Я студент

               
  11 августа нам объявили о результатах всех вступительных экзаменов и персональном зачислении студентами. Конкурс был на нашем факультете три человека на одно место. На пятьдесят человек зачисленных на курс оказалось только 6 мальчиков. В этот же день нас организовали на погрузку угля для института. Пять дней нас возили на товарную станцию, где мы вручную соковыми лопатами грузили уголь в автомашину и вывозили ежедневно по 35 тонн угля. За это было обещано предоставление места в общежитии к началу учебного года.
14 августа исполнился месяц, как я уехал из дому. За это время, за тридцать истекших дня, я решил главную задачу,я поступил в институт и, наконец, получил признание своей любви и узнал то, что совершил большую глупость, что уехал в Новосибирск, и что теперь надо было принимать меры,чтобы вернуться в родные края, где живёт моя заветная, любушка-голубушка моя.
Поскольку после приемных экзаменов  в институте ещё не возобновилась работа, чтобы решать какие-либо вопросы, надо было ждать. Я так и решил, начну учиться, и тогда возьмусь решать вопрос о переводе в город Фрунзе.


НА ПАСИКЕ

До начала учебных занятий оставалось еще две недели, я не знал, чем заняться. Но хорошо Валентин,с которым я крепко сдружился, пригласил меня съездить с ним домой в Маслянинский район, это где-то в трёхстах километрах от Новосибирска. Поезд на Черепаново отходил от центрального вокзала в четвертом часу утра. На вокзал мы приехали с вечера последним трамваем и поэтому нам пришлось бессонную ночь провести в зале ожидания,который как муравейник кипел суетливой жизнью пассажиров. Одни уезжали,другие приезжали. Монотонный голос диктора беспрерывно объявлял о прибытии и убытии поездов на тот или другой путь: " Граждане пассажиры,поезд №00 приходит на второй путь. Отъезжающих просим пройти на посадку. Не забывайте ручную кладь." Наконец объявили наш поезд. Мы благополучно взобрались в вагон с притушенными огнями,большинство пассажиров спали. Примастившись на свободные места, мы присоединились к ним и под  мирный стук колес тоже погрузились в сон в сидячем положении,уронив головы на грудь.
  Холодным утром мы вышли из поезда на станции Черепанова и удачно нашли попутную машину, которая шла в райцентр Маслянино, до которого нам пришлось трястись по ухабистой дороге более трёх часов. В полдень,когда солнце было в зените. мы сошли с машины на деревянном мосту в Маслянино. День выдался жарким и душным. Парило. После нудного,тянучего ожидания, нам удалось сговориться с попутным шофером , который ехал в Суенгу, где располагалась центральная усадьба колхоза, в котором работали родители Валентина. Ехали мы в кузове,примостившись поверх груза. За дорогу нас сильно растрясло, но к заходу солнца мы были в Суенги.
  Родители же Валентина жили не в селе,а на пасике, которая находилась на заимке, более чем в пяти километрах от усадьбы. Дорога оказалась долгой. Мы шли не спеша. Я любовался красотами сибирской природы. Солнце скрылось за вершинами леса. Сумерки становились все плотнее. Валентин рассказывал мне разные небылицы, которые случались у них в округе, точно в сказках про бабу ягу и избушки на куриных ножках. Когда стало уже совсем темно,впереди послышался лай собаки. "Полкан! Полкан!"-радостно позвал Валентин. И мы подошли к черной громаде избы.
  Дверь в избу была не заперта. Мы без стука вошли в избу. На столе горела керосиновая семилинейная лампа, освещая желтоватым светом середину избы. По углам притаились тени. Нас не ждали, но встретили радостно сына и приветливо меня:"Кого это нам бог прислал!"-запричитала мать,обнимая Валентина. Тут же, без долгих расспросов, усадили за стол.
Мать вынула из русской печи чугун с картошкой. Отец,которого я принял за старика, нарезал хлеб, и поставил кувшин с медовой брагой и ужин состоялся. После голодного дня я ел много и с большим аппетитом. После нескольких стаканов медовухи лампа поплыла в глазах,сильно захотелось спать. Вскоре Валентин отвёл меня в амбар и я там на сеновале забылся сладким и безмятежным сном.
Проснулся я поздно. Лежу и думаю, выспался я или нет? Прислушался. В полной тишине за стенами сарая шорох трав и гудение пчел. Вышел на улицу. В ярком свете дня красота неописуемая. Белостволые берёзы перешептываются изумрудными листьями. Поют птицы. Над нестройными рядами ульев,окрашенных в голубой цвет,натруженно снуют черными точками пчелы. Я сделал зарядку. Умылся холодной водой из ручья на дне небольшой балки. Зашёл в избу. С низким потолком и почерневшими голыми стенами из гладко обтесанными топором толстых бревен небольшая комната аккуратно убрана. Почти посередине русская,свежевыбеленная известью,печь. У глухой стены кровать с железными спинками. У окна самодельный стол,у стола длинная лавка. На низких подоконниках цветы герани,пол некрашеный,но чисто вымытый. Я поздоровался. Меня приветливо усадили за стол. Отец Валентина-пасечник. У него кривая нога от ранения на войне. Добродушно что-то воркует в седые усы. Я его трудно понимаю. Мать Валентина скорее старушка,чем пожилая женщина, не привычно для моего уха,окая, подала завтрак. Обжигающе-горячие,прямо из печи,серые на цвет,но вкусные ржаные оладьи с растопленным маслом,янтарным медом и белой сметаной,молоко в стеклянной банке и в гранённом графине медовуху. После неторопливого завтрака,за которым я отведал впервые небывалые для меня кушанья,мы все отправились на сенокос.
Местность не ровная,холмистая. Это увалы на отрогах Салаирского кряжа. На обширных полянах,среди зрелого березняка сочный травостой. Мы сначала деревянными граблями сгребали вчера скошенную траву,затем её ворошили,потом складывали в копна,из которых к концу дня складывали стога. Возвращаясь на усадьбу,я на стволе большой березы,как дикарь,вырезал букву "Г". Пока стоять будет эта береза,пока на ней будет эта рана, рана моего сердца и никто не будет знать, кто и зачем вырезал эту букву, с которой начинается имя дорогого для меня человека.
Пасека в вдалеке от деревни. Вокруг ни души. Раздолье. Мир и покой. К концу дня небо заволокло тёмными тучами. Ночью пошёл проливной дождь. Засверкали молнии,загрохотал гром. До самого утра неистовала гроза. Под утро гроза обессилила и умолкла. Тучи,разрешившиеся ливнем, расстаяли. С первыми лучами солнца,радостными блестками ,засверкала мокрая листва. Между длинными рядами ульев,под легким дуновением утреннего ветерка,приветливо качались длинные стебли травы. Начинался новый трудовой день. С утра,как правило,занимались сенокосными делами,или пилили и кололи на зиму березовые дрова. После обеда спали на душистом сеновале.
Я много читал. Перечитал все книжки,что были у Валентина. Большое впечатление произвела на меня повесть Корнеевой "Школа",в которой рассказывается о жизни ученической комсомольской организации.Мне было что сравнивать с её повествованием:мой опыт из моей комсомольской работы в школе был не менее интересен. По вечерам мы все долго просиживали у костра, варили картошку,говорили о том , о сём, что бог  на душу пошлёт. Старики жаловались на свои болячки и печалились, как теперь они будут зимовать без сына. Мои же мысли были заняты не домом вообще, а тем , что там теперь с Галей.
Проснувшись утром с первыми лучами раннего солнца я записал в своём новом дневнике:
                В хрустальной чистой высоте,
                Зажглась звезда и светит мне.
                Ты-моё счастье,жизнь моя,
                Моя любовь, моя судьба.
                Как ландыш моя хороша,
                Ты радость жизни мне дала,
                Лучистый взгляд твоих очей,
                Лишил покой души моей.
                Твоей любовью я согрет,
                И я, как видишь. стал поэт.