Двойка по психологии

Из части Берлинов ушел пораньше: он хорошо потрудился и решил, что имеет право отдохнуть. Он даже позволил себе прогуляться по городскому бульвару.
На скамейках сидели влюбленные парочки, прохаживались бабушки с внуками, и почему-то все во все глаза смотрели на Берлинова.

 Кое-кто наверняка  в таком случае запаниковал бы: "Чего, мол, пялятся, черти!" Для Берлинова чужие взгляды давно перестали быть загадкой. Он всем признавался: "Эти самые взгляды я читаю, как художественную литературу". То есть секретов в них не видел. И все благодаря своему увлечению - изучению психологии - личности, общества, всякой психологии. Понял и сейчас, что в этих любопытных взглядах написано: "Вот идет военный. Возможно даже космонавт. Он здорово потрудился на службе, потому слегка усталый, немного рассеян".

Вполне вероятно, что взгляды именно это и говорили. Ведь на лбу Берлинова не написано, что он всего-навсего скромный работник административно-хозяйственного отдела. "Аховый" работник, как любил называть своих подчиненных их начальник.

Чувство довольства и ясности в душе было настолько сильным, что дома он добровольно вызвался сходить в магазин, что с ним случалось крайне редко и тогда, когда жена прямым текстом намекала: "Тебе это нужно, сам и иди!"
Быстро переодевшись в штатское, Берлинов уже взялся за ручку входной двери, когда услышал ласковый голос супруги:

- Ванечка! Возьми и себе чего-нибудь.
Нет, ему определенно везло сегодня. "Главное теперь не спешить",- решил про себя Берлинов. И был на все сто процентов прав: что за радость, прожитая впопыхах. А он понимал толк в подобного рода радостях.

Шагая из магазина, он отчетливо представил, как придя домой, основательно накроет на стол, протрет чистым полотенцем рюмку, придирчиво рассмотри ее на свет - не осталось ли ворсинок-пылинок. Словом, соблюдет ритуал до мелочей.
Когда, вернувшись домой, он аккуратно развешивал одежду, предстоящая трапеза была обдумана до мелочей. Еще раз оглядев бобриковое пальто, заправленное, как и шинель, по-армейски, в затылок другой одежде, отчего казалось, будто пальто равняется на шинель, стоит перед ней навытяжку, Берлинов одобрил такой порядок. И все было бы замечательно не заметь он малой странности - обнаружил на полочке для головных уборов фуражку с черным бархатным околышем - артиллерийским. Зато начисто исчезла его - армейская, с красным околышем!

Еще не осмыслив до конца такого странного факта, Берлинов почувствовал в душе тревогу. Как бы между прочим спросил жену:
- К нам никто не приходил?
- А что случилось? - вопросом на вопрос отозвалась жена.

Поспешность и вопрос вместо ответа раздули искру беспокойства еще больше. А услужливая память подбросила данные для анализа: в последнее время его "любезная" подозрительно часто стала вслух отмечать, что лысина на его голове теряет четкие границы и расползается по всей голове быстрее полой воды при разливе реки. Да и оставшиеся волосы не блещут, мол, былой чернотой, а коллективно побелели. А сегодняшнее предложение: "Купи и себе что-нибудь".

 В другой день не упросишь, а здесь сама предлагает, только сходи в магазин и возвращаться не спеши.

- Кто у нас был? - почти с угрозой в голосе спросил Берлинов.
- Когда? Пока ты ходил в магазин? Никого.
- А фуражка?
- Какая фуражка?
- А вот та, что лежит на полке! Это не моя фуражка!

Жена присмотрелась: действительно, не его. Это ее тоже удивило. Даже озадачило и она молча соображала, чтобы это все значило.
- Молчишь! Молчишь! - наступал Берлинов.

Супруга не обладала способностями психолога. И совсем не могла читать чужие взгляды, в своих путалась. И своим глупым сердцем женщины почувствовала: лучше промолчать.
- Ага-а-а! - распалялся Берлинов.- Меня не проведешь, я все насквозь вижу.

Он схватил с полки фуражку с неродным околышем и, откуда только сила взялась, тщательно, в мелкие клочья порвал ее.
        Израсходовав остаток буйствующих сил, он успокоился.

Хмурый и даже злой Берлинов появился на службе в старой, но своей, армейской фуражке.
У раздевалки его поджидал артиллерист Лихоус.
- А у нас для вас презент! - весело заявил сослуживец, держа руки за спиной.

- Что еще за презент?
- Э, нет! Только баш на баш! Ну ладно, держи. И верни мне мою.
Заработался ты вчера, миляга. Ну и прихватил вместо своей мою фуражку!
Берлинов тупо смотрел на Лихоуса, на свой привычный алый околыш фуражки, а в голове тугой пружиной раскручивались вчерашние события:

        "Так вот почему посетители сквера смотрели на меня как на чуду-юду в военной форме! Налицо было нарушение устава внутренней службы и строевого уставов!

Ни слова не говоря, камнем из пращи, Берлинов кинулся к телефону. Извинялся, просил прощения и даже признал, что было сверх его сил, что он  недостаточно хороший психолог.
Как ни странно, но его жена ничему не удивилась - она знала все это. И давно.