Сложно понять культуру сынов Аматэрасу

     Модифицированная физиономия когда - то симпатичной Николь Кидман чуть было не вогнала меня в вялотекущую депрессию, но вспомнив ту же рыжую эры Кубрика, я заулыбался, дебильно пуская слюну на небритый подбородок. Утерев слюну рукавом, я задумался о судьбах демократии в России. Никак иначе, после изуродованной пластикой актрисы только и тереть себе нервы, катая в голове думы невеселые. Народ, как говорится, не может, а верхи, само собой, не хотят. Осталось выяснить, что же именно они не могут и не хотят.
     - Не хочут начальствующие утратить начальствующее место, - печально говорил, щурясь на стреляющий искорками костер, Шкворень, неторопливо пошевеливая ольховым прутиком запекающиеся в угольях картошки, - потому и не допущают. Мы, грят, пока не подохнем, а вы, грят, загребитесь, сволочь.
    Громов, упруго вскочив, прошелся вокруг костра, зорко озирая сузившийся по ночному времени периметр обозрения. Страшно охал филин, грозно шумели дубы, а по тайге, предчувствовал Прохор, крались неумытики.
    - Верно, Филя, - горячечно зашептал Громов, присев рядом с каторжником на корточки, - не могет народ ничего, кроме душегубства.
    Вскричали неумытики, чуя себя разоблаченными, ринулись на поляну, бестолково толкаясь, сжимая кулаки и потрясая кривыми своими ножами. Громов выстрелил в самого основного из штуцера.
    - На, сука !
    - Бей ! - ревел Шкворень, размахивая топором. - Убивай !
    Через миг все было кончено. Остался в живых лишь безносый спиртонос, испуганно прижавшийся к искривленному за эоны бытия телу осины. Шкворень, перебрасывая топор из руки в руку, приблизился к нему и неожиданно захохотал.
    - Да это же Сеня Тузик !
    Отбросив окровавленный топор, Шкворень полез обниматься с выжившим, усадил того к костру и угостил спиртом.
    - Твое наименование, - сказал тогда сурово Громов, перезаряжая штуцер, - стырят советские жидки Вайнеры, вложат в уста Фокса, а привычно невежественный зритель и не догадается, что все уже украдено до нас.
    - Моим именем назовут пидора болгарина, - пожал плечами Шкворень, отхлебывая из оловянной фляжки неразбавленного спирту, - а тебя полняком сплагиатят, Прохор Петров, в говенный боевичок воткнут с Мироновым и прочей х...той, что же Сеню - то укорять ?
    На поляну выскочил здоровяк в камуфляжной куртке Ваффен СС. Жутко играя отмеченной шрамом личиной, наставил удлиненный ствол  " Парабеллума " на вечерявших и гаркнул :
    - Кто вы, Семен Семеныч Горбунков ?
    Прохор, немало обкатавшийся среди диких племен Сибири, знал методы и способы успокоения таких вот явно буйствующих сограждан. Широко заулыбался и усадил, как Шкворень Тузика до того, пришельца к костру. Угостил спиртом.
    - У меня шнапс, - отказался от спирта здоровяк, протягивая Громову свой бутылек, украшенный нарядной этикеткой с ненашенскими буквицами.
    Выпили. Закусили картошками. Прохор, будучи старорежимным персонажем вымышленным, ответил на вопрос Отто Скорцени, а это был, вне всяких сомнений, именно он :
    - Говно. Все совковое по определению и априори говнище.
    На том и порешили. Скорцени убыл в Испанию под крыло каудильо, а литературные герои так и остались в книге в любой бесплатной электронной библиотеке сети. И это правильно, хотя и там совкового говна немало, но это уже право читателя и зрителя : выбрать продукт достойный, а не советский или, прости Господи, нынешний руссиянский.