Хирургия. Глава пятая

ПРИЧЁМ ТУТ «И ВООБЩЕ…»

- Петрович! Причём тут «И вообще…»? – задумчиво спросил Василий. Может, ты подскажешь?
- Ты, Василий, хороший «клинический психолог» относительно женщин, но ты не имеешь чувства такта и умеренности в разговоре. Ты давишь собеседника своей энергией, нетерпеливостью, темой весьма деликатной и работаешь на публику, в расчёте иметь сочувствующих и одобряющих твои действия, суждения. Будь скромней и учитывай позицию противоположной стороны. Речь идёт о маме Надежды. Для дочери мама – человек авторитетный, любимый, непогрешимый. В таком тоне о маме не говорят. С учётом моего замечания ты можешь вести разговор весьма успешно, когда тебя начнут понимать и отнесутся с доверием к твоим словам. Извини, твой разговор режет слух…
Если не возражаешь, я прочту тебе одно из моих стихотворений, оно кроткое. — Прочитай, послушаю.
ПОЙМИТЕ ЖЕНЩИНУ
Не сложно женщину понять, когда в глазах тоска немая.
Утешить, ласково обнять, заботой к сердцу прижимая.
Унять щемящую струну, заставить в лучшее поверить.
Боготворить её одну и ей судьбу свою доверить.
Тогда ответное тепло к тебе — благодеяния данность —
Придёт и нежно, и тепло с её любовью. В благодарность.
- Какое чудесное стихотворение! Ну ты даёшь! Тонкий ты человек! А я, Петрович, привык, как в деревне — запросто и без обид… Получается топорно, а хотелось бы иначе, да соображалка не такая, как у тебя… Надька же мне не чужая, можно сказать. Я её хочу ввести в курс дела…
- Думаю, деликатностью ты быстрей добьёшься понимания. Попробуй, получится. Я понял, что у тебя к этой паре не праздный интерес, а что-то серьёзней. Так и относится к этому нужно соответственно… По сути, ты демонстрируешь не лучшие свои качества, а легкомысленную вольность, которая тебя не украшает. Учти это, и всё у тебя сложится в нужном варианте. Надежду ты поставил на паузу для раздумий, и со своей мамой она обязательно поделится мнением. Не мы женщин выбираем, а они нас. И очень заинтересованно… Они более ответственные, у них развит инстинкт самосохранения не только за себя, но и за детей, семью, за будущее совместное счастье…
- Спасибо, Петрович! В нескольких словах ты мне наметил дорогу в будущее.
- Ничего мудрёного я тебе не сказал. Ты спросил, я ответил, с учётом своего жизненного опыта и с желанием подсказать вариант, которым бы я воспользовался сам.
Извини, Василий, что отвлекаю на это: обрати внимание, что-то наш дедушка тяжело дышит. Поправь ему кислородную маску или пригласи сестричку. Может, ему плохо… Возьми на себя эту заботу, ты в курсе дела общения с соседом по палате, а я пока к этому причастен не был.
- Щас поправлю кислородные снасти и приглашу сестру, пусть проверит, всё ли с ним в порядке. Он лежит бедненький молча, и не поймёшь, чего ему нужно. Ждёт невестку. Она его обслуживает заботливо и ночью дежурит до утра, каждый божий день. Вот какая у него невестка, и сын такой же.
Василий подошёл к дедушке, глянул и выскочил звать сестру. Через несколько минут в палату влетела сестра, санитарка и доктор. Доктор распорядился подготовить капельницу и склонился над пациентом. Пощупал пульс, проверил давление и распорядился:
- Всем, кроме медперсонала, покинуть палату. Срочно! Оставайтесь за её пределами, не заходите сюда и других больных предупредите, чтоб не заходили.
Мы вышли с Василием, молча уселись на кушетку в коридоре. После нас торопливо с капельницей в палату зашла сестра и заведующий. Обстановка была тревожной.
Подошёл Николай и, направляясь к двери, спросил:
- Что там в палате творится? Мне нужно сигареты забрать.
- Нельзя туда заходить, дедушке плохо стало.
- Да мне на минуту! — порываясь войти, сказал Николай.
- Тебе сказали — нельзя!
Приоткрылась дверь, и выглянувшая сестра выпустила санитарку, отстранила рукой пытавшегося войти Николая:
- Отойдите от дверей, вы мешаете работать! А ты, Настя, быстрее беги за каталкой.
- Чёрт знает, что творится. Не больница, а сумасшедший дом! — недовольно буркнул Николай и попросил у меня сигарету.
- Не курю, и тебе не советую.
- Хочешь долго жить? Не получится. Кто не курит и не пьёт, тоже долго не живёт! — насмешливо сказал Николай и уставился на меня сверлящими глазами.
- Я уже и так долго прожил, а ты попробуй!..
- Да в этой стране, после лечения в нашей больнице, да с нашими врачами — долго не проживёшь!
- Не от врачей продолжительность твоей жизни зависит, а от тебя самого! Я не имею претензий ни к больнице, ни к врачам, да к МОЕЙ СТРАНЕ нет никаких претензий, а имею желание выразить благодарность за заботу обо мне, о моём здоровье! У нас бесплатное медицинское обслуживание. Вполне приличные условия лечения на стационаре и при амбулаторном обслуживании. Чистота, порядок, современное медицинское оборудование, нормальное питание, квалифицированный медперсонал. Что ещё нужно? Чего молчишь? Не знаешь ещё чего нужно, так я подскажу: нужно, чтобы пациент ценил всё это, уважал заботу государства о его здоровье и главное, чтобы не разрушал своё здоровье куревом, пьянством, бездельем… Можно много по этому поводу сказать не в сторону медицины, а в наш адрес, в адрес бездумных потребителей медицинских услуг. А ведь с разгильдяями можно поступить и по-другому.
Попал я как-то по экстренному случаю в больницу Святого Георгия Победоносца в Санкт-Петербурге. Мне успешно сделали операцию, и вот утром на обходе женщина-профессор проконсультировала пятерых пациентов, дала рекомендации, а глянув на шестого, обращаясь к заведующему отделением, сказала:
— Этого человека немедленно выписать!
— Мы его готовим к плановой операции по поводу… — пояснил заведующий.
— Я вижу повод, он в истории болезни отражён, но я не вижу необходимости тратить усилия на исцеление этого пациента. Он не желает быть здоровым. Сегодня утром, когда я шла на работу, он курил при входе в больничный комплекс. Выписать немедленно за нарушение больничного режима! Пусть лечится в частной клинике. Больного выписали!
А от тебя, Николай, не только куревом попахивает… А утренние таблетки валяются на тумбочке, не употреблённые для лечения… Как это понимать?
В завершении нашего разговора дверь палаты распахнулась во всю ширь, и осторожно, чтобы не зацепиться за дверной косяк, гружёная каталка, накрытая простынёй, вырулила в боковой коридор, ведущий в помещение, предназначенное для двухчасовой паузы перед отправкой в путь иной… В коридор выползли из ближних палат любопытствующие, перепуганные пациенты, примеряющие, видно, этот случай к себе… Обстановка была печальной.
Мы с Василием возвратились в палату, а Николай, выхватив из тумбочки сигареты, ушёл на очередную ингаляцию, сморкаясь и кашляя, как старая чахоточная овца, высматривая, куда бы незаметно сплюнуть то, чем заплёвывают курильщики места, где они появляются.
— Василий! Сегодня мы были свидетелями, как ушёл из жизни человек. Я его не знал, но он, похоже, был сельским тружеником. Мой ровесник, а значит, хлебнул горя на своём веку, как всё наше поколение. Расскажи о нём, что знаешь. Не напрасно он прожил жизнь, помянем его добрым словом. Пусть ему лёгенько лежится там, где он будет… Царствие ему небесное, как говорится.
— Не знаю я о нём толком ничего. Жил он на селе, трудился, как все. Остался вдовцом на старости лет. Детей вырастили, внуки наплодились. Жил в деревне, пока силы были, а потом дети его забрали в город. Берегли, ухаживали, но он рвался в деревню. Видно, от тоски и помер, как это бывает в отрыве от родной землицы… И я скажу, как ты сказал: «Царствие ему небесное. Аминь».
— Я хочу, Василёк, ещё одно стихотворение прочитать, в тему:
ОТВЕЗИ!
На балконе дремлет тихий старичок –
Родом из деревни, скромный, как сверчок.
Он в рубашке серой, кепка на макушке.
Дедушка не смелый без своей старушки.

Он на табуретке, а тоска – по кругу.
Отхлебнул он горя, схоронив супругу…
Всё на ней держалось: праздник и работа.
Жизнь теперь скатилась в мутное болото.

Слово скажешь ровное, а взамен – отвесное,
Здесь житьё – никчёмное, сплошь – безынтересное.
Так судьба загнала в чуждый мир большой.
Старость изнывала сельской душой.

Всё здесь нетерпимое: и дома и улицы,
Нет села родимого, где кудахчут курицы!
Ничего здесь не мило, умоляет слёзно:
— Отвези, сынок, в село, а то будет поздно…

Вот теперь АМИНЬ!