Мундир

      В салоне самолета звучал голос бортпроводницы:
     - В Симферополе +20. В Ялте +22...
     К температуре в остальных курортных городах Степан уже не прислушивался.
     Водитель маршрутки предупредил его, что до санатория придется идти пешком, т.к. он расположен внизу у моря на приличном расстоянии от трассы, а маршрутка едет дальше по назначению.

     Выйдя на остановке, Степан развернулся и сразу же увидел на противоположной стороне указатель с названием санатория и стрелку, указывающую резко вниз. Минут через пятнадцать бодрого шага показался небольшой пост с шлагбаумом. Вышел военный, отдав честь:
     - Ваши документы, пожалуйста.
     Степан подал и спросил, далеко ли до санатория.
     - Минут тридцать еще придется шагать. Вполне возможно, что кто-то будет ехать и подберёт вас. Документы далеко не прячьте, там будет еще один КПП. Счастливой дороги.
     Санаторий ведомственный, поэтому были соответствующие предосторожности.

     Поблагодарив, Степан закинул за плечо сумку и пошёл по  неширокой извилистой заасфальтированной дороге. Воздух пьянил. Запах хвои смешивался с запахом лавра, высокие кипарисы, покачивая верхушками, горделиво смотрели на одинокого путника. Степану стало жарко, вдобавок он ощутил легкий приступ голода. Посмотрев на часы, понял, что обед уже прошел, а ужин будет еще нескоро. Разозлившись на себя, что не предусмотрел такой ситуации, остановился и вытащил из сумки бутылочку воды.
     Неожиданно сзади послышалось характерное шуршание притармаживающей машины. За опустившимся стеклом показалось лицо женщины:
     - Вы в санаторий? Садитесь.

     В холле с правой стороны была открыта дверь в небольшую комнату с надписью "Оформление приезжающих". К ним вышла приятной наружности дама, поздравила с прибытием и к вящей радости Степана предложила сначала пообедать, а потом заняться оформлением. Она указала где можно вымыть руки и где находится обеденный зал.
     - Я позвоню, вас встретят.
     "Неплохое начало отдыха", - с удовлетворением отметил Степан. Ему стало легко и он почувствовал, как внутренние, сжимавшие последнее время "оковы", медленно отпускают его.

     К дверям столовой Степан и его спутница подошли вместе. У входа их ждала молоденькая официантка. Поприветствовав, тут же спросила - в каком месте они предпочитают занять столик: в глубине зала или у широких - во всю стену от потолка до пола - окон. Спутница Степана, посмотрев на него, сказала, что хотела бы сидеть у окна, вид из которого был просто изумителен: парк каскадами спускался к морю. Его необозримая синь невольно заставила сердце Степана учащённо забиться.
    Девушка подвела их к столику для двоих. Степан огляделся. Столы чередовались с одноместными - их было немного, до двух- четырех- и шестиместными.  Зал, хоть и был большим, но белые колонны делили его на уютные зоны. Хрустальные люстры, на каждом столе стильные светильники, на полу ковровые дорожки и самое удобное - кресла, обтянутые приятным велюром синего и красного цветов, эффектно выделялись на фоне бежевых стен.
 
     Извинившись, официантка сказала, что большого выбора блюд уже нет, т.к. обед закончился и кухня начала готовиться к ужину.
     Степан со спутницей обменялись взглядами:
     - Несите то, что есть.
     - Девушка приняла нас за пару. Елена, - с улыбкой назвала она себя.
     - Степан, - слегка склонив голову отрекомендовался он.

     После обеда, взяв ключи от номеров, спутники разошлись.

     Светлый и уютный номер вызывал приятность и успокоение.  Большое окно соседствовало с выходом на балкон. Море серебрилось перламутром, слабый ветер доносил запах теплой хвои, мяты, можжевельника. В стороне от большого здания санатория виднелся стеклянный купол бассейна. Прогулочные дорожки окаймляли несколько парковых зон. Яркая зелень соперничала с синевой неба. Природа обещала отдохновение.

    Степан сел в кресло и почувствовал, как тело окутывают нега и спокойствие. Было просто хорошо и он задремал. Мозг отдыхать не хотел: проносились картинки аэропорта, которые тут же сменялись документами, которые он еще два дня назад держал в руках, лицо жены, водителя маршрутки, служивого на КПП...

     Отдохнувший после принятого душа, Степан направился на ужин. Елена уже сидела за столом:
     - Как устроились? На каком этаже?
     - Спасибо. Всё хорошо. Комфортно. На пятом. А вы?
     - Я на третьем. Тоже хорошо и комфортно.
     Степан кивнул в знак согласия и спросил, откуда приехала Елена. Она улыбнулась:
     - Издалека. Южно-Сахалинск.
Степан не удержался от удивления:
     - Ничего себе... Это ведь такая даль. Сколько же дней вы провели в дороге?
     - Два-три, часовой пояс... Сами понимаете. Наметила себе вечернюю прогулку, но чувствую, что не осилю. Теперь мысли только о постели. Надо адаптироваться к смене суток.

     Утром Елены за завтраком не было. Она появилась только в обед. Лицо было отдохнувшим, правда, слегка припухшим от сна, но это её не портило. Гладкая прическа заканчивалась на затылке тугим узлом. Контраст темных волос и серых глаз привлекали своей особенностью. Степан почувствовал неловкость за пристальное рассматривание визави и быстро отвёл глаза.
     - Добрый день. Представьте, я банально проспала завтрак. Кажется выспалась, но это неточно, - с легкой иронией сказала Елена, - вероятно, еще день-два буду приходить в норму.
     - Я так и понял, - ответил Степан, - сочувствую. Был знаком когда-то с таким состоянием.

     Они вместе вышли из обеденного зала.
     - Я пойду отдыхать-досыпать, - сказала Елена, - а у вас какие планы, если не секрет?
     - У меня план съездить в Ялту. Побродить по городу... Но я еще не решил окончательно.
     - Степан, вы можете ехать на моей машине, которую я взяла напрокат. Документы позволяют. Подождите, я вынесу вам ключи.

     ... Степан строил свою карьеру по кирпичику. Начинал с обычного участкового, учась постоянно, настойчиво, сменяя погоны при очередной взятой ступеньке. За училищем шла академия и он по-прежнему был влюблен в свою непростую службу и иной судьбы не желал, обтачивая знания, достойно преодолевая всё, что с ней связано.
     Большой занозой (надо отметить - с годами), стала его семейная жизнь. Тоненькая, легкая, с неземным именем Ия, обворожила еще в годы его "участковости". Он сравнивал её с бабочкой, которая порхала, обдавая чистотой, нежностью, улыбчивостью, привязанностью. Она родила ему двух прекрасных девчушек. Всё свободное время он любил проводить дома среди своих "принцесс" - так он любил их называть.
     Куда всё делось? Когда? Степан не раз задавал себе этот вопрос, но, не находя ответа, старался отогнать его далеко и надолго.
     Когда дочки подросли, Ия решила поступать в медицинский институт. До этого у нее за плечами было медучилище и она работала медсестрой. Подбила ее на эту "авантюру" подруга - Дина - высокорослая, с чуть басовитым голосом, грамотная, начитанная, с хорошим чувством юмора. Ия даже немного ей уступала, но Степан был снисходителен к иным неловкостям супруги, стараясь обойти их или замять.

    Пожалуй, с поступления и учёбы начались трения в семье.
   
    Первым звоночком было, как будто невинное, предложение Ии по поводу празднований дней рождений. Она попросила Степана не приглашать родителей, а только друзей и подруг. Но тут же уточнила, что пусть они приходят, но в другой день. Степан сумел поставить точки над i: родители приходят именно в день рождения, а остальные по её усмотрению.
   
 
      Второй прозвучал, когда разговаривая с кем-то по телефону и не услыхав его прихода, она небрежно произнесла: "Нет, он еще не вернулся со своей ментовки..."
      Матвей - многолетний друг, правда, более высокой должности, советовал пожертвовать звездочкой и разойтись. Степан был в растерянности: он к этому не был готов. Впереди маячила новая должность, повышение звания. Нет, решил он, всё рассосется.

       Не рассосалось... Как снежный ком, скатываясь вниз, набирает на себя снег, так и семейная жизнь скатывалась, обрастая  сплетнями, неприятными разговорами и слухами, выяснениями правды и неправды. Ему доносили, что Ия с Диной куролесят во время выездных сессий. Учились они заочно и свобода от дома кружила им головы.
     Не нравилась ему  невесть откуда взявшаяся высокомерность и меркантильность жены, когда в очередной сабантуй представляя гостя, она подчёркивала профессию, статус и неприкрыто подчеркивала, что в случае надобности всегда можно обратиться к ... имярек. Степану претила эта бесцеремонность и он видел, что гости не в восторге от перспективы кому-то в чем-то помогать. В основном, приглашались те, чьими возможностями она беззастенчиво пользовалась и, как правило, все они были чужими друг другу. Теплого застолья не получалось, но Ию это не смущало.

     ... Набережная Ялты оживленно гудела. Качели-карусели-аттракционы - всё было призывно иллюминировано разноцветью. Играла музыка. От пирса отходили прогулочные катера.
Всё было подчинено "празднику жизни".

     Степан посмотрел на часы. К ужину он явно опаздывал, но мчаться туда "из-за тарелки каши" никакого желания не было.
     До него донесся запах ароматного кофе. Подойдя к жаровне, он был захвачен увлекательным зрелищем. Седовласый загорелый мужчина ловко управлялся с утопающими в песке джезвами, быстро передвигая поочередно и не давая приближающейся к краям пенке "убежать". Вокруг жаровни толпился народ и любовался этим волшебством.
     Кофе был отменный. Степан смаковал с особым удовольствием буквально каждую каплю, наслаждаясь вкусом, запахом и атмосферой вечерней и яркой Ялты.

     Утром он с благодарностью вернул ключи Елене. Она пошутила, что завтракал он один, а ужинала она тоже одна. Они вышли из обеденного зала и подошли к афише. В санатории ежевечерне была "культурная программа": вечера отдыха чередовались с показом фильмов. Сегодня был вечер танцев. Елена вопросительно посмотрела на Степана:
     - Вы танцуете?
     - Да, - односложно ответил он.
     - Настроены пойти?
Степан пожал плечами, раздумывая:
     - Почему бы нет? Я не помню когда танцевал последний раз. Давайте пойдем. Вспомним молодость.

     Они вышли из корпуса и направились вглубь парка. Он не знал о чем говорить и молча шагал, не испытывая потребности в поиске темы для разговора. От природы Степан не был словоохотлив, а  специфика работы требовала еще большей сдержанности.
     Елена взяла инициативу в свои руки:
     - Степан, расскажите о себе. Откуда приехали? Вы - бука. Ваши односложные ответы меня озадачивают. Я вам надоела за эти пару дней? Говорите, не стесняйтесь. Мы взрослые люди и вообще, - она сделала небольшую паузу, -  я хочу вам прямо сказать: вы мне нравитесь. Вот! Сама от себя не ожидала, что скажу вам это, - понизив голос, произнесла она.
     Они подошли к скамейке и сели:
     - Я из Питера. Женат. Две дочки. Служу, как вы понимаете. Мне тридцать шесть лет. Звание - майор. Что еще?
     Елена рассмеялась:
     - Ну прямо как в отделе кадров. В таком случае и я вам докладываю. Мне тридцать восемь лет, звание - подполковник, так что моя задача "снять с вас мундир", с которым вы не можете расстаться даже здесь. Вы, как младший по званию, должны мне подчиняться. Вы же понимаете, что я тоже ношу мундир, но я его оставила там - дома. Я приехала сюда от-ды-хать!, что и вам советую сделать. Семейное положение - прочерк. Я там уже была. Правда, расставание стоило мне одной маленькой звездочки, но я пошла на это. Потом эта "потеря" окупилась. Ну, вы меня понимаете: в одной системе варимся.

     Степан чуть отодвинулся и, улыбаясь, посмотрел ей в глаза. Она удивленно спросила чему он улыбается, на что он с усмешкой сказал:
     -  А у меня не хватило пороху в своё время пожертвовать звёздочкой. А вы молодец! Решительнее оказались.
    Елена возразила, что по всей вероятности его тогда просто "не допекло".

     Постепенно догорал день, мягко переходя в теплый, бархатный вечер.

     ... Елена вошла в зал. На ней было расклешённое книзу платье изумрудного цвета, прическа-хвост, схваченная выше затылка ниткой жемчуга, которая спускалась, обвивая собранные волосы. В мочках ушей белели небольшие жемчужинки в окружении малюсеньких бриллиантиков. На шее черного цвета чокер, по центру которого сверкала подвеска такого же жемчуга, как и серёжки. Туфли-лодочки дополняли элегантный наряд Елены.
     Степан невольно залюбовался. Она шла прямо к нему. Мужчины с интересом провожали её взглядами и он это с удовольствием отметил.
      В углу зала на невысоком подиуме разместился квартет музыкантов. Чуть слышны были настраиваемые инструменты. Через несколько минут зазвучали первые аккорды вальса. Степан галантно поклонился и подал Елене руку.
      Он очень умело обходил пары, защищая её от нечаянных прикосновений. Шёл легко, непринужденно меняя повороты слева направо и наоборот. Елена так же легко перестраивалась, не сбившись ни разу. Постепенно танцующих становилось меньше и Степан увидел, что все расступились, давая им возможность свободно парить в вихре танца. Оркестр начал убыстрять темп, голос певицы на высокой тональности звучал призывно и вдохновенно: "Радостный вальс пою я, только тебя люблю я... в вихре весеннем мая..."
     - Вы меня закружите, - чуть задыхаясь, на ухо шепнула Елена.
     Степан слегка сжал её руку. Последние аккорды вальса замедлили их шаги. Когда оркестр умолк, раздались громкие аплодисменты, приветствуя невесть откуда взявшуюся, красивую пару. Елена смутилась и, не сговариваясь, они поклонились публике в знак признательности.
     Зазвучал медленный блюз. Степан вопросительно посмотрел на Елену. Она без промедления положила ему на плечо руку и они поплыли в неспешной музыке, давая себе возможность отдышаться.
Елена положила голову на плечо Степана. Её волосы, коснувшись его щеки, едва уловимый запах приятных духов, почти интимная близость, разбудили в нём давно уснувшие чувства к женщине. Он понял, что "снимает мундир". Они станцевали еще пару танцев и Елена предложила выйти прогуляться по аллеям парка. Он не возражал.
     Она пошла переодеться и спустилась в легкой обуви, элегантных брюках и тонком свитере, держа в руках ветровку.
     - Степан, мне показалось что вы сегодня "сняли мундир". Или я ошибаюсь? Танцуете вы великолепно! Вы учились где-то танцам?
     - Спасибо, Елена. Я в школе хорошо танцевал, а потом в училище нам преподавали уроки этики, туда и танцы входили. А насчет "мундира", пожалуй, вы правы. Я это ощутил физически.

     Дни отдыха побежали с неимоверной быстротой. Елена зацепила его крепко и неотвратимо. Он начал считать оставшиеся дни и приходил в отчаянье: как расстаться? Что делать? Можно ли всё бросить к чёртовой матери и начать новую жизнь?
     Елена видела его терзания и решила разрядить ситуацию:
     - Степан, ты мне ничего не должен. Я получила от встречи с тобой всё, что хотела. Сполна и даже больше... - она сделала паузу, - запомни это!  Ничего не вздумай предпринимать. Не рушь семью, карьеру. Оставь всё как есть!  - она говорила твердо, уверенно, спокойно.
     Он хотел что-то возразить, но она подняла руку:
     - Помолчи. Дай мне договорить. Я тебе безмерно благодарна за всё. Нам было хорошо. Не порть последние дни, НАШИ дни сомнениями, чувством вины и попытками что-то изменить. Ты должен меня понять и успокоиться. Мне тоже нелегко, поверь, но я мысленно надеваю свой мундир и под него прячу то, что стало мне незабываемым и дорогим. Вероятно, мы больше не встретимся. Ты останешься в моей памяти и ... - она замялась, но быстро взяла себя в руки, - навсегда.
     Он понял, что она что-то не договаривает. Что?
   

      В один из последних вечеров, Елена задумчиво сказала:
     - Вот у тебя две девочки, а я рожу себе мальчика, маленького Степанчика...
     Степан насторожился:
     - Не шути так, Елена. Мне не нравятся такие шутки.
     - Как знать? - и, уже смеясь, добавила, - не переживай. Всё будет как должно быть. Тебе беспокоиться не о чём.
     Он пытливо посмотрел на неё, но Елена быстро его поцеловала и уверила, что всё хорошо и это просто была не совсем оригинальная и остроумная шутка.

     Всю дорогу до аэропорта они не проронили ни слова. Каждый думал о своём...

     Несмотря на то, что был январь, солнышко всё равно успело приласкать Степана. Легкий загар привел в восторг Матвея, когда Степан зашел в его кабинет.
     - Ба! Знакомые всё лица, - обнимая друга, воскликнул он, - ну-ка, ну-ка, дай посмотрю на тебя как следует. Похорошел, посвежел, я бы даже сказал - помолодел. Ну, рассказывай...
Благо, что был уже вечер и друзья могли спокойно беседовать.

      Месяца через три, разбирая почту, Степан увидел адресованный ему конверт. Почерк был ровный, красивый, женский. Елена писала, что у неё всё хорошо, спрашивала о делах Степана, но отметила, что на ответ особенно не рассчитывает.
     Степан не ответил.

     Жизнь текла своим чередом. Дочки его радовали. Одна уже работала педиатром в детской больнице и руководила отделением.
     Вторая преподавала в консерватории. Личная жизнь у обеих сложилась. Жена заведовала станцией переливания крови. Не обращая внимания на мужа, жила своей насыщенной жизнью, в подробности которой не вдавалась, да и Степан не спешил ничего выяснять. Ему было всё равно - чем и как она живет.
    

     Много лет назад у них был один-единственный разговор. Он просил, чтобы Ия подала на развод. Она категорически отказала. Матвей тогда ему сказал, что если Степан подаст на развод, то с карьерой придется распрощаться, а если подаст жена, то он может отделаться понижением в звании, т.е. "пожертвовать звездочкой". Степан не отважился на такой вариант и принял решение дослужить, а потом наводить порядок с личной жизнью.
      Внешне все приличия были соблюдены. Тем не менее Степан давно оборудовал свой кабинет, перетащив туда диван и с супругой отношения были соседскими.

   

      Подошло время уходить в отставку. Степан подал рапорт, оставались кое-какие бюрократические мелочи.
     Как-то в один из обычных дней ему позвонил дежурный и сказал, что на проходной его спрашивают. Степан издали увидел молодого человека в форме ВМФ. На темных погонах сверкали две звездочки. Степан протянул руку и резкий толчок в груди лишил его способности сказать приветственные слова. Серые глаза Елены полоснули по сердцу. Лихорадочно прикинув возраст молодого офицера, он всё понял! Попросив гостя подождать, вернулся в кабинет. Сердце билось глухо и часто. Сын! Он перевёл дух и, взяв фуражку, вышел, стараясь взять себя в руки.

      ... Елена хлопотала на кухне. Сегодня у неё был двойной праздник: её день рождения и приезд сына, который был в походе почти полгода. Она волновалась, чтобы всё успеть к его прибытию.
От звонка входной двери она вздрогнула. Быстро сняв передник, открыла дверь. Огромный букет цветов не давал увидеть лицо сына. Она взяла цветы.
      - Мамуля, только не волнуйся. Я не один...

      ... Мундир был снят в прямом и переносном смысле.