Преподаватель. Глава 3. Переезд

Понедельник утром выдался ясным и свежим. ОН в своём неизменно сдержанном стиле, предложил помочь с переездом, хотя я и пыталась возразить, мол, вещей у меня немного, справлюсь сама. Но он лишь слегка нахмурил брови, промолчал и уверенно взял в руки мой чемодан, дав понять, что помощь не обсуждается.

Дорога до квартиры Лилии Леопольдовны заняла не больше двадцати минут. В машине стояла тишина, нарушаемая только лёгким шумом двигателя. Мы оба были погружены в свои мысли. Казалось, он хотел что-то сказать, но удерживал себя, а я не знала, стоит ли начинать разговор.
Когда мы подошли к её дому, мне бросилась в глаза его благородная архитектура — резной подъезд с массивной дубовой дверью. Мы поднялись на третий этаж по винтовой лестнице, украшенной старинными коваными перилами. На пороге нас встретила Лилия Леопольдовна, улыбчивая, бодрая и с тем неизменным изяществом, которое сразу располагало к себе.

– Ну вот и моя новая соседка! — радостно произнесла она, оглядев меня с головы до ног с такой теплотой, словно видела собственную внучку.

Он представил меня сдержанно, но уважительно, обменялся с ней несколькими любезными фразами, в которых ощущалась его признательность за согласие принять меня и какая-то едва уловимая душевность, словно они близкие родственники. Старушка, в свою очередь, похвалила его за "ответственный подход к решению жизненных вопросов" и, кажется, искренне симпатизировала ему.

После краткого обмена словами он повернулся ко мне:
– Ну, удачного обустройства, – коротко кивнул, и, бросив на меня мимолётный, почти незаметный взгляд, вышел за дверь.
Я проводила его взглядом, чувствуя странное смешение облегчения и лёгкой грусти. Он помог мне с переездом, был заботливым и внимательным, но при этом держал дистанцию, словно боялся стать ближе.
– Ну, милая моя, заходи, давай я тебе всё покажу, – отвлекла меня от мыслей Лилия Леопольдовна, беря меня за руку и вводя в квартиру.

Квартира Лилии Леопольдовны встретила меня словно уголок ушедшей эпохи, где каждая деталь рассказывала о прошлом, наполненном благородством и изысканностью. Высокие потолки с лепниной, украшенной тончайшими узорами, словно оживляли пространство, придавая ему величие. Свет мягко падал из окон, занавешенных лёгкими кремовыми гардинами, которые, казалось, были сотканы специально для того, чтобы рассеивать солнечные лучи, превращая их в золотую дымку.

Гостиная, куда меня проводила хозяйка, была настоящей сокровищницей предметов старины. На стенах висели старинные гравюры в позолоченных рамах и семейные фотографии, на которых время оставило свои печати. На массивном дубовом столе с идеально отполированной поверхностью стояли изящные подсвечники и фарфоровая ваза с веточками лаванды. В углу, рядом с большим книжным шкафом, высился старинный граммофон, украшенный изысканным орнаментом, и я на миг представила, как здесь, возможно, когда-то звучала музыка прошлых десятилетий.
Книги в шкафу, стоящие ровными рядами, говорили о широте знаний хозяйки. Томики классической литературы, философские труды и редкие издания на французском и немецком языках выглядели как сокровища. Между книгами аккуратно расставлены статуэтки и безделушки, каждая из которых наверняка хранила свою историю.
Пол в квартире был выложен паркетом, от которого отражался блеск заботы и порядка. Здесь всё дышало чистотой, но не стерильной, а тёплой, домашней. Казалось, каждая вещь в этом доме находилась на своём месте — как части пазла, собранного с любовью и вниманием. В воздухе витал лёгкий аромат чая с бергамотом и свежевыпеченного печенья.

Лилия Леопольдовна, сама по себе воплощение утончённости, встретила меня как старого друга. Её глубокие голубые глаза светились теплотой, а в приветливой улыбке угадывалось добродушие и гостеприимство. Она предложила мне снять плащ и усадила на мягкий диван, укрытый пледом ручной вязки, который наверняка тоже хранил свою маленькую историю.

– Милочка, проходи, устраивайся, – тепло произнесла Лилия Леопольдовна, чуть склонив голову и расправляя аккуратно собранные седые волосы. В её голосе звучало искреннее радушие. – У меня давно не было такого оживления в доме. Знаешь, твой переезд мне даже настроение поднял.
Я улыбнулась, чувствуя, как постепенно начинаю расслабляться в её присутствии.
– Ты мне так её напомнила... – задумчиво добавила она, словно обращаясь больше к самой себе, чем ко мне. Она будто вспомнила что-то приятное: – Да, мою внучку, ей тоже столько же лет! Она сейчас далеко, учится за границей, редко бывает дома.
– Это должно быть интересно, – осторожно ответила я, пытаясь не выглядеть навязчивой.
Лилия Леопольдовна вздохнула, но тут же улыбнулась.
– Да, молодость – прекрасное время, когда всё впереди. Ну что ж, давай покажу тебе твою комнату. Уверена, тебе понравится.
Её голос был мягким, словно бархат, а в манерах чувствовались изысканная воспитанность и мудрость.

Комната, предназначенная для меня, оказалась светлой и уютной, но не перегруженной деталями. Стены были окрашены в нежный кремовый оттенок, словно лёгкий отблеск утреннего солнца, что придавало комнате свежесть и теплоту. Эти высокие потолки и свет из окон наполнял комнату лёгкостью и свежим воздухом. На одном из угловых стеллажей разместились несколько книг. У окна стоял небольшой письменный стол из светлого дерева, украшенный изящной латунной лампой с абажуром из матового стекла. Он идеально подходил для учёбы или вечернего чтения. На столе аккуратно лежал старый письменный блокнот с кожаной обложкой – подарок хозяйки, как она позже упомянула, "для вдохновения". Рядом стоял стул с мягким сиденьем, обтянутым тканью в пастельную клетку, который своим видом как будто намекал, что долгие часы за учёбой здесь будут не только продуктивными, но и комфортными.
Кровать, небольшая и лаконичная, с высоким деревянным изголовьем, была застелена белым хлопковым покрывалом с тонким кружевным узором по краю. Над ней, на стене, висела маленькая картина – акварель с изображением моря, лазурный берег с белым парусником. Этот простой, но красивый элемент добавлял комнате спокойствия и уюта.
Рядом с кроватью стояла миниатюрная тумбочка с изящными ножками. На ней – небольшая вазочка с сухоцветами и керамическая шкатулка, куда можно было сложить мелочи. В углу комнаты стоял платяной шкаф, тоже светлый, с дверцами, украшенными ненавязчивым резным орнаментом. Открывая его, я обнаружила, что он был пуст, но внутри приятно пахло лавандой – забота хозяйки не оставалась незамеченной.
На полу лежал небольшой коврик с геометрическим узором, мягкий и приятный на ощупь, который добавлял тепла общей атмосфере. У окна висели лёгкие занавески из молочного льна, слегка струящиеся от лёгкого движения воздуха, пропуская мягкий свет, который наполнял комнату.
Комната идеально вписывалась в общий стиль квартиры Лилии Леопольдовны, сохраняя её атмосферу благородства и истории, но при этом была простой и функциональной – такой, чтобы я могла почувствовать себя здесь не гостьей, а почти хозяйкой своего нового пространства.

Кухня, куда она вскоре пригласила меня выпить чаю, была маленьким царством уюта. На полках стояли баночки с чаем, травами и специями, а на подоконнике – крохотные горшочки с цветущими фиалками. На столе уже стоял фарфоровый сервиз с золотым кантом и блюдо с печеньем. Даже чай, казалось, здесь был особенным – душистым, согревающим и каким-то невероятно домашним. Атмосфера прованса и душистого теплого лета ощущалась на этой кухне.
Я почувствовала, как в её доме мгновенно растворяется любая тревога. Здесь было всё, что напоминало о любви, заботе и традициях, переданных через поколения. Лилия Леопольдовна стала для меня кем-то родным с первых минут, и я уже знала, что именно здесь, в этой квартире, я смогу найти своё временное пристанище – и душевное, и физическое.

Правила проживания оказались простыми и вполне приемлемыми. Лилия Леопольдовна мягко объяснила их за чашкой ароматного чая с домашним вареньем. Главное – уважать личное пространство друг друга, соблюдать порядок и предупреждать, если задерживаюсь допоздна. Ничего сложного, да и я не из тех студентов, кто устраивает шумные вечеринки, приводит домой компании или возвращается под утро в сомнительном состоянии. Мне это не свойственно, да и цель моего переезда сюда совсем другая.

Сейчас моя задача – сосредоточиться на дипломе и освоиться в новом рабочем коллективе. Хотя, признаюсь, мысли о предстоящих буднях меня немного тревожили. Мне придётся не только видеть ЕГО каждый день на парах, но и сохранять нейтралитет, делать вид, что меня совершенно не задевает ЕГО загадочность. И это при том, что его отстранённость и, казалось, скрытая психологическая травма всё сильнее интриговали меня. С детства я была очарована детективными историями и романами. Эти книги будто открывали для меня двери в мир, где любопытство и логика было главным оружием, а тайны и секреты — вызовом, который нельзя игнорировать. Каждая загадка, каждая странная деталь или подозрительное совпадение вызывали у меня азарт. Разгадывать секреты, выстраивать цепочки событий, докапываться до самой сути — всё это будоражило воображение, словно разжигало внутренний огонь.
И самое интересное было не только в финале, когда все кусочки пазла вставали на свои места, а в самом процессе. В этом напряжении, догадках, мельчайших наблюдениях, которые становились ключом к разгадке. Возможно, именно поэтому я чувствовала не просто интерес, а что-то большее, когда сталкивалась с загадками в реальной жизни. Ведь раскрыть тайну — это не просто узнать истину, а прикоснуться к чему-то сокровенному, что было скрыто от всех.
Каждый раз, когда я вспоминала его хмурый взгляд и сдержанные ответы, внутри будто загоралась искра любопытства. Что же заставило его отказаться от жизни в большом городе и спрятаться в тихом университете маленького городка? Почему он с таким упорством держит всех на расстоянии? Мне хотелось разгадать эту загадку, но я понимала, что слишком глубокое погружение в чужую жизнь может оказаться опасным, возможно ненужным для меня и более того не этичным... Особенно, если этот человек явно привык тщательно охранять свои тайны и не хочет подпускать в свою жизнь никого. Но было в НЁМ, что-то едва уловимое доброе и родное моему сердцу, хоть ОН и тщательно это скрывал.