Розовые

        В начале июля мы вышли из Сиднея, под завязку гружёные мукой для выгрузки в порту Сан-Франциско. Балкер, по меркам Дальневосточного морского пароходства того времени, являлся сравнительно новым судном, максимальную скорость развивал в шестнадцать узлов (около тридцати километров в час). Немного, но по тем временам такая скорость считалась приличной.

        Погода была хорошая, море спокойное, острова Микронезии прошли практически при полном штиле. Команда состояла из двадцати четырёх человек. На судне нас, радистов, было двое - я и ещё один молодой парень, Валера, два года назад окончивший мореходку. На этом судне я работал чуть больше двух лет. Команда была дружная. Боцман с матросами соорудили на крышке второго трюма небольшой бассейн-лягушатник. Сколотили из досок бортики, внутри и по бортам растянули брезент и залили забортную воду. Все, даже сам Кэп, с удовольствием барахтались в этом лягушатнике, воды в котором было всего по пояс.

       Нужно сказать, что из-за плохого прохождения электромагнитных волн в некоторых зонах Земли, прозванных мёртвыми, связь с берегом установить на коротких волнах бывало практически невозможно. На средних и промежуточных волнах до Владика не достать, поэтому весь Тихий океан делился на отдельные зоны. Мы всё ещё находились в зоне уверенного приёма, и наше судно назначили судном посредником. Все суда, находящиеся в мёртвой зоне, передавали через нас свою корреспонденцию на средних волнах, а мы с Валерой уже, как ретрансляторы, передавали её на коротких во Владивосток. В этот раз в мёртвой зоне оказалось аж четырнадцать судов. Приходилось нести вахты и по Гринвичу, и по Москве, и по местному времени. Целых четверо суток, можно сказать, из радиорубки не вылезали. Порой даже пообедать некогда было сходить. После такого посредничества обычная вахта казалась чуть ли не высшей степенью свободы. Отоспался, отожрался, в лягушатнике после вахты два часа побарахтался, а свободного времени осталось ещё столько, что хоть шерстяные носки вяжи.

        Находясь где-то за Маршалловыми, в районе Центральной котловины, приближаясь к мёртвой зоне на всякий случай тоже подал заявку на обслуживание на средних волнах, хотя связь с центром на двадцать два мегагерца всё ещё оставалась достаточно устойчивой.

        Отстояв вечернюю вахту, заглянул в штурманскую, где старпом, Серёга Воробьёв, мой лучший друг, сдавал вахту третьему штурману, который стоял в море эту детскую вахту один, без Кэпа. В устьях рек, в проливах и других сложных местах его, конечно, обязательно контролировал капитан. Посмотрел на карте наши последние координаты, глянул в тубус индикатора локатора "Океан" и убедился, что мы находимся в самой середине Пасифика, где на шкале дальности в пятьдесят миль не было видно ни одного мало-мальского островка, ни судёнышка, пробегающего мимо в радиусе охвата локатора, а только тишь да гладь, да Божья благодать кругом.

        Сходили с ним в кают-компанию, поужинали, посетили все злачные места. На корме мужики, пребывающие в свободном от вахт и работ времени, как обычно, забивали козла. Кто-то резался в карты, кто просто тусовался, любуясь просторами океана. Днём стояла жара и духота, а вечерком хоть немного ветерок обдувал, дышать было легче. Искупались с Серёгой в лягушатнике и зашли ко мне в каюту сыграть пару партий в шахматы. Играли с ним примерно на одинаковом уровне, оба гроссмейстеры – Ботвинник рядом не стоял. Настроя на игру у меня не было совершенно, постоянно чувствовалась какая-то непонятная тревога. Проиграл две партии, как пионер чемпиону мира - в пух и прах, и предложил великому шахматисту попить чайку на мостике у третьего штурмана. Со стаканами вышли на крыло мостика. На улице стояла ночь, всё небо в звёздах - красота!


-  Чё ты всё в горизонт всматриваешься? - спросил меня Серёга, ткнув локтем в бок так, что я чуть было чай на себя не пролил.

-  Вторую неделю ни ветерка, ни дуновения. Когда всё хорошо, это тоже нехорошо. Что-то будет, задницей чую, - откровенно ответил я.

-   И ты тоже это чувствуешь? Мы уже как крысы стали, чувствующие беду и готовые бежать с корабля. На рассвете...  градусов восемнадцать-двадцать справа по курсу.

-  Чего на рассвете? - не понял я.

-   Вылезет то, чего мы ждём. И Секанд, и сам Кэп тоже это чувствуют. Вечером приказал боцману лягушатник разобрать. Сам сходил на бак и корму, проверял, всё ли в порядке. И двери на открытую палубу велел задраить. Ты уже четвёртый, у кого такое чутьё в заднице зачесалось, - объявил старпом. - Кэп уверяет, что слева вылезет, я говорю, что справа, а Саня-Секанд, что спрямка. Завтра увидим, кто прав.

-  В конце вахты взял факсимильную карту погоды. По нашему и близлежащим районам опять тихо, полный штиль, - сообщил я старпому просто так, между прочим.

-  Я видел. Всё равно чё-то будет, очко меня в последнее время не подводит...


***


        Лёг спать в одиннадцать, а ни в одном глазу. Ворочался, ворочался с боку на бок, курить вставал раза три. Через шторку в лобовой иллюминатор всё на горизонт в темноту всматривался. Уже рассвет забрезжил. Водичка до самого горизонта была гладкая, как в мелком озере. Не выдержал, оделся и поднялся на мостик.


-  Привет вахте! Не спится что-то. Не помешаю?


       На мосту, кроме Сани, вахтенного второго штурмана, пили чай, сидя на диване, ещё и Кэп, Виктор Николаевич, с Серёгой. У лобового иллюминатора торчал вахтенный матрос-рулевой, Коля Зубов, молодой парняга, здоровенный бугай, отслуживший три года во флоте. Крейсерами управлял, а теперь вот у нас, в пароходстве, три года рулит. Второй день шли на авторуле, матросу лафа. В углу слева пялился в локатор Секанд.


- Заходь! Чаю наливай! Чайник за занавеской, ещё не остыл, - предложил Кэп. - Ты заявку на вход в мёртвую зону подал? А как связь у тебя на коротких?

- Удивительно, но приём всё ещё уверенный, - присел я тоже на диван со стаканом.

- Не вылазит пока? - закинул я удочку Серёге насчёт крысиного чутья. - Думаю, скоро вылезет, примерно, по прямой из Перу в сторону Магадана.

-  И ты туда же. Вы со старпомом, как братья уже, даже задницей одинаково чувствуете, - засмеялся Кэп.

 
        Пятьдесят два года, одного капитанского стажа больше десяти лет. Добродушный, когда можно, и строгий, когда нужно. И матерщинник страшный, в кругу своих, и побалагурить иногда может себе позволить.

       Шли курсом прямо на Солнце. Оно ещё не вылезло, но лучи уже позолотили горизонт в секторе по двадцать градусов слева и справа от носа судна. До горизонта при высоте нашей штурманской рубки было где-то около восемнадцати километров.


-  Похоже, чё-та начало вылазить. Справа тридцать, - прогнусавил Микола.

-  Дождались, твою ж в титикаку по самые дарданеллы, - побежал Кэп к машинному телеграфу и перевёл скорость на самый малый вперёд. Почему-то ему показалось разумным переключить автомат снова с авторуля на ручное управление. - Зубов, быстро возьми руль! Держи на восток пока, прямо на Солнце держи!
 

        Все подбежали к иллюминаторам. Из океана уже чуть-чуть вылупилось Солнышко, но его свет затмевал какой-то непонятный объект, стремительно движущийся в нашу сторону, увеличиваясь в размерах. Машина вскоре почему-то полностью встала, обесточив все навигационные приборы. Буквально через несколько минут объект оказался в паре-тройке километров от нас. Пароход вдруг словно врезался в какой-то резиновый берег, медленно остановился совсем, и его стало разворачивать кормой вправо.

        Размеры объекта удивляли и ужасали одновременно – метров пятьсот в длину и метров сорок в высоту, не меньше. Сверху, как на затылке, блестело серебром что-то металлическое, словно на объект напялили не по размеру маленькую шляпку, из-под которой, как густые волосы, вырывался до самой воды яркий до ослепления свет розового цвета. Я уже не мог смотреть, ослепило. Зажмурил глаза, но свет пробивался даже сквозь зажмуренные веки. Пришлось закрыть глаза ещё и руками и присесть, спрятавшись за переборку подоконника. На долю секунды убрал руки и приоткрыл глаза, но снова сразу зажмурился.

        Всё кругом пропиталось этим ярким розовым светом. Подумал сначала, что ослеп - не видел даже очертаний предметов. Сильнее надавил на глаза ладонями и сидел так минут пять, насчитав ровно семь проблесков, чередующихся снижением яркости. Потом как-то почувствовал, что яркость уже значительно ослабла. Убрал сначала руки, а затем робко открыл и глаза. Обрадовался, что снова всё вижу, улыбаясь как придурок.

        Все сразу рванули на левое крыло мостика, я за ними. Семь штук непонятных объектов подлетали к горизонту, стремительно поднимаясь в высь один за другим. Передний уже оторвался от моря, скинув свои волосы в воду, и от него осталась только одна шляпка. За ним стали отрываться и шесть остальных. Ещё через несколько секунд они поднялись на такую огромную высоту, что казались маленькими точками. Все продолжали смотреть в их сторону, разинув от удивления рты.


- Это чё было ваще, а? - задал Саня вопрос в пустоту. - Это НЛО или чё? - посмотрел он на Кэпа, думая, видимо, что тот уже сто раз видел всяких неопознанных. - Ба-а, а чего у вас с глазами, Виктор Николаевич? - удивился и даже испугался второй штурман.

-  У меня? А чего у меня? У меня-то как раз всё нормально, а чего с твоими? Роговицы все обесцветились, а зрачки уменьшились и стали розовыми, - ответил с удивлением капитан. - И у тебя, Сергей, и у тебя тоже, радист. На инопланетян все стали похожи, испугаться можно. Ну и дела!


       Вдруг заработала машина, постепенно начал раскручиваться вал винта, и Коля сразу побежал к штурвалу. Загорелись снова контрольные лампочки на навигационных приборах, и все вздохнули с облегчением.


-  Фу-у, твою ж в гваделупу через леперузу! Я уж думал всё, конец. Оказывается, поживём ещё. Проверить исправность навигационных приборов, - приказал капитан штурманам. - Зубов, разворачивай пароход и держи курс строго на Солнце! Сергей, глянь, чего там на эхолоте!

-  Эхолот отбивает глубину в шесть с лишним километров, - доложил Секанд, включив прибор. - Соответствует, вроде.

-  Тут чего-то вылезло на пятидесятимильной шкале, - объявил старпом. - От нас где-то в восьмидесяти пяти километрах, встречным курсом чапает.


       Сергей включил УКВ радиостанцию на канал вызова и пару раз покликал встречное судно.


-  Что, не отвечает? Может, далековато, не достаёт? Надо бы нам как-то определиться. Звёзды почти все погасли, - посетовал капитан. - Солнце только-только вылезло, поблизости ни островка, и железяка наша уже накрутилась вдоволь. Как хочешь, так и определяйся, твою ж кейптауном в гвадалахару! Так и буду тогда шлёпать самым малым, пока Солнце не соизволит подняться. Зубов, возьми градусов на десять левее! Так и держи пока!


-  Теплоход «Первомайск» на связи! Кто вызывает? - ответили по УКВешке.

        Старпом сразу стал расспрашивать у них, что да как - курс, скорость, последние координаты.


-  Из Сан-Диего в Сингапур тащимся, а вы откуда?

-  Из Австралии в Сан-Франциско. Слушай, а вы не видели минут пятнадцать назад ничего необычного впереди себя?

-   Не-а! Мы на авторуле шлёпаем. Мой рулевой спит сурком, а я с картами разбираюсь, навигационные предупреждения просматриваю. Как бы в какие-нибудь бомбометания не угодить, - ответили с «Первомайска». - А чё там необычного должно быть?

-  Да ничего, померещилось просто. А времени на ваших сейчас сколько? А то у нас в рубке встали, спускаться неохота.

-  Ноль шесть тридцать две, если точно. Ну давай, приятель, до связи!..

-  Чё за фигня? А на наших всего четыре сорок две, - посмотрел вопросительно Серёга сначала на Кэпа, потом на меня.

-  Действительно странно! Пойду, пожалуй, возьму сигналы точного времени, - рванул я в радиорубку, - Ровно шесть пятьдесят четыре. Вот это фокусы! А чёй-то у тебя, Серёга, сопли розовые потекли? Ба-а, и у меня тоже.


        Только я вытер носовым платком сопли, как у меня начался страшный чих. Раз шесть подряд чихнул, аж до задницы продрало. И Серёга сразу вдруг расчихался, и Кэп, и Секанд с Зубовым - все чихать начали.


-  Ахчи, ахчи... Ахрь, ахрь, - слышалось во всех углах рубки.

 
        Я уже задолбался чихать, раз по семь-восемь подряд чихал, аж вздохнуть не успевал. Пришлось даже на колени встать, наклонив голову к полу. Коля Зубов тоже опустился на колени, бросив руль на произвол судьбы. Кэп вообще лежал на полу, вздрагивая телом от каждого чиха. Подо мной образовалась целая лужа розовой слизи. Даже вырвало пару раз. Чихал не переставая, да ещё и сопли текли постоянно, даже вдохнуть воздуха не успевал. Кое-как снял майку, вытер ей сопли, высморкался и смог сделать, наконец-то, глубокий вздох, иначе бы задохнулся. В рубку зашёл Дед, старший механик.


-  Это чего у вас здесь творится?


        Я подполз к его ногам, схватился за штанины, переляпав ему брюки руками в розовых соплях, пытаясь подняться на ноги. Поднял на него свою покрасневшую от нехватки воздуха морду. Он только взглянул в мои глаза с обесцвеченными роговицами и сразу отпрянул, испугавшись и скорчив брезгливую физиономию.


-  Врача и боцмана позови! Срочно! - едва прохрипел я и снова зашёлся в приступе чихания.


        Буквально через пару минут в рубку влетел боцман.


-  Руль возьми, разверни железяку и правь на Солнце! - едва смог прохрипеть я ему.


        Минут через пять появилась и врачиха с Дедом. К этому времени я уже успел немного оклематься.


-  Поднимите его, задохнётся, - Показал я врачихе на капитана, валяющегося на полу возле иллюминаторов. - На нас приступ чихания напал. Ахчи, ахчи, ахчи...


       Врачиха дала Кэпу чего-то понюхать, дёргала зачем-то его за верхнюю губу, вытерла ему сопли чистой тряпочкой, и капитан ожил. Глубоко вздохнул раз-другой и стал подниматься на ноги, держась за подоконник. Врачиха подбежала к старпому, но он уже сам оклемался, как и Саня с Зубовым. Беда миновала и на этот раз...



***



        Придя на утреннюю вахту, первым делом поймал советскую вещательную станцию и стал слушать новости.

        "Говорит радио Маяк! Сегодня, восемнадцатого июля, генеральный секретарь..."

        Я бегом к Кэпу. На мосту его не было, я в каюту. Он лежал в кровати, держась за грудь.


-  Все лёгкие себе на пол вычихал, мать ё бадунгом в зензибару. Думал, кончусь, чуть не задохнулся, - жаловался Кэп. - А у тебя как?

- Такая же фигня. Зато лёгкие как у младенца стали. Попробовал закурить - противно, чуть не вырвало. Лет десять уже курю, может, хоть на этот раз брошу.

-  Чего пришёл? Опять плохие новости принёс? - спросил Кэп, словно предчувствовал.

-  Угадали! Сегодня оказывается восемнадцатое июля опять наступило, специально новости по Маяку слушал.
 
-   Ничего себе сюрпрайс нам эти семь розовеньких подарили! Ошибки быть не может? Проверь ещё раз, на всякий пожарный.

-   Только-что японскую карту погоды принял. В нашем районе всё чисто, но япошки свою карту восемнадцатым числом датируют. И судно-посредник, что на средних частотах наши суда в мёртвой зоне обслуживает, тоже все свои и чужие радиограммы восемнадцатым числом отправляет. Ошибки быть не может. Проверю ещё, конечно, но думаю, нам сегодня лучше в эфир не высовываться. Вчерашние радиограммы не повторишь, на них в центре уже подтверждение дали, а датировать что-либо сегодняшним днём - боюсь, нас не поймут. Свидетелей этого конфуза нет, а правду скажешь - за шизонутых принять могут.

-  Не говори пока никому об этом. Серёга где, на вахте? Ладно, сейчас встану. Помполита ко мне позови!



***


 - Товарищи! Кто знает, какое сегодня число?.. Правильно, девятнадцатое июля. Кто-то, может, иначе думает?.. Таких нет, - вёл общесудовое собрание первый помощник капитана по политической части. - Чем знаменателен этот день? Сегодня, к примеру, мы празднуем День юридической службы Министерства внутренних дел. Ровно два года назад в этот день в Москве открылись XXII Олимпийские игры, - начал он издалека. - Сегодня на рассвете, ровно в четыре часа тридцать две минуты, с нашим пароходом произошёл невероятный случай, свидетелями которого стали, находившиеся в то время в штурманской рубке - капитан, вахтенный второй помощник с вахтенным рулевым матросом, а также старший помощник и начальник судовой радиостанции. Над нашим судном пролетели семь неопознанных объектов, после чего мы, вместе с нашим судном, переместились назад на двадцать шесть часов. Поэтому у нас теперь снова стало восемнадцатое июля...


        Все сразу зашумели, перекрикивая друг друга. Помполит никак не мог успокоить толпу, орали минут пятнадцать. Он дал слово сначала вахтенному второму механику.


-  Мы с Женькой, Маслопупом, сидели на пульте. Примерно в четыре утра ручной телеграф переключился на самый малый вперёд, - рассказывал второй механик. - Причину выяснять не стал, штурману там виднее. Пароход сразу стало меньше трясти, вибрация уменьшилась. Минуты через три вдруг погас свет, всё везде обесточилось, и машина полностью встала. Потом почувствовал какой-то толчок, будто мы на что-то мягкое напоролись. Темно, не видать ни хрена. Минут десять так с Женькой и сидели, как два цуцика. Когда врубился свет, машина снова заработала, раскручивая винт на валу. Я скорее позвонил Деду, старшему механику. Тот велел ничего до его прихода не трогать. Обещал спуститься, как всё выяснит. С его слов мы и узнали, что произошло на мостике. А про возвращение во вчерашний день он нам ничего не говорил...


        Потом выступил Дед, за ним рассказала об увиденном врачиха, боцман сказал пару слов, затем и все остальные, кто хотел высказаться.


- Что будем делать, товарищи? Ситуация не из простых. Что мне прикажете в пароходство докладывать? - взял слово капитан. - Проще всего, конечно, сообщить правду, но кто в это поверит? Я бы и сам не поверил, если б не был свидетелем этого фокуса. Боюсь, как бы меня, и всех вас, не заподозрили в отклонении психики от нормы. А с другой стороны, и скрывать я ничего не имею права. Предлагаю поступить следующим образом. Радиограмму мы, конечно, должны дать. Зашифруем её с помполитом и криптограммой отправим куда следует. А вам, всем членам экипажа, предлагаю об этом случае не распространяться до поры до времени. Сходим с вами до Америки, потом, может быть, нас куда-то опять пошлют, но до прихода в Союз, причём, именно только в наш родной Владивосток, а не в какой-нибудь другой порт, вы должны молчать об этом. Каждый даст мне письменное обязательство о неразглашении нашей тайны...



***



        После Сан-Франциско мы загрузились в Ванкувере целлюлозой и кожей, выгрузили всё в Осаке и уже порожняком вернулись домой во Владик. Нас пятерых, конечно, поодиночке сразу же допросили представители соответствующих органов. Особо допытываться не стали, лишь коротко записали наши рассказы и попросили расписаться. Мы, грешным делом, до последнего боялись, что нас примут за каких-нибудь психов, заставят проходить всякие обследования, но ничего такого, к нашей радости, не случилось. Видимо, не мы первые, не мы и последние, кто видел подобные чудеса. Говорят, что сегодня уже чуть ли не каждый четвёртый наблюдал за этими НЛО. Они разными бывают, оказывается. Чаще наблюдают в виде тарелок. Вот и мы тоже видели нечто похожее, эти самые шляпки.

        Кто-то не поверит ни единому моему слову, и правильно сделает, между прочим. Я бы тоже не поверил. Наврал, мол, целую бочку арестантов, и верь ему на трезвую голову. Не так всё просто, оказывается. Одно дело, наблюдать со стороны за этими НЛО, и совсем другое, когда они проехались по тебе, как катком по асфальту. Но есть здесь и некоторые плюсы. Я, например, навсегда бросил курить после этого. Мне уже семьдесят с лишним, а я до сих пор без очков хожу. Прекрасное зрение, как у юноши. Но это всё фигня. Я, к примеру, приобрёл чувство предвидения опасности, как та корабельная крыса.
 
        Однажды мы улетали с женой в Турцию. У меня там теперь дочь живёт, за турка замуж вышла. Купили билет, а я лететь этим рейсом наотрез отказался. Жена ругалась на чём свет стоит, а я рогом упёрся - не полечу и всё! Потому что задом чувствовал, случится авария. Так оно и вышло, на взлёте в двигатель самолёта влетела птица. Командиру воздушного судна пришлось делать жёсткую посадку, в результате чего было несколько пострадавших. Ой, да много таких случаев со мной было. То вдруг втемяшится мне на обочину встать перед самой аварией, когда гружёная фура на встречку выскочила. Точно раздавила бы нас с женой, мокрого места бы не осталось.
 
        А главное, я приобрёл способность лечить людей. Как-то могу видеть их больные места. Не могу сказать определённо, чем именно чувствую, наверное, опять же задним местом. Иногда получается даже вылечивать, всего лишь прислонив свои ладони к больному месту. Сначала ко мне, как к ведуну или знахарю, приходили соседи, потому что у меня пару раз получилось кого-то исцелить. Потом, вскоре, эта весть распространилась на целый район. Впору было хоть менять квартиру и переезжать жить в другое место. Срочно пришлось заочно поступать в медицинское на фельдшера. Хоть какие-то корочки заимел, дающие право лечить. Сколько, оказывается, у нас больных людей - ужас!

        Порой приходилось спать всего по несколько часов в сутки. Люди деньги совали, даже иногда бешеные, но я из принципа не брал ни копейки. Дело же не в деньгах - всех не исцелишь. Пришлось даже уехать жить в соседнюю, Ивановскую область. Жил в глухой деревне, прятался от страждущих, можно сказать. Но и там всё равно нашли-разыскали. Сегодня живу уже в другой области, не скажу в какой. Иногда перезваниваемся по вайберу с Серёгой, бывшим старпомом. Он тем же самым занимается, только на Дальне Востоке. Тоже получил от розовых такой дар. Об остальных свидетелях НЛО ничего не знаю.