Возвращающие к жизни

     В Челябинске и Магнитогорске жили три женщины — три поэтессы: Ася Горская, Римма Дышаленкова и Людмила Татьяничева.
     Нежные, эксцентричные, мудрые, озорные, сильные, талантливые, они знали, как это — согревать замерзшего Пушкина, сохранять себя среди революции и нескольких войн, преподавать «возвышенную географию», говорить о тяжелом, брать ответственность за планету, писать стихотворения между сменами на заводе, слышать голос Урала мистического и фольклорного, выпускать литературную газету, отвечать добром на зло и помнить о том, как поют небеса августа.

     Первый снег приходит с надеждой

     Ася Борисовна Горская похожа на маленькую певчую птичку, которую приходят слушать в сад имени Пушкина. Почему именно сюда? Дело в том, что поэтесса живет в Советском районе, для нее это место — сердце города. Существует и сакральное значение: Ася безмерно любит Александра Сергеевича, в тайне надеясь на его «возвращение».
     Она сидит на лавочке, покачивая ножкой, в сладостном ожидании голоса, который вызовет мурашки, явления или же чуда, способных перевернуть современную русскую литературу. И пока в Челябинске всем правит зима — Горская составляет поэту компанию, так как думает, что «Пушкину холодно»; ищет прикованные к его бронзовому бюсту взгляды среди прохожих. Волей-неволей Ася вспоминает и свою историю, ведь ей тоже есть что рассказать прохожим.

/Только челябинский воздух нам нужен,
Как ни хвали его, как ни брани.
Город проснется, делами закружит,
Вечером включит цветные огни/

     У поэтессы город оживает, когда зажигаются неоновые огни, а полная луна скользит в синих сумерках. По ощущениям Аси, Челябинск — город поэтов и музыкантов, которые за свой талант практически ничего не получают. Ее знакомые даже удивляются тому, что с каждым месяцем у них лучше выходит мириться с зарплатой. Кажется, суровость здесь впечаталась в нежность, поэтому влюбленные люди, прогуливающиеся под вечерними фонарями, не всегда своим видом лечат.
     Может сложиться ощущение, что поэтесса провела всю жизнь на Южном Урале, но это не совсем так: ее семью эвакуировали из Минска в начале Великой Отечественной войны. Чудом спасшись под бомбежками в товарном вагоне, они приехали в село недалеко от Магнитогорска. А уже в мирные дни семья воссоединилась с отцом, которого после фронта отправили на военный завод, и переехала жить в Челябинск.

/Бывшие беженцы, беженки,
Не белоручки, не неженки,
На радость другим – не на зависть –
Крепко держались за завязь/

     Стихи девочка начала писать еще в школе. Она ходила в литературную студию «Алые паруса», в которой руководительницей была Лидия Преображенская (первая детская поэтесса Челябинска). Спустя время Горскую заметили: ее публиковали в местных газетах, некоторые стихи даже переводили и печатали в Японии.
     После школы Горская хотела поступить в Литературный институт имени Горького, но жизнь сложилась иначе: ее мама сильно заболела, поэтому девушке пришлось остаться. А дальше все было как в сказке: предвкушение от поступления в педагогический, печать в газетах и сборниках, встреча с мужем.
     Когда девушка с супругом отучилась на естественно-географическом факультете — их отправили на практику в село Еткульского района. Там молодая амбициозная пара сразу приковала к себе внимание жителей. Школа, в которой они преподавали, стала культурным центром и местом притяжения детей и их родителей.
     Через несколько лет они вернулись в Челябинск. Жили рядом с вокзалом, работая в государственной школе. Ученики говорили, мол, Ася Борисовна — преподаватель «возвышенной географии», ведь благодаря этой светлой женщине они открывались не только миру вокруг, но и прислушивались к лире своих душ. Горская также много времени отводила самодеятельности, устраивая литературные конкурсы для детей.
     Первый поэтический сборник Аси издали поздно, в начале 90-х годов. Но это время не ушло для нее в никуда: легкий слог и мелодичность ее стихов отмечали многие композиторы, которые впоследствии с ней работали. Так, например, известный певец из музыкальной группы «Ариэль» Валерий Ярушин создал больше пятидесяти песен на ее произведения.

/Так пусть счастливей будет
Новый век,
И даже если нас, мой друг, не будет,
Сегодня и всегда
я — человек,
И мы с тобой
— во множественном
люди!/

     Горская — ребенок войны, поэтому в ее творчестве много обеспокоенности за планету [а вам не хочется обнять / как глобус, землю эту?], миролюбивой силы и мудрости. Огромную роль в ее произведениях играют дети, ведь именно они являются воплощением будущего. Благодаря своему предназначению (обучать и направлять) она стремилась взрастить в ребятах человечность.
     Мир у поэтессы суетный, конфликт его строится на противоречиях между старым и новым. В нем есть рефлексия над заставшей войной [у Поклон-горы святое место / пусть война лишь в памяти и снах], болезненное сопереживание солдатам из «горячих точек» [еще зеленые, уже седые / ребята, как деревья на ветру].
     По мнению поэтессы, каким бы ужасным прошлое ни являлось, его нести в себе нужно. А люди, игнорирующие эту ответственность, только приближают «заколоченное время», совсем не осознавая, с какой быстротой и жестокостью может последовать за это обратная связь.
     Но, невзирая на выраженную тревогу, у Аси Борисовны в каждом стихотворении присутствует надежда. Она проявляется как в личных трагедиях, так и в приближающихся катастрофах. На все зло женщина, разумеется, советует отвечать добром.

/Утро доброе, Солнце и Ветер.
Новый день мы с надеждою встретим,
Над планетой рассеется мрак —
Будет так!/

     Ее послания нам — подобие спасательного круга. Женщина тонко описывает ощущения, которые людям необходимо прожить: пенящуюся внутри радость перед Рождеством, ожидание встречи томной осенью, огромный прилив душевных сил, когда создаешь нечто ценное, разгоняющееся тепло в теле при взгляде на незаменимое окно. Все эти чувства делают нас равными и совершенными, а еще позволяют напомнить, ради чего мы живем.
     Худенькая и улыбчивая Горская встает со скамьи, протирает заснеженные плечи Пушкина и напоследок дает оставшемуся прохожему наставление: «Быть благодарным и никогда не сомневаться в надежде, ибо сомневающийся подобен волне морской, ветром поднимаемой и разбиваемой». Морозный ветер уносит женщину из парка в город юности, заметая ее маленькие шаги.
     Ася Борисовна ассоциируется с первым снегом, очищением и живой водой. Не просто так на одном поэтическом вечере в областной библиотеке зритель N признается: «В дни злобы, террора, войны ее стихи очень нужны».

     О важности сакрального в жизни

     Бажовский фестиваль. В литературной гостиной собираются уральские поэты. Занять получается лишь место в последнем ряду, но насладиться вечером не удается: в левое ухо кто-то неустанно нашептывает характерным басовитым голосом.
     Его владелицей оказывается женщина в странных одеяниях: «К чему только эта бейсболка поверх бесконечных и ярких кофт?» Как только дама чувствует, что сил игнорировать ее присутствие не остается, а природная скромность не позволит начать разговор, она уже мягко так произносит: «Деточка, давайте есть бананы, мне близкий человек привез целую авоську!»
     Озорную и занозистую женщину зовут Римма Андрияновна Дышаленкова. Организаторы спустя время приглашают ее декламировать стихи. К удивлению, творчество поэтессы оказывается не похожим на остальное: Римма служит проводницей между божественными, мистическими и бытийными мирами.

/Есть астральная сила деревьев и сила зверей.
Надо жить этой силой уже с колыбели.
Города, города, вы лишили нас тайных дверей
в Изумрудные залы сентябрей и апрелей…/

     После выступления ее одаривают цветами. А когда женщина отлучается со знакомыми на перекур — один мужчина в диалоге цитирует Маяковского. На что дама лишь мрачнеет в глазах и голосит: «Даже интеллигентнейший человек цитирует Маяковского! А свои поэты куда делись?» Солидное пафосное мероприятие не входит в ее планы, поэтому она быстро теряется в компании и находит своего слушателя, чтобы поведать ему волнующие вещи.
     Жизнь научила поэтессу быть сильной: родилась она в разгар войны в башкирском селе Дуван. Ее папа погиб под Смоленском, оставив семеро детей, а мамы не стало, когда Римме было чуть больше года. Известно, что и ее бабушка потеряла мужа в начале 20-х годов. Овдовевшие женщины вспахивали землю, чтобы прокормить семьи, а по вечерам — исполняли «песни-слезы». Несмотря на то, что женщина совсем не помнит родителей, она все еще испытывает боль от осознания брошенности.

/Сиротство тянется сто лет.
Испуг мой — в третьем поколении.
Мне — дома нет! Мне — крова — нет!
И срока нет для избавления/

     Пристанище ей удалось найти в Сатке у сестры погибшего отца. Но перед этим предстояло пройти круг страданий из детских домов, побоев и унижений. На Урале же началась новая жизнь: теперь можно было спокойно мечтать, строить планы и писать стихотворения. Дышаленкова окончила школу на «отлично», хотела вырваться, чтобы стать актрисой. Только конкурс в институт культуры не удалось пройти, поэтому она ушла в местный техникум.
     Когда девушка получила диплом технолога — ее отправили в Магнитогорск на металлургический комбинат. Жизнь была тяжелой: Римма растила маленького сына, работала сортировщицей кирпича и арматурщицей, а еще трудилась на цементном заводе. Если была свободная минута — она отводила ее стихам и знакомству с поэтами.
     В скором времени талант в девушке разглядел Борис Ручьев, который стал для нее учителем и близким другом. Поэт даже порекомендовал ее в московский Литинститут. На вступительных экзаменах Римме и здесь повезло: девушке попадались билеты по творчеству земляка. Преподаватели говорили: «Ну да, за Вами же Ручьев стоит!»
     Заочно окончив институт в 1974 году, женщина устроилась редактором на магнитогорское телевидение. За 10 лет ее программы стали популярными среди жителей. Особенно был известен цикл передач «Цеху нужны чудаки». Жизнь и дальше складывалась сладко: в Москве опубликовали ее первый сборник стихов «Четыре окна», затем в Челябинске издали «Уральскую кадриль», а еще ей предложили быть редактором на другом телевещании.
     Интересно другое: как Римма сама стала «чудачкой», всегда ли она ей была, как произошел переход в поэзии от сердечных переживаний и восхваления рабочих до мистических и тайных песен Урала?
     С малых лет девушка обладала особым поэтическим слухом, видением мира и человека. Сестра отца помогла пробудить этот талант, когда знакомила Римму с устным народным творчеством. Все это отразилось в ее новой поэме «Уральская кадриль», работая над которой поэтесса изучала частушки, песни и притчи.
     На протяжении всей жизни Дышаленкова постигала мировые религии, языки, учила иероглифы, прекрасно понимала астрофизику, астрологию, китайскую философию, мифы Древней Греции и историю. Вскоре у нее появилась новая любовь — Аркаим (согласно верованиям, это пристанище тайных утерянных знаний волхвов).
     Все эти факторы подтолкнули ее создать «Прощальное слово о знахаре» — сборник рассказов о мудрых деревенских врачевателях, об уральской природе, самоцветах, местном народе «волшебного типа». Когда читаешь этот сборник, то кажется, что написал его некий мудрец, у которого каждый шаг сопровождался новым ощущением. Еще сборник напоминает книгу китайского философа Чжуан-цзы мудростью и безоговорочной нравственностью: «Эх, в том-то и весь секрет. Ни один человек не скажет, что он служит Смерти, что он собирается сеять зло. Злодей всегда говорит, что он хочет людям добра. В этом-то и беда. Пока-то люди разберутся, а уж Смерть погуляла. Ах, мама, мама! Много с той поры воды утекло, много мудрых книг я прочитала, но ни одна книга не научила меня так просто "видеть Бога"».
     Неожиданно аудиенцию Риммы и слушателя прерывают. Ее друзья, как в старые-добрые времена, уговаривают поэтессу собраться у нее дома. Это неудивительно, ведь ее квартира в Магнитогорске — своеобразный центр притяжения интеллектуальных людей.
     В ее гостиной полки ломятся от книг, где-то лежит Библия 18 века с закладками и пометками, а на стене висит большая гипсовая маска. Римма Андрияновна уходит на кухню, чтобы приготовить салат для гостей. Пока женщина чистит и режет овощи — она с ними беседует. Говорит, так выйдет вкуснее, если она их заколдует.
     Между тем друзья в комнате упоминают, как раньше стыдились, если в присутствии Риммы говорили не о высоком. Боялись, что поэтесса отругает их за пошлость мысли. Кто-то в противовес вспоминает, как поэтесса недолюбливала одного поэта, но стоило ему только позабыть о претенциозности и начать обсуждать смешные истории из жизни — Римма оживлялась и набрасывала анекдоты в ответ.
     Как только Римма Андрияновна заканчивает готовку или, как говорят знакомые, «бытовизм», женщина садится на диван и начинает рассказывать о мудрости Корана, иудейской Торе, упоминает библейские притчи и раскрывает их философское значение.
     Дышаленкова умеет вокруг себя создать неповторимую атмосферу. Не просто так она мечтала стать актрисой. У нее превосходный талант рассказчика! Сейчас поэтесса делится, как однажды в Доме отдыха писателей один из известных поэтов сказал, что с первого взгляда в нее не влюбился, но после разговора с ней уже не смог ее забыть. И хотя личная жизнь у Риммы не сложилась, любовь она всегда воспевает так, как не смог бы человек, поцелованный судьбой.

/Все-все-все, кто не смел целый год о любви говорить:
сталевары, шахтеры, и даже,- О, Боже! — парторги,
превращаются в искры, и вот начинают искрить,
наливаться любовью с каким-то прощальным восторгом/

     Под конец дня гости, преисполненные эмоциями и счастьем, потихоньку собираются. Одевается и слушатель. Поэтесса детально его рассматривает, а потом игриво добавляет: «Не забудьте при этих хлопотах, как поют небеса августа... Что ж, нам пора вылетать!»
     Римма Андрияновна — святой источник, благодаря которому происходят посвящения в поэзию, знания и даже в ряды колдуний, охраняющих сон жителей малой родины.

     Таинство женской силы

     У каждого есть такое место, в котором прошлое оживает в памяти. «Кто этот волшебный реставратор, по щелчку пальцев превращающий белесую старую пленку в явь?» — размышляет женщина в тихом сквере. Она поправляет длинные темные косы, направляя пронзительный взгляд к монументу «Первым комсомольцам — строителям Магнитки». Между тем мысли несут ее все дальше: и вот могучий город сменяется высоким берегом у замерзшей реки Алатырь, вдоль которой стоят приземистые домишки Ардатова.

/Я вглядываюсь в прошлое без грусти.
Оно мое.
И не мое уже/

     Пока на улице бушует метель, семья Татьяничевых склоняется над темной колыбелью и приветствует новорожденную девочку, которую называют Людмилой. Малышка еще не знает, что жизнь будет состоять из испытаний: каких-то два года отделяют ее от революции и гражданской войны.
     Ее мама — учитель. Часто она запирается, пишет стихи и ведет дневниковые записи. Живут они в небольшой боковушке в школьном здании. По вечерам Людмила сидит за перегородкой и слушает, как матушка объясняет русскую грамоту взрослым. На всю жизнь она запоминает людей в лаптях и домотканой одежде, по слогам повторяющих: «Мы-не-ра-бы». В те годы страна только садится за ученические парты.
     В 1926 году происходит горе — умирает мама на операционном столе в Казани. Людмила становится круглой сиротой (отец умер, когда ей было три года). В день похорон девочка снимает шарфик и обвязывает им ствол березы у могилки, на которой нет ни креста, ни памятника. Один бедный холмик. Так детство ее обрывается.
     С фанерным баульчиком она отправляется в Екатеринбург к далеким родственникам. Новая семья оказывается очень интеллигентной: тетушка преподает русский язык и литературу, увлекается поэзией, а дядя — учитель химии и прирожденный охотник, который любит брать Людмилу с собой на природу. В новом доме шкафы ломятся под тяжестью книг, поэтому девочка в свободное время, оставшееся от школьных занятий, читает.
     В пятом классе Люда сочиняет первые стихи. Живет она недалеко от Павла Бажова (известного писателя, автора уральских сказов). Как-то раз она решается прочитать ему стихотворения. Внимательно выслушав ее, он улыбчиво произносит: «Есть в тебе живой огонек, а стишки твои похвалить не могу… Только ты не горюй и не гаси в себе первые искорки…» А после дает советы, которые пригодятся в будущем.
     После окончания семилетки девушка уходит работать на завод ученицей токаря. Там она впервые ощущает, какую радость доставляет чувство рабочего товарищества и причастность к коллективному труду. В начале 30-х годов многие девушки и юноши, преисполненные романтикой идей социализма и построения нового мира, отправляются на великую стройку у Магнитной горы. За ними следует и Люда.
     В Магнитогорске девушка останавливается в известном «писательском» бараке, в который ее приглашает семья поэта Михаила Люгарина, там же она знакомится и с поэтом Борисом Ручьевым. Из цеховой среды быстро формируется литературное объединение «Буксир». Молодая поэтесса с радостью вступает в группу молодых литераторов.

/Там чуть не каждый мой сосед
Был журналист или поэт...
В рассветный час,
В полночный час
В бараке том огонь не гас.../

     Тем временем поэтическая жизнь города бьет ключом: «Буксир» выпускает литературные страницы в городских и многотиражных газетах, к ним приезжают известные советские и зарубежные писатели (например, Луи Арагон), появляется свой журнал «За Магнитострой литературы».
     Чуть позже комсомол направляет девушку в редакцию газеты «Магнитогорский рабочий». В отделе культуры, хроники и быта происходит знакомство с журналистом Николаем Смелянским. Приходит любовь. Рождается сын. Девушка оперативно работает в редакции и заочно учится в Литинституте имени Горького. Но тут происходит страшное: спокойную жизнь разрушает война.
     Последние государственные экзамены Люда сдает, когда над столицей воют сигналы воздушной тревоги. Ее однокурсники уходят в ряды ополчения. Девушка завидует им. Уже в Магнитке они с мужем подают заявление об отправке в действующую армию. Но газета их не отпускает, так как сотрудников практически нет, а освещать войну кто-то должен. Между тем Магнитогорский металлургический комбинат плавит сталь для танков и снарядов. Все понимают: без работы заводских тружеников победы не будет. В эти дни поэтесса днями и ночами пишет стихи для повышения боевого духа.

/Мы разучились плакать в этот год.
И наши песни сделались иными.
Про этот год жестоких непогод
Словами рассказать какими?/

     Огромную роль играет поездка Людмилы в освобожденные от фашистов районы Подмосковья, которые трогают до глубины души. Там появляются ее известные стихи «Ярославна», «Русское село» и «Тебе, товарищ». Последнее вызывает поток откликов с фронта и тыла. В 1944 году издается ее сборник «Верность». Солдаты делают вырезки со стихотворениями, храня их у себя рядом с письмами дорогих людей.
     В ее стихотворениях природа не всегда помогает воинам, как правило, все действия разворачиваются в страшную непогоду: [снова дует неистовый ветер / быть кровавому, злому дождю], [Земля в огне / Земля кровоточит], [а вьюга стелет белый снег / под головы убитых]. Суровые природные явления отождествляются с выпавшими испытаниями, врагами, усиливают конфликт. Но даже эта жестокость не способна сломить солдата.
     Окровавленные и страшные сцены Людмила не берется описывать. Вместо этого почти в каждом стихотворении встречается одна композиция: любимая ожидает героя [и тебя я, твоя Ярославна / в славе подвигов ратных дождусь], [так в нашем повелось роду / раз полюбила, то навек]. Как пишет поэтесса, женщинами движет огромная жажда жизни. Им просто нельзя падать духом. Если есть время — они собираются и танцуют в полях «наперекор нелегкой доле». А если кто-то из них находит захоронения с павшими воинами — они начинают навещать их, чтобы сердце от тоски не разорвалось.
     В конце войны Людмила переезжает жить в Челябинск, в котором возглавляет областное книжное издательство. Она старательно готовит новый сборник и хочет, чтобы он раскрыл ее творчество с неожиданной стороны. Когда в 1946 году выходит «Лирика», женщина подвергается нападкам: ее обвиняют в «ахматовщине», страшной женской болезни, «безыдейности». Таковы реалии сурового послевоенного времени: партия не готова принять от женщины, ранее воспевавшей Родину, личные переживания. Поэтесса находит для себя верное решение уничтожить 5000 экземпляров. Через несколько лет она возвращает себе свободу писать о том, о чем хочется.
     В позднем творчестве поэтесса рассуждает о женской силе и доле, стремится ответить, кто такая русская женщина. По мнению Людмилы, душа у них красивая и гордая, совмещает внешнюю строгость и внутреннюю легкость. У таких женщин «добрые глаза» и, к сожалению, очень часто они живут в угоду другим. Поэтессе хочется собрать «всех своих дальних сестер», чтобы поговорить об обидах, накопившейся лжи, изменах.

/Мы — большая часть народа,
С детства усвоили твердо:
Отчизна,
Земля,
Свобода —
Тоже женского рода!/

     Она не понимает, почему общество осуждает одиноких матерей, ведь они могут взрастить и сделать прекрасной планету. Вспомните: даже художники изобразили не просто девушку с венком на голове, а «женщину с младенцем на руках». Поэтесса верит, что предназначение женщины — исцелять, создавать, а в любви к любимым проявлять силу, потому что нежность без нее бескрыла.
     В 1965 году Людмилу приглашают работать секретарем правления Союза писателей РСФСР в Москве, где она успешно справляется с новыми задачами, помогает молодым авторам. Она много ездит по стране и за рубеж, не перестает писать стихи даже тогда, когда заболевает. Женщина не забывает о Магнитогорске, в котором было все: молодость, романтика, любовь, проявления мужества, трудолюбия и гражданственности. И благодарит судьбу за то, что та привела ее на Урал. Она вздыхает, тихо проговаривая: «Сердце и разум сильны лишь тогда, когда они заодно».
     Мать, величественность, сила. Поколение Людмилы Константиновны — титаны, создавшие нового человека и в творчестве, и в жизни. Бажов заслуженно называл ее «Малахитницей» и «Хозяйкой Магнит-горы».