Бабочки на ладошках

               БАБОЧКИ  НА  ЛАДОШКАХ
                Рассказ-быль

        Вадимка сидел на подоконнике и старательно дышал на замороженное окно, пытаясь отогреть  хоть махонький кружочек стекла. Ему очень хотелось  в округлое крошечное окошечко-дырку посмотреть, что  творится там, на заметённой снегом улице. Затейливый красивый рисунок на стекле таял, но вскоре тонкая морозная плёнка затягивала отогретое Вадимкиным дыханием  окошко. Мальчик  снова упорно  тёплыми ладошками оставлял на оттаявшем стекле тонкие струйки холодной водички. Вскоре ему наскучило это неблагодарное занятие, он со вздохом слез с подоконника и уселся на пол, на котором  было разбросано множество разных игрушек. «Скорее бы  пришла с базара бабушка, с ней всегда интересно!» – подумал мальчик и с лёгкой досадой  толкнул  заводной пароходик. Тот завертелся, как юла, и покатился по полу.
Вадимка –  шестилетний малыш-крепыш, круглолицый, с чёрным чубчиком вьющихся волос. Но самым невероятным образом завораживали его глаза:  они были поразительно большими, окаймлёнными длинными пушистыми ресницами. Даже бабушка Альмира умилённо прижимала руки к груди всякий раз при взгляде на внука: «Надо же, задумывалось на девочку, а родился мальчик!»
Досужие соседки тоже улыбались, глядя на мальчонку и прочили ему счастливое будущее:
- И какой же  девушке достанется эта красота?!
 … Наконец хлопнула входная дверь, и в комнату  вошла бабушка, нагружённая авоськами.  Она  освободила руки от провизии  и позвала:
- Вадимка! Поди-ка сюда,  я  принесла твоё любимое топлёное молоко домашней закваски. Сейчас  немного согреется от холода,  и я тебе налью. Неси сюда пиалу!
Альмира – женщина из мусульманской семьи. Была она слегка полноватой, но подвижной. Её смугловатое лицо так и светилось добротой; чёрные, как и у внука, глаза внимательно и пытливо смотрели на всё окружающее. Носила Альмира традиционно татарскую одежду. Но это не было вызывающе –
просто   хоть и выросла  Альмира, но продолжала соблюдать все привычки и обычаи своих предков.
Был у неё один-единственный сынок Равиль. Но вот уже более шести лет нет  от него никаких весточек. Уехал от беременной жены в далёкий город Нурлат на большие заработки и как в воду канул. Вадимка родился чуть позднее. Вот и получается, что отца своего он не знал от рождения.
  По скупым рассказам матери выходило, что  его родненький папаша  сбежал из семьи ещё до рождения его, Вадимки. Валентина, жена его –
молодая, разбитная, своевольная  девица и не подумала подавать на розыски пропавшего мужа: нет его и не надо!  Подумаешь, дитё у неё родится без мужа – экая невидаль – да вон сплошь и рядом либо матери-одиночки, либо разведёнки! Государство не обидит – пособием на ребёнка  обеспечит. Да и работа у неё на пекарне не пыльная, но прибыльная. Ничего, вытянет ребятёнка!
Впрочем, бабушка Альмира, мать пропавшего  сына, была совсем противоположного мнения на этот счёт. По её подробным рассказам получалась   иная картинка. Будто бы   сыночек Равиль, её кровиночка, вовсе не сбежал из семьи,  а  подался на чужбину  заработать денег на содержание семьи. «Лежит где-нито с тяжёлым увечьем, без памяти, как это называется у медиков? – во, амнезия, и не может никак вспомнить, кто он и откель,» – каждый раз плача и причитая, говаривала бабушка.
    Село Завидово небольшое; здесь все знали обо всех.  Вот и Альмире стали нашёптывать соседи, что
Валентина, невестка её, стала прикладываться  к рюмашке в окружении молодых парней. Альмира долго старалась не верить сплетням, пыталась  оградить от наговоров  мать  своего любимого  внучонка. Она не однажды сердито отмахивалась от нападок  соседей по восьмиквартирному дому, в котором проживало  восемь семей:
- Да будет вам хаять мою невестушку! Не гулящая она!
- Ну-ну ! – усмехались в ответ женщины, не желая ввязываться в крупные скандалы, –  как бы худо чего потом не вышло!..
Ну никаким образом не верила Альмира  соседским сплетням! Она видела, с какой любовью  относилась молодая мама к сыночку.  Когда вела в детский садик, встречные  люди улыбались при виде красивого  малыша. Валентина гордилась  тем, что на неё и  Вадимку оборачиваются родители, тоже ведущие деток в детсад. Она приостанавливалась, любовно поправляла вязаный беретик на мальчике и , чмокнув его в румяную щёчку, передавала с рук на руки воспитательнице…
     Но  гораздо позже что-то надломилось в молодой матери,   словно она хотела наверстать упущенное. А что?  Юность её, можно сказать, загубили пьющие родители. От них  Валентинка сбежала к Варваре, тётушке по отцу. Та её и вырастила, и в училище   пристроила – хоть какое -никакое, но всё-таки  получила образование: корочки об окончании училища у девчонки имеются. Да и работа по специальности вскоре подвернулась. С Равилем как-то всё быстро у них получилось – знакомство состоялось всё на той же хлебопекарне. Вот только зарплата  молодого энергичного слесаря-ремонтника не особо устраивала. Потому и легко он согласился на дальние заработки…
   Стала примечать Альмира, что Валентина всё чаще  начала приходить домой навеселе. Дальше – больше: в голосе появилась какая-то хрипотца; сыну не оказывала почти никакого внимания, на его  просьбы почитать книжку, Валентина, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу,  легонько подталкивая в спинку Вадимку, выговаривала:
- Иди к бабушке, она тебе новую сказку почитает!
Сама же тем моментом выскакивала за дверь.
    Вот тогда-то и поняла Альмира, что не она, а вездесущие соседки оказались правы – закипела, забродила в девке горячая кровь, потянуло её на скользкую дорожку.
- Вах, как же это? – заохала Альмира, хватаясь руками за голову, – помоги, Аллах, вернуть  ребёнку отца, коли мать стала непутёвой!
Валентина  же  стремительно катилась по наклонной. А чтобы не особо досаждать свекрови, стала частенько просить  подружек приглядеть за мальчонкой. То одну попросит, то другую. Альмира мгновенно рассекретила тот факт, что из детсадика внука забирают  подружки, а не мама.
Вот тогда-то  бабушка  самолично занялась вплотную воспитанием  Вадимки. Как-то в очередной раз нерадивая гулящая невестка заявилась домой раскосмаченная, ничего не соображающая – даже слов не могла связать в ответ на увещевания свекрови:
- Опомнись, Валентина! Куда прикатишься с собутыльниками? Работу мигом потеряешь! А не подумала о сыночке своём?!
Та лишь вяло махнула рукой и ничком бухнулась на диван…
                ***
    Вадимка меж тем стал привыкать к выкрутасам матери. Он  по-прежнему   находился  под наблюдением бабушки. А ещё в его  жизнь  незаметно вошла соседская девочка Зульфия. Во дворе её все называли попроще – Зуля. Девочка  хоть была на полгода старше Вадимки, но   всегда робела перед ним. Мальчик   в её воображении был  из области фантастики. Она, да и многие  наблюдали в летнее время, как  стайка разноцветных бабочек, покружившись над головой Вадимки, садилась к нему на ладошки. Мальчик не стряхивал с ладоней  крылатую разномастную живность, но и особо не жаловал её своим вниманием.
А однажды Зуля из зависти легонько толкнула Вадимку под локоточки, чтобы прогнать бабочек:
- Вадимка! Почему к  тебе прилипают бабочки, а ко мне нет? Ты чем-то сладким руки намазал?
И девочка ударилась в громкий рёв.
Вадимка удивлённо вскинул на Зулю свои пушистые ресницы и тихо сказал:
- Да ничем я не мазал руки.  На вот, посмотри!
И он протянул к девочке раскрытые ладошки. Зуля внимательно осмотрела его смуглые руки и даже потрогала для убедительности. Ничего сладкого и липучего не обнаружив, она   удивлённо посмотрела на Вадимку  пронзительно чёрными глазами и,  откинув за спину две  длинные косы, предложила:
- Вадимка! Давай побежим на луг за селом, там много душистых трав и цветов! Может быть,  и ко мне на ладошки бабочки сядут?!
Мальчик, немного подумав, согласился:
- А  что?  И правда –  на лугу больше бабочек кружится над цветами. Бежим!
И дети пустились под гору.
Лето было в разгаре; солнце  нещадно слепило глаза и дарило  шоколадный загар. Луг с полевыми цветами находился  по правую сторону от реки Ветлянки, так что переходить большой мост через реку ребятам нет надобности. Стоит немного  пробежать под горку по улице  Луговой, и сразу же окунаешься в загадочный мир природы. Правда, деревенских детей не удивишь  разнообразием цветов и трав – они вырастают на лоне природы, с рождения впитывая в себя целебные ароматы лугов и леса…
    Вскоре Вадимка и Зуля оказались на лугу, пестреющем  васильками, ромашками, кашкой, клевером, медуницей. Стрекотали неуёмные кузнечики, мелькали легкокрылые стрекозы.
А высокие травы спрятали ребят по самый пояс.
Вадим по привычке вытянул руки вперёд ладошками кверху. Где  до этого летали бабочки, дети не видели. Но зато сразу увидели, как они облепили ладошки мальчика.
Зуля уже не истерила по поводу того, что бабочки летят не к ней, а к Вадимке. Девочка нашла себе другое занятие – она нарвала  ромашек и принялась  плести венок. Дети так увлеклись  прогулкой на луг, что напрочь забыли о том, что  дома  их родители могут спохватиться, а  за долгое отсутствие  они получат  шлепки, а то и похлеще взбучку.
Зуля первая это поняла и потянув мальчика за руку,  со вздохом попросила:
- Пора нам домой, Вадимка!
В гору дети шли помедленнее.
Но вот  они и пришли к своей кирпичной двухэтажке. И вовремя! Бабушка Альмира уже собиралась идти на поиски  внука…
     Быстро промелькнуло весёлое цветистое лето. На порог заступила осенняя пора. А с ней и другие заботы и хлопоты.
В первый класс Вадимку повела бабушка.
                ***
    В то время как Вадимка постигал школьную науку, его легкомысленная мамаша , как говорят в народе –
совсем  с катушек слетела. Её   запои становились более  частыми и длительными.  Валентина давно махнула рукой на малолетнего сына, считая его  виновником всех её бед. Порой она в пьяном бреду неразборчиво лопотала:
- Вот если бы не ты, моя большая помеха в жизни, я давно бы уехала куда-нибудь из этой деревни за границу… и где были мои глазоньки, когда я  бросилась в омут любви твоего  непутёвого папашки? И где он сам теперь? Небось, женился на татарочке и забыл про всё на свете?!
Хорошо, что  эти бредовые слова не слышала Альмира. Уж она-то  в ответ сумела бы отстоять память о пропавшем сыне. Не зря материнское сердце чуяло что-то недоброе, ох не зря!
Из далёкого города Нурлата, наконец-то на очередной запрос матери пришёл неутешительный ответ, что её сын Равиль и два его помощника погибли при тушении пожара в депо. Ребята спасли  несколько человек, а сами из-под завалов выбраться не успели. Их тела до того обгорели, что опознать было невозможно. Казённая  бумага извещала о том, что если есть у погибшего семья, то она имеет права на получение  государственного пособия…
    Альмира обратилась в райсобес с просьбой помочь ей   оформить  на Вадимку пенсию по потере кормильца.  Узнав через много лет о гибели сына,  она решила съездить в тот город Нурлат…
Потом она показала документы о захоронении сына своей невестке, к тому времени окончательно спившейся. Вытирая набухшие от слёз глаза, Альмира, причитая, выговаривала:
- Видишь, беспутная, не бросал мой сыночек тебя, он людей спасая, погиб… ой, кровиночка моя, как же это получилось-то? О аллах! Помоги  мне выжить и вырастить дитя моего Равильки!..
Валентина в ответ на причитания свекрови  хмыкнула и уронила голову на подушку.
… Беда свалилась на голову Альмиры и Вадима зимой, когда мальчик учился во втором классе. Из соседнего  посёлка городского типа Ужевска пришло сообщение  на завидовское отделение милиции о том, что в гараже одного из домов в машине обнаружены два трупа – мужчина и молодая женщина погибли от  отравления угарным газом. Когда стало известно, что погибшей оказалась Валентина, в Завидове не особо тому удивились:
- Да она к тому и катилась!
- Мальчонку вот только жаль!
- Ой, не скажите – и правда, жаль!
-А она хоть капельку заботилась о нём?!
- Вот именно – он давно уже на попечении Альмиры, а она-то уж в обиду единственного внука не даст!
    После похорон невестки Альмира как-то совсем поникла. Она понимала, что здоровье её надорвано: днём на людях она ещё как-то крепилась, а по ночам всё чаще стала чувствовать боль в груди…
Говорят, что время лечит.
О, нет!  Альмира на своей печальной участи убедилась в обратном: чем дальше от потери дитя уходит время, тем острее боль  терзает душу. И никакой в мире врач здесь не поможет – нет лекарства   от боли душевной, и время тоже не лекарь…
Частенько ходит Альмира на кладбище, где вот уже много лет покоится её муж Минахмет. Вот и теперь пришла, принесла в узелке горсточку земли нурлатской (поскольку захоронение было давним,  могилу решено было не трогать – это доходчиво пояснили убитой горем матери), высыпала Альмира из узелка могильную земельку на  захоронение мужа, заказала фотографию сыночка и стала  постоянной посетительницей  мусульманского кладбища. Теперь уже двоих – самых близких ей людей  приходит сюда оплакивать…
                ***
      Вадимка рос смышлёным и послушным пареньком. Вот уже  девятый класс позади. Учиться дальше в школе или поступить в местное ПТУ? Об этом  парнишка  решил посоветоваться с бабушкой. Догадливый Вадим  замечал, как бабушка по ночам встаёт и, мягко ступая по паласу в войлочных  катанках, прижимая руку к груди, достаёт из аптечки таблетки. Ещё не зная, как он будет убеждать бабушку в том, что пора ему самому  заботиться о будущей жизни, Вадим приготовил целую речь.
- Абика! – начал он, сложив ладони руки лодочкой, – как ты думаешь, мне до армии надо получить специальность? Не поступить ли мне в местное училище? Двойная выгода – и специальность получу, и стипендию там дают.
Альмира, вытирая уголком платка слезящиеся глаза, попробовала уговорить внука продолжить учёбу в школе – всё-таки полное среднее образование что-то да значит. Вадим пояснил, что в училище на первом курсе он  продолжит учёбу  по школьной программе. А дальше уже пойдут спецпредметы. Так или иначе, но уговорить бабушку  отпустить его на  учение в  училище пареньку удалось…
       В летнее время Вадим и Зульфия по-прежнему ходили на луг. Девушка уже привыкла видеть то, как бабочки доверчиво  садились на ладони Вадимки.  Она  уже не пыталась  подталкивать парнишку под локоток, чтобы прогнать бабочек. И только заливисто хохотала, когда они  облепляли руки паренька:
- Вадимка! Да они  в тебя влюблены, что ли? Ой, мамочки! Вот потеха-то!
…В училище на красивого паренька  обратили внимание девчонки со всех курсов. Они пытались завязать с ним знакомство, но  Вадима интересовала только учёба, а когда начались практические занятия, он всей душой прикипел к  технике. Парнишка мог часами возиться с деталями двигателя внутреннего сгорания, до блеска натирал ветошью  сцепления, мыл лобовые и боковые стёкла в салоне  трактора, чем радовал мастера производственного обучения. 
    Приходя домой, Вадим заставал бабушку, сидящей в кресле, закутанную в тёплый плед. Внук заботливо поправлял  сползший уголок пледа и, тревожно заглядывая в родные глаза, спрашивал:
- Абика! Может, врача надо вызвать?
Альмира в ответ отрицательно качала головой и просила налить ей отвар шиповника. Она понимала, что врачи уже ей не помогут, и ложиться в больницу  не было никакого смысла. Больную женщину пугало то, что не успеет поставить на ноги подростка, не приведи Аллах остаться ему  одному на белом свете, без  поддержки взрослых. Потому и крепилась из последних сил, заставляя себя лечиться народными средствами – лишь бы дома, возле внука!
Прибегала  Зульфия, и тогда  на бледном лице Альмиры появлялась улыбка; бабушка давно заприметила  в отношениях внука и соседской девушки какую-то теплоту и заботу друг о друге.
«Хорошая кызымка  выросла у Ахмедовых, дай-то Аллах дружить  деткам подольше!» – утешала себя Альмира надеждами на  счастливое будущее  внука…
     За всеми хлопотами и заботами по своему маленькому хозяйству ( несколько курочек в сараюшке да козочка Милка – вот и вся живность) Альмира немного забывала о своей сердечной боли, она носила в кармане  вязаного жилета таблетки, когда сердце начинало стучать с перебоями, быстренько доставала заветное средство и клала под язык.  От внука  бабушка старательно скрывала  свою болезнь: знала, что это расстроит его – чего доброго –
ещё бросит учёбу на полпути к цели и устроится куда-нибудь уборщиком али  кем придётся, лишь бы  самостоятельно зарабатывать на проживание. А этого ох, и  боялась Альмира! Не хотела она, чтобы её мальчик остался недоучкой…
     Между тем  наступил последний год учёбы. Как-то быстро промелькнула пестрокрылая осень со своими  разноцветными листопадами. Вадиму  осень запомнилась тем, что они с Зулей частенько по вечерам бродили по аллеям местного парка, любовались алыми закатами; бывало, прихватывали их и нудные дожди, тогда они  укрывались в беседке, смеясь над  проказами непогоды…
    Но вот уже и зима на пороге с метелями да морозами. Для молодости любое время года прекрасно. Вон как лихо управляется Вадим, расчищая дорожки к подъезду! От работы и мороза румянец  заиграл на щеках у парнишки. Зашёл в квартиру весёлый, заснеженный и с ходу принялся рассказывать:
- Бабушка! Сегодня к нам в училище приезжали шефы из  самого лучшего хозяйства в районе. Так вот я решил, что после  учёбы буду работать совсем рядом от дома – в  коллективе «Степной маяк». Мне направление дадут, так что  днём я буду на работе, а вечером  буду приезжать домой…
- Вот и славно, внучек ты мой ненаглядный! – заулыбалась Альмира, целуя паренька в вихрастую макушку.
                ***
      В конце весны Вадим пришёл домой сияющий и показал  Альмире удостоверение об окончании училища. Бабушка на радостях прослезилась и приготовила праздничный ужин. А тут и Зулейка не преминула прибежать и поздравить друга с таким важным событием…
А утром Вадим проснулся весь в холодном поту, предчувствуя что-то недоброе. Отбросив одеяло, он поспешил в спальню Альмиры. Увидев, что бабушка лежит необычно бледная, Вадим  наклонился над  Альмирой и тут же вздрогнул  от догадки, что она не дышит. Подросток затормошил её, мешая русские слова с татарскими:
- Абика! Эни! Вставай! Мама, мама!
Поняв, что  на него свалилось очередное горе, паренёк выбежал на улицу, закрыв лицо руками…
Соседи не оставили  подростка наедине с бедой. Они организовали похороны, скромные поминки. Вадим  смотрел  непонимающим взглядом, в голове его  кружились  назойливые мысли: один, один на белом свете он теперь!
К нему подошла Фросинья, мама  Зульфии, погладила по плечу и, всхлипывая, тихо проронила:
- Крепись, Вадимка! Мир не без добрых людей –
всегда  тебе во всём поможем!..
Зульфия  старалась почаще попадаться  Вадимке на глаза, ненавязчиво предлагая свою помощь.
  Для парнишки начались первые трудовые будни в хозяйстве, куда и обещали  взять его по окончании сельскохозяйственного училища. Механизаторы с пониманием отнеслись к новенькому – не лезли  лишний раз с расспросами о его  жизни. И только  Зульфия по-прежнему продолжала его опекать  чисто дружеской поддержкой на правах соседки, друга детства.
Однажды летом  девушка, заглядывая в глаза парнишки, робко спросила:
- Вадимка!  Ты не забыл, как бабочки садились к тебе на ладони? Может, прогуляемся на наш луг. Там сейчас столько цветов! Пойдём, а?
- Ну, пойдём, – поддался  Вадим на уговоры девушки.
На лугу Зуля попросила:
- Вадимка! Подними руки ладонями вверх!
   Неугомонно стрекотали кузнечики, бабочки перелетали с цветка на цветок. Но вот они заметили  загорелые руки парнишки и, покружились над его головой, уселись на  протянутые ладони.
Зульфия от восторга присела, отчего её коса свесилась до земли. Она шёпотом произнесла:
- Прямо чудо какое-то!
… Жизнь шла своим чередом, как бы то ни было.
Вадиму исполнилось восемнадцать лет, он ждал  повестку из военкомата, но там пока не спешили с отправкой парнишки на действительную службу…
Жизнь порой преподносит такие сюрпризы, от которых бросает в дрожь. И лучше бы призвали в армию  сироту Вадима, тогда и не случилось бы трагедии. Беда плелась за ним по пятам.
Углядели местные наркоманы, что  Вадимка одинок, заступиться за него некому, вот и атаковали  сироту с предложением собираться в его квартире  тайно по ночам. Вадим оказался для  шпаны крепким орешком. Он наотрез отказался принимать у себя отщепенцев с сомнительной репутацией. Те пригрозили:
- Ну смотри, паря, тебе виднее. Только бы лучше  тебе было с нами по пути… смотри, смотри, парниша!
Никому  ничего не сказал Вадим. Решил, что справится сам – не зря же у него самый высокий разряд по боксу.
А наркоманы свою угрозу воплотили в действие. Они подкараулили Вадима в парке, возвращавшегося  с работы, и накинулись на него с ножом. Рана у него оказалась несовместимой с жизнью…
        Всем селом провожали в последний путь Вадима, зверски убитого наркоманами.  На дорогу, ведущую к кладбище, падали алые розы, словно капли крови, оставались они лежать  в дорожной пыли. Женщины рыдали в голос; мужчины, стиснув руки в кулаки,  в хмуром молчании шли в похоронной процессии. У ворот кладбища женщины остановились – все знали, что на мусульманское кладбище им не положено входить. Знали и уважали традиции мусульман, поскольку жили они в селе как одна дружная семья. И горевали  теперь сообща, сокрушаясь о том, что не уберегли сироту.
- Горе-то какое, – шёпотом переговаривались женщина, – перед покойной Альмирой стыдно нам, что не уберегли её мальчика…
… И был суд. Открытый, показательный.
Народу набилось в здание народного суда видимо-невидимо. До того, как в зал вошли судья и прокурор, слышались откровенные проклятия на головы двух бандитов, стоящих за решёткой. Пока шёл судебный процесс, судья несколько раз прерывал заседание, призывая присутствующих к тишине. Зульфия не отнимала от глаз намокшего от слёз платочка. И когда  правосудие удалилось в совещательную комнату, в зале вновь раздались возмущённые возгласы:
- Ублюдки! Кто вас родил? Видимо, в крови у вас  с рождения выработалось желание бить и убивать!..
- Смертный приговор им, поганцам не человечьим! – неслось со всех сторон.
Зачитан приговор – по 12 лет  каждому лишения свободы и отбывать в колонии строго режима. Народ возмущённо загудел:
- Мало им дали, надо лет по 20 каждому! У-у, нелюди!
Зульфия  вскочила с места.
Уходя,  она так глянула на двух бритоголовых  бандюганов, что один из них поёжился, почёсывая за ухом.  Другой, увидев во взгляде  девушки  невыплаканную боль и ненависть одновременно, опустил голову вниз.
- У, ироды! Справились с беззащитным мальчиком!
И девушка стремительно выбежала из зала, уже не пряча слёз…
   Прошло немного времени.
 А точнее – один месяц после суда.
 До завидовцев дошёл слух: на зоне, где отбывали срок убийцы, их обоих нашли в камере с перерезанными горлами.  При каких обстоятельствах это произошло – никто так и не узнал. Да и никого не интересовала судьба двух наркоманов, которые только позорили село. Порешили так – убили их в колонии – значит, за дело. Получается, так сказать, налетели на более крутых, чем сами, да и поделом!..
              ***
   А жизнь, какой бы она ни была, продолжалась.
Зульфия закончила мединститут и стала работать врачом в местной   поликлинике. Она повзрослела, немного похудела от переживаний за гибель друга детства, да ещё вдобавок  защита диплома добавила немало бессонных ночей. Длинные толстые косы она укладывала венком. По примеру старших носила  длинные платья, иногда меняя их на шаровары в домашних условиях. На работе она надевала медицинскую униформу, которая была   на ней, смуглолицей красавице,  как влитая…
   В выходной день Зульфия решила навестить могилы Альмиры и Вадима.
 Летнее жаркое солнце  припекало знатно. Но девушка терпеливо, не спеша шла по кладбищу. Дойдя до могилок, остановилась, положила  на холмик букетик роз и задумалась. «Ну вот. Убийцы поневоле наказаны. Но мне-то разве от этого легче?!»
 И слёзы потекли по её щекам.
Девушка  вытерла лицо платочком, положив его в кармашек ситцевой блузки, посмотрела на высокое небо. Низко над её головой с тонким «вьюить-вьюить» пролетела стайка птичек. Зульфия вздохнула и вслух тихонько проронила:
- Вах, Вадимка!  Скучаю по тебе, сейчас вот были мы на лугу, и я любовалась бы  бабочками, сидящими на твоих ладонях… где они, твои разноцветные  любимицы?
И Зульфия вытянула руки вперёд.
И застыла в изумлении: прилетели бабочки, покружились возле девушки и уселись на её протянутые   руки.
- О, Аллах! Они помнят тебя, мой милый Вадимка! – прошептала  девушка.
 От лёгкого дуновения ветерка  повеяло свежестью; терпко пахли  кладбищенские  цветы и травы.