Фантасмагория или сказка о замерзшей любви

С тем, что Новый год — семейный праздник, Кира ещё могла согласиться. А вот то, что он волшебный, и какой-то там особенный, решительно отрицала. Не маленькая уже, чтоб в сказки верить.
И что желания в Новый год сбываются — тоже чушь собачья. Толку, что три года подряд под бой курантов она давилась шампанским с пеплом сожжённой бумаги, на которой было написано: «Хочу, чтобы Катька, мамина сестра, поскорее вышла замуж». И что? Тётке скоро тридцатник, а вариантов ноль.
 
Мать крошила на кухне варёные овощи, отец пытался починить гирлянду. Младший брат пулял по кому-то в компьютерной игре, выплёвывая ругательства на одном одному ему понятном языке.
Кира закончила наряжать ёлку и, уже с лестницы крикнув: «Я во двор!», пошла на детскую площадку. Села на скамейку, где летом обычно сидят мамаши розовощёких пупсов. И, так же как они, начала сосредоточенно-лениво тыкать в телефон. Пальцы быстро замёрзли. Но, прежде чем спрятать руки в карманы, вбила в браузер слово, с созвучием которого у неё навязчиво ассоциировался предстоящий Новый год: фантасмагория.
 
Не, ну а что. Придумали себе люди время для чудес расчудесных, апофеозом определённый календарный день назначили. И бой курантов ещё приплели. Ну вот же, всё как в википедии: «нагромождение причудливых образов, видений, фантазий. Нечто нереальное, призрачное, созданное мечтой, воображением, в бреду». Какими дураками нужно быть, чтобы во всю эту новогоднюю ересь верить!
 
Кира посмотрела на припорошенную снегом детскую качельку, вздохнула и подумала, что Катька её, пусть и по другому поводу, но тоже дура. Очки носить не хочет, щурится постоянно. А ей, Кире, только переживай за тёткины ранние морщины. Сестра матери была старше племянницы всего на пять лет, поэтому они скорей дружили, чем просто общались по-родственному.

— Привет. — Кира резко обернулась на голос. Незнакомый парень в простенькой куртке и потёртых джинсах стоял неподалеку.
 
— Привет, — ответила безразлично, но всё же попыталась вспомнить, где они могли встречаться.

—  Не напрягайся, — сказал парень, будто прочитав её мысли. — Мы не знакомы.

Он присел на скамейку, а Кира, пожав плечами, наконец засунула замёрзшие руки глубоко в карманы. Так глубоко, что могла бы почесать коленку, если бы захотела. Но она не хотела. Реально бесит вся эта фантасмагория, в которой теперь и парень этот отмороженный появился. Не, он точно отмороженный. Ходить по улицам в мороз в такой лёгкой куртке — вообще не норм.

 — Хочешь, сказку расскажу? — спросил странный парень, чем подтвердил мысли Киры окончательно.

 — Валяй, — бесцветно ответила она, и снова посмотрела на качельку.

 — Это было давно. Горы тогда ещё были молодыми, а звёзды — юными. По свету, в поисках пристанища, бродила Любовь. Она стучалась и в бедные лачуги, и в богатые дома. Где-то ей давали приют, кормили, но чаще — прогоняли прочь. Любовь была в одеянии нищенки, но всё, к чему она прикасалась, обретало бесценный дар. Поэтому люди, приютившие Любовь, становились богаче, счастливее, долгое время жили в любви и согласии. А те, кто прогнал странницу, умирали обозлёнными стариками, не узнавшими счастья.
Так бродила Любовь по свету. Но вот однажды она забрела в глухую деревню. Была зима, и редкие крыши еле проглядывались во тьме. Она пошла на свет в окошках домов, но её не впустили ни в один из них. Любовь села на снег и уснула.
Она замёрзла. А утром одинокий путник увидел девушку, укутал её, прижал к груди и отогрел. Они прожили долгую и счастливую жизнь.
С тех пор счастлив не только тот, кто впустит Любовь в свой дом, но и тот, кто отогреет её своим теплом.

Парень замолчал. Кира задумчиво смотрела на снег.
 
— Сам придумал? — спросила она у парня.

Он кивнул.

— Классно, — сказала Кира, и потёрла нос, который от холода стал красным. — Слушай, сказочник, а ты не замёрз? Тут кафешка рядом, может кофе?

Парень улыбнулся и энергично закивал.

Они зашли в кафе, взяли тёплые стаканчики, присели за столик у окна.
 
— Ты писатель? — спросила Кира.

— Нет, программист. И немного айтишник.

— А это не одно и то же? — она искренне удивилась.

Парень снова улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— А сказки с чего сочинять начал? — Кира никак не могла для себя определить: ей этот отмороженный начинает нравится или это у неё просто чувство «чего-то нереального, призрачного, созданного воображением».

— Не знаю. Романтик по натуре. Но быть романтиком в наше время как минимум старомодно. Завел телеграм-канал, вот и пишу в нём для себя всякую всячину. А тебе правда понравилось?

— Правда, — честно ответила Кира и взглядом дала понять, что они до сих пор не знакомы.

— Костя, Константин. Для друзей Костик.

— Кира. Для всех Кира. И для тебя тоже, Костик. — она пыталась иронизировать, сохраняя образ лихой и неприкаянной особы.

— А ты красивая, — сказал вдруг Костя. И, подавшись вперёд, заговорщицки спросил: — Ты в Дед Мороза веришь?
 
— Дурак, что ли? — Кира снисходительно улыбнулась, и добавила. — Чисто гипотетически — нет. Хотя и практически тоже.

— Ладно, — рассмеялся Костик. — Я тоже не верю. А вот добрые душевные порывы — даже очень. Ну, а если б верила, какое желание Деду Морозу загадала?

— Катьке операцию по коррекции зрения сделать. Она ж думает, что из-за плохого зрения до сих пор не замужем.  Очки носить не хочет, на линзы аллергия. А из-за близорукости своей, знаешь, как комплексует. Как думаешь, Костик, такие желания в снежной канцелярии принимаются, а?

— Думаю, ещё как принимаются, Кира, — он смотрел на неё с какой-то особенной теплой искоркой в глазах и улыбался.

— Ладно, пойду я, — Кира допила кофе и дала звонкий щелбан пластиковой крышке. — Привычка с детства, — пояснила она. — Ничего не означает, мы просто с братом так всегда делали.

Константин тоже поднялся и, проводив Киру до двери, весело произнёс:

— А ты классная. Приходи сегодня после двенадцати к центральной ёлке на площади. Буду ждать тебя. И не волнуйся, я оденусь потеплее, — добавил он, будто снова прочитал её мысли.

Кира вбежала на четвертый этаж, запыхавшейся юлой влетела в квартиру, крикнула: «Я дома!», и заперлась в комнате.

— Херня какая-то, — бормотала она, прижимая холодными руками к горящим щекам.

Слово фантасмагория вылетело из головы. Вместо него немой короткометражкой плясали образы — что наденет, как появится, о чём будут говорить. И да, да, да — эта какая-то новогодняя чертовщина. Но, похоже, она ей начинает нравится.

Кира смотрела на своё отражение в зеркале и видела тёплые искорки в глазах.

Город зажигал огни, любители праздничных феерий вовсю запускали салюты.
Возле дома напротив подвыпивший Дед Мороз пытался посадить в такси свою напарницу-Снегурку.  А та упиралась, объясняя ему что-то на сказочном.
 
Приближался Новый год.
Любовь начинала оттаивать…