных табличек, типа: «Часы работы от 9 до 23 ч.», «ЗАКРЫТО», «ПЕРЕУЧЁТ», «САНИТАРНЫЙ ЧАС» и другие, то стал вообще своим человеком.
  Надо сказать, что и в ЖЭКе, я легко познакомился с его небольшим коллективом, а особенно с секретарём начальника, - Светланой; симпатичной блондинкой (двадцати девяти лет) с серо-голубыми глазами и стройной фигурой.
  Я приходил к ней периодически с просьбой отпечатать тот или иной договор и она, увидев суммы гонораров, невольно удивлялась, но никогда не задавала вопросы, понимая, что живу не на одну зарплату ЖЭКа.
  Как-то в обеденный перерыв, чтобы хоть немного отблагодарить Светлану я пригласил её в наше кафе.
 Когда мы сели за столик, то, подойдя к барной стойке я поинтересовался у барменши Кати, мол, нет ли у неё что-нибудь более существеннее, чем бутерброды и пирожные.
  Ей, скорее всего, не очень хотелось нанизывать шашлыки на шампуры и включать шашлычницу, и она то ли в шутку то ли в серьёз, чтобы, как говориться, - отмазаться, смеясь, сказала:
- Ну, кофе с пирожными я и так, вам налью, а шашлыки сделаю – если ты споёшь.
От таких слов я даже немного сконфузился, подумав: «Сладости и кофе – это хорошо, но надо на обед что-нибудь существенное поесть, а десерт уж потом».
 Поэтому процитировал слова Велюрова из кинофильма «Покровские ворота»: «Замете не я это предложил…» и продолжил, - жарь шашлык.
  Посетителей было не много и я, выйдя в средину зала и набрав полные лёгкие воздуха, громко запел:
«Вдоль по Питерской, по Тверской, Ямской да с колокольчиком…» и так далее.
Когда я исполнил первый куплет, то посетители так и не врубились, что это за солист такой объявился, вроде бы – трезвый, но поёт днём и без караоке, а Катерина мне тут же крикнула:
- Всё спасибо, ты уже заработал – шашлык я поставила жарить.
 В зале некоторые, гоготнув, зааплодировали и поняли, что это просто такой прикол был, а я, поклонившись сел за столик к Светлане, у которой было на лице написано удивление с изумлением.
 Переведя дух, она, смеясь, почти, стихами сказала:
- Ну, ты даёшь, так громко поёшь.
- Да я знаю, - хи-хикнул я, - мне преподаватель по вокалу всегда говорил: «У тебя голос – большой, но – противный!», но теперь за это, нам Катя шашлык приготовит.
- Да я так и поняла, что ты зарабатываешь, везде, где можно.
«Видно, увидев мой последний договор, который она печатала её, небось завидки взяли», - подумал я и, чтоб немного реабилитироваться, предложил:
- Ты так много мне помогаешь, давай я твой портрет напишу, можно даже сегодня после работы.
- Я бы с довольствием, - улыбнулась Света, - но – это надо приходить к тебе в мастерскую и позировать, а у меня время ограниченно.
- Это, как – семья, дети? – поинтересовался я.
- Нет, просто я живу на Салтовке и пока доеду – уже будет темно, а муж такой ревнивый, что спасу – нет, а детей пока не предвидится, - немного, как мне показалось грустно, констатировала она.
  И тут официантка принесла шашлык и мы, не сговариваясь, накинулись на него…
 Когда пили кофе с десертом, то я предложил Светлане нарисовать портрет по фотографии, тогда не нужно будет позировать, а после работы даже подвести её домой.
  Она охотно согласилась, но уже выходя из кафе попросила, чтобы я её встретил немного дальше (метрах в ста) от работы. Я понял почему она – это предложила и понимал, что служебные романы, не всегда приветствуются в коллективе.
  Работая по-стахановски, чтобы по больше оформить планшетов, ведь заказ никто не отменял, я всё время поглядывал на часы, старинной работы, которые принёс мой дядя на реставрацию.
  Им хоть и было, наверное, лет сто, но они были какие-то заграничные и, тикая и болтая маятником, показывали всегда точное время. И, когда большая ажурная стрелка стала подбираться к цифре двенадцать, я, быстро одевшись, выбежал на улицу и сел в свою белую «пятёрку». Проехав метров сто (как мы и договаривались) по улице, я остановился и стал ждать. Вот мимо прошли работники ЖЭКа, которых я знал, а с ними и тех, кого только пару раз видел, но Светлана так и не появлялась. Прошло ещё минут десять и я подумал, что она может быть забыла, или пошла другой дорогой через дворы и уже хотел даже поехать дальше вдоль улицы – её  поискать, но вдруг видел силуэт в белой болоньевой курточки и синих джинсах. Без головного убора (хоть был уже конец октября) она, с развивающимися на осеннем ветру, длинными, почти, золотыми (значительно ярче чем пожухлая листва) прядями волос, казалась ангелом со светящимся нимбом, среди смеркающейся серой промозглой улицы. И я невольно подумал: «Какая красивая молодая женщина, надо обязательно написать её портрет», - и, когда она подошла к машине – открыл дверцу. Посмотрев ещё раз на Светлану, севшую близко  рядом, меня вдруг прорвало.
  Как писали классики: «И тут Остапа – понесло…».
 Я беседовал с ней на разные темы: об истории, искусстве, поэзии и даже прочитал несколько своих перлов, а когда рассказывал про себя, о том, что мне тридцать два года и я уже семь лет, как женат, а это, как утверждают психологи, - первый критический срок в семейных отношениях, заговорил о психологии, не навязчиво расспрашивая её о семье и муже.  И она, не вдаваясь в подробности поведала, что с мужем живёт уже восемь и то ли от того, что он старше её на десять лет, то ли, потому, что он бывший подводник - у них нет детей. Мне не хотелось на такой мажорной ноте заканчивать наше импровизированное первое свидание, и я прочёл, когда мы уже подъезжали к её дому, сонет, который, правда, написал другой двушке:
                Побудь моей музой чуть-чуть…
                Пусть временно – не навсегда,
                Мы выйдем с тобой в дальний путь
                И вспять понесутся года.

                Мне нужно немного, всего
                Лишь, рядом тебя ощущать
                Дыханье услышать твоё,
                Когда буду я засыпать.

                Вдруг станет мне нелегко,
                Я буду тебя вспоминать.
                Твой образ в душе – глубоко,
                К нему нежных чувств не унять.

                Хоть время назад не вернуть,
                Побудь моей музой чуть-чуть…
    Услышав такой перл, Светлана даже поменялась в лице и немного с удивлением спросила:
- Ты это серьёзно?
- Да, а почему бы и нет? – ответил я вопросом на вопрос, а потом, улыбнувшись добавил, - вот принесёшь свою фотографию, - это и будет первый шаг: нарисую сперва твой портрет, а потом и если получится напишу стихотворение.
 - Ладно, замётано, - хохотнула девушка и быстро, поцеловав меня в щёку, вышла из машины.
Всё произошло так быстро, что я только успел подумать: «Вот, девка даёт! Так быстро согласилась, что как говорится, - долго «клеить» и не пришлось. Скорее всего муж ей порядком надоел», и с таким радужным настроением, поддав газку, поехал домой.
  На следующий день Светлана принесла свою фотографию, и мы в обеденный перерыв пошли в наше облюбованное кафе «Малахит», а вечером я её опять подвёз домой, и так повторялось целую неделю, как в кинофильме «День сурка». А в пятницу я вручил ей портрет, нарисованный карандашом, предварительно вставив  в рамку с паспарту.
 Глянув на него, подруга спросила:
- А почему он чёрно-белый, как у меня телевизор?
- Какая фотография – такой и рисунок, а чтобы написать цветной – надо позировать.
- Теперь понятно, - улыбнулась она, - но в мастерской мне будет не удобно, потому, как сотрудники уже раскусили нашу конспирацию. Мне об этом Наташка из бухгалтерии по секрету сказала. Давай где-нибудь в другом месте ты будишь рисовать.
  Услышав такое предложение, я сразу и не понял – это она так хочет портрет в цвете или на свидание напрашивается, поэтому сказал:
- Хорошо у меня в Малой Даниловки мой приятель Петя построил дом, ну ты знаешь – это, чуть в стороне от дороги по пути к тебе домой и мы пару комнат там уже довели до сносного состояния: оштукатурив стены, установив подвесные потолки, подключив электричество и завезя кое-какую мебель, используем её как мастерскую, вот и сможем там уединится, чтобы нам никто не мешал.
  Последние мои слова на Свету произвели магическое впечатление, как от какого-то заклинания и она, слегка улыбнувшись, сказала:
- Вот и отлично. Давай на будущей недели я отпрошусь пораньше с работы, и мы поедем.
- Хорошо, - согласился я, зная, что дом, практически всё время, кроме выходных пустовал, потому, как приятель целую неделю работал,.
 И в приподнятом настроении в очередной раз, беседуя на разные темы, повёз подругу домой, правда, высаживая   у соседнего дома, и она на прощание в знак благодарности целовала меня теперь уже в губы…
  В выходные дни я мог спокойно поработать по дольше, а не срываться в пять часов вечера, потому, как привык, как говорится, - работать столько – сколько надо, но не минутой дольше.
 А надо было срочно закончить шабашку, поэтому с началом недели не торопил события, а только ограничивался тем, что подвозил подругу домой и ждал её, мягко говоря, - отмашки.
 И в пятницу с утра, когда я зашёл к Светлане, чтобы она отпечатала мне приёмо-сдаточный акт(я всегда заранее подготавливал такие документы), и был немного расстроенный, потому как у нас не получилось долгожданное свидание, она тихо спросила:
- Ты сегодня во второй половине дня свободен?
- Я всегда свободен, как вольный ветер, - не весело пошутил я.
- Вот и отлично, - улыбнулась она, - я сегодня отпрошусь уйти раньше на пару часов и мы можем поехать к твоему знакомому в мастерскую.
 Не подав вида, что я немного озадачен таким внезапным предложением, только сказал:
- Хорошо, давай я к обеду заскачу, и ты скажешь, когда – рванём.
 Светлана, только улыбнувшись, кивнула, продолжая печатать на машинке, и я пошёл в мастерскую…
  Работа у меня не ладилась, потому, как я всё время думал: «Среди недели времени у неё не нашлось, а в пятницу и Петя тоже может в конце дня заявиться, да и пару часов для рисования будет мало, хотя, шестое чувство мне подсказывало, что портрет её меньше всего интересует. За недолгое наше знакомство и длинные беседы по душам, я понял, что она себя чувствует, мягко говоря, - очень не уютно среди своих сослуживцев имеющих детей и особенно с подругой Наташкой, работающей в бухгалтерии, у которой к двадцати семи годам был их уже двое. Ну, это и понятно, ведь основное предназначение женщины – это продолжение рода, а учитывая, что детей: мало того, что надо родить, так ещё приходиться ухаживать и воспитать, и такая опека растягивается на долгие годы, а женщины (в отличии от мужчин) имеют более короткий репродуктивный период, вот некоторые и стараются наверстать упущенное. И Светка, даже оговорилась (как по Фрейду), что ходила к врачу, но он, сказав, что у неё всё нормально, посоветовал провериться мужу, а чего там проверяться – если он служил на атомной подводной лодке мотористом и видно получил приличную дозу радиации. Вот она и ищет нормального приличного мужика помоложе для соития, и я со своими творческим достоинствами явно подхожу, чтобы передать их по наследству. Не даром уже давно существует Евгеника — это учение об улучшении человека при помощи искусственного отбора и на Западе евгенист Роберт Кларк Грэм создал «Банк спермы гениев». Вот и меня тоже зовут – Евгений, а женщины падкие на такие совпадения».
  Я, конечно, был не прочь, как говорится, - разделить ложе с такой приятной во всех отношениях женщиной, но меня гложила мысль, что после того как такое произойдёт и она, мягко говоря, - будет на сносях, я, как мужчина, её больше не буду интересовать, да и  заиметь ребёнка на стороне, (во всяком случае на меня) тоже откладывало какую-то моральную ответственность. Так ничего существенного и не сделав, хоть сроки и поджимали, в час дня я заглянул к Светлане.
- Едь к нашему месту, где ты меня всегда встречаешь, я сейчас – подойду, - сказала тихо она.
  Когда подруга села в машину, то я предложил заскочить по пути ещё в магазин, чтобы купить чего-нибудь сладкого для кофе, ну и бутылочку шампанского, на всякий случай. И это заняло у нас не больше сорока минут. Заезжая на своей «пятёрке» на участок  приятеля, я решил поставить машину прямо на площадке перед домом и, не врубившись сразу, что заморозки начались всего лишь два дня назад и лёд был тонким, проехав метров пять – провалился всеми четырьмя колёсами, да так, что, как бы я ни газовал не мог двинуться: ни вперёд – ни назад. Выйдя из машины и чертыхаясь, понял, что пока я не обломаю корку, то выехать не смогу.
А Света, глянув на мой озабоченный вид, спросила:
- Что случилось? Что-то серьёзное?
- Да, не очень, но надо выбраться из этой халепы, - ответил я, - а иначе к вечеру, когда ещё больше похолодает, мы рискуем застрять на льдине, как Папанинцы, но это надо сделать пока светло, - и пошёл в дом искать лом или кирку.
Но ничего такого не найдя, решил топором, лежащим в коридоре, прорубить колеи и таким образом выбраться из ледяного плена. Светка молча сидела в машине, с удивлением поглядывая на меня и понимая, что ничем помочь не сможет. А я попытался, как можно быстрее прорубить хоть метр и расколоть лёд с двух сторон, а потом, сев за руль, как говориться, - враскачку, выехать назад. Но машина, каждый раз выскакивая на лёд, тут же проваливалась, поэтому такую процедуру приходилось повторять – снова и снова. Когда через полтора часа, мы выбрались на чистое место, то начало смеркаться.
- Вот, беда какая, - не отойдя ещё от того, что с нами случилось, возбуждённо казал я, - может давай хоть в дом зайдём и кофейком согреемся.
  Но не успела подруга и слова сказать, как это часто, бывает в американских фильмах, к нам под конец происшествия, с включёнными габаритами лихо подъехала Петина «Нива».
 Увидев меня, вышедшего из машины, он, поздоровавшись, гоготнул:
- Вот всегда, ты, торопишься и такой не терпеливый, подождал бы меня и я бы тебя вытащил.
- А если бы ты не приехал, так мой жигуль к утру вмёрз бы в льдину, как пароход Челюскин.
- А, как же ты выбрался?
- Да так, как и они – рубил лёд, - ответил я и показал Пете топор.
- Вот у тебя всегда так получается, - засмеялся приятель, - мало того, что: застрял и чуть колёса не потерял, площадку на которой я хотел сделать каток превратил в кое-то ледяное месиво, так ещё испортил хорошую вещь.
- Так, ты что специально её заливал водой?
- Конечно, - ещё больше заржал Петя.
- Вот, теперь понятно почему по до льдом столько воды оказалось, - резюмировал я и продолжил, - на держи свой топор, не такой он уж и хороший, как ты сказал.
И сел в свою машину, чтобы объяснить Светлане почему я попал в такую халепу.
- Я всё слышала и поняла, - сказала она, перебив меня на полуслове и добавила, - поехали быстрее домой, потому как мы сильно задержались.
  Действительно на часах уже было начало шестого, а учитывая, что в пятницу – короткий день, то мы опаздывали. Открыв окно и крикнув Пете, что я уезжаю, рванул к подруге домой…
 Расставание было кратким и быстрым: она, поцеловав меня в щеку, только кинула два слова:
- Пока, до понедельника.
 И я даже не успел ей сказать, что мы собрались рано утром в понедельник с приятелем вести нашу «халтурку», над которой трудились две недели, в совхоз аж в Краснодарский край.
 Возвращаясь домой, я всю дорогу думал: «Скорее всего, Светка обиделась, ведь она, небось, этого ждала, готовилась – целую неделю, может даже бельё какое-нибудь сексуальное надела, а тут – такой облом. И ей не понять, почему я подъехал к дому и застрял, потому как у женщин своя логика; она уже была готова лечь со мной в постель, а я опростоволосился, как зелёный подросток, и не мог обеспечить полноценного соития, прямо, как в моём четверостишье:
                «Ты секса в первый день хотела,
                А я не понял и размяк,
                И всё любезничал не смело.
                А ты подумала: «Дурак!»
  И теперь даже нет никакой возможности с ней объяснится. Ладно, вот приеду через три-четыре дня (потому как такие поездки дольше не длились) с деньгами и приглашу её в ресторан, а не на какую там захудалую дачу, да ещё подарю ей, что-нибудь и номер в гостинице сниму, и она -«оттает». Ведь путь к сердцу женщины намного длинней, чем к сердцу мужчины, у которого он проходит, в основном, через желудок».
  От таких радужных мыслей, настроение у меня улучшилось и, в последующих два дня закончив с приятелем работу, мы рванули в Краснодар…
  Поездка на этот раз была сложной и утомительной: мы попали в туман и гололёд, с трудом прорвались чрез заградительные карантинные (в связи с ящером) посты ГАИ в Днепропетровской и Донецкой области, и только на второй день к вечеру добрались до места назначения, хоть раньше у нас уходил всего один.
 Потом ещё три дня устанавливали планшеты и получали по договору и приёмо-сдаточному акту деньги. А после, ещё два дня куролесили по хозяйствам Кубани ища новый заказ (ведь не возвращаться же с пустыми руками), поэтому вернулись только на следующей неделе в четверг вечером.
  И в пятницу, чувствуя себя (в прямом и переносном смысле), как старатель, прибывший из Клондайка, описанного Джеком Лондоном, я зашёл к Светлане и весело выпалил:
- Привет! А вот и я!
- Привет! – как мне показалось, сухо сказала она, - куда ты пропал?
- Ну, ты же сама мне акт приёмки печатала, вот и повёз работу.
- А, я думала, что ты обиделся за пятницу, - прошептала она и добавила, - давай позже поговорим, а то я сейчас занята.
   Я понял, что у неё не было времени, да и желания продолжать разговор, поэтому пошёл в мастерскую.
 Дождавшись обеда и зайдя в приёмную к подруге, я тихо спросил:
- Может ты опять сегодня отпросишься по раньше с работы, и мы всё-таки нарисуем твой портрет?
Не отрываясь от пишущей машинки, Светлана, тоже негромко, сказала:
- Ой у меня столько накопилось работы, что навряд ли начальник меня отпустит.
- Так может, тогда после работы тебя встретить.
- Не надо, мы с Наташкой намылились в парикмахерскую маникюр делать, - и увидев, на моём лице удивление с лёгким не довольствием, ещё тише добавила:
- Давай в понедельник встретимся и обо всём поговорим.
 Нельзя сказать, что я с нетерпением ждал встречи, но было интересно, что она мне скажет, хотя, примерно, догадывался о чём пойдёт речь и внутренне был готов любому развитию событий. Поэтому выходные дни посвятил жене и сыну, тратя деньги на всевозможные угощения и развлечения, а с наступлением новой рабочей недели мы с другом принялись за новую шабашку…
  Понятно, что в обеденный перерыв, я, зайдя к Светлане, пригласил в наше кафе и за трапезой, она, попивая кофе, начала свой рассказ: «Когда ты не появился в понедельник, а потом и вторник, я даже забеспокоилась и зашла в мастерскую, где встретила твоего друга и тот успокоил, мол,  вы с Игорем укатили в Краснодар, а потом рассказала Наташке. А она только ехидно улыбнувшись заметила, что теперь меня долго ждать придётся, явно намекая на твою моральную неустойчивость».
- Ну конечно, - не много с иронией, сказал я, - ведь имея жену – ещё завёл и любовницу и может даже не одну.
- Вот именно, - не заметив подвоха, серьёзно сказала она, - а мне, если ты уже понял, нужен ребёнок. Мне врач так открыто и сказал, мол если я хочу иметь детей, но не хочу уходить от мужа, то надо донора или найти какого-то мужчину и даже назвал дни, когда созревает яйцеклетка и может произойти с большой вероятностью оплодотворение. А так получилось, что ты уехал, а зная твою бесшабашность в половых связях, ни рискнула ждать, потому, как у меня, мягко говоря, - был запасной вариант и я им воспользовалась.
  Услышав такое откровенное признание, я не удивился и не расстроился, так, как об этом догадывался уже давно, а на оборот, проникся к ней ещё большим уважением, подумав: «Какая она умная и рассудительная, но почему судьба к ней так не справедлива, ведь, эта бедная женщина, на что только ни идёт, чтобы заиметь ребёнка и продлить свой род», - и уже серьёзнее добавил, - ну, и правильно сделала, а мы можем с тобой просто дружить, и ты дальше будешь моей Музой.
- Я согласна, - сказала она, наверное, понимая, что ни стоит сжигать все мосты.
Правда, после этого – я реже стал её подвозить и приглашать в кафе, и наша дружба длилась пока Светлана не ушла в декрет, а потом – родила дочь.
  Об этом мне поведала Наташка – её подруга, работающая в бухгалтерии. А ещё через неделю, когда я зашёл к нашей новой секретарше, чтобы отпечатать очередной договор, она, отведя меня в сторону, и немного загадочно улыбаясь, как бы между прочим, предупредила:
 - Ты когда поедешь к Светлане проведывать ребёнка, обязательно должен купить игрушку.
«Странно как-то получается, - подумал я, - ребёнок явно не мой, а игрушку должен дарить я, скорее всего, она думает, будто я и есть биологический отец. Может просто Светка не рискнула признаться Наташке, что зачала не от меня, а от кого-то другого менее одарённого и та могла подумать, что она была готова с любым переспать».
 Но, чтобы, как говориться, - не ударить лицом в грязь и, не вдаваться в подробности, я лишь сказал:
- Хорошо, так и сделаю.
  И, протянув листок, написанный от руки; миловидной черноволосой, каризелёноокой, худенькой девушке лет двадцати пяти отроду, которая была полная противоположность Светланы, представился:
- Меня зовут Евгений, я местный художник, а вас, как зовут?
- Ирина, - тихо ответила девушка улыбаясь.
- Ирочка, не могли бы вы мне помочь отпечатать этот договор, а я вас в знак благодарности угощу отличным кофе в нашем фирменное заведении «Малахит».
Девушка, улыбнувшись, быстро застучала миниатюрными пальчиками по кнопкам машинки, и когда она закончила работу, тут же повёл её кафе.
Когда я, усадив свою новую знакомую за столик, подошёл к барной стойке и попросил Катя-бармена, чтобы  нам пожарили шашлычков, то она, глянув на мою новую пассию, ехидно улыбнувшись, опять сказала:
- Если споёшь – то сделаю.
Тогда я снова, выйдя на средину зала, запел, но, совсем другую песню:
                «Как хочется сейчас в последний раз поверить,
                Не всё ли мне равно, что сбудется потом,
                Любовь нельзя понять, любовь нельзя измерить,
                Ведь там на дне души, как в омуте речном,
   - я думал, что и в этот раз Катя меня остановит, объявив, что шашлык готов, но она продолжала слушать с большим интересом, видно, потому что теперь я пел душевно и не громко, глядя на свою новую знакомую и мне ничего не оставалось, как продолжить,
                Пусть эта глубь бездонная, пусть эта даль туманная,
                Сегодня нитью тонкою связала нас сама,
                Твои лаза зелёные, слова твои обманные,
                И эти песни звонкие свели, мня с ума».
И я хотел уже дальше продолжил, увидев с каким удивлением и вниманием, смотрела на меня Ирина, но барменша громко сказала:
- Женя, большое спасибо, забирай шашлык, - и я, взяв две тарелки, под жидкие аплодисменты, направился к столику знакомой.
- Ну, ты даёшь, так хорошо поёшь, - засмеялась Ирина, перейдя, скорее всего в силу своего возраста, автоматически на -ТЫ.
- А я стараюсь зарабатывать везде, где только можно, вот спел и – заработал шашлык, - и, решив окончательно охмурить девушку, добавил:
- Я ещё и стихи пишу, хочешь прочту? – и, увидев утвердительный ответ, наклонившись ближе к Ирине, глядя в глаза, начал читать:
                «Побудь моей музой чуть-чуть…
                Пусть временно – не навсегда,
                Мы выйдем с тобой в дальний путь
                И вспять понесутся года…, -
закончив строчками, -
                Хоть время назад не вернуть,
                Побудь моей музой чуть-чуть».
Услышав такой перл, Ирина, немного поменявшись в лице с удивлением спросила:
- Ты это серьёзно?
- Да, а почему бы и нет? – ответил я вопросом на вопрос, а потом, улыбнувшись добавил, - вот, принесёшь свою фотографию, - это и будет первый шаг: нарисую сперва твой портрет, а потом и если получится напишу стихотворение.
- Хорошо, я согласна! – улыбнулась девушка.
  «Ну, вот, - подумал я, - теперь в замен Светланы, пришла другая Муза, ведь, как говорится, - Свято место – пусто   не бывает!»