Паттианн Роджерс. Бог и его народ

Он должен измерить среднюю длину
клыков и каждого обнаженного когтя,
рассчитать размах передних лап,
максимальный размер прыжка.

Засыпая на траве в их заброшенных
постелях, он может привыкнуть
к удушающим запахам их меха
и шкур,
научиться предвидеть внезапный
головокружительный уксусный
аромат звучащих тел
и таким образом
надеяться сохранить равновесие
в их присутствии.

Ловкий финт и уклонение,
пистолет, заряженный холостыми
патронами,
щелчок хлыста в воздухе часто
остаются предательством.
Огонь свечи или небольшого факела,
внезапно брошенного вперёд,
может на мгновение предотвратить
дезертирство.
Никто не должен пострадать.
Он прислушивается к из жалобному
реву,
к тому, как этот звук, возможно,
имитирует широту звёздной саванны,
но, несомненно, грозовое небо,
в котором в панике носятся антилопы
гну.
Он должен прочитать и впитать
в себя
весь вокальный диапазон  их ярости
и побед, тихое рычание и плевки
во время их занятия любовью.

Вот кости, почерневшая кровь,
оставшая после их кормления.
Все они едят мясо и слизывают
остатки.
Возможно, они будут спокойно
сидеть
на своих маленьких стульчиках
и ждать, наблюдая за ним,
Возможно, они, рыча, будут
прогуливаться
по кругу, выстроившись в линию
и остановятся, чтобы неохотно
встать перед ним на задние лапы,
встретиться с ним взглядом,
изобразить молитву.
Если условия нюанс фальшивой атаки,
если интерпретируют танец хвоста,
если пророчество о пыхтении
и приседании сбудется,
если он отрёкся,
то может наступить время,
когда среди них появится жалость
и дверь клетки откроется,
и он выйдет, освобожденный
и воскрешенный.