Глава 1. Предисловие.
Пожилая женщина в форме работника лаборатории нервно сжимала руки, сидя за письменным столом в своем кабинете. Трехмерная проекция человеческого мозга перед ее глазами, мерцающая слабо светящимися пятнами всех оттенков желтого и красного цвета, медленно поворачивалась вокруг собственной оси, позволяя рассмотреть мельчайшие детали. Но неестественно бледное лицо и взгляд женщины, уставившийся в никуда с выражением крайней тоски и безысходности, явно свидетельствовали— и объемное изображение, и строчки диагноза, светящиеся справа от него, уже изучены от и до, и ничего хорошего для нее голограмма не показывала. И похоже, увиденное оглушило женщину до такой степени, что на некоторое время она выпала из реальности, пытаясь осознать масштабы произошедшего с ней несчастья.
Для одной из лучших врачей планеты, ведущего ученого в областях нейрологии и генетики, картина, вырисовывающаяся в разноцветных красках голограммы, была ясна как день: ее мозг умирал. Человечество пережило экологическую катастрофу, умудрившись выжить в жесточайших условиях выгоревшей земли, превратившейся в пустыню; научилось перерабатывать морскую воду в питьевую и создавать искусственные питательные вещества; нашло способы очищать воздух под специальными куполами, создающими приемлемые условия существования и защищающими от палящего солнца и вредного излучения. Сберегло немногие виды растений и животных, которые не успел стереть с лица землипроизошедший катаклизм. Изобрело уникальные средства, отдаляющие старость и улучшающие функции организма, одержало победу над раком и побороло большинство других смертельных болезней. Сделало первые шаги в освоении и заселении других планет. Научилось создавать межпространственные переходы. Но никому еще не удалось полностью освоить человеческий мозг. Человечество по-прежнему ставалось бессильным перед болезнью Альцгеймера.
Именно в этой области работала женщина. Увлеченно занимаясь исследованиями, она добилась многого за годы упорного труда. Не желая ограничивать себя семейными узами, тем не менее вырастила в любви и заботе оставшегося сиротой племянника. И не заметила первых признаков болезни. Слишком знакомой ей болезни.
— Привет, тетя, не уходишь еще?— в помещение вошел высокий молодой человек, на ходу перелистывая одну из папок в своих руках, — вот последние тесты, к завтрашнему эксперименту все готово. Я все пересмотрел и проверил, осечек быть не должно. Если данная комбинация параметров волн излучения и не принесет положительного результата, мы имеем в резерве возможность скомбинировать воздействие аппарата с введением в организм новых нанороботов. Но их модификацию придется проработать позже, учитывая изменения в мозговых тканях после завтрашнего эксперимента. Аппарат готов, наши милые обезьянки тоже, не хватает только твоей подписи.
Парень, поглощенный просмотром документов, не заметил торопливого жеста своей тети, которым она отключила голограмму. Не расслышал ее судорожного вздоха; не обратил внимания, насколько глухо прозвучал голос, когда она сказала:
— Иди домой, Миша. Отдохни. Я еще поработаю, бумаги позже подпишу, это все равно лишь формальность. Я в тебе уверена.
— А,ну да. Поздно уже. Маринка сегодня обещала пораньше прийти, поужинаем вместе. Ты только недолго тут, хорошо? Ведь знаю тебя, так и заночуешь на работе. Может, к нам зайдешь? Мелкий соскучился.
— Зайду, дорогой. Чуть позже.
Парень поцеловал ее в щеку и направился к выходу. Женщина же, оставшись в одиночестве, подписала бумаги. Не просматривая их, делая все на автомате. Некоторое время посидела в кресле. Потом неожиданно поднялась и подошла к окну, бездумно глядя на пустынный пейзаж вне купола, где из потрескавшейся земли кое-где пробивались хилые кустики. Руки неосознанно сжали ткань, служившую занавеской…
Придя в себя, она с удивлением посмотрела на изорванный в клочья край занавеси. Обернувшись к столу, заметила подписанные бумаги. Очередной провал в памяти. Перед глазами предстала картина пускающего слюни и испражняющегося под себя подобия человека. С угасшим мозгом и единственными оставшимися потребностями: есть и спать. И лица ее родных людей, с болью наблюдающих медленную смерть дорогого им человека. Выход она увидела только в одном…
Вечер в семье племянника и его жены на первый взгляд не отличался от многих предыдущих. Женщина играла с малышом, который показывал ей свои бесхитростные детские рисунки. Помогала Марине, жене племянника, убирать со стола, обсуждая с ней перспективы новой технологии модификации растений, адаптированных к условиям нехватки воды. Смеялась над рассказами Миши о новых проделках мелкого. И только прощаясь, более крепко чем обычно обняла их всех по очереди. И, наклонившись поцеловать спящего мальчика, незаметно смахнула с глаз слезу. Никто из них даже не заподозрил, что в этот вечер видели любимую тетю в последний раз. Что эта встреча была прощаньем.
На следующий день женщина пришла в лабораторию первой. С решимостью человека, не сомневающегося в правильности своих действий, подошла к готовым к работе аппаратам. Выставила настройки наугад, не глядя на мониторы. Нажала поочередно на несколько кнопок и потянула рычаг включения. И шагнула в зеленоватое свечение, образовавшееся в обозначенной красным зоне...
Когда в лабораторию вошли первые сотрудники и нашли безжизненное тело, произошедшее объяснили как несчастный случай. Расследование показало, что ведущий руководитель по ошибке настроила слишком сильное излучение и, споткнувшись, попала в зону действия. Весь ученый мир скорбел вместе с племянником, который, оправившись от постигшей его потери, продолжил дело всей ее жизни. Добившись огромных успехов, оказавшись достойным своей наставницы. Ее жизнь оказалась прожитой не зря. В этом мире.
Никто не мог даже предположить невероятной, почти немыслимой цепочки совпадений и стечения обстоятельств, которые сложились в момент, когда умирающее в лаборатории тело билось в агонии. Шутка мироздания, судьба — или нечто свыше — подарило женщине удивительный шанс. И смерть оказалась не концом пути, а началом перемен. В другом мире. И в ней самой.
Глава 2. Обретение тела.
Сознание возвращалось медленно. Первым ощущением после того, как женщина осознала себя, было недовольство: ее попытка уйти из жизни потерпела неудачу, и это задело гордость, заставляя по многолетней привычке анализировать ход эксперимента в попытке разобраться, что пошло не так. Имеющаяся информация базировалась лишь на последнем воспоминании — причем неполном. Казалось, секунду назад она настраивала приборы, задавая программу, несовместимую с жизнью… А почему, собственно, несовместимую? Раз она все еще жива после убойной дозы излучения, созданного для воздействия на нанороботов, с самого рождения внедряемых в организм каждого человека — значит, они с самого начала исследований шли по неправильному пути, слишком щадя лабораторных животных. Если в ее случае набранные наугад настройки и максимальная мощность не привели к летальному исходу, придется пересматривать все наработки с учетом новой информации. Опыты до сих пор проводились только на животных, которые погибали, когда сила излучения достигала определенного уровня. Нужно вычислить неучтенный фактор и поменять настройки нанороботов у животных. Найти добровольцев среди людей. Работы много — начинать все почти сначала! Черт… Нужно окончательно прийти в себя и разобраться, какие изменения произошли с ее телом, сколько она была в коме, просмотреть результаты анализов. Введенная комбинация должна сохраниться в памяти компьютеров, если взять ее как отправную точку, исследования придется проводить и в этом направлении. Срочно собрать коллег, поговорить с Мишей… И где сейчас Миша?
С воспоминанием о племяннике пришло чувство вины. Как расценили близкие сделанный ею шаг? Пожалуй, без объяснений не обойтись. Что ж, прежде чем она окончательно превратится в растение, еще немного послужит науке. А пока найти в себе силы хотя бы открыть глаза.
Не получилось. Попыталась пошевелить рукой. Безрезультат
Сосредоточившись на усилиях поднять руку, женщина отметила странные ощущения. Окружающее воспринималось необычно. Не было боли. Тело не чувствовалось ни онемевшим, ни отяжелевшим. По крайней мере не чувствовала она себя так, как должен бы ощущаться, по ее мнению, тяжелобольной человек. Было чувство невесомости, легкости, словно она бестелесная субстанция, парящая в воздухе. И при этом сознание словно изменилось, как будто именно это ее теперешнее состояние и было самым естественным, какое только может быть. Последсвия прогрессирующей болезни?
Попытки открыть глаза так ни к чему и не привели; ни рук, ни ног женщина не чувствовала. Не ощущались запахи больницы, в которой она, по идее, должна была находиться. Ни единый звук не нарушал непонятную, кажущуюся абсолютной тишину.
Разум подсказывал, что что-то не так. Интуиция молчала, но липкий страх начал закрадываться в душу. Почему она не может управлять собственным телом? Неужели нервная система пострадала настолько, что организм до сих пор в коме, и включилось только сознание? Именно так чувствуют себя люди в коматозном состоянии?
Сосредоточившись, она все же отметила, что не находится в полной темноте, как должно быть при закрытых глазах — казалось, ее окружал рой зеленоватых чуть светящихся точек, которые непрерывно и хаотично двигались. Длинные, шаровидные, с многочисленными отростками самых разных форм. Они не ощущались как обычно ощущаются круги перед глазами, скорее создавали впечатление как нечто материальное, живое… Часть одного целого. Часть ее?
«Это бред»— пришло в голову. Женщине показалось, что по мере того, как бессилие вызывало в душе все большее раздражение, мелкие искорки начинали двигатся еще быстрее и хаотичнее. Усилием воли она заставила себя успокоиться и убедилась, что и светлячки замедлились. Попыталась рассмотреть странное явление лучше— как по команде, они увеличились, словно женщина изучала их под микроскопом. Невозможность объяснить ситуацию вызвала новую волну бессильной злости — она ученый, она должна понять, что происходит! Всему и всегда есть логичное объяснение, и она легко сможет дать оценку происходящему, необходимо лишь хотя бы увидеть что с ней, увидеть, где именно она находится, увидеть тех, кто рядом…
Желание было сильным и всепоглощающим. Увидеть любой ценой, увидеть все, увидеть, увидеть, увидеть…
Словно подчинившись этому мысленному крику-приказу, окружающая ее картина действительно начала меняться. Появилось ощущение то ли полета, то ли падения — как будто она начала двигаться в невесомости. Потом от мелькающего перед глазами роя странных светлячков отсоединилась небольшая часть, уплотнилась, создавая две небольшие сферы. Показалось, что они растворились в том месте, где должны были бы находиться ее глаза. Остальная масса тоже упорядочила движение, кроме того, мягкое свечение непонятных точек стало немного ярче и запульсировало в едином ритме; сейчас непонятный рой светлячков напоминал мириады муравьев, занятых каждый своими обязанностями при сооружении муравейника.
Женщина опять сделала усилие в попытке открыть глаза. И неожиданно у нее это получилось.
Мутная пелена рассеивалась медленно, окрашивая окружающее в ярко-зеленый цвет. Сперва она подумала, что странные светлячки просто поменяли окраску, но постепенно изображение начало приобретать очертания странных широких листьев, колышущихся на ветру. Попытавшись моргнуть, чтобы прогнать видение-галлюцинацию, ощутила сильную боль, которая прошила глаза и тут же исчезла, словно кто-то поставил блок на нервные окончания. Но иллюзия настоящей, сочной зеленой растительности не исчезла. Через некоторое время стало возможным различить прожилки на листиках, их немного зазубренные края, голубоватые бледные цветы, несколько нераспустившихся бутонов. Этого не могло существовать на самом деле— просто потому, что не могло быть никогда. Подобные яркие растения сохранились на Земле только в самых дорогостоящих теплицах со своим микроклиматом, и вход туда был строго ограничен по времени и количеству посетителей. Допустить мысль, что ее бессознательное тело поместили в одно из таких мест, было полным абсурдом. Скорее всего, это шутки больного сознания в умирающем мозгу. Перед окончательной смертью ей повезло насладиться фантазиями невероятных картин далекого прошлого планеты, которое изучала в школе. Хотя… Слишком уж подробно и реалистично для галлюцинации.
Продолжая рассматривать бред своего воображения, она увидела очень красивое насекомое с большими разноцветными крылышками, опустившееся на один из цветков. Опять ее прошило вспышкой боли, и к зрительным галлюцинациям добавились и слуховые: раздавался щебет птиц, подобный тому, который не раз слышала на аудиозаписях раньше. Неосознанно попытавшись протянуть руку к необычному насекомому, она вздрогнула всем начинающим чувствовать телом: после очередной резкой вспышки боли перед ее глазами появилась высушенная мумиеподобная кисть с обломками костей и ошметками сгнившей плоти. От неожиданности у нее получилось опустить веки. Но даже несколько раз моргнув, она не смогла прогнать страшную картину, а попытавшись снова пошевелить рукой, с изумлением уставилась на конечность мертвеца, которая двигалась, повинуясь ее желанию.
Закрыв глаза в попытке избавиться от кошмарного видения, женщина вновь увидела ставшую привычной картину суетящихся странных точек. Но теперь в их движении произошли изменения.
Прежде двигающиеся хаотично и без какой-либо закономерности, сейчас светлячки сливались друг с другом, уплотняясь и создавая непонятные образования. Понаблюдав за ними еще какое-то время, женщина поняла, на что были похожи эти образования: светящиеся зеленоватым светом кости, соединения суставов, очертания связок, сеть кровеносных сосудов. Когда снова открыла глаза, смогла убедиться, что ужаснувшая ее рука тоже изменилась: она точь-в-точь повторяла собой очертания, виденные только что, выстроенные светящимися точками. Обломки костей быстро приобретали цвет и структуру здоровой костной ткани, а хорошо видимые сосуды окрашивались в синеватый цвет. Мертвая плоть на глазах превращалась в живую. Ткани, без сомнения, восстанавливались, регенерируя в бешеном темпе. В стремлении увидеть больше, женщина попыталась двинуть ногой. Попытка увенчалась успехом, но снова сопроводилась вспышкой уже знакомой резкой боли. Попыталась приподняться и, переждав новый болезненный приступ, смогла повернуться и опереться на локти. Окинула взглядом все вокруг себя.
Что это не бред, не галлюцинации, и происходит нечто из ряда вон выходящее, она поняла и раньше, но тем не менее картина перед ней предстала удивительная и невероятная. И только рассудок, привычный к анализу, да еще привычка всему находить объяснение и обоснование не позволила ей тут же признать саму себя сумасшедшей.
Тело, судя по всему, сейчас принадлежащее ей, было в ужасающем состоянии. Развороченная грудная клетка, обломки костей — все это выглядело как остатки пиршества диких животных. Вся эта покореженная сгнившая масса медленно превращалась в целостный остов скелета, покрывалась сосудами, мышцами, кожей. Небольшой комочек за грудиной, вырастая, начал приобретать очертания человеческого сердца, ритмично запульсировав. Похожим образом формировались легкие, пищеварительная система, внутренние органы. Некоторое время понаблюдав за процессом, она устало закрыла глаза, догадываясь что, скорее всего, увидит похожую картину, только в слабо светящихся зеленоватых тонах. Она не ошиблась — так и было. Микроскопические светлячки старательно выстраивали новый организм.
Решив осмыслить все эти чудеса позже, женщина легла, посмотрела на кусочек неестественно чистого голубого неба над головой, виднеющийся в промежутке яркой зелени, устало закрыла глаза и пожелала себе заснуть. Измученное сознание подчинилось.
Глава 3. Первые шаги.
«Интересно, эта гадость съедобна?» — с мрачным сарказмом думала женщина, разглядывая толстый слой серой слизи, которым было покрыто ее новое тело. Сильное чувство голода по пробуждении заставило попытатся жевать траву, потом попробовать листья, которые она сорвала с растущего рядом с ее временной лежанкой куста. Но все это имело странный горьковатый вкус, пережевывалось с трудом, а при попытке проглотить остановилось комком в горле и вызвало икоту. Кажется, далекие предки на Земле употребляли растительность в пищу до катастрофы? Да и долгое время после нее, ведь не сразу человечество нашло способ производить питательные вещества искусственным путем в промышленных масштабах. В прошлой жизни ей даже в голову никогда не приходило поинтересоваться, из чего именно делали пищу. Достаточно было набрать код, и еда, расфасованная в тюбики и пластиковые контейнеры, в виде пасты или растворимого в воде порошка, прибывала прямо к столу. Удобно, питательно и без затей. А что делать здесь? Конечно, нанороботы внутри нее не дадут умереть или отравиться, вовремя выводя токсины и в мгновение ока восстанавливая любые повреждения тканей, но для их нормального функционирования нужна энергия, а как ее восполнять в данной обстановке? Если находишься неизвестно где, являешься неизвестно чем и не имеешь ни малейшего представления, как выживать в условиях дикой природы. Попытаться поворошить память насчет изучаемых в раннем детстве старых книг о жизни до глобальной катастрофы? Как-то же существовали люди вне защитных куполов? Чем-то питались? Не солнечной же энергией? Хм, если она не попытается вытащить себя из состояния немощного полутрупа, то просто сдохнет от голода. Надо что-то делать…
Конечно, стоило признать, что ей все же сказочно повезло. Проснувшись и вспомнив свое первое пробуждение, женщина смогла понять, что с ней произошло. Зеленоватые светящиеся точки,— она хмыкнула, издеваясь над собственным маразмом, — именно так выглядели под микроскопом нанороботы, если не ставить увеличение на максимум. Человечество успешно побороло старость и болезни с их помощью, запуская искусственно созданных молекул в организм. Каждая из них являлась отдельным механизмом, имеющим определенную задачу — oдни успешно уничтожали раковые клетки, другие очищали сосуды, третьи восстанавливали изнашивающиеся внутренние органы… Способность нанороботов к саморепликации — созданию копий самих себя — и к реорганизации структур тканей позволяла даже выращивать новые органы. Не затрагивали их возможности только клетки головного мозга, создать нанитов такой степени сложности никому не удавалось. «Пока одна безмозглая овца не додумалась избрать очень экзотический способ самоубийства и наугад набрала в настройках фактически номер выигрышного лотерейного билета. Выиграв жизнь, вообще-то…» — мысль о выигрыше все-таки была окрашена пессимизмом. Вся прелесть ситуации состояла в том, что поменявшиеся параметры мощности и направления излучения, влияющего на функции нанороботов, действительно убили ее тело. Но не повредили структуру находящихся в нем нанитов, наоборот: изменили ее, выводя на новый уровень, превратив в универсалов, способных выполнять любые функции и меняться, при этом сохраняя мельчайшую крупицу сознания организма, в котором находились в момент изменения. Потеряв мозг носителя, они сохранили сознание и матрицу ее личности, скопировав всю информацию, накопленную в течение жизни, фактически воссоздав мозг заново,— здоровый, не тронутый болезнью. Но вне тела.
Значило ли это, что сознание материально, или все объяснялось наличием души — над этим вопросом можно будет поразмыслить позже, а пока ясно было одно: в определенный момент, получив приказ носителя о необходимости видеть, стая нанороботов незамедлительно выполнила команду, взяв за основу первое попавшееся ДНК и нарастив на этой базе новое тело. А так как сейчас ее сознание являлось фактически частью одного целого, находясь во всех вместе и в каждом по отдельности, получилось нечто вроде муравейника, или коллективного разума, управляемого единым сознанием. Поэтому женщина получила возможность видеть нанитов на молекулярном уровне. Теоретически, она видела себя внутренним зрением, так как перестроенный по-новому мозг легко взял на себя осознанный контроль над каждой молекулой.
Какие еще возможности появились с новым телом, ей предстояло узнать, а пока задачей первостепенной важности было найти удобоваримую еду. Или хотя бы какую-нибудь еду. И заново научиться ходить. И еще избавиться от склизской дряни, покрывавшей ее — результат деятельности нанороботов, предохраняющий нежную, только что воссозданную кожу от внешних раздражителей. Вот только подсыхая на теле, слизь начала вызывать сильный зуд.
Пытаясь отчиститься от скатывающейся в комки слизи, женщина продолжала обдумывать ситуацию. По иронии судьбы дело, которому она посвятила многие годы своей жизни, увенчалось успехом благодаря не упорному труду, а простой случайности. И, судя по всему, о настоящем результате опыта, проведенном ею над собой, вряд ли кто-либо узнает, по крайней мере из ее мира: ни одна из открытых до сих пор планет не могла похвастаться столь буйной растительностью. Значит, учитывая все, что она знала о теории существования паралельных миров и реальностей, а также способность нанитов перемещаться в пространстве, ее занесло в один из них. Хорошо еще, что попалась ДНК гуманоида, а не какого-нибудь осьминога или гигантской амебы. Хотя кто знает, какая форма жизни здесь является разумной? И существуют ли вообще в этом мире разумные? В принципе, это тело при желании возможно видоизменить, когда она разберется со свойствами составляющих ее частиц, но первоосновой всегда останется именно эта ДНК. Если бы она не поторопилась с этим дурацким решением уйти из жизни с достоинством! Возможно, смогла бы окончить свои исследования успешно— удачный результат был совсем рядом! Это открытие— путь к бессмертию, ее наниты способны преобразовываться в клетки любой сложности и структуры, совершенствуясь при этом! И воспользоваться этим не сможет никто, кроме нее! Столько усилий она потратила впустую… Хотя нет, от болезни, разрушающей мозг, все-таки удалось избавиться. Вместе с прежними мозгами. И не факт, что новоприобретенные мозги окажутся лучше потерянных. И как здесь жить? Что делать? Зачем она полезла под излучение? Дура…
«Упс.Совсем не дура.С учетом открывшихся обстоятельств, скорее дурак, » — она смотрела на нежную плоть, кое-как отчищенную от слизи, и которой у нее в принципе не могло быть на прежнем теле: все атрибуты мужского члена. Ну да, именно им он и являлся. Весело. Похоже, примитивные задатки разума у нанороботов не придали значения гендерной предрасположенности сознания. «В принципе, можно привыкнуть и приспособиться. Все равно это лучше осьминога, » — решив, что наличие нового органа не самая важная проблема на этот момент, она попыталась подняться.
Мир вокруг закружился и ее повело в сторону. Перекувыркнувшись странным образом, оказалась лицом в луже слизи, счищенной с нее же, и в ошметках каких-то давно сгнивших тряпок. Сделав соответствующие выводы, попыталась повернуться, а затем подняться более медленно, хватаясь за ветки нависшего над ней куста.
Окружающее не то чтобы поразило, но удивило.
Буйная растительность окружала ее со всех сторон. Вдалеке виднелись горы с белыми вершинами— подобные она видела раньше только на старых изображениях и в энциклопедиях. Кажется, вещество, которым были покрыты горы в те далекие времена, являлось одним из твердых состояний воды, и в давние времена встречалось не только в лабораториях и холодильниках, но и в природе.
В нескольких десятках метров от нее виднелись кусты, густо усыпанные шарообразными плодами красного, розового и зеленого цвета. Рассудив, что это, возможно, съедобнее травы, женщина поползла в этом направлении, поминутно останавливаясь и борясь с тошнотой и головокружением.
Когда-то в школе ей приходилось изучать мифы и легенды Старого мира. Значение некоторых слов и выражений еще в ту пору отложилось в памяти, хоть и не говорило тогда ни о чем. Просто красивые слова. Весь спектр когда-то услышанного выражения: «райское наслаждение», женщина поняла в миг, когда красная мякоть неизвестного плода растаяла во рту, воздействуя на вкусовые рецепторы. Ни с чем не сравнимый, нежный вкус, немного сладковатый, с ноткой кислинки. Даже самая дорогая искусственная еда, имитирующая натуральную, и рядом не стояла с подобной амброзией. Срывая дрожащими руками все новые и новые плоды, не в состоянии оторваться, измазываясь в соку и восхищенно постанывая, она не столько боролась с голодом, сколько впитывала новые для нее ощущения. Зеленые и розовые плоды обладали более кислым и терпким вкусом, поэтому она отдала предпочтение красным. И не остановилась, пока не оборвала их со всех нижних ветвей, куда только смогла дотянуться. Жадно посмотрев на висящую в недосягаемости вкуснятину, попыталась встать.
Голова кружилась меньше— возможно, полученная подпитка придала сил. Или понемногу приспосабливалась к новому телу. По крайней мере, в этот раз у нее получилось встать на ноги. С отвращением посмотрев на тонкие, словно тростинки, конечности, измазанные остатками слизи и соком плодов, она потянулась за очередной дозой удовольствия, не обращая внимания на то, что чувство голода ее уже не беспокоило, а живот раздулся, немного смешно смотрясь под выступающими из-под тонкой кожи ребрами, напоминающими кости скелета.
Спустя какое-то время она расплачивалась за свою жадность, сложившись вдвое на боку и пережидая вспышки режущей боли, пока наниты выводили отраву и приводили в норму желудок. Первые же ее действия в новом теле оказались глупыми и необдуманными. Так набрасываться на незнакомую еду могла только полная идиотка. Вернее, уже идиот. Надо привыкать к новому состоянию. Была Жанна, стала Жан. Ничего страшного. Хуже то, что прошедшая болезнь все-таки успела конкретно повредить мозги, и не только на клеточном уровне. Пихать в рот все что попало характерно скорее для несмышленого ребенка, а уж объедаться до такой степени… Начинаем впадать в детство? Очень естественно в данной ситуации, если уж начинать жизнь сначала, то в ее случае — буквально с нуля. С раннего детства. Вот и первые шаги ей еще только предстоит сделать — фаза ползания уже пройдена. Отпустит живот — и можно будет попробовать. А затем соску себе изготовить. И погремушку в подарок — заслужила. По уму и награда. Дура. Стоило учиться всю жизнь, получать ученые степени, чтобы в первой же трудной ситуации превратиться в первобытного дикаря с единственным желанием: жрать? Невеселые мысли о собственной глупости немного отвлекли от боли, которая как-то незаметно ушла, оставляя место чувству сытости и покоя…
Прошло действительно много времени— по крайней мере, так ей показалось, да и в лесу начало темнеть— прежде чем Жанне… Жану? удалось удержаться на покачивающихся дрожащих ногах и сделать несколько нетвердых шагов, держась за ветки злополучного куста. Это далось нелегко, измотав ее до крайней степени многочисленными падениями (как и довольно болезненными, хоть и быстрозаживающими ушибами), и все усиливавшейся жаждой. Мышечные ткани были слабыми и неразвитыми, координация движений оставляла желать лучшего, ноги казались чужими и отказывались удерживать тело. Пока что все было очень плохо.
Желание пить усиливалось, но опять лакомиться коварными плодами она не рискнула, как и ползти во все сгущающейся темноте на поиски воды. В ее родном мире водные ресурсы были в ограниченном количестве, их добывали из подземных источников. Здесь вода, в теории, должна находиться на поверхности и в достаточном количестве, судя по буйству растений. С утра можно будет поискать поблизости. А пока следовало спрятаться поглубже в кустарнике и переждать ночь. Тело начинал пробирать холод.
Попытавшись устроиться как можно удобнее, приминая ветви и желтоватую, более бледную в кустах траву, она ощутила еще одну важную проблему: отсутствие одежды. Сейчас, когда нервные окончания заработали в обычном режиме, нежная кожа болезненно реагировала на малейшую неровность. Каждый мелкий камушек или веточка неприятно впивались в бока, заставляя возиться в поисках более удобного положения. Кроме того, валяющиеся рядом упавшие с кустов плоды издавали неприятный запах гниения. Вдалеке раздался рев какого-то явно крупного зверя, и Жанна вспомнила поход в зоопарк в раннем детстве, когда еще можно было увидеть некоторых из последних сохранившихся животных: подобный рев издавали огромные хищные кошки, питавшиеся отнюдь не растительностью. Представив себе подобных красавцев поблизости, не сдерживаемых железными прутьями клетки, она передернула плечами и решила постараться лежать потише. Вместо привычной тишины изолированного помещения, вокруг раздавалось множество звуков: хлопот крыльев, шорохи, стрекот, чье-то чавканье… А также журчание льющейся воды невдалеке. Попытавшись определить, в какой стороне раздается единственный приятный и знакомый звук, она незаметно уснула, вслушиваясь в звуки леса. Задача на завтрашний день была определена. Но прежде всего, не поддаваться cтраху и отчаянию: умный человек приспособится к окружающей обстановке в любой ситуации. А очень умный сможет повернуть все, что угодно, на пользу себе. Нужно успокоиться и действовать более рассудительно: если мозг больше не разрушается, все остальное — настоящие мелочи, и преодолеть их она сможет без труда. Завтра. Когда немножко поспит…
Глава 4. Знакомство с… разумными?.
«Не бывает безвыходных ситуаций… В моем случае единственный пока выход — терпеливо ждать. Вот только знать бы еще, чего именно я могу дождаться,— женщина боролась с раздражением и злостью. Еще раз подергала связанными конечностями и вздохнула,— остается надеяться лишь на то, что туземцы хотя бы не каннибалы…»
При своем довольно спокойном характере, прожив всю жизнь в мирном и хорошо организованном обществе, женщина оказалась неподготовленной к сюрпризам, преподносимым ей новым миром. Или новой жизнью? Подумать об этом, разложить происходящее по полочкам и решить, что делать дальше, она просто не успела. И сейчас с силой стискивала зубы, пытаясь побороть приступ неконтролируемой ярости — на данный момент это было единственное движение, доступное ей, связанной по рукам и ногам и небрежно брошенной на грязный пол в темном сыром помещении, провонявшем отвратительными запахами. Кроме вони, выбивали из равновесия также странные звуки, раздававшиеся вокруг: стрекот, хлопки, подвывания… В непроглядной темноте невозможно было определить, кто являлся источником этого шума, а приобретенная возможность видеть на макроуровне сейчас ей ничем не могла помочь. С большим трудом она попыталась отрешиться от происходящего, насколько это было возможно при боли в связанных руках и невозможности вдохнуть полной грудью, но вскоре пол под ней качнулся, потом снова — и продолжал покачиваться без остановки, вызывая сильную тошноту… Ужас какой, летят они, что ли? Возможно ли, что туземцы все же не настолько дикие, как ей показалось вначале?
Этим утром, проснувшись и полакомившись плодами, — но помня при этом о неприятном вчерашнем опыте и стараясь больше не переедать, — женщина уже более уверенно поползла на поиски водоема, журчание которого расслышала ночью. Слух ее не обманул: вода действительно была недалеко, скрытая кустами с уже знакомыми ей фруктами.
Напившись и наплескавшись вдоволь в чистой, на удивление прозрачной воде, выбралась на берег. Ходьба по-прежнему давалась ей тяжело, мышцам требовалось больше времени, чтобы укрепиться; поэтому до кустов снова поползла на четвереньках. Устроившись в тени, решила позволить себе съесть еще немного. И не успела прикончить первый плод, как неожиданно оказалась опутанной тонкой крепкой сетью. Не понимая, как она в ней оказалась, в панике забарахталась изо всех сил, запутываясь в переплетенных нитях еще сильнее. А в следующее мгновение увиденное заставило ее замереть в удивлении: в нескольких шагах от нее стояло два туземца.
Без сомнения, это были люди. Высокие, жилистые, оба были одеты только в бриджи до колен и сандалии на босу ногу; с одинаковыми прическами— длинными волосами, стянутыми в хвост на затылке. Они весело переговаривались между собой, с интересом разглядывая худющее существо, замершее в сетях и удивленно на них уставившееся. Потом заметили валяющийся рядом недоеденный плод, и с изумленным видом начали о чем-то спорить, время от времени показывая на беспомощно повисшее в сетях уродливое лысое существо. Затем приблизились ближе, и один из них попытался заглянуть ей в рот, ухватив пальцами за подбородок прямо через опутывавшую лицо сеть.
Это вывело женщину из ступора. Глупо было в столь важный момент хлопать глазами, сейчас стоило наладить контакт, попытаться объяснить, что ей нужна помощь. Но из горла вырвались только сиплые невразумительные звуки— то ли хрип, то ли кашель. Попыталась помочь себе жестами — но сеть не давала возможности сделать мало–мальски выразительное движение. И со стороны обладатель одного из самых блестящих умов далекого неведомого мира выглядел сейчас как неуклюжий испуганный зверек, пытающийся встать на четвереньки, странно дергающийся и отчаянно шипящий. Поэтому ничего удивительного не было в том, что туземцы приняли его за экзотическое животное, с виду лишь напоминающее человека.
Женщину ловко выпутали из сетей, крепко связали по рукам и ногам, и один из мужчин взвалил ее себе на плечо. Даже дернуться в этом положении не получалось. Осознав всю тщетность слабых попыток вырваться или объясниться, она расплакалась. Впервые с тех пор, как потеряла родителей и брата. Даже узнав о неизлечимой болезни, не проронила и слезинки, а тут… Чувство полной беспомощности, которое она никогда до этого не испытывала, охватило все её существо, и неожиданно пришло осознание: всё, абсолютно всё здесь — другое… Включая прежде всего её саму. И прежней жизни, даже слабого ее подобия — не будет. Остались где-то там, за гранью миров или в другой реальности — азарт научных исследований, уютные вечера в семье племянника, любовь и уважение коллег. Остался в прошлом ее измученный, упорно поднимающийся к намеченным высотам, чудом выживший после экологической катастрофы, — но такой родной и привычный мир. Остались где-то там, в неизвестности, друзья, коллеги и немногочисленная семья. Канули в небытие планы, чаяния и надежды. И придется выживать в незнакомом, чуждом ей мире, начиная даже не с нуля — с глубокого минуса… Потому что теперь будет все по-другому, абсолютно, кардинально — по-другому, и придется немало постараться, чтобы это «по-другому» оказалось хотя бы приемлемым. Особенности новоприобретенного тела теоретически дарили вечную жизнь, но при этом не давали иммунитета от сумасшествия или депрессии. Сможет ли она найти достойное место в этом мире? Страх и отчаяние жгутами скручивали внутренности, а слезы текли по спине несущего ее человека, рисуя тоненькие дорожки на запыленной коже…
Она даже не заметила, как оказалась в этом вонючем помещении, только дернулась от удара об дощатый пол, когда ее небрежно бросили оземь, не удосужившись даже развязать, — да так и валялась беспомощным кулем. Отчаяние медленно переходило в злость, страх в бешенство. Она скрипела зубами, пытаясь взять себя в руки и мыслить здраво, но не смогла удержать контроль над эмоциями: из груди вырвался дикий, яростный, похожий на стенания раненного животного, вой.
— Интересный зверек попался,— мужчина за штурвалом небольшого парусного судна прислушался к неприятным звукам, раздающимся из трюма,— никогда таких не встречал. На человека похож очень. Надо будет его придержать, вдруг в городе больше дадут? Эльфийский посол в своем саду собрал диковинки со всего мира и не жалеет денег на необычные вещи и редких животных. Может, удастся ему этого уродца спихнуть? Я даже плодов лукх прихватил, если покажем, как он страшнейший яд жрет и облизывается — он нам вдвое больше заплатит!
— А пока до города доберемся, чем кормить? Вдруг он только этой отравой и питается? А ведь плоды лукх только здесь растут, — возразил его помощник, оторвав взгляд от карты, которую пристально изучал.
— Жить захочет— все жрать будет, никуда не денется. Да и если сдохнет— невелика беда, в проигрыше все равно не останемся. Трюм полон, охота удачной оказалась. И продадим выгодно, вот увидишь. Еще пару рейсов таких удачных сделаем — и можно будет с этим делом сворачиваться. А потом на годик в наемники подамся, засиделся я на одном месте.
Собеседник ничего на это не ответил— лишь безразлично пожал плечами, продолжая всматриваться в карту. Единстенное, что его сейчас волновало — опасность сесть на мель. Но, так или иначе, дело свое он знал: судно неспешно двигалось по реке, ведущей в открытое море, и интуиция подсказывала, что в этот раз должно обойтись без приключений. Им предстояло находиться в плавании не меньше недели до ближайшего человеческого поселения — капитан еще успеет удовлетворить свое любопытство, изучая новую зверушку.
А тем временем в трюме постепенно приходил в себя измученный человек. Истерика уходила, отступала и злость, уступая место здравому рассудку. Да, ситуация неприятная. Придется на какое-то время прогнуться под обстоятельства, понаблюдать, разобраться в обстановке и здешних правилах, а уж потом можно будет обдумать подходящий вариант дальнейших действий. В нынешнем состоянии она беспомощнее ребенка— нужно время, пока свежевылепленное тело придет в норму. Еще больше времени, чтобы смириться со своим новым состоянием — привыкнуть к мысли, что она теперь мальчик; придется неизвестно сколько разрабатывать голосовые связки, мышцы, координацию движений; научиться жить среди дикарей. Судя по всему, ее даже не сочли разумным существом, и чтобы доказать обратное — нужно как можно быстрее прийти в норму. Если не попытались уничтожить — значит, опасности не видят, так что вряд ли решат сделать это позже, слишком явное любопытство светилось во взглядах двух мужчин, притащивших ее сюда. Но все равно придется подготовиться к худшему и… Нет, хуже чем есть уже не будет. Связанная, в вонючей луже, в качающемся помещении! Ладно, как-нибудь приспособится. Хоть немного язык выучит, а там…
Решив наконец осмотреться, она обратила внимание на множество клеток вокруг. Все они были заполнены представителями здешней фауны, хотя разглядеть их в темноте помещения было довольно сложно. Но, учитывая, сколько времени ей пришлось проводить когда-то с подопытными животными, происхождение порыкиваний, писков, скрипа когтей не вызывали у женщины сомнений. Хотя, учитывая размеры некоторых зверушек, а также остроту и длину клыков, видимых благодаря тоненьким лучам света, проникающим в щели, держали их здесь для чего угодно, только не для научных целей. А чистить клетки от нечистот и вовсе не считали нужным. Нет, все-таки в этом мире живут малоразвитые дикари, глупо было сомневаться.
Неизвестно, сколько времени женщина пролежала, беспомощно перекатываясь с бока на бок при каждом наклоне пола. Боль в онемевших конечностях ей удалось немного приглушить, уменьшив чувствительность нервных окончаний, но вот с циркуляцией крови дело обстояло хуже. Попыталась перейти на макрозрение и рассмотреть волокна веревки — абсолютно незнакомая ей структура, но тем не менее органического происхождения. А если попытаться запустить туда нанитов? Вернее, реплицировать немного клонов ее родных нанороботов, немного видоизменить, попытаться воздействовать на молекулы вот таким образом… А, нет, так не годится… Черт, как же не хватает хотя бы самого примитивного аппарата деструктуризации! Всех имеющихся приборов— лишь ее глаза! Но тем не менее, глазам этим цены нет, это же…
От подвернувшейся вдруг возможности провести парочку экспериментов женщину отвлекла открывшаяся дверь. В помещении стало светлее — вошедший в него человек принес неяркую лампу, но ей все равно пришлось потратить какое-то время на то, чтобы глаза адаптировались к свету. Животные разволновались — оказалось, пришло время кормежки. Зверькам поменьше пропихивали траву и плоды; в клетки к тем, кто покрупнее, закинули живых мелких зверьков,— увидев, как крупные ящерицы рядом разрывают клыками еще трепыхающуюся жертву, слизывая кровь с пасти раздвоенным языком, женщина вывернула на пол содержимое желудка. Мужчина, разносивший еду животным, подошел к ней, покачал головой, глядя на лужу блевотины и, подхватив за веревки на поясе, понес к выходу.
Свежий воздух позволил ей немного прийти в себя. Над головой трепыхалась на ветру масса серой тяжелой ткани, что-то скрипело, кто-то громко разговаривал. Огляделась и почувствовала себя героиней древнейшего фильма про пиратов. Возможно ли, что она находится на настоящем парусном судне? Возможно ли, что здешняя цивилизация еще не выбралась даже на уровень паровых двигателей? Вряд ли здесь снимали исторический фильм. Напрашивался однозначный вывод: туземцы не были в состоянии придумать и использовать самый простенький мотор вместо громоздкого и неудобного в эксплуатации парусного снаряжения. Дикари, как есть дикари! Оставалась еще надежда на то, что подобным идиотским методом люди пытаются беречь окружающую среду, используя энергию ветра. Но и это предположение оказалось ошибочным: из трюма сразу же вслед за ней вышел еще один человек. Он держал за крылья двух мертвых птиц яркой окраски. Спокойно подошел к борту и, не задумываясь, швырнул их в реку! Варвары! Трупы птиц, которые в скором времени начнут разлагаться, отравляя драгоценную воду! Чистую, невероятно вкусную воду, ценившуюся в ее несчастном бывшем мире на вес золота! И которую она пила с таким удовольствием совсем недавно! Это сколько же в ней должно быть бактерий! Желудок опять сделал кульбит и ее вырвало прямо на штаны несущего ее мужчины.
Ор разъяренного человека и последовавший вслед за этим удар о палубу ее оглушили, и она не сразу смогла заметить толпу туземцев, сжимавшуюся в кольцо вокруг нее. Увиденное вызвало некое подобие смеха, вырвавшегося из горла в виде неприятных каркающих звуков. Происходящее действительно выглядело комично со стороны: с десяток здоровых полуодетых мужиков, вооруженных палками, наступали на связанного тщедушного подростка, изгвазданного в собственной блевотине. Хотя, присмотревшись, поняла, что агрессии они не выказывали, только огромное любопытство. А палками с намотанными на них тряпками перед этим мыли пол. Надо же, не все так безнадежно. Хотя бы за собой убирают.
Пока аборигены изучали странное человекоподобное существо, тыкая в него палкам, к ним вышел еще один человек, явно выше рангом. Громко отдав приказание, он встал немного в стороне. Туземцы убрали палки и тыкали уже пальцами, оживленно переговариваясь. «Толпа дебилов,»— думало, глядя на них, лежащее в центре этой бестолковой толпы существо, старательно пытающееся казаться напуганным и безобидным. Было разумнее по возможности не вызывать агрессии индивидуумов с излишками физической силы, явно преобладающей над интеллектом.
Вскоре появился мальчишка лет семнадцати, худощавый и светловолосый, который нес с огромной осторожностью на вытянутых руках чем-то наполненный мешок. Повинуясь еще одному приказанию старшего, опасливо подошел к связанной зверушке и принялся распутывать веревки на руках. Освободив, подтащил ближе к ней мешок и все с той же осторожностью прикасаясь к нему, развязал и пододвинул поближе. Внутри оказались уже знакомые плоды и она не стала отказывать себе в удовольствии.
Уплетая за обе щеки свой обед (или ужин? Еще одна незадача — как ориентироваться в здешнем времени?), она заметила явное изумление— нет, скорее чистый ужас— на лицах всех туземцев без исключения. Мальчишка так и вовсе с явным восторгом, свойственным любопытным детям, практически заглядывал ей в рот. Решив, что ребенок тоже хочет полакомиться вкуснятинкой, она выбрала самый крупный и сочный плод и протянула ему. Тот отшатнулся с выражением такого ужаса на лице, будто ему протянули ядовитую змею. При этом наступил на ногу одному из матросов, оказался грубо отброшен им обратно и, не удержав равновесия, упал лицом прямо на кучку плодов, высыпавшихся из мешка.
То, что произошло дальше, женщина не могла бы себе представить даже в самом страшном сне: кожа в местах, соприкоснувшихся с такими безобидными на вид фруктами, резко покраснела и начала покрываться волдырями. Они увеличивались и лопались прямо на глазах. Раздавшийся в то же время нечеловеческий вопль, полный боли, немедленно побудил к действию инстинкты врача: ребенку нужна помощь! Почти не отдавая себе отчета в том что делает, она прикоснулась к лицу пострадавшего мальчика. Нанороботы, следуя команде носителя-сознания, проникли в чужое тело, быстро обезвредили уже знакомый яд, убрали страшные последствия и восстановили кожу, покинув чужой организм. Все это не заняло и минуты. Изумленные матросы унесли куда-то потерявшего сознание мальчишку.
— Оно разумно,— капитан и его помощник наблюдали всю произошедшую сцену, стоя на мостике,
— и явно владеет какой-то неизвестной магией.
— Это не магия, Ли, я бы почувствовал малейшие колебания в астрале на таком расстоянии. Оно просто прикоснулось к лицу мальчишки и яд исчез. Испарился из тела, словно его там и не было. Возможно, само будучи невосприимчивым к действию отравы, оно обладает сверхъестественной способностью вытягивать ее из других, — возразил его помощник.
— Во всяком случае, не стоит бросать его обратно в трюм к животным. Там подавляющее волю заклятье, будет дрыхнуть все время, и мы так и не узнаем, что это существо собой представляет. А хорошо бы некоторое время понаблюдать за ним. Да и команде развлечение.
— Клеток больше нет подходящих.
— Закрой вместе со змеенышем.
— С ума сошел? Разные виды, поубивают друг друга ведь.
— Посмотрим. Змееныш все равно подыхает, а вдруг этот уродец не только отравления лечить способен? Пусть ребята тащат к змеенышу.
Капитан свистнул, подзывая к себе одного из матросов. Тот молча выслушал приказ и, кивнув, бросился выполнять.
На другом краю палубы виднелась клетка, прикрытая с одной стороны куском мешковины — ненадежная защита от солнца. Именно туда забросили женщину — вернее, непонятное существо с сознанием женщины. Осмотревшись, она вздохнула: первое время ей придется изучать новый мир из-за решетки.
Клетка не была пустой. В углу под кучей тряпья что-то шевелилось. Присмотревшись, она вздрогнула: из-под старых тряпок выглядывал огромный змеиный хвост! Покрытый гладкой, почти незаметной чешуей, отвратительного белого цвета, он напоминал скорее гигантскую личинку, чем змею. Ею собрались кормить гигантского удава? Подавится!
Стараясь вести себя как можно тише, она подергала за дверцу клетки — та ожидаемо оказалась заперта снаружи. Рядом снова начали собираться аборигены, наблюдающие за действиями невиданной доселе зверушки. Надеются понаблюдать за трапезой? Или это здесь развлечения такие, типа боев гладиаторов? Опять всколыхнулась внутри волна злости: да не дождетесь! Не будет она перед какой-то гусеницей трястись! Если что— быстро сама придушит. Пошлет нанитов в мозг твари, заблокирует любой из жизненно важных центров— достаточно будет одного легкого прикосновения.
Усевшись как можно дальше от вяло шевелящейся кучи, женщина напряженно ждала нападения, готовая ко всему. Предполагаемый противник из-под своих тряпок вылезать не торопился, наоборот — зарылся в них еще глубже, и теперь только кое-где в просветах мелькала белесая чешуя. Складывалось ощущение, что удав впал в спячку или,— и это казалось более правдоподобным, — что животное тоже опасается нового обитателя клетки.
Туземцам надоело ожидать какой-либо реакции со стороны невольных сожителей. Они снова вооружились палками, но в этот раз привязались к змее, принявшись усиленно тыкать в нее ими через прутья решетки. Куча тряпья зашевелилась, и оттуда сначала показалась голова человека с грязными слипшимися в сосульки волосами, а затем и остальное тело: ниже пояса вместо ног имелся в наличии длинный змеиный хвост! Существо зашипело в сторону своих мучителей, показав змеиные клыки, и попыталось переползти в другой угол клетки, жалко и неуклюже помогая себе руками. Но почти сразу остановилось и замерло, испуганно сжавшись, глядя на своего неожиданного соседа большими влажными глазами.
Тот разглядывал странного мутанта со все увеличивавшимся сочувствием. Жертва неизвестной мутации выглядела настолько изможденной, что было ясно: сил ни на что, кроме шипения в сторону своих мучителей, у нее не было.
Смотреть, как издеваются над беззащитным существом, не хотелось. Не выпуская из руки ядовитый фрукт, который она продолжала держать, пока её заталкивали в клетку, подползла поближе к решетке и показательно замахнулась им в сторону людей, словно собираясь бросить его в толпу. Быстрота, с которой все дружно шарахнулись подальше, поразила. «Ничего себе граната, — подумала, взвешивая в руке плод,— ничего, время есть, я вам этот мирок еще подштопаю. Будете знать, как падаль в драгоценную воду выбрасывать и над беззащитными издеваться».
Повернувшись к испуганно жавшемуся в угол мутанту, постаралась как можно дружелюбнее улыбнуться и протянула руку:
— Жанна,— второй рукой постучала себя по груди и повторила, хрипло и практически шепотом:
— Жанна.
Получилось больше похоже на шипение — голосовые связки еще плохо слушались. Но человек-змей понял, уставился на него желтыми глазами с удлиненным вертикальным зрачком и повторил немного по-своему:
— Шанни.
— Пусть будет Шанни. Я ведь парень теперь, не подходит женское имя, а это достаточно нейтральное. И звучит неплохо, и с прежним созвучно, — тихо пробормотала про себя Жанна. Вернее, уже Шанни. Для начала новой жизни пусть и имя будет новое.
Змеик тем временем повторил его жест и тихо, нерешительно произнес:
— Таилири.
— Хорошо. Таилири. Будем знакомы.
Она протянула обе руки, взяла тоненькую конечность нового знакомого, почему-то мокрую и прохладную, и легко сжала. Змееныш в своей человеческой половинке казался совсем мальчишкой. Недоверчиво посмотрел на лысого уродца, предлагающего ему дружбу, и несмело улыбнулся.
Глава 5. Круиз в клетке.
Проведя два дня на судне, Шанни (за это время женщина привыкла к тому, что думать и говорить о себе нужно как о мужчине) кардинально пересмотрел свое решение смириться и терпеливо изучать мир из клетки. А также решил, что твердое до этого времени убеждение об избранности человеческой расы и превосходство ее над животными не имеет веских оснований. Возможно, даже ошибочно. В его привычном мире, где большую площадь занимала пустыня, а люди жили в многоярусных городах под защитными куполами, к окружающей среде относились с настоящим трепетом: лелеяли каждый случайно проросший кустик, бережливо относились к воде, тщательно перерабатывали отходы — чтобы даже малая часть каких-либо вредных веществ не проникла не то что в воду или воздух, но даже в почву. Небрежность с переработкой отходов приравнивалась к преступлению. Здесь же люди умудрялись бездумно поганить все вокруг: выбрасывали в море остатки пищи, погибших животных из трюма, помои из кухни. Невозможность прекратить подобное варварство по отношению к природе причиняла Шанни почти физическую боль. Кроме того, туземцы справляли туда же и свои физиологические нужды, не смущаясь даже в присутствии посторонних. И если мочиться за борт было в общем-то несложно, то избавляясь от других… более плотных отходов пищеварительной системы, аборигены изворачивались в таких удивительных позах, что впору было показывать их в цирке. Какая религия не позволяла им делать свои дела хотя бы с минимумом удобств — в посудину, а затем выбрасывать, понятно же, что даже самых примитивных аннигиляторов они еще не изобрели, — Шанни искренне не понимал. Поэтому новый мир ему пока что пришлось познавать, составляя сравнительные характеристики пенисов разной величины и задниц— по густоте и интенсивности их волосяного покрова. Попытки стыдливо отворачиваться и смотреть в другую сторону только ухудшили ситуацию: моряки, для которых обитатели клетки были чем-то вроде игрушки или театра, чтобы подразнить, начали справлять свои потребности поблизости нарочно, причем старались подгадать момент, когда те питались. Аппетит у Шанни пропадал напрочь, любовь к человечеству тоже. Однажды он поймал себя на том, что обдумывает — возможно ли провести кастрацию в полевых условиях и чем можно здесь заменить привычные хирургические инструменты. Мысли для врача недопустимые. Это привело к закономерному выводу: необходимо бежать с этого варварского корабля при первой возможности, как только почувствует под ногами твердую землю, иначе превратится в маньяка. Но пока Шанни внимательно прислушивался к раздающейся вокруг речи, вычленял уже знакомые слова и звуки и пытался понять их значение. Благо, что рядом с клеткой постоянно околачивались любопытствующие, явно любившие поговорить. Разобраться, какие из выученных им от них слов являются ругательствами, Шанни решил позже. Он подозревал, что как минимум половина. Но мало ли, вдруг и это в жизни пригодится.
Наскоро обследовав себя— как при помощи новоприобретенного, так и обычного зрения, — Шанни пришел к выводу, что здешние люди вполне обоснованно не признали в нем своего сородича. Хотя, сравнив их организм со своим, не обнаружил каких-либо существенных различий, но вот внешне… Волосы отсутствовали, кожа была настолько бледной и тонкой, с просвечивающей сквозь нее сетью мелких вен и капилляров, что казалась голубоватой. Практически полное отсутствие мышечной массы делало его ноги и руки похожими на сучковатые ветки дерева, при всем при этом разговаривал он с трудом; стоять получалось только придерживаясь за прутья клетки, причем ноги тряслись от напряжения, как у древнего старика. К скудной порции бросаемых ему фруктов, заменившим вкусную отраву, которую он распробовал до этого, приходилось подползать; постоянная качка тоже не помогала. Все его физические недостатки при соответствующем питании и тренировках можно было легко исправит— нанитам просто не хватало энергии завершить все восстановительные процессы,— но при таком питании как у него сейчас… Хотелось плакать от бессилия.
Вздохнув, отвернулся от очередного эксгибициониста, махавшего своим хозяйством в двух шагах от клетки, и обратил внимание на змееобразного соседа. Тот постоянно лежал в своем углу, проявляя минимум признаков жизни. Люди прекратили попытки его достать, и мутант шевелился все реже. Самому потыкать в него палкой, что ли? Бездеятельность нервировала.
«Может, в спячку впадает? Или это должно происходить при более низких температурах?»— пытаясь вспомнить все, что когда-либо слышал о пресмыкающихся, думал Шанни. Хотя мутант не совсем пресмыкающееся, все же и человек тоже. Заняться все равно было нечем, и он решил все же попытаться наладить контакт. Подполз поближе, прикоснулся к хвосту. Тот весь был измазан полужидкой зеленоватой жижей, не имеющей запаха. Несколько маленьких чешуек отслоились, оставшись в руке, и подросток обратил внимание на то, что весь пол клетки в этом углу был усыпан тусклой мелкой чешуей — змей или линял, или болел. И на прикосновение не отреагироавал.
Пришлось запустить в организм змееныша своих нанитов — чутье врача вопило, что с ним не все в порядке. Просканировав, изучил и запомнил строение органов змеечеловека: выше пояса все обычно, как у людей, ниже… гм, не знал, что у змей все органы— даже те, которым полагается быть в единственном экземпляре— парные. И надежно спрятаны. Решил копнуть поглубже — изучить ДНК. И понял, что не сможет оставить все как есть, не вмешавшись. С такой ДНК не живут. Мелкий мутант умирал.
Внутри генома один из его элементов создал непонятные хромосомные перестройки. Шанни не мог знать, как выглядит нормальная, не измененная ДНК представителя вида змеелюдей, поэтому уже произошедшие изменения приходилось пока оставить как есть, хотя они и не были совместимы с жизнью. Но заняться удалением генетического паразита было вполне реально. Это давало змею шанс на жизнь, если в течение нескольких недель подвернется представитель его вида со здоровым геномом, на базе которого можно было попытаться что-то сделать. Если, конечно, змеелюди здесь не редкие ошибки природы, а именно отдельный вид.
Через полчаса, убрав нанитов из чужого тела, он разгреб вонючие тряпки, в которые кутался змееныш и всмотрелся в его лицо. Под глазами залегли глубокие тени, губы потрескались и местами кровоточили. Несмотря на то, что он спал, тело сотрясала мелкая дрожь. Вздохнув, лег рядом и обнял беднягу, стараясь не обращать внимание на то, какое липкое и холодное тело в его руках, и пытаясь согреть. Неизвестно, как перенесет ослабленный организм вмешательство на таком тонком уровне, стоило остаться рядом и присмотреть.
Тихий свист сбоку вскоре привлек его внимание. Повернувшись, увидел парнишку, которого спас два дня назад. Тот, воровато оглядываясь, просунул что-то сквозь прутья клетки и скрылся. Это оказалась еда, гораздо вкуснее и питательнее водянистых фруктов. Вгрызаясь в плохо пропеченную лепешку с куском какого-то твердого молочного продукта внутри, Шанни, казалось, ощущал, как активируются все процессы в организме, получая подпитку. И жизнь начинала окрашиваться в менее мрачные тона. Все образуется, главное — здоровье.
Покончив с едой, уже в более оптимистичном настроении вернулся к своему змеику и быстро уснул, прислушиваясь к монотонно-расслабляющему стуку его сердца.
***
Этой ночью Шанни приснилась мама. Там, в другой жизни, в далеком детстве она мечтала стать такой же красивой, как обожаемая мамочка. Но им с братом достались мозги отца-профессора, и ничего от матери-актрисы, имеющей в родословной азиатские корни, судя по немного раскосым глазам. Мама рано ушла из жизни, и черты лица со временем начали стираться из памяти, но этой ночью во сне была как живая: можно было рассмотреть малейшую черточку дорогого лица, каждую ресничку, каждый волосок. Улыбаясь, она гладила по голове свою дочь, обретшую новую жизнь, и шептала как в детстве, когда она плакала у нее на коленях: «Все будет хорошо, родная. Ты сильная, ты справишься…»
Резко проснувшись, она сперва даже не поняла, как оказалась на полу в грязной, качающейся клетке. Вспомнила все. Напомнила себе, что теперь она мальчик. Потрогала себя за доказательство, говорящее в пользу этого напоминания. Доказательство шевельнулось. Резко убрав руку, решила— решил, до чего же трудно менять привычки так кардинально,— не торопиться с подобными экспериментами. Клетка, дикари вокруг — условия слишком неподходящие. Лучше первый в жизни стояк списать на утреннюю проверку мозгом систем жизнеобеспечения. Похоже, все работает отлично. Повернул голову, вспомнив, что занимался лечением накануне — удачно занимался, кстати, мелкий мутант сегодня выглядел намного лучше и здоровее.
Настроение было хорошее, на порядок лучше, чем при предыдущих пробуждениях. Обдумывая, чем бы сегодня заняться, остановил взгляд на валяющихся рядом стеблях, брошенных ему матросами накануне в попытке узнать, жрет ли он подобную гадость. Растение было похоже на бамбук, внутри стебля оказалось полое пространство, заполненное желеобразной массой, которую ни он, ни змей есть не захотели. Сейчас, высушенные на солнце, стебли превратились в отличные трубки для забавы. А роль зарядов прекрасно могли исполнить массово выпадающие из хвоста мелкие чешуйки, устилающие пол клетки. В конце концов, раз волею случая он от старости скатился в детство, почему бы и не развлечься, если случай предоставился? Мозги и так при нем, а вот стресс никто не отменял. Расслабиться нужно, а получится— и повоспитывать здешних дуболомов.
Наметив цель, немного потренировался, плюясь через трубочку в стоящего неподалеку человека. Тот время от времени раздраженно потирал то шею, то живот, вертел головой, выискивая надоедливое насекомое в надежде прибить. Отметив про себя как оправдание, что подобные упражнения развивают координацию движений, вредитель в клетке продолжал доставать матросов одного за другим, особенно донимая тех, кто намеревался оправить свои нужды за борт. Самому же получалось удачно не попадать в поле зрения, прикрываясь хвостом нага.
Увлекшись непривычным для себя развлечением, даже не заметил, как змееныш проснулся. Потянулся, как-то недоуменно застыл, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. Потом обратил внимание на то, чем занимается его сосед, и с явным удовольствием принялся отслеживать реакцию пострадавших людей, в раздражении потирающих кто задницу, кто лоб, а некоторые и яйца. Шанни быстро учился. А чешуйки были достаточно мелкие, к тому же — полупрозрачные и малозаметные. Но при должном ускорении доставляли достаточно неприятные ощущения.
Когда развлечение начало надоедать, отложил игрушку и заметил тонкую руку, потянувшуюся к ней. Ответив утвердительным кивком на вопросительный взгляд желтых глаз, поискал другой полый стебель. Чешуек было много, забава приняла вид соревнования, и ругань обозленных людей на палубе слышалась до самого вечера.
А когда начали опускаться сумерки, подружившиеся змееныш и человек уже вместе расположились в углу клетки. Таилири указывал на предметы или производил определенное действие, называя при этом слово, Шанни повторял и старался запомнить. Память, привыкшая обрабатывать и анализировать огромные объемы информации, с легкостью удерживала поток слов нового языка, и вскоре он довольно сносно мог сложить простое предложение. Таким образом новоиспеченные друзья просидели до глубокой ночи, не торопясь укладываться спать.
Шум, раздавшийся поблизости, заставил их посмотреть в сторону выхода из трюма. Можно было разглядеть очертания высокой фигуры человека, прижимавшего лицом к стене уже знакомого им парнишку. Тот отчаянно вырывался, но силы явно были неравны, да и с заломленными за спину руками и зажатым ладонью ртом многого сделать он не мог. Шанни, уже ставшим привычным за этот день жестом, закинул в рот пригоршню чешуек и выплюнул через трубку весь заряд, целясь в глаза мужчины. Матрос взревел, схватившись руками за лицо, что дало жертве возможность вырваться и резво броситься наутек, успев бросить взгляд в сторону клетки. А на палубе еще долго раздавалась ругань пострадавшего человека и раздраженные выкрики разбуженной команды, убеждающие его заткнуться при помощи не менее изысканных оборотов речи. После сделанной гадости на душе у настоящего виновника произошедшего поселилась тихая радость и удовлетворение; весело хмыкнув, полез поближе к змеенышу и обнял, улегшись рядом. Тот явно обрадовался человеческому теплу, немного повозился, доверчиво уткнулся в подмышку и вскоре оба спокойно уснули.
Утро на этот раз встретило Шанни пинком под зад. В прямом смысле: из-за прутьев клетки его тыкал палкой в еле прикрытую тряпками задницу давешний знакомец, дважды им спасенный, ехидно при этом скалясь. Увидев, что жертва проснулась, протянул широкий лист с горкой чего-то похожего на отваренные крупные зерна и лепешку. Но не скрылся как в прошлый раз: указав рукой на валявшееся рядом импровизированное оружие, требовательно сказал:
— Покажи.
Шанни охотно показал несложный принцип действия, паренек нагреб полные карманы чешуек и смылся по своим делам. Вскоре стало ясно, что дела идут хорошо: на судне то и дело раздавалась раздраженная ругань матросов, недоумевающих по поводу ненормальных насекомых, кусающих исключительно в задницу. Шанни довольно рассмеялся. Некоторая инфантильность поведения нисколько его не беспокоила: в подобной ситуации это было вполне нормально. Получив организм подростка, следовало учитывать соответствующий этому возрасту эмоциональный и гормональный фон и не создавать конфликт между инстинктами и сознанием. Раз достался в подарок шанс еще раз окунуться в детство, почему бы и не использовать подобную возможность? И попытаться смотреть на все проще?
Разделив поровну с соседом зерна, напоминающие по вкусу жареные орешки, не удержался и погладил того по голове в ответ на благодарный взгляд. Тот доверчиво потерся макушкой о ладонь и прикрыл глаза. А затем они снова занялись изучением языка. Неизвестно, сколько продлится их совместное путешествие — следовало выжать из этого времени по возможности все, что помогло бы ему адаптироваться после побега.
***
Так и проходили дни, не внося больше в жизнь ничего нового. Несколько раз судно подходило к берегу, матросы уносили клетки с животными и какие-то тюки, возвращались с мешками поменьше и с пустыми клетками. Шанни привык к постоянной качке, упорно учил язык, пытался ходить, держась за прутья. Ему удавалось удерживаться на ногах все дольше, обходя небольшую площадь по периметру несколько раз. Змеечеловек оживал на глазах; подружившийся с ними мальчишка — его звали Тэофиле, но Шанни, которому это имя показалось более подходящим для женщины, называл его Тэо,— регулярно подкармливал их сворованной на кухне едой. Организм приходил в норму— прежде гладкий череп сейчас покрывал мягкий пушок отрастающих волос, кожа больше не выглядела снятой с мертвеца — хоть и осталась бледной, но приобрела более здоровый вид, отличаясь только нежной гладкостью, напоминая с виду фарфор. Шанни подозревал, что и с лицом произошли определенные изменения: туземцы больше не сплевывали, глядя на него с отвращением. Чаще смотрели с примесью удивления, как на что-то необычное, но тем не менее приятное взгляду. Некоторые даже угощали его, таская сладкие лепешки. Но самое главное — прекратили трясти своими гениталиями в пределах видимости. Одним словом, Шанни даже начал менять свое первоначальное нелестное мнение о туземцах в лучшую сторону: для здешнего человечества еще не все было потеряно. И, конечно же, он не мог заметить, что не единственный так внимательно следил за происходящими с ним изменениями.
***
— При такой погоде через два дня мы будем в порту. Что делаешь? — на смотровую площадку поднимался помощник капитана. Сам капитан что-то записывал в записную книжку.— Подсчитываешь прибыль?
Тот поморщился:
— Скорее убытки. Эти бестолочи накормили радужных птиц перепрелым зерном, из-за чего те почти все передохли. Осталось всего четыре экземпляра.
— Ну, зато оставшиеся гарантированно самые выносливые. Или умные. Запросишь за них удвоенную цену, подобную редкость все равно раскупят. А что скажешь по поводу чуда в клетке? Ты определил наконец, к какой расе относится бледнорожий?
— Не знаю что и думать,— пожал плечами капитан,— чувствую себя полным дураком. Если бы я увидел это существо сегодня, то не сомневался бы, что он человек. Да и в том, что он разумен, я уверен теперь абсолютно! Однако еще неделю назад это было непонятно что — он изменился на глазах. И я ума не приложу, как подобное могло произойти и что это за неизвестная мне раса. Пусть он выглядит как человек, но что-то в нем ощущается чужим. Нездешним. Не таким.
— Может, он метаморф?
— С ума сошел? У метаморфов ни в одной из их форм не бывает глаз настолько темного цвета! Да и ни у кого не бывает, разве что, по рассказам, у существ из древних легенд. Да и это его отвращение к мясу, хотя и близко не похож на эльфа… Я побывал во всех уголках мира, своими глазами видел представителей всех рас и видов, но ни о чем подобном даже не слышал. Магического потенциала нет— но и мальчишку, и змееныша вылечил особо не напрягаясь; сперва мычал что-то нечленораздельное— сейчас охотно общается с некоторыми матросами и нагом. Возможно ли для человека так быстро изучить язык? Вначале ползал по земле, словно червь— теперь чуть ли не скачет по клетке. Я действительно не знаю что и думать.
— Ну, не знаешь— так и нечего заморачиваться. Подумай лучше в свете возможной выгоды.
— Да уж. В зверинец его уже не продашь— типичный человек, никто в этом не усомнится. Странно, конечно, выглядит бритая голова, но не так уж и невероятно— всякое в жизни бывает. В цирк вместе со змеенышем отдавать тоже нет смысла: поеданием на сцене плодов лукх долго удивлять публику не получится, подобный номер быстро окажется скучным. Да и кто ему эти плоды поставлять будет? Глухой номер. В бордель не возьмут — неизвестно, сколько ему лет, но явно еще не скоро вступит в возраст зрелости, никто не захочет зря кормить, не зная что из него вырастет. Что остается?
— Можем отдать в подарок эльфийскому послу, в благодарность за беcпошлинный провоз товара. Скажем, что хороший целитель. А там вылечит кого поважнее ненароком, а засчитается нам в заслугу, запомнят— может когда и пригодится. Что скажешь?
— Разумно. Так и сделаем. А с юнгой как быть? Оставим в команде?
— Гнать в шею. Пока эта самая команда из-за него не начала глотки друг другу рвать. Рожа слишком смазливая. Это чудо, что никто еще не сорвался — не иначе, наблюдать за тем существом в клетке людям оказалось интересно, вот и отвлеклись. Эх, вот юнгу было бы неплохо в бордель отправить! Такие ценятся.
— Лучше прогнать. Засранец хитрый и жизнь знает. До борделя если и довезем, все равно прогадаем: работать не будет. Или сбежит или себя испортит, знаю я таких. Не стоит возиться и портить репутацию. Пусть катится куда подальше.
Принятое только что решение развести в разные стороны троих мирно спящих в это время ребят уже не могло повлиять на планы самого мироздания. Нити их судеб были уже переплетены, маятник запущен — и ни разлуки, ни расстояния, ни тем более меркантильные расчеты бесчестных личностей уже не могли повлиять на события далекого будущего этого мира, который этим троим предстояло кардинально изменить.
***
Прибытие корабля в большой порт ознаменовалось возбужденным гамом и радостными выкриками матросов, весело приветствовавших своих знакомцев на других, уже пришвартовавшихся кораблях. Пока в суматохе приставали к берегу, бросали якорь и смачно ругались с грузчиками, никто не обращал внимания на клетку и ее обитателей. Шанни внутренне собрался: предстояли изменения. Взгляд остановился на змееныше. К мальчишке, несмотря на его нечеловеческий вид, он успел привязаться, тот почему-то вызывал желание заботиться и опекать. И очень хотелось спасти. Угроза смерти висела над его змеиком дамокловым мечом, таясь в бракованной ДНК, исправлять нарушенные связи нужно было начинать как можно раньше. Но если сейчас их разлучат? О побеге вместе не может быть и речи, нормально передвигаться бедняга то ли не мог, то ли и вовсе не умел: подтягивался на руках, затем подбирал слабо двигающийся хвост. Придется сначала убежать самому, затем подготовить мало–мальски приемлемые для больного змея условия. Затем найти его и перетащить… Но как можно будет потом найти змееныша в абсолютно незнакомом ему месте?
Таилири, предчувствуя разлуку, обвил кончиком хвоста его ногу и грустно смотрел на единственного друга. Тот привычным жестом погладил его по голове и, наклонившись, тихо сказал:
— Я идти за тобой. Потом. Ты ждать. Ты, я— идти вместе. Потом.
Тот радостно закивал, обнял, потерся носом о плечо. Он не верил в возможность еще одной встречи. Наг прощался, уверенный, что увидеться еще раз им не суждено.
Когда змееныша вытащили из клетки и закинули в повозку, увозя в неизвестном направлении, с ним оставалась частичка Шанни. В виде микроскопических, величиной с молекулу, биомеханизмов из другого мира. Нанороботов. Способных чувствовать друг друга на любом расстоянии.
Глава 6. Свобода без потерь.
К своему огромному стыду, после прибытия в порт и прощания с другом, Шанни настолько растерялся под грузом новых впечатлений, что почти не отдавал себе отчетa в происходящем. Его окатили холодной водой, приказали одеться, бросив в клетку какие-то тряпки, и запихнули в повозку. Оглушенный шумом, издаваемым толпой беспорядочно движущихся людей, общим ажиотажем и суматохой, он словно сквозь туман слышал ругань, крики, скрип мачт, грохот разгружаемых суден, шум волн, бьющихся о причал— но вся эта какофония слилась в один угнетающий, монотонный гул. Пришел в себя только когда осознал, что поднимается по широкой, богато украшенной лестнице, причем рядом находились уже не матросы с судна, а какие-то незнакомые люди. Его оставили в большом зале с минимумом мебели: стол, два кресла, зеркало в углу и множество ваз с диковинными растениями.
Оказавшись в одиночестве и тишине, Шанни без сил опустился на пол. Ноги дрожали от напряжения — круги по клетке недостаточно подготовили его к подобным нагрузкам. Подождав, когда пройдет головокружение и прекратят мельтешить темные точки перед глазами, он осмотрел помещение. Изысканно вышитые золотом занавеси, тяжелые гобелены, достойные занять место в музее, ненадолго задержали на себе его внимание. Громоздкая и безвкусная роскошь. Но вот огромное зеркало… Он встал и без раздумий направился к нему. Один важный вопрос уже давно требовал ответа.
Неизвестно, сколько он простоял у зеркала как завороженный, не в состоянии оторвать глаз. Недавно приснившийся сон, в котором он видел свою мать, неожиданно возымел последствия: возможно, наниты восприняли давнюю, еще детскую мечту, хранящуюся глубоко в подсознании — быть похожим на маму — как новую команду для формирования определенной внешности; возможно, сохранили в своей микроскопической коллективной памяти не только сознание, но и обрывки генетического кода прежнего тела. Кто мог знать? Как бы то ни было, сейчас он смотрел на себя в зеркале глазами своей матери. Немного раскосыми, азиатского разреза глазами на идеально правильном овале лица. Став мальчиком, Шанни получил всю ее красоту: прямой нос, бледная кожа, чуть пухловатые губы. Он как никто мог представить, какое утонченное изящество и миловидность приобретут эти черты, когда распрощаются с подростковой угловатостью. И ему достаточно будет посмотреть в зеркало, чтобы убедиться, что мама всегда с ним…
Шанни провел пальцами по гладкой поверхности зеркала, обводя ими собственное отражение; заметил скатившуюся слезу. Показалось, что он смотрит на маму… и не видит себя. Но плачет не мама, плачет сейчас он. Выдохнув, попытался избавиться от наваждения. Мама умерла много лет назад, так и сохранившись в памяти молодой и красивой. Её лицо — лишь воспоминание, отголосок прошлого, которого уже нет, и если вот так вот стоять и предаваться унынию, то и будущее можно профукать. Посмотреть, вспомнить и идти дальше. Мама была с ним всегда и до этого — но в сердце, в душе, в памяти. А вот в зеркале сейчас отражается он — теперешний. Живой.
За спиной послышались шаги, сопровождаемые тихим шорохом. Обернулся и замер в изумлении: два существа, прервавшие его рассуждения, поражали воображение. Один был высокий, стройный человек с изящными чертами лица и странным дефектом внешности в виде удлиненных ушей, которые он и не думал скрывать длинными волосами. Наоборот, явно с гордостью выставил напоказ, подчеркивая их длину прической и украсив по всему внешнему краю небольшими сережками. Длинные, собранные в высокий хвост волосы тоже были украшены — множеством цепочек, переплетающих мелкие косички у висков и прикрепленных к заколкам на макушке. Утонченная красота лица выглядела искусственной, настолько идеальными были его черты. Наряд контрастировал с богатой прической: обычная, немного удлиненная белая рубашка и узкие брюки, заправленные в невысокие сапожки.
Второй вошедший— вернее, вползший,— принадлежал к уже знакомой Шанни расе змеелюдей. Но Таилири выглядел хуже бледной полудохлой моли на фоне этого великолепного создания. Огромный изумрудный хвост, соперничающий блеском чешуи с сиянием изумрудов, щедро усыпавших браслеты и украшение на поясе, скрывавшее место перехода человеческого тела в змеиный хвост. Одежды не было — змей с видимым удовольствием демонстрировал литые мышцы обнаженного торса. И, конечно же, длинные волосы.
— Человеческий детеныш? Что он делает в твоем кабинете? — удивленно спросил змеечеловек, разглядывая мальчика, стоящего перед зеркалом. Тот не выказывал ни признаков страха, ни знаков почтения — просто немного отрешенно разглядывал их с эльфом, словно изучая. Становилось немного неуютно под этим взглядом.
— Контрабандисты привезли в подарок. Сказали, хороший целитель. Пытаются таким образом убедить уменьшить пошлины на провоз легального товара. Люди отвратительны— отдавать в рабство собственных детей!
— Они живут мало, а размножаются как животные, по ребенку в год, как тут ценить потомство? Да еще и с пропитанием у большинства трудности. Будь снисходительнее, ты же посол в их стране. Но мне кажется, сейчас тебя захотели оскорбить, сбыв с рук больного детеныша— цвет лица нездоровый, явно долго голодал и еле держится на ногах. Что будешь с ним делать?
Эльф подошел к мальчику, приподнял его лицо, взяв за подбородок:
— Назови свое имя, дитя.
— Шанни.
— Необычное имя для человека. Хочешь остаться слугой в моем доме или тебя ждет семья?
— Нет. Нет твой дом, нет семья. Ты умирать. Я лечить. Ты рад жить. Дать мне свобода. Ты благодарить. Ты платить.
— С чего ты взял, что я собрался умирать? Тебя ввели в заблуждение, дитя, не следует верить контрабандистам. У меня имеется свой собственный целитель и я ничем не болею. Эльфы не болеют. Не нужно хитрить, пытаясь заполучить свободу— я дам ее тебе и так. Рабы мне не нужны.
— Нет. Я видеть. Ты болеть. Ядовитый кровь. Я лечить. Свобода— спасибо.
Мальчишка замолчал, обдумывая ситуацию. Свободу ему дадут, но сколько она продлится после того, как он покинет это здание? Кто может поручиться, что его не загребут другие предприимчивые любители поживиться? Не имея ясного представления об укладе здешнего образа жизни, ему нелегко будет защититься. Да и деньги, или что у них здесь используется для оплаты— вещь необходимая.Эльф уже взялся за стоящий на столе колокольчик, с явным намерением позвать кого-нибудь и выпроводить гостя из кабинета, но тот опять подал голос — в этот раз обращаясь к змею:
— Ты старый. Жить мало. Я сделать жить долго. Ты,— он обернулся к эльфу, — видеть, верить мне.
— Тебя стариком обозвали, я так понимаю? Приказать всыпать наглецу за оскорбление?
— Подожди. Кто тебе сказал, что я стар?
— Не сказал. Я видеть ты внутри. Ты… Снаружи— молодость, внутри— все старый. Сердце очень-очень старый. Ты усталый. Я могу лечить— ты давать деньги. Я говорить спасибо ты, ты говорить спасибо я.
— Я позволю тебе попытаться меня полечить. Но если навредишь — твоя смерть будет очень мучительной. Что тебе нужно для лечения?
— Трогать ты. Все.
Шанни прикоснулся к змею, запуская нанитов в его тело. Импульсы с результатами сканирования уже вспыхнули в его мозгу, проясняя картину и показывая проделанную работу. Наметанный взгляд врача не ошибся, увидев мучающую нага одышку — видимость блещущего здоровьем самца его не провела, а наниты подтвердили все предположения. Прочистить сосуды, восстановить почки, удалить множество новообразований… Да, раковые болезни здесь явно не могут лечить… Он отступил, попытавшись объяснить:
— Теперь жить долго. Ты чистый. Я лечить все старый. Есть плохой дело: дети иметь не можешь. Никогда. Немного время назад я сделать ты их иметь, сейчас поздно.
— Спасибо, малыш. И вправду дышать легче стало… Не поверишь, Верн, давно не чувствовал себя так хорошо! Поговорю со своим целителем, посмотрю, что он скажет, надолго ли это улучшение. Если что, с радостью возьму тебя к себе на службу. Мальчишка действительно целитель, Верн, но магию не применял. Что неудивительно для человека, но странно в общем смысле. Вот только ты в одном ошибся, малыш— я никогда не мог иметь своих детей, к сожалению. Так что вылечить подобное ты бы и не смог.
— Не ошибся. Раньше делать детей можешь. Я видеть хорошо. Если делать раньше— есть дети,— Шанни повернулся к эльфу.— Ты хотеть жить?
— Звучит как угроза. Вот только я недавно виделся со своим целителем, и поверь, он стоит тех денег, что я ему плачу. Три дня назад я был полностью здоров. Что скажешь?
— Внутри ты плохо. Ядовитый. Сильно ядовитый. Лечить— жить долго. Не лечить— жить до вечер сегодня. Жить до утро завтра. Больше — нет. Выбирать ты.
Эльф неверяще посмотрел на мальчишку:
— Хочешь сказать, что меня отравили?
— Да. Медленный-медленный отрава. Ты выбирать? Я лечить? Или ты ждать вечер, проверять?
Если бы надменный эльф внимательнее присмотрелся к мальчишке, он бы заметил издевательскую усмешку, промелькнувшую на юном лице. Но привыкший к поклонению и покорности, тем более от людей, самой слабой и притесняемой расы этого мира, эльфийский посол с достоинством протянул руку, разрешая лечение.
***
Высокомерный посол решил перестраховаться и оставил новоявленного целителя в своем доме — если одна попытка отравителя провалилась, было много шансов на то, что он предпримет другую. Поэтому Шанни должен был везде и всюду сопровождать эльфа и, как только заметит, что в его теле появился яд, дать знать охране. Такие условия играли Шанни на руку: на первое время не пришлось искать крышу над головой, нашлось достаточно источников для сбора информации в виде множества слуг и адаптация к новым условиям проходила как нельзя лучше. Змеечеловек в уплату дал ему серебристый круглый камушек, разрисованный знаками, похожими на иероглифы, — эта штуковина выполняла здесь роль кредитной карточки, так как денег как таковых не знали. Многие имели подобный камень-шарик с рождения, который передавали по наследству и берегли, как зеницу ока — с его помощью заключали сделки и совершали покупки. На первое время Шанни оказался обеспечен. Жизнь налаживалась.
Эльф вел довольно активную социальную жизнь.Шанни, следуя за ним неотлучно, увидел и изучил многое. Наблюдая, запоминал правила здешнего этикета — поведение за столом, обмен приветствиями, прием гостей. Отметил отличительные черты и узнал названия некоторых рас, чьи представители наносили визиты вежливости эльфийскому послу. Он увидел крепышей невысокого роста, гномов — их можно было принять за людей, если бы не невероятная сила, несвойственная человеку: однажды на глазах у Шанни гном одной рукой легко приподнял тяжеленную железную колесницу, пока слуги меняли отвалившееся колесо. При этом выглядел так, словно отслонил с окна занавеску — подмигнул Шанни, застывшему в изумлении и, когда с починкой колесницы закончили, изогнул старое колесо таким образом, что оно напоминало фантастический цветок. Очень красивый и затейливый цветок. Эльф велел выставить это походя сотворенное мастером чудо в саду, сделав из него фонтан— это оказалась отличная идея, любоваться на него можно было до бесконечности. Были еще дроу — высокие и стройные, с экзотической внешностью: темно-серая кожа, красные глаза, белые с лиловым оттенком волосы. Эти парни казались отмороженными куклами: ни тени эмоций на лице, ни одного лишнего движения. Впечатление оказалось обманчивым: Шанни пришлось наблюдать поединок одного из них с эльфом. Быстрота, с какой они двигались, была невероятна; азарт, сверкавший в глазах после длинного и горячего боя, был безмерным, дроу еще долго обсуждали каждое движение, каждый выпад. Очень эмоциональный оказался народ, когда затрагивались их любимые увлечения. Были еще метаморфы и оборотни— чем отличались эти расы от человеческой, для Шанни пока оставались тайной, потому что они ничем не проявили свои особенности. Также удалось увидеть орков— крепких мускулистых мужиков с торчащими клыками и болотно-зеленым оттенком кожи. Змеелюдей называли нагами, и они считались самой сильной расой этого мира. Странно все же, почему тогда Таилири находился в столь плачевном состоянии?
И все эти сильные расы считали людей никчемными и бесполезными существами, рожденными для того, чтобы подчиняться всем им без исключения. Нельзя сказать, что подобное открытие обрадовало Шанни, но предстоящие трудности и не испугали особо. И не на таких управу находили! Добившись столь многого в прежней жизни, он не собирался довольствоваться малым и в этой, чувствуя нарастающий азарт, начиная все по новой. Пожалуй, его жизненный девиз являлся и образом жизни: делай что можешь с тем что имеешь. Теперь можно было добавить: там, где ты есть.
Во время одного из приемов Шанни стащил салфетку, которой пользовался высокородный наг— поэтому нужный код ДНК был у него в кармане в прямом и переносном смысле слова. На кухне кормили хорошо, слуги охотно отвечали на вопросы,- во владении новым языком он продвинулся невероятно далеко вперед, вспомнив различные методики по ускоренному изучению. Кроме того, здешний язык во многом был схож с латинским,— возможно, тысячелетия назад ее мир каким-то образом был связан с этим? Еще немного прибавил в росте, заметно окреп, волосы довольно быстро отрастали и сейчас торчали милым ежиком, придавая более здоровый вид бледному лицу. В чем-то даже начал чувствовать благодарность к контрабандистам: непонятно, какие цели они преследовали, но невольно помогли ему, отправив к тем, кому пригодилась его помощь. Движимый любопытством исследователя, при помощи нанороботов он сканировал всех существ, к которым прикасался: и обнаружил довольно любопытные вещи. Болезнетворные микроорганизмы ему до сих пор не встретились, он заподозрил, что их нет вообще — мир без инфекций, в котором раны заживали не загнаиваясь и не существовало заразных болезней! Насколько проще здесь работается врачам! Кроме того, времени для сна здешним жителям требовалось очень мало — всего несколько часов ночью, и это при том, что световой день был вдвое длиннее привычных ему двадцати четырех часов. Сам же Шанни в этом отличался — спать побольше он любил всегда, как в той жизни, так и в этой. Умение читать и писать здесь было привилегией только высших слоев общества: дети аристократов обучались в домашних условиях, хорошие преподаватели ценились на вес золота и передавали секреты своей профессии ограниченному количеству учеников. В основном же отец обучал сына тому, что знал сам. Простые люди и не стремились к знаниям — грамотность не влияла на уровень жизни. «Можно только представить себе, в каком плачевном состоянии находится наука. То-то у них транспорт на уровне средневековья. И все остальное, пожалуй, тоже» — думал Шанни, глядя как выносят из комнаты изысканного и утонченного эльфа ночной горшок.
По прошествии нескольких недель со времени «триумфального» прибытия Шанни в порт, в гости к эльфу приехал его брат— очень похожий на него, но с более темными волосами. Поэтому пришлось торчать на ужине в честь гостя, длинном и скучном действе, больше похожем на некий ритуал, чем на обычный прием пищи. «Интересно, здесь все, кто побогаче, жрут часами или есть и умные люди?— отрешенно думал парень, провожая глазами прощающихся наконец-то гостей,— хоть бы травили уже, что ли. Чего ждать-то столько?»
После ужина эльф с братом, наг и плетущийся позади Шанни удалились в кабинет. Хозяин с гостями расположились в креслах, потягивая вино, мальчишка тихо сидел в уголке, отрешенно наблюдая, каким картинным жестом эльф подносит к губам бокал. Именно в этот момент наниты, находящиеся в теле эльфа, рванули удалять отраву.
— Стойте! В напитке яд!— он бросился к эльфу и ухватил его за руку. Наниты выполнили свою задачу, он тоже, поэтому отвлекся на то, чтобы очистить чужое тело от своих искусственных молекул, каждая из которых ощущалась им как частичка его самого. И оставлять их чужаку сильно не хотелось. Поэтому не заметил, какой яростью загорелись глаза сидящего рядом брата хозяина дома. Мир неожиданно вспыхнул и тут же погас, утопая во вспышке резкой, невыносимой боли в шее, словно электрическим током прошедшейся по нервам — ему вдруг показалось, будто спинной мозг взорвался и нечеловеческая, дикая боль импульсами пронеслась по телу, проникая в каждую его клетку…Сознание погасло.
***
Шанни медленно приходил в себя после болевого шока. Сознание возвращалось, а с ним и перенесенная только что жуткая боль — казалось, его вывернуло наизнанку, тряхнуло и сложило обратно — пошевелить даже пальцем он был не в состоянии. Нанороботы, из которых полностью состояло тело, не дали ему погибнуть,- однажды сохранив сознание, не позволили ему исчезнуть и сейчас. Но повреждения были слишком серьезными, чтобы поставить его на ноги в короткий срок. Кроме того, когда он воссоздавался с нуля, нервные окончания обрели чувствительность в последнюю очередь, оградив его тем самым от болезненных ощущений. Но при только что произошедшем ужасе этой защиты не было, и рассудок мутнел от боли. Кажется, ему сломали шею. Уроды белобрысые. Стараясь отвлечься, вслушался в раздающиеся рядом голоса.
— Зачем… Как ты мог так поступить? Мы же братья! Почему? — отчаяние и шок в голосе посла Шанни отчетливо слышал даже в полуобморчном состоянии.
— Ты перестал быть моим братом еще год назад, просто я узнал об этом только сейчас. Помнишь мальчика-полукровку, который у меня жил тогда? И который вдруг пропал без следа? Я искал его повсюду, и только недавно узнал что с ним случилось. Мой любимый братик приказал опоить его настойкой из зеленого гриба и отправил в бордель. Существо, ставшее смыслом моей жизни, навсегда превратилось в похотливое животное. Ты представить себе не можешь, как я тебя ненавижу за это! Ты убил меня, уничтожив его. Мне кажется, что это будет справедливо, если сдохнешь и ты, мерзкая тварь, бывшая когда-то моим братом.
— Но… Но Дил, ты хотел убить меня из-за грязного полукровки? Этого не может быть! Наш род близок с королевской семьей, ты не мог пятнать себя подобной позорной связью! А негодяй не хотел отступать, мне пришлось принять меры! Это было только тебе во благо, Дил, как ты не понимаешь! Может, тебя околдовали, малыш?
— Меня не околдовали, меня убили. Ты. Ненавижу.
В диалог вмешался третий голос:
— Не время сейчас на подобные разговоры. Я так понимаю, ты не хочешь отдавать брата под суд, Верн?
— И речи быть не может! У меня из семьи остался только он, и я буду защищать его до последнего. Возможно, я ошибся, Дил, не думал что он так важен для тебя. Но я исправлю ошибку, подберем тебе другого мальчика, только успок…
Послышался шум драки. Вскоре единственный более-менее адекватный из этой сумасшедшей компании твердо заявил:
— Я давний друг вашей семьи, Верн. Никто о случившемся не узнает— я единственный свидетель, у мальчишки сломана шея. Но лучше обезопасить себя— я отправлю слугу, пусть оставит труп где-нибудь в трущобах. А мы пока решим что делать с твоим братом. В любом случае, никто не должен даже догадываться, что произошло сегодня в доме посла. Иначе твоей карьере конец, Верн.
Шанни неподвижно лежал у стены и, мягко говоря, пребывал в шоке. «Я сплю или брежу, мне привиделся кошмар! Я попал в любовную мелодраму для домохозяек. Любовь, страсти, кровь и слезы. Дурдом. Все вокруг идиоты, решают проблемы с помощью яда. Хорошо если не последуют закону жанра и не выкинут мои бренные останки в воду, чтобы замести следы. Паршиво играть роль трупа в подобном спектакле. Зря лечил, с таким отношением к жизни все равно скоро подохнут, » — мысли сновали в мозгу, вытесняя одна другую. Пожалуй, ему действительно лучше не разубеждать устроивших разборки идиотов, уверенных в его смерти. Вскоре кто-то замотал его в одеяло и взвалил на плечо. Тело безвольно повисло, в ушах шумело от притока крови— он висел вниз головой. Страха не было— только злость.
Его закинули в повозку и после непродолжительного пути бесцеремонно выбросили в канаву у дороги. В холодной воде подвижность начала возвращаться, и к утру Шанни пришел в себя достаточно для того, чтобы кое-как подняться, попытаться отчистить одежду от грязи, проверить, на месте ли самое ценное — салфетка с ДНК нага и денежный шарик, и отправиться в сторону города.
***
Дорога привела Шанни на большую базарную площадь, где он снова раcтерялся — народу здесь было куда больше, чем в порту. Его безжалостно толкали, то и дело требовали посторониться, останавливали, предлагая товар. Сориентироваться, что желательно купить на первое время, не получалось: он просто не привык бывать в настолько многолюдных местах. Какое-то время пытался осмотреться, расспросить встречных, где можно найти ночлег или где купить что-нибудь из одежды на смену — но в общем шуме не мог даже расслышать, что ему отвечали. В конце концов, купил кусок пирога и попытался найти более-менее укромное место. Подходящим местом он посчитал остатки каменного сооружения, на которое немедленно взобрался, и сейчас смотрел на суетящихся людей немного сверху.
Чувствовал себя Шанни из рук вон плохо: голова кружилась, в глазах рябило от непривычно большого количества людей вокруг и накатывала тошнота. Чтобы полностью восстановиться, необходимо было поесть и отдохнуть, и еще желательно сменить одежду: после ночи в канаве, пусть все на нем и высохло— жара стояла невыносимая— но воняло будь здоров! Впрочем, было непохоже, что кого-то это смущает,— от большинства людей на площади воняло не меньше. Присмотревшись, Шанни заметил, что в толпе нет богато одетых горожан. Наверное, здесь закупались люди малого достатка.
Откусив кусок от пирога, парень разочаровался еще больше — он оказался с мясной начинкой. И сейчас грустно смотрел на еду в своих руках, прислушиваясь к урчанию в желудке — голод давал о себе знать все сильнее, а чтобы достать что-нибудь другое, нужно было опять окунуться в эту толпу. Бррр… Кошмар!
— Эй, ты же не ешь мясо?— неожиданно услышал рядом знакомый голос. Поднял глаза — рядом с ним, ловко подпрыгнув, уже уселся Тэофиле, мальчишка с корабля. И, судя по голодному взгляду, устремленному на пирог, теперь подкармливать надо — Не ем. Хочешь? — тот кивнул и без лишних разговоров принялся за еду. Покончив с пирогом, засыпал Шанни вопросами:
— Что ты здесь делаешь? Я думал, тебя продали в зверинец. Сбежал? А деньги откуда? Украл?
— Нет, меня отдали каким-то больным на всю голову, я их пытался лечить, оказалось лечил не то что нужно — идиотизм неизлечим. Пришлось прикинуться мертвым и бежать оттуда самым извращенным способом из всех возможных.
— Ну да, ври побольше. Но дело твое. Что теперь делать будешь?
— Хочу найти Таилири, место для ночлега и еду. А ты почему не на судне?
Тэо поморщился, со злостью пнул валявшийся под ногами камень.
— Вышвырнули. И не заплатили, сучьи выкормыши. Вот и кручусь, ищу работу.
— И как успехи?
— Как видишь. Попрошайничаю. Шатаюсь то тут, то там…
Некоторое время друзья молчали, глядя на пеструю толпу. Затем Шанни осторожно спросил:
— Не хочешь какое-то время пошататься со мной? Я ничего здесь не знаю, ты бы объяснил, что к чему, деньги на покушать у меня пока есть. А там вместе, может, придумаем, как заработать?
— Лапочка, да ты мой спаситель! Я согласен без вопросов. Куда пойдем?
— Первым делом— не знаешь, где здесь можно найти нормальную еду? Трупы животных я не ем.
— Нормальная еда для тебя— это травка и зернышки? Нет проблем. Пошли, птичка, поклюешь. Тэо тебя покормит! Маленький счастливчик, как же тебе повезло!
— Придурок. Но так и быть, веди к кормушке.
Вдвоем все оказалось проще и веселее. Новообретенный напарник был веселый, словоохотливый и неунывающий. Поев, они обошли город, обновили одежду и отправились к месту ночлега, где последнюю неделю обретался Тэо. Это оказалась старая перевернутая лодка на берегу моря, зияющая дырами в прогнивших боках. Но после того как они натаскали туда свежей травы и улеглись, согревая друг друга и засыпая под шум прибоя, Шанни вдруг почувствовал себя так уютно и хорошо, будто и не происходило всех этих метаморфоз с сознанием, телом, обстановкой… Как будто рядом оказался брат.
Утром они обдумали, как вытащить Таилири. Тэо объяснил, что змееныша продали в цирк, чьи афиши были развешены по всему городу. Обычно наги-полукровки умирали вскоре после рождения, поэтому почти взрослый змееныш пользовался успехом, посмотреть на него народ шел охотно, цирк получал дополнительную прибыль. Тэо слышал краем уха в разговорах на площади, что бедняга не жилец и выглядит все хуже и хуже, поэтому его вытаскивают на арену несколько раз в день— используют вовсю, пока живой.
— Нам его не выкупить, проще украсть,— с глубокомысленным видом изрек Тэо,— а как можно украсть змея почти два метра в длину, не умеющего ходить? В смысле ползать. Нанять повозку и закупить тонну сонного зелья, чтоб хватило на весь цирк и никто не бросился в погоню? Ты как думаешь, птичка?
— У меня есть идея. Если решат, что малыш умер, как думаешь, что сделают с телом?
— Что обычно— отвезут к могильщикам, те сожгут. Где ты жил, что о таких простых вещах спрашиваешь?
— Неважно. В таком случае главное— пробраться к мелкому поближе. Я воздействую на него определенным образом, он впадет в летаргический сон, с виду это состояние не отличить от смерти. Нам останется только умыкнуть его у могильщиков. А затем разбудить.
— А как у тебя это получится? Ты точно человек? Среди людей магов не бывает.
— Не знаю, кто такие ваши маги, но у меня есть возможность влиять на нужные центры живого организма, вот и воспользуюсь. Другой вопрос, как его потом через весь город незаметно протащить? Если в повозке — запомнят. Хвост узлом завязать и в мешок запихнуть? Он, конечно, худой, но для нас все равно слишком тяжелый, пока тащить будем— обязательно кто-то заметит.
— А если лодку украсть? Могильник находится у моря.
— Это дело. Так и сделаем.
***
На следующий день план прошел на ура. Лодку украли новенькую, явно ее хозяин был не из бедных. Шанни усыпил змееныша на расстоянии и они решили подождать под цирковой палаткой, когда его повезут. Вышедший человек с большим мешком на плече подозвал их и предложил:
— Эй, мелочь, подзаработать не хотите? Отнесете этого на сжигание?
Ребята переглянулись, не веря в такую удачу.
— А сколько заплатишь?
— На обед обоим хватит. Но сначала дело! Когда вернетесь, заплачу.
Подхватив легкую ношу, завернутую в старую мешковину, из которой безвольно висел белый змеиный хвост, мальчишки весело пошли к морю, представляя, какой сюрприз ожидает Таилири по пробуждении.
Глава 7. Новые открытия.
Утром змееныш спокойно спал, свернувшись в клубочек и спрятав лицо в кольцах собственного хвоста. Шанни без промедления взялся за его лечение: исправил код ДНК, фактически скопировав его с кода знакомого нага, только улучшив некоторые связи между хромосомами. Если бы в этом мире существовали методы, позволяющие сделать хромосомный анализ, маленького нага без сомнений признали бы как сына зеленохвостого красавца. Вспомнив, что тот бесплоден, Шанни злорадно улыбнулся — вот бы удивился гад ползучий, узнав что целитель, которого в благодарность за лечение прибили и выбросили на помойку без зазрений совести, практически создал ему наследника.
— Ну как там мелкий?— поинтересовался Тэо, с самого рассвета торчавший у украденной ими лодки.– Когда проснется?
— Да уже должен бы, я с ним закончил.
— Ты бы хоть укрыл его, что ли. Ребенок же замерз, — пробурчал Тэо, снимая куртку и укрывая ею змееныша,— видишь, как носик в попке греет.
Похоже, разговор разбудил нага. Или до этого змееныш успешно притворялся. Как бы то ни было, в следующую секунду он распахнул глаза, настороженно уставившись на склонившегося над ним Тэофиле и приподнимаясь на руках. Шанни сидел немного сзади, вытаскивая из сумки фрукты на завтрак — Таилири его не заметил. Он сложил хвост в кольца вокруг себя, спрятав за ними впалый живот. Верхнюю часть тела прикрыл обнаруженной на себе курткой и, опустив голову, пряча глаза за колтунами давно не мытых волос, довольно спокойно спросил:
— Что я здесь делаю? Тебе-то я для чего понадобился?— голос звучал устало и как-то обреченно, словно он уже давным-давно смирился, что ничего хорошего от меняющихся обстоятельств ему ждать не приходится.
Тэо, сдерживая смех, с напускной серьезностью прoговорил:
— Да вот договорился тут с одним колдуном, которому хвост нага для изучения понадобился. Хвост я продал твой, верхняя часть колдуну не нужна, он обещал ее к чему-нибудь другому присобачить. Он человек добрый, дает нам выбор. Решай, жопу какого животного тебе пришивать?
Невероятно, но наг поверил! И испугался. Глаза расширились, ужас в них казался материальным — остановившийся взгляд, некрасиво раскрытый рот, чуть шевелящиеся губы в безуспешной попытке выдавить из себя хотя бы звук, не то что закричать. Он начал медленно отползать, прочь от ухмыляющегося Тэо, не отводя от него глаз, пока не наткнулся спиной на сидящего сзади Шанни.
Вопль, раздавшийся секунду спустя из горла перепуганного змееныша, решившего что существо, напавшее на него сзади, и есть колдун, собравшийся лишить его самого ценного, услышали, наверное, даже в городе. У всех, находящихся в радиусе километра, должно быть, застыла кровь в жилах. А у самого же шутника и его друга заложило уши. Источник же запредельного воя замолчал только после того, как узнал своего недавнего соседа по клетке: неверяще уставился на него и, заикаясь, произнес:
— Т-так э-это т-ты к-колдун? Шанни?
Слегка оглохший Шанни закатил глаза и отвесил крепкий подзатыльник Тэо. Тот с ошарашенным видом все еще прикрывал ладонями уши.
— Тэо пошутил, успокойся. Не думал, что ты такой голосистый. В клетке чуть ли не шепотом разговаривал. В случае опасности цены тебе не будет — даже мертвых разбудишь.
Рядом подал голос Тэо:
— Прости, я действительно глупо пошутил. Но ты, мелкий, и орешь! В жизни такого ора не слышал! А говорят, наги шипят как змеи. Буду знать— нагло врут.
Таилири, казалось, не слышал извинений. Обхватив себя руками, тихо всхлипнул. Потом еще раз. А через минуту рыдал взахлеб, не сдерживаясь, уткнувшись в грудь Шанни и вытирая о его рубашку сопли и слезы. Тэо присел рядом, виновато поглаживая беднягу по плечу.
— Эй, ну чего ты ревешь, а? Я не хотел обидеть, мы тебя из зверинца вытащили, а Шанни вылечил, и теперь защищать будем, пойдешь с нами? Хочешь, конфеткой угощу? Ты сладкое когда-нибудь пробовал? Да оторвись ты от Шанни, ты его всего обслюнявил уже.
Общими усилиями им удалось успокоить впавшего в истерику змееныша, потом накормить и отправить к морю помыться. Тот послушно пополз, практически на руках, подтягивая за собой хвост. От помощи отказался, забрал рубашку Шанни, пообещав постирать. Когда он скрылся за пригорком, друзья переглянулись. Тэо, помявшись немного, начал оправдываться:
— Я правда не хотел его пугать. Кто ж знал, что он так перепугается от дурацкой шутки!
— Успокойся, я знаю. Мне бы хотелось прояснить другой вопрос. За воровство такого имущества, как лодка, наказание строгое, не помню точно — рабство или каторга. В любом случае, ты пошел на огромный риск, помогая мне вытащить нажонка из той задницы, в которой он оказался. Почему ты это сделал?
Тэо пожал плечами и неохотно ответил:
— Долго обьяснять…
— А нам спешить некуда. Предпочитаю знать, чего можно ждать от людей, находящихся рядом.
— Я не совсем человек.
— Сути дела это не меняет. Слушаю тебя очень внимательно.
Пока змееныш плескался невдалеке, спрятавшись за растущими у берега прямо из воды растениями, Шанни слушал рассказ Тэо. Он уже довольно хорошо понимал местное наречие— латынью, у которой было много общего со здешним языком, он в свое время овладел в совершенстве, изучая медицину. Похоже, два паралельных мира в когда-то шли схожими путями развития, или вообще были одним целым — достаточно лишь вспомнить мифы и легенды Земли, рассказывающие о существах, напоминающих по описанию обитающих здесь. Во всяком случае, местные прекрасно понимали, что он имел в виду, когда по привычке употреблял какой-нибудь из медицинских терминов. Просто знакомая ему латынь была сухим, мертвым языком. В этом же мире она изобиловала яркими оборотами и живыми красками, звуча удивительно поэтично даже из уст последнего нищего.
Капитан контрабандистов нашел Таилири в одном из борделей самого низкого пошиба. Пока тот не достиг возраста согласия, родившая его человеческая женщина прятала мальчика в шкафу, боясь что ее выгонят, если найдут ребенка. Поэтому он и не научился толком передвигаться — в маленькой комнате особо не наползаешь, а свежего воздуха он вообще не видел. Нага-полукровку обнаружил хозяин заведения только после смерти его матери, когда освобождали помещение для новой работницы. Подобные ему умирали еще в раннем младенчестве, какое чудо позволило змеенышу прожить так долго — неизвестно, поэтому мальчишку, пока он был еще жив, продали за немалые деньги первому же подвернувшемуся клиенту — коим оказался капитан, явившийся в сопровождении Тэо в бордель, расслабиться перед плаванием. Тэофиле видел, в каких условиях держали нага перед продажей, и проникся к нему сочувствием: у него у самого старший брат из-за рокового стечения обстоятельств оказался в борделе. Правда, участь того была намного хуже — он долго сопротивлялся, и его насильно поили настойкой из зеленого гриба, пока тот не потерял всякое подобие человека. Тэо ничем уже не мог помочь брату, но когда появилась возможность сделать что-то для несчастного нага, не смог устоять, поэтому и пошел на риск вместе с Шанни. Он слишком ненавидел людей, относящихся к разумным существам как к товару.
Шанни, слушая друга, вспомнил разговор посла эльфов со своим братом и задал давно интересовавший его вопрос:
— Что это за грибная настойка? В чем состоит принцип ее воздействия на организм? Я не впервые слышу о ней.
Тэо поморщился.
— Не грибная, а из зеленого гриба. Все знают, что это самая большая гадость в нашем мире, и если кому-то не повезло нарваться на тварь, использующую ее, того ждет участь гораздо хуже смерти. Я не смог избавить брата от страданий… Не смог перерезать ему горло…
Теперь расплакался уже Тэо.
— Ну что ж у вас психика такая неустойчивая у обоих? Ну не плачь, поищем твоего брата. Вот как только немного из этой задницы выберемся, сразу отправимся искать — может, помочь ему получится. Ладно, в другой раз мне обьяснишь, что это за грибы такие интересные и что случается с теми, кто их обожрется. А сейчас успокойся, хорошо? Опять гусеницу нашу напугал, он приполз только что, тоже плакать готовится. Блин, вы же не мужики, а прям-таки нежные колокольчики! Тэо, успокойся сейчас же! Нам с лодкой что-то решать надо, или ты на каторгу загреметь хочешь?
Последний аргумент подействовал лучше всего. Тэо взял себя в руки и попытался успокоиться.
— Пока мы в этом месте, нам ничего не угрожает. Сюда никто из людей не сунется, — он старательно вытер рукавом лицо и заметил замершего рядом Таилири— отмытого и похорошевшего.— Мелкий, а ты симпатичный. Вот только белый весь, как привидение, ночью увидишь— обхохочешься.
— Ну, если уж пошли шуточки, значит кризис миновал. Итак, дети, что делать дальше будем? Тэо, ты почему уверен, что здесь лодку искать не станут? — Шанни решил взять ситуацию под контроль. Сказывался опыт руководителя.
Тэо снова смотрел виновато. И потерянно объяснил, словно оправдываясь:
— Мы рядом с древним захоронением. Это сейчас мертвых сжигают, а когда-то закапывали. И в таких местах всегда некроманты околачиваются, вот люди и держатся от них подальше. Прости, что привел тебя сюда.
Шанни задумчиво кивнул, соглашаясь:
— Да, не самое приятное соседство. С наркоманами и в моем мире стараются не связываться, но ведь не настолько же, чтобы в случае необходимости не проверить злачные места. Убираться отсюда надо.
Тэофиле посмотрел с таким удивлением, словно у его собеседника выросли рога. Похоже, он ожидал совсем другой реакции на свои слова. Перевел взгляд на змееныша— тот тоже не падал в обморок от страха, хотя не мог не знать, что в такое место доступ был открыт как раз только некромантам — следовательно, Тэо им и являлся. Но наг просто немного переместился, словно пытаясь спрятаться за спиной Шанни, который напряженно что-то обдумывал.
— Шанни, ты что, ничего не понял? Я некромант, именно поэтому мы прячемся в этом месте.
Тот словно очнулся, выныривая из своих мыслей:
— А? Да нет, я тебя просканировал, нет никакой зависимости. А небольшую тягу вылечить несложно. Ничего, и с этим разберемся. Ты хороший парень, даже если считаешь себя наркоманом. Если осознал свое состояние — значит, сделал первый шаг к преодолению. Позже тобой займемся. Сейчас важнее другое— если ты так уверен, что сейчас нас не найдут— значит, есть время на то, чтобы замаскировать и переделать лодку, обдумать маршрут и сделать запасы в дорогу. Пока Тай не научится ходить— в смысле ползать — мы можем передвигаться только по воде, о пешем путешествии нечего и думать. Составим список всего необходимого и пойдем в город. Мелкий, ты останешься здесь, учись ползать.
— Я здесь один не останусь! Меня сожрут!
Шанни вздохнул и уже привычным жестом закатил глаза.
— Вот же ж детский сад. Никто тебя жрать не будет, несчастье. Кому захочется зубы об твои кости точить? А хвост так и вовсе не прокусишь, или чешуя в горле застрянет. Не настолько же местные трупоеды изголодавшиеся, успокойся. Мы быстро вернемся. К тому же, никаких животных крупнее крыс нам здесь не попадалось. Не бойся, маленький.
Однако змееныш успокоился только тогда, когда Тэо очертил круг размером в десяток метров в диаметре и пообещал, что за эту черту никто не сунется. Тай почему-то сразу поверил в этот бред, Шанни насмешливо хмыкнул, Тэо возмущенно вскинулся:
— Не надо думать, что я неуч! Кое-что умею, я учился! И защитный контур в состоянии начертить без ошибок, чтоб ты знал!
— Ну-ну… В городе краски купим, будешь свои контуры узорами украшать, но на бумаге — так красивее будет. И польза — может, рисовать научишься, какой-то он у тебя кривой. Пошли, художник.
— Я слишком молод для наложения рун, мне маны не хватит…
***
В городке Шанни скупал самые неожиданные и бесполезные вещи. Тэо поначалу пытался его образумить, но услышав что-то невнятное о воздушной подушке, необходимости переработки органических отходов и солнечной энергии для двигателя, махнул рукой и подался за продуктами сам. На некоторые странности друга можно и не обращать внимания — тот с такой легкостью принял новость о его некромантской сущности, что Тэо готов был стерпеть от него все что угодно. Потому что все некромантов ненавидели и боялись. А тут… На всякий случай собрав свежие сплетни, узнал, что в цирке сдохла какая-то диковинная зверушка, которую сегодня разыскивали эльфы; на старом кладбище появился старый и опытный некромант, уже начавший вершить свое страшное колдовство — вопли истязаемых жертв слышались на всю округу, а глава до сих пор не отправил туда стражу; у уважаемого на весь город владельца элитного борделя пропала прогулочная лодка — все наперебой спорили, сошлют ли воров на рудники или жертва заставит их работать в своем заведении до смерти. День был богат на новости. И сматываться отсюда нужно было как можно быстрее.
С Шанни они встретились под вечер и пошли на свое кладбище вместе, нагруженные под завязку. Тэо рассказывал о собранных новостях, его собеседник время от времени кивал, давая знать, что внимательно слушает, хотя со стороны по-прежнему казался погруженным в свои мысли. Так они дошли до места ночлега. И остановились как вкопанные.
Змееныша не было видно, но из-под перевернутой лодки, служившей им как укрытие ночью, белел чешуйками кончик знакомого хвоста. А перед кривым контуром, нарисованным Тэо утром, сидело несколько высушенных мумий животных. Они скалили пасти с обломками острых зубов, время от времени бросались вперед, но на уровне контура словно натыкались на невидимую преграду. Отступали, но шли в атаку снова и снова. Побледневший Тэо немедленно бросил всю поклажу и быстро начертил еще один контур, маленький — вокруг них двоих. Как оказалось, вовремя: странные звери заметили новоприбывших и дружно бросились к ним.
— Они бешеные? Или просто голодные? Или такая болезнь? А как от них отвязаться? — Шанни даже отвлекся от своих размышлений, увидев новые объекты для изучения. Если бы он увидел их в неподвижном состоянии, без тени сомнений решил бы, что животные погибли столетия назад — кожа висела клочьями, виднелись куски сухожилий и высушенных мышц. Но для дохлых они двигались слишком активно, склоняя к версии о тяжелой болезни, пожравшей живые ткани.— Чем они больны?
— Какое больны, ты что, не видишь? Это же поднятые трупы волков, и они явно собираются нас сожрать! Я не знал, Шанни, клянусь, не думал что тут такое водится! Их не было раньше! Я не виноват, это не я их поднял! И даже если я, то совершенно случайно, я не хотел!— мальчишка находился на грани истерики. Бешеные звери тем временем не переступали черту, но в своих намерениях усомниться не позволяли— окружили невидимую преграду и не отводили пустых глазниц от намеченных жертв.
— Да успокойся ты, только твоей истерики здесь не хватало. Ты можешь внятно обьяснить, что это с ними? Это порода такая — без кожи, или болезнь? В вашем мире я уже ничему не удивляюсь.
— Это трупы! Сдохшие и поднявшиеся трупы! Более внятно не объяснишь. И боюсь, что скоро трупами станем и мы! Ясно тебе теперь?
— Ясно. Зря я тебя одного за продуктами отправил, когда только успел дозу найти? До чего ж бредовые идеи лезут в голову здешним наркоманам!
— Я не наркомант, я некромант!
— В этой ситуации, действительно, очень важное уточнение. Некроман— это коллекционист и любитель трупов? Значит, эти из твоей коллекции? Не мог их в менее живом виде хранить? Или припрятать поглубже? Разберемся с этими милыми зверушками— проведу тебе тебе полный курс лечения, наркоман хренов. Тэо растерялся. Шанни явно не понимал сути проблемы.
— Слушай, мы как бы друг друга не совсем понимаем. Похоже, ты думаешь, я не в своем уме? Тогда сделай одну вещь: посмотри на этих монстров внутренним зрением.
— Для этого мне нужно к ним прикоснуться. Не горю желанием.
— Не лечить, болван! Просто посмотреть! Выйди в астрал!
— Куда выйти? И как? А зверушек ты придержишь, что ли?
— Так. Постараюсь тебе показать, как умею. О Творец, что я делаю? Учу выходить в астрал под голодными взглядами нежити? Это будет последнее, что я сделаю перед смертью. Шанни, сядь и возьми меня за руки. Расслабься. Смотри мне в глаза.
Шанни пожал плечами и сделал так, как ему сказали. Сначала он без особого интереса пялился в голубые глаза сидящего перед ним человека, но в какой-то миг окружающий его мир словно расплылся, задрожал. Ему показалось, что лопнула внутри натянутая струна, его словно оторвало от земли — и неожиданно парень понял, что находится вне своего тела. Он парил над ним в виде разноцветного сгустка энергии, рядом висел другой, переплевшись с ним несколькими нитями. Приглядевшись, заметил, что пространство вокруг сверкает и вибрирует всевозможными оттенками всех цветов радуги. Казалось, даже воздух здесь имеет свою собственную, неповторимую ауру. Да что там, Шанни сам казался себе воздухом! Ощущение свободы и счастья, нахлынувшее на него, было таким сильным и всепоглощающим, что он попытался рвануть вверх, чтобы обрести еще больше свободы… Но оказалось, что его крепко держали. Нити находящегося рядом другого энергетического сгустка. «Тэо»— вдруг вспомнил Шанни. И сразу вернулось присущее ему любопытство.
Когда он присмотрелся внимательнее, смог узнать не только Тэо, но и странных животных. Вот только отпечатки их аур прекрасными отнюдь не выглядели. Темные и неприятные сгустки, излучающие мертвенно-голубое сияние. Некоторые нити Тэо тоже выглядели похоже и Шанни, сам не зная зачем, преобразовал свой собственный свет в нечто типа щупалец и протянул их к этим нитям. Затем переплел с нитями зверей — просто на инстинктах, из эстетических побуждений пожелав приблизить сходное к сходному: это почему-то казалось правильным. И вдруг оказался снова в реальном мире, в окружении животных, которые уже не нападали: наоборот, спокойно сидели и будто ожидали чего-то.
— Как тебе это удалось?— послышалось рядом.
— Удалось что?— недоуменно переспросил Шанни. Он вдруг почувствовал страшную усталость, навалившуюся на него. Даже произнести два слова потребовало от него неимоверных усилий. С трудом повернув голову, увидел друга, в глазах которого светилось восхищение.
— Завязать нежить на меня. Сейчас они чувствуются, как мои руки или ноги, как часть меня. Я могу их контролировать. Мы спасены.
— Не знаю…— сознание медленно уплывало. Он успел только подумать, что в этом мире очень много чего придется еще изучить. И неизвестно, хватит ли на это его жизни… Какой бы длинной она ни была…
***
«Что-то часто в последнее время я сознание теряю, » — было первый мыслью, когда он начал приходить в себя после обморока. «Хорошо-то как…» — мелькнула вторая, когда Шанни окончательно очнулся. Лицо приятно обдувал ветерок, поверхность под ним покачивалась, вызывая уже знакомые ощущения… «Качает? Я на корабле? Снова?» — молнией ударила мысль и он резко дернулся, пытаясь подняться. Предположение, что его опять посадили в клетку, вмиг заставило сбросить послеобморочное оцепенение и открыть глаза. Вздох облегчения сразу же вырвался из груди. Он находился на украденной ими лодке, рядом сидели Таилири и Тэофиле, старательно гребя веслами. Вечерело, но было еще достаточно светло, чтобы Шанни понял: они находятся совсем не там, где он лишился чувств.
— Смотри, хвостожопый, наш герой проснулся! — весело крикнул Тэо, сидящий лицом к Шанни и первый увидевший, что тот открыл глаза. Змееныш бросил весло, резко оглянулся и бросился обниматься, от полноты чувств крепко пеленая его хвостом и не давая вдохнуть полной грудью.
— Эй, полегче, дурень! Ты же ему дышать не даешь!
— Где мы? Я долго провалялся?— голос звучал хрипло и надтреснуто, как после болезни. Да и общее состояние оставляло желать лучшего. Проверив все системы, убедился, что нарушений в их работе нет, но чувствовал он себя настолько плохо, словно провалялся в горячке как минимум полгода. — Что со мной случилось?
— Вот сейчас и разберемся, что случилось. Но прежде ответь мне на один важный вопрос— только честно, это в твоих же интересах,— сколько тебе лет, дорогой наш друг?
Хитрить и изворачиваться Шанни не стал — не было сил, и просто назвал свой земной возраст:
— Мне сто двадцать.
— Можете не верить, как хотите. Но я действительно прожил столько лет, — постарался их убедить Шанни.
— Нет, почему бы нам не верить? Еще как верим, в самых смелых своих предположениях я допускал, что тебе не больше двухсот, но сто двадцать! Поэтому в астрале ты чуть не улетел в никуда, а энергия не держалась ауры. Ты чудом остался жив, малыш.
— Ты назвал меня малышом? Каков же твой возраст, Тэо?— у Шанни закралось подозрение, что он упустил из виду один важный нюанс, когда расспрашивал об особенностях этого мира.
— И Тэофиле, и мне недавно исполнилось по двести пятьдесят. Это возраст совершеннолетия, и мы имеем право сами принимать решения и отвечать за свои поступки. В отличие от тебя, дитя. Но мы можем взять тебя под свою опеку.
Шанни не поверил своим ушам— эту фразу произнес Таилири. При этом довольно нахально улыбаясь. Возможно ли так измениться всего за несколько дней? Где испуганно распахнутые глаза, неуверенная улыбка? Или это побочный эффект после перекодификации ДНК?
— Ты хочешь сказать, что две с половиной сотни лет просидел в шкафу?
— Это все, что тебя сейчас интересует? Я сидел в шкафу только тогда, когда у матери были клиенты, в остальное же время все комнаты проституток были к моим услугам. Я был для них чем-то вроде комнатной зверушки, но все дружно прятали меня от хозяина. Некоторые даже немного учили. В общем, ты должен понимать: жить захочешь— и не на то пойдешь. А я жить хотел. Может, поэтому мне повезло тебя встретить? Спасибо тебе за все, малыш.
— Чтобы переварить подобную информацию, мне понадобится время. Поговорим об этом позже. И не называйте меня малышом! Все равно я умнее вас обоих, вместе взятых!
— Ага, и уж точно скромнее,— оба рассмеялись.
— А куда мы плывем?
— Ну, оставаться там было опасно. Тем более, Тай конкретно обделался, пока прятался под лодкой от моих волчиков, спать получилось негде… Не надо драться, личинка ты недоразвитая, Шанни понимает, что я шучу! А у тебя чувство юмора отсутствует напрочь, я его тебе прививаю! Так, на чем меня прервали? Так как ты умудрился каким-то образом связать ауры поднятых волков с моей, я не стал отказываться от подобного подарка. Приказал им нас охранять. Так что уже неделю мы благополучно плывем ночью, спим днем, а четверо волков нас оберегают, передвигаясь паралельно лодке по берегу. Шанни, самые опытные старые некроманты могут использовать заклинания, способные привязать к ауре на постоянно не больше двух существ, а у меня целых четыре! Не знаю, как тебя и благодарить за подобное чудо! Прости что пострадал, я же не знал, что ты еще ребенок, когда тянул тебя в астрал! Зато теперь понимаю, почему ты столь многого не знаешь. Мы тебя всему научим, солнышко. Это надо же, а выглядишь ты как-то… старше,что ли. Такой уверенный в себе, что ли.
Длинная речь утомила не только Тэо, но и Шанни. Почувствовав, что его сильно клонит в сон, он решил:
— Ладно. Я посплю сейчас, разбудите меня, когда пристанете к берегу на ночевку. Хочется задать вам кучу вопросов, но лучше отложить это на потом.
— Хорошо. Спи, маленький.
Уже засыпая, он почувствовал, как его поцеловали в щеку. Но кто это был, так и не понял. Слишком сильно хотелось спать.
Глава 8. Надежда изумрудного нага.
Кирторион, город людей. Резиденция эльфийского посла.
— Тебя с утра словно за хвост укусили. Что-то случилось?— эльф, у которого совсем недавно жил Шанни, с беспокойством смотрел на своего давнего друга, стремительно носившегося по комнате. Роскошный изумрудный хвост уже столько раз мелькнул перед глазами, извиваясь и нервно подрагивая, пока его хозяин мерял помещение по периметру, что вызывал желание прижать его чем-нибудь потяжелее.
— Даже не знаю, как тебе сказать. Случившееся настолько невероятно, невозможно и удивительно, что у меня появилось ощущение, будто за спиной выросли крылья! Не могу только решить, куда бросаться в первую очередь — в Храм, вознести хвалу всем известным мне богам и Творцу в отдельности, или на поиски сына!
— Сына?
Наг сделал еще несколько кругов по комнате и наконец заставил себя немного успокоиться. Сложил свой огромный хвост в кольца рядом с небольшим диванчиком, где сидел посол, постарался устроиться поудобнее — стянул к себе все диванные подушки и почти полностью зарылся в них. Прерывисто вздохнул и спросил:
— Что тебе известно о родственных связях нагов? Я имею в виду не общеизвестные факты, а именно сведения, добытые шпионами. Ты, как посол, должен быть достаточно проинформирован.
Эльф с сожалением пожал плечами.
— Не очень много, честно говоря. Вы так старательно скрываете некоторые особенности своей расы, что практически ничего не удалось узнать даже самым опытным и хитроумным специалистам. Знаю только, что связь сына с отцом у вас— Хорошо. В общих чертах это так. Я расскажу тебе больше об этом, но помни: то, что ты сейчас услышишь, не должен узнать больше никто. Не обмани мое доверие к тебе как к другу, как к брату, с которым мы когда-то росли вместе.
— Я должен дать клятву, что не расскажу никому?
— Клятва мне не нужна. Это всего лишь набор ничего не значащих слов, — важнее твое осознание, насколько опасно владеть подобной информацией. Используй ее на свое усмотрение, но не позволяй никому заподозрить, что тебе что-то известно. Могут убить— я власти в своей стране практически не имею и не смогу тебя защитить. Мой отец вырастил нас вместе после смерти ваших с Дилом родителей — и сейчас ближе тебя у меня никого нет. А мне как никогда нужен дельный совет.
Эльф сел ближе к змею и обнял его за плечи.
— Эллавиши, ты тоже для меня как брат. Дил был слишком маленький в то время, самые веселые забавы и проказы мы устраивали с тобой. Не представляешь, как мне не хватало тебя последние столетия… Рассказывай, ваши тайны умрут во мне, и если нужна помощь— ты всегда можешь рассчитывать на меня.Наг кивнул, благодарно улыбнувшись.
— Каждый из нас, нагов, может дать жизнь только одному ребенку. Это всегда сын. Иногда — подобное случается приблизительно в одном случае из ста — нагини откладывает два яйца, в этом случае появляются наг и маленькая нагини. Особи женского пола не обладают магией, их прерогатива — продолжение рода, на протяжении своей жизни они могут отложить от десяти до пятнадцати яиц от разных партнеров. Вылупившиеся нагини живут с матерью, их балуют и берегут; но для нага самое ценное— сын. На связи отца и сына завязана наша магия. Я уверен, что ты знаешь — мы единственная раса в мире, способная накапливать магию, вытягивая ее из внешнего мира. Эта особенность делает нас сильнее других рас, но также это палка о двух концах: излишки разрушают жизненную оболочку. Когда появляется дитя, все лишнее отдается ему— благодаря этому он растет и развивается, учится использовать магию— при этом собственная остается заблокированной. Магия отца циркулирует в обоих, одна на двоих, неделимая. Мы можем чувствовать сына на расстоянии, особенно его сильные эмоции. После третьего совершеннолетия проводится ритуал инициации, во время которого отец разделяет свою магию, она сплетается с сыновьей и тем самым дает толчок, что позволяет ей вырваться на свободу и служить молодому магу. Связь после этого ослабевает, но не исчезает полностью — время от времени излишки сбрасываются уже друг другу, лишь в этом случае они несут в себе разрушающих последствий для нас. Без ритуала наг не имеет доступа к своей магии, следовательно, стареет быстрее и умирает в короткий срок. Как я, например.
— А что случается с теми, кто не может иметь детей? — эльф, внимательно слушающий друга, вспомнил о словах мальчишки-целителя,— в этом была причина твоей болезни? У тебя проблемы с магией?
— У меня нет проблем с магией. Их и быть не может— она полностью заблокирована.
— Как это может быть? Постой, я не понимаю! Мы же росли вместе! Ты был сильнейшим эмпатом! И ты Правитель!
— Верн, я тебя умоляю! Я только что тебе объяснил— в детстве мне, как и другим детям, приходилось пользоваться магией отца. А насчет Правителя… Ни для одной из соседствующих с нами стран уже давно не секрет, что Правителем меня считают чисто символично, из уважения к памяти отца. Все решения принимает совет Мудрейших, старые пердуны давно делают что хотят и терпеливо дожидаются моей смерти. Я не у дел.
— До меня доходили подобные слухи но, зная твой характер, я им не верил. Неужели все так плохо?
— Еще хуже. Я был обречен. Со мной никто не считался— фактически, среди своего народа я инвалид и изгой. Был.
— Постой… Но ведь твой отец…
— Мой отец погиб во время ритуала инициации — призошло локальное землетрясение, на него упала одна из колонн. Я остался жив только чудом. Но магию обрести не успел. Долго болел. Мне до сих пор кажутся странными обстоятельства случившегося — никогда не происходили в тех местах подобные катаклизмы, — но что-либо выяснить или доказать не получилось. Ни одна из нагини не смогла подарить мне сына — так и оставшись с заблокированной магией, я оказался бесплоден. Тело старело настолько быстро, что мне оставалось совсем немного радоваться жизни. Я приехал к тебе умирать, Верн. Не мог больше выносить жалость и презрение нагов, окружавших меня. Но неожиданно нашел здесь спасение. И — боюсь поверить — надежду. Если я не ошибся этой ночью — а я не ошибся, уверен в этом, — то у меня действительно каким-то чудесным образом появился сын. А это значит, что есть шанс разблокировать магию: она сама устремится поддерживать ребенка с той же кровью, что и у меня. И тогда я стану обычным нагом, имея возможность прожить не меньше других.
Эльф неверяще смотрел на друга. Потом резко подскочил, сделал несколько шагов, явно пытаясь успокоиться, и со всей силы ударил в челюсть.
— Подыхать, говоришь, ко мне приехал? А все эти годы даже не вспоминал, ядовитый тупой мудак?— Верн прошипел эти слова не хуже настоящей змеи. — Так еще не поздно! Охотно тебе помогу! Подвешу за яйца в своем подвале!
— Ну, с этим у тебя будут проблемы. Мои яйца надежно спрятаны, и увидеть их может лишь мой партнер, во время занятий любовью.
— Выковыряю! Хоть из-под чешуи, хоть из задницы! Ублюдок!
— Согласен. Был неправ. Прости. Тебе еще интересно, что случилось этим утром? — наг ловко перевел беседу в безопасное русло.
— Продолжай. Голову откручу тебе попозже.
— В тандеме отец-сын оба чувствуют эмоции друг друга, особенно если магический дар— эмпатия. Сегодня меня разбудило чувство стаха. Не моего страха. У меня есть сын, Верн. В этом у меня сейчас нет сомнений. Вот только как его найти?
— Не понимаю проблемы. Вспомни, с кем у тебя была связь?
— Это может быть только полукровка.
— И что? Достаточно редкое явление. Кстати, ваши полукровки обычно погибают еще во младенчестве.
— Я найду мальчика и он будет жить! Это был сильный всплеск эмоций, ребенок где-то недалеко. Я должен его найти! Малыш будет жить, даже если для этого придется умереть мне!
— Ты хоть знаешь, к какой расе принадлежит его мать?
— Какая разница? Гномка, орчанка, троллиха? Это МОЙ сын!
Эльф замер, поперхнувшись воздухом.
— Ты что… Даже с орчанками? Троллихами? Они же дикие! И как…
— Уверен, что на самом деле хочешь знать, как?
— Нет. Не уверен… В смысле, уверен, что не хочу! Оставь подобные подробности при себе! Извращенец!
— Ну, я ведь был обречен… Вот и отрывался как мог. Всего хотелось попробовать.
— Понимаю это, но с троллихой! С троллихой! А с животными тоже сношался?
— Ну, смотря кого ты считаешь животным. Если оборотня в его животной ипостаси… Верн, я пошутил, не падай в обморок! До чего же ты впечатлительный! И что тебя шокирует? Органы ведь у всех одинаково расположены, и щели тоже. А мозги при этом деле — явно лишняя деталь… Но успею еще тебя переубедить, вечный ты зануда, надеюсь прожить теперь довольно долго. Мне есть теперь для кого жить! Верн, у меня появился сын, ты это понимаешь?
— Ну да, его теперь найти еще… Подожди… В цирке сейчас главная сенсация— взрослый наг-полукровка. Я немедленно пошлю разузнать об этом моих людей. А пока поговорим о моей проблеме. Ты обещал помочь с Дилом.
— Не вопрос,— счастливое лицо нага вмиг приобрело более осмысленное выражение,— что от меня требуется? Многим помочь не могу — сам понимаешь, без магии я не стою многого. Но вместе сможем придумать что-то стоящее.
— Я хочу погрузить его в летаргический сон. Его и еще кое-кого. На как можно больший срок— не меньше нескольких десятков лет. Причем этот второй находится под действием настойки из зеленого гриба. Мне необходимо исправить страшную ошибку, только так я смогу спасти Дила.
Настала очередь нага ловить отвалившуюся челюсть.
— Ты сошел с ума?— в глазах нага было даже не удивление; там читался глубокий шок вперемешку с ужасом.— Ладно Дил— поспать и расслабиться ему пойдет лишь на пользу,— может, дурные мозги прочистятся? Но как ты собираешься держать в летаргии человека, который находится в постоянной зависимости от секса? Или тебе напомнить, в чем выражается эффект настойки?
— Не надо напоминать. Постоянная, болезненная потребность в сексе. Невозможность из-за этого ни спать, ни есть. Неотвратимое сумасшествие. Я слишком хорошо осознаю, что выпустил ситуацию из-под контроля, и теперь пожинаю плоды собственной глупости. Не просчитал как следует ситуацию, договорился не с теми людьми — и в результате почти потерял брата. Когда он связался с этим мальчишкой, то готов был загубить свою карьеру при дворе. Меня слушать не хотел. Я пытался его убедить всего лишь не позорить наше имя! Говорил с этим самым мальчишкой— полукровка тоже уперся рогом, держался за Дила руками и ногами, не получалось ни подкупить, ни соблазнить. Ну, и мне пришла в голову дурацкая идея — припугнуть, отправив его в бордель на несколько дней. Кто ж мог знать, что хозяин борделя сотворит подобное? Паренек-то изумительно красив, сопротивлялся до последнего, вот они и… Когда я пришел за ним, делать что-то было поздно: его уже корчило, если не трахался больше часа. Виновных убивали долго и мучительно, а полукровку я спрятал в надежный бордель, с хорошей репутацией — надеялся, со временем братишка его забудет и успокоится. Однако Дил попытался добровольно уйти за грань, когда решил, что мальчишка его бросил. Я тщательно за ним следил, но не подумал, что все это время он его искал. Когда нашел — ты сам все видел.
— Несчастному полукровке удалось хотя бы не сойти с ума за этот год? Разве не милосерднее было его убить?
— Нет. Без него мне никогда не удастся вернуть любовь брата. Или хотя бы избавиться от ненависти. Да и… Вдруг есть хотя бы малейший шанс вылечить? Я действительно не хотел этого, я виноват перед мальчишкой. К нему ходят только самые проверенные и надежные люди, большей частью он спит, и с ним постоянно находится рядом один из лучших человеческих лекарей. Он ищет лекарство — я хорошо оплачиваю его исследования. Пока что удалось найти способ глушить желание хотя бы во сне. Но засыпать полукровке слишком трудно, а держать его постоянно на снотворных зельях опасно. Хочу усыпить его тоже, хотя бы на несколько десятилетий, к тому времени я надеюсь найти способ лечения. Что ты мне посоветуешь?
— Вернариэль, ты же понимаешь, что все бесполезно? Лечения от этого нет, и не появится даже через сотни лет. Твои надежды тщетны. Лучше сотри брату память, а мальчишку прикончи. Это единственный выход.
— Нет. Со стертой памятью это будет уже не он — в этом случае я действительно убью родного брата своими руками. Лучше добьюсь того, что задумал. И отступать не собираюсь. Ты меня знаешь,— выражение непоколебимой уверенности ничуть не портило прекрасное лицо, придавая выразительности изящным чертам.
— Да уж знаю, упрямый ты осел. Тогда просто разыщи любого нага, обладающего ментальным даром. Предложи ему не деньги, а драгоценные камни — обычно мы обожаем камушки того же цвета, что и чешуя. Ничего сложного. Труднее тебе будет, когда парни проснутся — при этом нужно будет присутствие как минимум троих менталистов, чтобы удержать их рассудки — бывали случаи впадения в безумие по пВернариэль кивнул, принимая услышанное к сведению, и удалился.
***
К вечеру люди посла сообщили все, что смогли узнать за день. В городе на настоящий момент находился наг-изгнанник, поселившийся здесь около пяти сотен лет назад. Он был неплохим менталистом, люди к нему давно привыкли, и обращались за помощью в случаях потери памяти, сумасшествия или других подобных проблем. Полукровку же, о котором краем уха слышал эльф, в цирке считали мертвым. Но дальнейшие расспросы и посещение могильщиков предоставили более обнадеживающую картину: труп полукровки они не сжигали, да и вообще в глаза не видели. Вывод был очевиден: мальчишке удалось благополучно и хитро смыться. Кроме того, все указывало на то, что он прихватил с собой еще и прогулочную лодку, принадлежавшую хозяину местного борделя.
Заглянув после заката в апартаменты нага, эльф застал его за сборами: тот ползал среди раскиданных по спальне вещей, время от времени подбирал что-то с пола и запихивал в дорожную сумку.
— На поиски собрался?— Верн спрашивал скорее для проформы — лицо его друга излучало решимость и предвкушение,— и куда именно ты решил направиться, если не секрет?
— Вниз по течению, естественно. Если малышу удалось овладеть лодкой, то уйти он смог только туда. Немедленно отправляюсь следом!
— А камни эти тебе зачем? Ограбят в первом же переулке, в котором ты окажешься. Или потащишь за собой всю охрану?— скептическое замечание относилось к довольно увесистой сумке, полной изумрудами.
— Эти драгоценности выгодно оттеняют цвет моей чешуи, я не могу от них отказаться. Вдруг мальчик решит, что его отец нищий, если я буду без них? И не захочет отправляться со мной? А охрана не нужна, не доверяю я никому. Да и путешествую не впервые.
— Виш, ребенка найти может оказаться непросто. В одиночку, не зная местности, ты не сможешь это сделать достаточно быстро. Тем более, вниз по реке в нескольких днях пути отсюда начинаются скалы, там обитают несколько поселений гоблинов, а с ними у вашей страны постоянные разногласия. Да и горных троллей никто не отменял. Тебе нужен спутник.
Эллавиши презрительно хмыкнул:
— Это у мудрейших идиотов из Совета с гоблинами натянутые отношения, по причине спеси и старческого слабоумия. Я побывал у их вождя в составе посольства и наладил отличные связи,— озорной огонек, зажегшийся в глазах нага, пробудил у — А ты случайно эти самые связи не с гоблинками налаживал? Боюсь, что меня уже ничем не удивишь.
— Нет, с гоблинками не пробовал. С гоблинами. Самки у них мелкие совсем, а вот воины…
— Ничего не хочу слышать! Оставь свои воспоминания при себе, дорогой друг, и слушай внимательно: я нашел в этом городе нага-менталиста. Дила он уже усыпил, но заклинание будет держаться всего несколько лет, поэтому времени у меня в обрез. С мальчишкой все несколько сложнее, но он обещал найти выход. А пока этот наг согласен отправиться вместе с тобой, он давно здесь живет и прекрасно знает здешние места, мне так будет спокойнее. А ты, пока будешь искать своего змееныша, постарайся узнать все, что можно — любые сведения, сплетни и попытки лечения,— об этой дрянной настойке. Никогда не знаешь, с какой стороны может прийти решение. Завтра с утра твой будущий спутник будет у тебя, тогда и отправитесь. И возражений я не хочу слышать. Спокойной ночи, Виш.
Посол развернулся к двери и вышел, не дав времени возмущенному змею возразить. Тот только обреченно посмотрел на закрывшуюся за ним дверь. Вернариэль настолько привык решать все и за всех, что иногда становился настоящим тираном в отношении к близким ему людям. А о чужих и говорить нечего… Но тем не менее, искренне о всех заботился. Но от ошибок не застрахован никто.
Эллавиши окинул взглядом спальню и валявшиеся повсюду вещи. Подошел к столу, на котором лежало изящное ожерелье, искрясь в свете светильников черными и зелеными камнями. Когда-то это украшение подарил ему отец. Черная дыра, оставшаяся в душе после его смерти, впервые впустила в себя маленький лучик надежды. Неужели и он сможет обнять свое дитя, передать ему свою магию, знания, опыт и отцовскую любовь? Возможно ли, что Творец и боги окажутся настолько добры к нему?
Глава 9. Новые игрушки.
— Шанни, тебе необходимо покушать!— в голосе Тэо явственно слышалось отчаяние, — ты же ел последний раз еще вчера, с утра голодный cидишь. Шанни, если сейчас же не сядешь кушать, отберу игрушки!
— Отберешь что, прости?— услышанное краем уха незнакомое слово заставило Шанни оторваться от решения поставленной задачи: он обдумывал, как оборудовать на лодке воздушную подушку из имеющихся у него подручных материалов. В принципе, примитивный механизм был готов, оставалось только отрегулировать подачу воздуха.
— Вот эти вот трубочки и воздушные шарики отберу. Ими только дети играют, а ты утверждаешь, что взрослый! Тебе надо лучше питаться, и так был кожа да кости, а как неделю без сознания провалялся, и вовсе прозрачный стал. Я тебе фруктов собрал, поешь, а?
— Тэо, ты стал хуже наседки. Был парень как парень, а сейчас словно что-то в мозгах помутилось. Или материнские инстинкты взыграли? Так рановато еще, если, как ты говоришь, ты недавно взрослым стал. Да и пол не тот. Отстань и не доставай. Вон лучше к Таю цепляйся, он тоже худой. А я занят сейчас.
— Малыш, в твоем возрасте нужно хорошо питаться, тебе расти нужно. И отдыхать побольше, не то магическое ядро неправильно сформируется. Тебе чуть больше первой сотни, нужно беречься!
— Отцепись. Отвлекаешь. Сам же говорил, что среди людей магов не бывает. Да и возраст мой, если смотреть не по годам, а по умственному развитию, опережает вас не меньше чем на тысячу лет, дикари. До простейших паровых двигателей не додумались!
Тэо обиженно поджал губы. Но отступать не собирался.
— Я просто о тебе беспокоюсь! Извини, возможно, я и дикарь, но позаботиться о тебе больше некому. И, чтоб ты знал, не имея магического ядра, ты бы не смог выйти в астрал! Об этом все знают. Так что дар у тебя есть. Просто тогда я со страху совсем забыл, что ты человек.
— Он очень странный человек,— подал голос Таилири.— Но все равно самый лучший! И не забывайте, я тоже преодолел порог взросления, и тоже должен заботиться о нашем малыше!
Отлично, уже целых две наседки. Шанни вздохнул— это был не первый подобный разговор за последние два дня. Но что он мог поделать? Его раздражали любые мелочи, аппетита действительно не было, — он буквально через силу заставлял себя проглотить несколько плодов, которые постоянно откуда-то притаскивал Тэо при каждой их высадке на берег. Узнав его возраст, друг начал досаждать чрезмерной опекой и заботой. Нельзя сказать, что подобное внимание было неприятным — но привыкший сам нести ответственность за других, Шанни чувствовал себя не в своей тарелке.
— Тай, пока что ты о себе заботишься с трудом!— не смог не поддеть его Тэо.
— Зато я взрослый наг!— обиженно заявил Таилири и уполз.
— Ну да, взрослый,— скептически фыркнул Шанни. В десятке шагов от них змееныш уже упорно пошатывался на хвосте, пытаясь научиться ползать без помощи рук. Пока что единственным достижением оставалось удержание торса в вертикальном положении на протяжении десятка секунд. Затем неокрепшие (или и вовсе отсутствующие) мышцы хвоста расслаблялись, и наг растекался по земле безвольными кольцами, напоминая одновременно и медузу, и гигантского глиста. Мелкого было по-настоящему жаль, но помочь Шанни в его случае ничем не мог.
— Не смотри на него как на ребенка,— Тэо проследил за его взглядом, — чтобы выжить в борделе, нужно быть достаточно хитрым и изворотливым. Тем более в его случае. Этот вид измученного несчастного малыша — не более чем маска, призванная вызвать желание защищать. И забыть, что он все-таки является змеем. А ядовитый укус в самый неожиданный момент — его главное оружие. Конечно, это не отменяет его беспомощности, но думаю, что это временно.
— Да брось, мелкий даже ползать научиться не может. У него сил не хватит кожу прокусить. Какой яд? Разве что плюнуть этим ядом кому в глаз, — Шанни поддался уговорам и взял из рук Тэо странный фрукт. Подозрительно осмотрел. Темно-коричневая морщинистая кожица с черными пупырышками желания это съесть не вызывала.— Это точно можно съедобное?
— Нужно очистить от кожицы. Вот так. А теперь кушай. Тебе точно понравится, ты же любишь сладкое.
— И правда вкусно! Очень! Спасибо, Тэо. А где твои питомцы? Что-то их не видно.
— Они вдруг начали себя вести как щенки. Вон, смотри, видишь как Тая за хвост хватают? Ну, пытаются ухватить — зубы совсем поотпадали… Бедные… Играют. Даже не верится, что такие существа, как они, считаются самым устрашающим орудием некроманта, несущим мучительную смерть! И кто только придумал подобное? В мире нет никого безобиднее!
— Ну еще бы! Их ауры связаны с твоей, ты с ними практически одно целое, и ждешь свирепости от бедных собачек, которые постоянно должны чувствовать твое желание накормить всех вокруг? Я удивляюсь, что они еще не лазают по деревьям, добывая фрукты нам с Таем…— взгляд Шанни задержался на чём-то за спиной его собеседника, — впрочем, у них свои представления о здоровой пище.
К ним, прихрамывая, подошел один из дохлых волков. Он волочил по траве безжизненную тушку какого-то мелкого зверька. Подковыляв на трех лапах к Таю, выплюнул добычу перед ним, при этом из казавшейся пустой глазницы выкатился ссохшийся глаз. Монстрик сел на задние лапы, задрав остатки морды вверх, ожидая похвалы и светя костями оголенного черепа — кожу несчастные экс-животные растеряли почти всю, следуя за ними по суше. Тэо наклонился к нему и погладил морду, скалившуюся одним-единственным непропорционально длинным клыком.
— Умничка, хороший волчик,— ласковый тон, с которым произносились слова, никак не вязался с образом жестокого маньяка, ненавидящего все живое, который очень красочно описали, обьясняя, кем являются некроманты. Шанни скептически понаблюдал за странной картиной, и с сарказмом заметил:
— Что-то глядя сейчас на тебя, чуть ли не целующего этиго недозомбика, слабо верится во все те ужасы, что вы нарасказывали мне здесь про некромантов. В ваших легендах явно путают понятия «некрофил» и «некроман». Коллекционирование трупов не означает любовь к ним.
Тэо вздохнул.
— У меня такое ощущение, Шанни, что ты по-прежнему понимаешь слово «некромант» как-то по-своему. Не некроман, Шанни, а не-кро-мант. Не тот, кто любит мертвецов, а тот, кто их поднимает и использует в своих целях. Я недостаточно обучен для некроманта, кроме того, не прошел инициацию. Чтобы сделать из поднятых животных настоящее оружие, нужно быть жестоким и безжалостным, это обязательно. Из-за того, что я неправильный, мы сейчас вместо идеальных защитников имеем четырех бесполезных щенков, неспособных причинить кому-то вред и постепенно распадающихся на части.
- Угу…Что-то при первом знакомстве они отнюдь не выглядели добродушными и беззащитными. Правду говорят— с кем поведешься…— заметил Шанни.
Тэофиле в расстройстве поднял глаз своего питомца и попытался запихнуть обратно ему в глазницу. Глаз провалился глубоко внутрь. Тэо попытался достать его обратно, но даже засунув в глазное отверстие всю кисть, не смог его нащупать. С досадой стряхнув с руки сероватую субстанцию, которой измазался, шаря в голове волка, пошел к морю — отмывать гадость.
Вскоре к воде подошел и Шанни, попросив помочь и отвлекая от безрадостных мыслей. Вместе они проделали в днище лодки отверстие — после взрыва негодования со стороны Тэо, который Шанни успешно погасил, пообещав заняться волками и проблемой их распада — и приставили к нему трубку с большим воздушным шаром. От шара отходила другая трубка, более гибкая, соединенная с примитивным насосом. Таким образом, их лодка должна была двигаться на воздушной подушке, над волнами. Механизм опробовали тут же.
Тэо орал от восторга, стоя на корме и подставляя лицо ветру. Скорость, с которой передвигалась теперь их лодка, оборудованная самой простой моделью воздушной подушки, увеличилась как минимум вдвое; да и качало меньше. И можно было забыть о веслах, от которых у обоих мальчишек образовались болезненные мозоли. И занять их чем-то полезным: учебой, например.
Покатавшись, пристали к берегу, где их уже ждал змееныш. Судя по мрачному выражению лица, успехи в ползании были не ахти. Все четыре дохляка крутились возле его хвоста, неуклюже пытаясь ухватить челюстями — или, вернее, их остатками— нервно дергающуюся конечность.
— Видел, как наша лодка теперь летает?— Тэофиле счастливо смеялся, поглаживая борт посудины,— безо всякой магии! Мы теперь даже против течения плавать можем! Без вёсел!
— Рад за тебя. Но пока мы никуда не плывем, не мог бы ты найти занятие для своих монстров? Они весь день обдирают чешую с моего хвоста.
— Да не смеши, сколько там у тебя той чешуи? Еще на корабле вся облезла. Ты вообще больше похож на гусеницу, чем на змею. Пусть играют, это мышцы на хвосте укрепляет, быстрее ползать сможешь. Кушать хочешь?
Шанни и Таилири переглянулись и синхронно друг с другом закатили глаза.
Съедобные фрукты в этом месте росли в достатке, и друзья решили на несколько дней остаться здесь: Шанни еще слегка шатало, да и с несчастными животными надо было что-то делать, их кости держались буквально на соплях. Кроме того, проблему с продуктами жизнедеятельности их организмов тоже необходимо было решить. Даже осознавая, что в этом мире, из-за отсутствия гнилостных бактерий, все перерабатывается более мелкими животными (или высыхает; но потом опять же перерабатывается), Шанни все же предпочел бы в самом ближайшем будущем сделать аннигилятор, хотя бы по самой простой схеме. Издержки воспитания, что тут поделаешь— даже ходить в кустики ему казалось диким кощунством по отношению к природе.
Остаток дня все были заняты делом. Шанни вертел в руках отвалившуюся кость одного из дохликов, без всякой магии меняя её: то растягивая, то задумчиво завязывая узлом, словно она была податливым тестом. Тай и Тэо обдумывали, какой вид должны иметь их дохлики. Для рисования использовали рваную рубашку и сажу из костра, смешанную с маслом. Творческий процесс проходил в жарких спорах и с переменным успехом: Тэо хотел компенсировать слишком добродушный нрав своих питомцев устрашающим внешним видом, Тай считал, что в таком случае они будут слишком бросаться в глаза и лучше им быть похожими на обычных собак.
— Сколько можно спорить из-за ерунды? Звериков четверо, сделаем двух обычных, двух пострашнее. Рисуйте потише, я плохо помню формулу молекулы силикона. Приходится экспериментировать, а вы орете, отвлекаете. Ошибусь, и вместо силикона получится смола. И растают ваши зомбики на солнышке завтра утром, как соломенные бычки… Как дети, честное слово… А еще меня малышом обзывают, засранцы…— голос становился все тише, дальше можно было расслышать только нечто странное,— и как же полимеризовать циклосилоксан, используя наниты и биологический материал? Может, по анионному механизму, но изменить… нет, лучше не менять, а… Вот так, пожалуй, будет лучше… Или нет?
— Ты слышал когда-нибудь подобные заклинания? Их и не выговорить, не то что запомнить, — заметил Тэо. Он прислушался к разумным доводам их мелкого, и сейчас тщательно выводил на рубашке контуры будущего зверя.
— Ну конечно, в моем борделе как раз заклинания и изучали. В комплекте с позами — для полноты ощущений.
— Не язви. С Шанни ты такой забитый несчастный мальчик, а со мной так деловой и опытный. Хитрожопый ползучий глист.
— С Шанни я не притворяюсь, если ты это имел в виду. Мне действительно хочется, чтобы он меня обнимал и защищал. Понимаешь… Я, конечно, полукровка, и многие из особенностей нагов мне не доступны… Но некоторые вещи я чувствую. Не знаю, как…- Тай бросил короткий взгляд в сторону Шанни. Тот был полностью поглощен своим занятием, бросив кость и чертя что-то на песке, морща лоб, и не обращал никакого внимания на шепот у костра, — вот ты видишь в Шанни несмышленного ребенка — умного не по возрасту, рассудительного, доброго — но однозначно ребенка. Я же вижу его как бы в двух плоскостях — иногда он для меня милый, проказливый малыш. Но иногда сквозь детские черты как будто проступает нечто другое — чужое, непонятное,— но словно согревающее меня своей силой и спокойствием. И мне хорошо рядом с ним, я словно купаюсь в этой его силе и тоже становлюсь сильнее.
— Среди нагов часто встречаются эмпаты, я слышал. Ты замечал за собой способность слышать чувства других людей? — Тэо подбросил несколько веток в костер и снова склонился над своей картиной. — Может, ты просто слышишь отголоски его эмоций? Ведь самоуверенности у нашего мальчика хоть отбавляй.
Таилири покачал головой, не соглашаясь.
— Это другое. Эмоции я и раньше мог слышать, всегда предупреждал мать, с кем не стоит связываться… Только один раз она меня не послушала, очень много предложили за одну ночь. Тогда этот урод ее и прибил. Я пытался защитить как мог, так он мне вырвал клыки и обкрутил хвостом светильник. Хвост жгло, я извивался в его руках и чувствовал радость и дикое удовольствие, испытываемое этим выродком… Мне чудом удалось вырваться и спрятаться на чердаке. А вот мама…
— Эй… Не надо вспоминать, все прошло. Мы тебя в обиду не дадим, Таилири…И не реви опять, вот я дурак, зачем спрашивал…
Пока Тэо успокаивал змееныша, Шанни так и уснул над своими чертежами и с костью в руке. Парни дружно фыркнули, увидев это.
— У моей соседки дочка так спала, когда совсем мелкая была. Где играла, там и засыпала. И погремушку точно так же сжимала… Взрослый он… Взрослее не бывает, — посмеиваясь, Тэо укрыл Шанни двумя куртками, Тай подложил под голову сложенную рубашку. Кость отбирать не стали — побоялись разбудить.
Так как спать не хотелось— обычно только детям требовалось больше времени для сна,— они улеглись у догорающего костра. Тэо погладил змееныша по голове, точь-в-точь, как это любил делать Шанни.
— А моя сила тебя тоже греет?
Наг хмыкнул, уткнувшись ему в подмышку.
— Ты другой. У тебя не сила — доброта. Я ее сразу почувствовал, как тебя увидел. Потому и строил щенячьи глазки— думал, использовать получится. Прости.
— Да ладно, я все понимаю. Хрен бы ты выжил в борделе, если бы не научился притворяться.
Они какое-то время помолчали, каждый думая о своем. Вскоре подал голос наг:
— Тэофиле… Ты ведь заметил, насколько малыш отличается от других?
— Ещё бы. Видел, что он с лодкой сделал? Над водой парит! Без магии!
— И это тоже. Но у него и внешность необычная — волосы совсем черные отрастают. Разрез глаз странный… И цвет их тоже невозможный в нашем мире — темно-коричневые, почти черные… Не бывает таких глаз.
Тэо приподнялся на локте и настороженно посмотрел на собеседника.
— К чему ты это ведешь? Пока он не достигнет возраста согласия, его пальцем никто тронуть не посмеет!
— Я не об этом, идиот! Вспомни, как он в астрале завязал ауру четырех — подумай еще раз: четырех! нежитей на твою! На одной интуиции! И теперь у нас четыре добродушных верных пса, готовых ради тебя на все. Но ты ведь понимаешь, что подобный фокус с одним неопытным ребенком сможет провернуть любой более-менее обученный маг? А если кто-то из них, заметив необычную внешность Шанни, обратит внимание и на его способности? Что ему стоит завязать на себя ауру беспомощного в астрале малыша? Никто даже не заметит, а маг получит послушного и удивительно умного раба.
Тэо подхватился и, запустив одну руку в волосы, сделал несколько шагов в темноту. Вернулся, присел рядом, нервно теребя прядку волос за ухом.
— А ведь ты прав, голохвостый. Как же я не подумал об этом! И ведь слышал о подобных случаях, не раз слышал! Надо будет поговорить завтра с мелким! Обьяснить, чтобы по возможности поменьше высовывался. И лодку ешё на подступах к городу спрячем! И его в город лучше не брать! Творец, а если кто-то все равно на него наткнется? Куда бы его спрятать хотя бы до совершеннолетия, а?
— Не паникуй, что-нибудь придумаем. А пока действительно лучше прислушаться к нему хотя бы двух нежитей сделать безобидными с виду. Чтобы можно было с собой всюду брать. Какая-никакая, но все же защита. И чтоб ты знал — твои волки при надобности любому горло перегрызут, стоит тебе лишь испугаться. Или по-настоящему захотеть увидеть кого-то мертвым… Не такие уж они и безобидные.
— Откуда ты все это знаешь?
— Ну, я умею слушать и делать выводы. А клиенты часто целыми компаниями мать навещали, вот и болтали между собой… пока своей очереди ждали. Маги приходили часто, обычные женщины их боятся.
— Так ты в шкафу тихонечко себе магию изучал? Вот хитрожопый!— Тэо рассмеялся.
— Не поверишь, парочку заклинаний даже запомнил. Однажды придурковатые маги огонь на спор вызывали— кто быстрее светильник зажжет, тот первый в очереди. Я потом долго тренировался. Смотри.
В худенькой ладошке нага заплясал слабый голубоватый огонек. Тот что-то прошептал, и огонек поменял цвет— заиграл красными и желтыми красками, увеличился, мазнул змееныша по волосам и рассыпался по ним мелкими искрами. Бледное лицо преобразилось— показалось более взрослым, загадочным и… удивительно милым. Иллюзия длилась всего несколько секунд, но и их оказалось достаточно, чтобы Тэо с удивлением отметил:
— А ты ведь красивым будешь, когда ещё подрастешь. Я и не замечал раньше. Странно.
— Я стараюсь выглядеть как можно незаметнее. Зачем лишние хлопоты? И так проблем выше головы.
— Вот и правильно. Ладно, давай спать. Завтра будем зверей лепить. Интересно, что еще наш мелкий придумает?
Разговоры шепотом у костра вскоре затихли. Шанни, невольно услышавший их разговор, проснувшись в самом его начале, довольно улыбался в темноте. Мир этот, конечно, дерьмовый — но со спутниками ему здесь повезло. Умные мальчики. Добрые и рассудительные. Если ещё и обучить — цены им не будет. Можно спать спокойно.
***
Следующие дни на этом берегу незаметно превратились в развлечение. Друзья увлеченно спорили, вылепливая зверушек из созданной Шанни силиконовой массы, которую он нарастил на оставшихся костях скелета. У Тэо оказались неплохие способности как художника, так и скульптора, но он слишком отдавался полету фантазии: двум животным придал такой вид, что по коже начинали бегать мурашки при одном взгляде на них.
Все тело получившихся существ было украшено наростами; огромные клыки, мощные челюсти — они выглядели, как драконы в миниатюре. Остальных же двух, после долгих споров, решили сделать похожими на милых карликовых лошадок — правда, безобидные с виду животные обладали острыми клыками, ничем не уступавшими любому хищнику. Кроме того, копыта состояли из соединенных вместе огромных когтей, которые легко могли пробить сердце человека.
Тэо радовался, как дитя, не отходя от своего зверинца. Животные платили ему тем же, постоянно ластясь и пытаясь облизать. Мини-драконы и пони с повадками игривых щенков— на такую картину стоило посмотреть!
— Они ещё вырастут?— Тэо от полноты ощущений даже забыл, что с самого утра никто из них не притронулся к еде, слишком увлекшись в процессе созидания.
— Нет, конечно. За несколько дней форма закрепится, и они навсегда останутся в этом виде.
— Они теперь живые? И кушать им тоже нужно будет? Ой… Вы ж не ели ничего с утра! У меня ещё фруктов немного осталось… И как я не подумал! Совсем с ума сошел за эти три дня!
— Да не переживай, сейчас все вместе и покушаем. А они не живые, но и не мертвые. Как бы тебе объяснить… У твоих звериков имеются обрывки собственной ауры, пусть и завязанной на твою, — мертвыми их уже не назовешь. Но и живыми тоже — тела не осталось, мы просто примитивно нарастили на костях искусственные ткани. Они теперь скорее биороботы очень высокого порядка, управляемые непосредственно через импульсы твоего мозга. Плохо тебе — плохо им, и реагируют они на источник раздражения соответственно. Учись контролировать эмоции, если не хочешь чтобы кто-то случайно пострадал. И кушать им не нужно — роботы ведь. Подзаряжаться энергией могут от солнечного света, при том накопитель я им сделал мощный, без солнца месяц могут функционировать.
— Невероятно! А как мы их назовем?
— Зачем им имена? Это же роботы! Можно по порядковым номерам — икс один, икс два и так далее.
— Икс звучит красиво, а вот номера как-то не очень… А ты знаешь еще похожие?— с надеждой спросил Тэо, почесывая загривок одному из драконоподобных.
— Ну, можно Икс и Игрек. А те, которые выглядят безобиднее— Альфа и Бета. Так вам подойдет?
-Еще бы! Красиво звучит! И необычно!— клички понравились как Тэо, так и Таю.
Спать никому не хотелось и, надурачившись вдоволь, играя с добродушными монстриками, все в прекрасном настроении погрузились в лодку. Зверики в нее не помещались и остались следовать за ними по берегу, как и раньше, присоединяясь на остановках. Освобожденные от вёсел, мальчишки расспрашивали Шанни о его стране— так они воспринимали его мир из рассказанного, — кроме того, он обьяснял им основы математики и немного о физике и ее законах. Те схватывали все на лету, оживленно спорили, сравнивая новое с уже известным им, сближаясь все больше. Через несколько дней они должны были приплыть к большому городу, а дальше решили подняться вверх по одной из рек.
Но их идиллия нарушилась внезапно, когда ранним утром на горизонте появился корабль.
— Ничего хорошего нам этот корабль не принесет. Если мы наляжем еще и на весла, успеем к берегу? Там нас дохлики смогут защитить… Эх, надо было им крылья приделать…
— Инстинкты у них остались волчьи, полеты в них не предусмотрены,— слегка отрешенно возразил Шанни. Он пытался просчитать расстояние между ними и подозрительной посудиной.— Направление движения корабля к нам совпадает с направлением его же скорости, равной произведению его приблизительной массы на эту скорость… Не стоит дергаться, ребята, — бесполезно. Не успеем к берегу. Все равно догонит. Будем действовать по обстоятельствам.
Глава 10. Неоформленный маг.
— Почему корабль движется так быстро? К тому же со спущенными парусами? — Шанни смотрел на неумолимо приближающуюся угрозу с недоумением. — Неужели в вашем мире все же существуют какие-никакие двигатели?
— На борту сильный стихийный маг, я думаю,— Тэо с мрачным видом пожал плечами. — Не могу понять, что за судно — флаги спущены, герб мне незнаком. На городскую стражу не похоже— слишком большой, да и далековато от города мы сейчас находимся.
— Может, контрабандисты?— подал голос Таилири.
— Ага, как же,— со скептическим видом фыркнул Тэо.— Ты посмотри на эту громадину — представляешь, сколько силы надо угрохать магу на её движение? А ведь за бесплатно никто из них даже гнилой зуб не вырвет! Имея деньги на стихийного мага, кто стал бы рисковать свободой, приторговывая запрещенными товарами? Ну, разве что пираты, те на все способны… Но кого им грабить в этих краях? Человеческие земли бедны. А здесь так и вообще ничейные — дальше только скалы да гоблинские пещеры.
— В таком случае, может, нам и не грозит ничего? Какое дело— пиратам ли, богачам ли— до маленькой двухвесельной лодки?— Тай бросил взгляд, полный надежды, сначала на корабль, затем на Тэо.— Посмотрят, смогут убедиться, что с нас и взять-то нечего — и дальше поплывут?
— Будем надеяться…— Тэо сбросил куртку и прикрыл ею хвост змееныша.— Шанни, снимай и свою, прикроем жопу нашей бледножопой гусеницы. Если спросят — вы мои братья. Детей обижать не будут, а я выкручусь.
— Тэо, это другие расы детей берегут. А люди, да еще в ничейных землях… — Таилири с тоской смотрел на приближающийся парусник. Он раза в два превосходил размеры корабля контрабандистов, на борту которого они познакомились. Внутри ворочалось нехорошее чувство, предупреждающее об опасности. Веры в благоприятный исход это чувство не вызывало…
Шанни краем уха прислушивался к разговору, внимательно вглядываясь в надвигающуюся на них громадину. Наблюдаемая им картина вызывала недоумение: паруса были спущены, но тем не менее корабль двигался. Ровно, бесшумно и невероятно быстро, даже не покачиваясь. Понятно, почему они заметили его настолько поздно — при такой-то скорости! И стоило сделать выводы: в этом мире действовали не только известные ему законы физики, но и что-то совершенно неизвестное науке в его прежнем мире — волны расступались перед кормой и, мягко омывая борта, смыкались сзади, подталкивая корабль вперёд. Это было странно и непонятно, однако вместо беспокойства, которое испытывали сейчас его друзья, Шанни одолевало жгучее любопытство: в чем заключается принцип действия подобного явления? Что представляет собой эта самая магия, о которой он слышал здесь постоянно, но пока не мог разобраться в механизмах её воздействия на живые организмы и окружающую среду?
Между тем странный парусник замедлил ход и остановился, возвышаясь над лодкой, рядом с ним казавшейся половинкой ореховой скорлупы. На палубе столпились люди, все как один вооруженные до зубов и, судя по шуточкам и комментариям, не отягощенные слишком развитым интеллектом. Хм… или умело скрывающие даже небольшие его задатки. Четверо из них не принимали участия в конкурсе на самую тупую шутку: они стояли молча, целясь в испуганных мальчишек из арбалетов. Ближе к их лодчонке опустилась верёвочная лестница.
— Поднимайтесь!— прозвучал сверху властный голос.
— Простите, мой брат не сможет подняться по лестнице. Можем ли мы ответить на ваши вопросы отсюда? — сделал попытку избежать более близкого контакта Тэо. — Мы не замышляем ничего противозаконного.
— Если вы сейчас же не подниметесь, я дам команду стрелять,- на командира дрожащий голос парня не произвёл решительно никакого впечатления.
Вздохнув, Тэо скомандовал ребятам:
— Таилири, обхвати меня руками за шею, хвост обмотай вокруг талии. Мы поднимемся первыми. Шанни, лезь после нас. Будем надеяться на лучшее.
Когда ребята поднялись на палубу, их сразу же окружила толпа похабно ржущих полуголых мужиков, некоторые из которых бесцеремонно лезли подергать за хвост змееныша и ущипнуть за задницу Тэо и Шанни. Таилири испуганно дергался — ему хорошо было известно, что означает похотливый огонь в глазах людей. Неопрятных и агрессивных. Они явно находились в плавании долгое время и были настроены отнюдь не благодушно.
— Что же делали такие милашки вдали от людей?
Тэо попытался справиться с овладевавшим его страхом и ответил почти спокойно:
— Мы братья, вышли порыбачить. Живем здесь недалеко. Отпустите нас, пожалуйста.
В ответ раздался дружный смех и издевательские шутки.
— Вот уж повеселилась в своё время ваша матушка! Ладно бы от разных отцов, но родить эльфа, нага и человека — это надо еще постараться!
— Готов поспорить, что все три ублюдка такие же шлюхи, как и их мать!
— Вот сейчас и проверим,— один из воинов, окружавших их, приблизился и ухватил за задницу Тэо,— я первый на угощение.
— Эй, после тебя хер как в ведро влетает, нам-то что потом делать?
— Хрены отращивать!— гадко оскалившись, загоготал человек, продолжая лапать Тэо, оцепеневшего от страха и отвращения.— Я себе заберу этого, а уродцев между собой поделите.
— Мелкий еще ладно, а змея как пользовать?
— Ртом поработает, пока подходящую дырку в нем не приспособим!
Смешки перешли в громкий гогот, прерывающийся похабными комментариями. Тэо побледнел, не предпринимая попыток к сопротивлению, сосредоточившись на том, чтобы в нужный момент выхватить нож, спрятанный в рукаве. Тай тщётно пытался спрятаться в кольцах тощего хвоста и мелко дрожал всем телом. С виднеющегося берега раздался жуткий вой.
— О, там где-то еще и волки воют! У вас ещё один братик на берегу остался? На этот раз от животного? Молодец ваша мамочка! Знатно повеселилась!
— Убери от него свои лапы, ущербная ошибка природы!
Прозвучавший сквозь смех звонкий голос создал эффект опустившейся шумовой завесы. Все в изумлении затихли, разглядывая худенького мальчишку с забавным ёжиком коротких волос и странным разрезом непривычно тёмных глаз. Шанни, не особо озаботившись произведённым эффектом, решительно подошел к мужику, который приставал к Тэо. Тот замер, глупо разинув рот и выпучив глаза от удивления — грозно наступавший на него Шанни, еле достающий до высоты плеча, выглядел по-настоящему смешно. Несколько долгих секунд моряк так и стоял, уставившись на наглого мальчишку как на мелкую букашку, готовый немедленно её растоптать, затем, опомнившись, схватил его за плечо… И неожиданно упал, закатив глаза и так и оставшись лежать на палубе неподвижной тушей, не подавая признаков жизни. Шанни встал рядом с Тэо, успевшим вытащить нож и Таем, скалившим ядовитые зубы. Шутки больше не раздавались: окружившие их люди отошли на несколько шагов и обнажили мечи. Мальчишка оценил обстановку и запустил нанитов в организм Тая и Тэо, пытаясь просчитать, сколько времени им может понадобиться на удаление последствий намечающейся драки. И каковы их шансы на победу. Скорее всего, невелики — соперники собирались броситься всем скопом. Ладно, разберется позже — если уж после сломанной шеи выжил, то и сейчас шансы есть. Если, конечно, за борт не выбросят. Интересно, получится в таком случае отрастить себе и ребятам жабры?
Напряженную тишину, сменившую идиотские шуточки, нарушал только непрекращающийся вой, раздававшийся с берега.
— Что ты с ним сделал?— выступивший вперед человек отличался от остального сброда. Он единственный не обнажил оружие, но полный высокомерия взгляд, прямая осанка и правильная речь выдавали более высокое происхождение. Нетрудно было догадаться— капитан.
Шанни невозмутимо пнул лежащего без чувств мужика между ног.
— Ничего. Дядя просто прилёг отдохнуть: совсем обессилел, бедолага. Просился первым в очередь на лечебный пинок в задницу. Кто следующий? Желающие есть еще?
— Ты маг?
— Я человек. К тому же не достигший возраста согласия. А вы будущие каторжники?
Капитан хмыкнул. В отличие от его людей, застывших в ступоре от наглости мальчишки, ехидные слова не произвели на него особого впечатления.
— Наглый крысеныш. Пожалуй, следует тебя проучить. Посмотрим, что останется от твоей смелости к утру. Будешь умолять посадить тебя на любой член, лишь бы оказаться подальше от места, в котором вы проведёте сегодняшнюю ночь. Отведите их в нижний трюм, к нашей зверюшке.
— Но старший… Как подступиться, если крысеныш маг?
— Уродище в трюме тоже маг. И что? Забыл, кто толкает наш корабль с такой быстротой? Любого мага можно поставить раком и использовать по назначению. Вперед, исполняйте приказ. Кто отличится, позволю провести лишние сутки на берегу, когда пришвартуемся в порту.
Мужчина не удостоил осмелившегося возразить человека даже взгляда, но тот все равно виновато опустил голову и отошел к товарищам, начав с ними совещаться, время от времени поглядывая в сторону мальчиков. Те, сосредоточив все внимание на них, не заметили приблизившихся со спины и в следующее мгновение повалились на палубу. Их оглушили подкравшиеся сзади головорезы.
Шанни пришел в себя почти мгновенно, но решил пока не подавать признаков жизни. Его несли в уже начавшей становиться привычной позе — снова перекинув через плечо. Особо интересоваться окружающим он тоже не стал — крутиться и привлекать к себе лишнее внимание не стоило. Только слегка повернув голову, убедился, что ребят несут другие люди, по всей видимости — туда же, куда и его. Вскоре они остановились, впереди послышался скрежет железа, потом звон цепи, опять скрежет… Все эти звуки сопровождались ругательствами и проклятьями. Когда заскрипела с натугой открываемая дверь, их бесцеремонно швырнули внутрь и немедленно захлопнули дверь, снова загремев железом засова.
В помещении стоял тяжелый дух спертого воздуха и сырости. И ещё нечистот. Приподнявшись, Шанни поморщился — было темно, единственным источником света являлась щель в дощатой стене, — но разглядеть что-либо было возможно лишь в ее пределах. По дальним углам в темноте мог прятаться кто угодно.
— Эй! Есть тут кто?
Ему никто не ответил, но в глубине трюма послышались звуки — словно кто-то чавкал.
Шанни решил, что если неведомая опасность захочет к нему приблизиться, лучше подождать ее здесь, поближе к друзьям. Стоило так же проконтролировать их состояние.
Тэо приходил в себя без посторонней помощи, Таилири же он решил пока что погрузить в сон— в случае опасности толку от него все равно не было. Измученного змееныша почему-то хотелось беречь и ограждать от любых трудностей — подобное желание для Шанни было непривычным и странным. В прежней своей жизни Жанна не заморачивалась близкими отношениями — любила свою семью, но заботиться о ком-либо из посторонних никогда не приходило ей в голову, слишком сильно была погружена в науку и исследования.
— Где мы?— первый вопрос Тэо, после того как он очнулся, был вполне предсказуемым.
— Не знаю. Темно слишком, но мы здесь не одни. Кто-то щелкал зубами, когда нас сюда забросили.
— Надеюсь, этот кто-то щелкал зубами разгрызая орехи, а не кости. И что питается он, как и ты, исключительно растительной пищей, — проворчал Тэо, пытаясь подняться.
— Я питаюсссь жжживой плотью, и сейчассс моим обедом станешшшь ты… — совсем рядом раздался шипящий голос и ногу Шанни больно сжали чем-то похожим на толстую веревку.
Тэо вскочил, Шанни же спокойно потрогал обвивающую его выше колена непонятную хрень и успокоил друга:
— Не дергайся, Тэо, здесь просто еще один наг. Только еще более тощий чем наш Тай. И без чешуи… Хм, этот хвост на ощупь словно мошонка… Эээ… Нет, это не хвост. Значит, не наг. Слушай, ты кто?
— Я твоя сссмерть, глупый человечишшшка… — но несмотря на жуткие слова, шипение незнакомого существа звучало совсем не угрожающе — скорее, неуверенно. Оно явно привыкло видеть совсем другую реакцию на свое появление.
— Шанни, ты в порядке? Не могу понять что это за существо, подобной ауры я в жизни не видел. У меня есть нож, может, прирезать его на всякий случай? — не хотел успокаиваться Тэо.
— Не надо, это существо безобидно и намного разумнее идиотов на палубе. Эй, мутант, не сжимай так сильно— получишь между глаз. Я вижу где они светятся, не надейся на темноту.
Существо некоторое время молчало в явном недоумении. Ногу мальчишки оно отпустило, но осталось рядом. Размером странное нечто было чуть больше лошади, но очертаниями в темноте напоминало то ли медузу, то ли гигантского паука. Когда оно заговорило снова, театрального шипения в голосе уже не было слышно.
— Эльф-некромант? Такого я в своей жизни не видел, — голос сейчас звучал как обычный мужской, с еле заметной хрипотцой. И сейчас в нем слышалось жгучее любопытство и удивление.
— Я эльф только наполовину, могу быть кем угодно,— недовольно буркнул Тэо.— Это ты непонятная зверушка. Не поймешь, где голова, а где жопа.
Существо не проигнорировало выпад в свою сторону, в свою очередь спросив с явной издевкой:
— Зато твоя жопа хорошо видна, и явно напрашивается на приключение! Любитель трупов! Может, ты ещё и мясом питаешься, неправильный эльф?
— Может, и питаюсь. Но тебе нечего бояться, кишкообразных не ем, ты в безопасности.
В стороне послышался тихий смех Шанни.
— Раз уж вы так быстро нашли общий язык, стоит познакомиться. Я Шанни. Сопящий у меня под боком чудик— Таилири. Мрачный эльф-некромант— Тэо.
— Я Тэофиле,— недовольно буркнул парень. — И я не мрачный.
— Мое имя Шерлион Сэй Кайлир— выдержав небольшую паузу, представился их странный собеседник.
— Из благородных, что ли?Знатные господа начали развлекаться с членистоногими и плодить от них ублюдков?— пришла очередь Тэо удивиться. Хотя удивление никак не уменьшило количество яда в голосе.
Странное существо задвигало складками кожи более интенсивно, поменяло форму — став ниже, выкинуло вперед несколько мягких щупалец и снова обвило ими ноги Тэо, слегка их сжав, и угрожающе прошипело:
— Ты что-то имеешь против благородных, плебей? Пожиратель трупов! Некромант!
— Вонючий слизняк!
— Я не вонючий!
— Да здесь дышать нечем! Но конечно же, свое не пахнет!
— Это не я вонь развёл… Это уроды с палубы!— с обидой в голосе возразило существо. Оно все сильнее обвивало Тэо своими щупальцами, но вреда не причиняло — просто легко сжимало ноги и торс.
— Их ты тоже щупал так же страстно, как и меня, извращенец?
Существо не успело ответить— начинающуюся перепалку решительно прервал Шанни:
— Будем считать, что знакомство завершилось крепкими объятиями. Рад, что вы понравились друг другу. Шерли, давно здесь сидишь? Почему ты настолько дряблый? С рождения такой или просто спорт ненавидишь? Мне про твою расу еще не рассказывали. Кстати, нас обещали со странной зверюшкой познакомить, которая убедит заняться сексом с дуболомами наверху. У тебя здесь питомец?
Существо засмеялось.
— Нет, это я для них зверь. Поначалу лазили сюда постоянно, смелостью друг перед другом бахвалились. Дерьмо, что здесь воняет— все от них, гордых воинов. Я проделал дыру в борту, туда и выбрасывал трупы — а эти решили, что я их жру. Потом понял, что не выход, просто гонял идиотов — по крайней мере, дерьмо с собой в штанах уносили. Наверное, поэтому и вас ко мне бросили — чтобы напугал. Или сьел.
— Не могу тебя осуждать— каждый развлекается как может. Сам-то как здесь оказался?— встрял в разговор Тэо, но уже более миролюбивым тоном. Одно из щупалец легонько пощекотало его под коленкой, и тот не удержал тихий смешок. В ответ монстрик зашипел, тоже гораздо более дружелюбно, и по его телу пошла вибрация. А затем, шумно вздохнув, начал рассказывать о своих злоключениях. Вернее, по мнению Шанни, о своей несусветной глупости.
Пока Шанни слушал рассказ их нового друга, у него возникло подозрение, что мелодрамы, преследующие его в этом мире, являются наказанием за нелюбовь к ним в прежней жизни. Глупости и безрассудства, которые часто пытались оправдать, прикрываясь любовью и другой романтической чушью, он не понимал.
Бедолага монстр по имени Шерлион попал в беду просто классическим способом: влюбился не в того человека. На тот момент он выглядел обычным молодым пареньком благородного происхождения, готовящимся к первому в своей жизни изменению: он принадлежал к расе метаморфов. Первая метаморфоза была очень важным событием в жизни представителей этой расы, и немало влияла на их способности— происходил мощный магический выброс, дающий толчок к развитию магического потенциала. Чем мощнее выброс— тем сильнее становился маг в будущем, и тем больше полноценных личин мог освоить в дальнейшем. Но незадолго до этого события Шерлион познакомился с представительным красивым наемником, вообразил себя влюбленным до безумия и согласился на предложение возлюбленного: сбежать в далекие страны, наняв корабль. Метаморфы все как один сильные маги, Шерли тоже не являлся исключением. Но мальчишка оказался еще и авантюристом по натуре — решил, что под защитой любимого ему ничего не страшно, и он сможет весело провести время и попутешествовать, вернувшись перед самой метаморфозой.
Все надежды глупого юнца на неземное счастье в обьятиях любимого разбились в пух и прах, когда он взошел на его корабль. Возлюбленный нацепил ему на шею артефакт, вытягивающий магию, и пообещал отдать команде на потеху, если Шерли будет слишком артачиться. Меньше возмущаться тот не стал, но под влиянием эмоций первое изменение началось преждевременно, что-то пошло не так, и он неожиданно застрял в непонятной форме. Вернее, вообще без формы, так как придать своему облику хоть какую-никакую стабильность он так и не смог. Артефакт остался на нем, не то внутри тела, не то где-то в складках кожи, и исправно выкачивал магию на нужды головорезов. Бывший возлюбленный, являющийся предводителем шайки, убедившись, что в человека он превратиться не может, запер его в этом трюме, и последний раз бедный метаморф видел солнце полгода назад.
— Если я правильно понял, при помощи устройства, застрявшего у тебя в заднице, волны сами несут корабль, используя вырабатываемую тобой в астрале энергию? — обобщил услышанное Шанни.
— Эээ…А почему именно в заднице? Мне эту гадость на шею повесили! — возмутился монстр благородных кровей.
— Поверь мне на слово: разобраться, где у тебя что, не сможет даже знаток творчества позднего Пикассо. Я попробую извлечь этот механизм. Если корабль остановится, твоему хмырю придется пристать к берегу. А там нам помогут.
— Хорошо. А…А будет очень больно?
— Не знаю. Постарайся расслабиться… О чем я говорю, ты и так сплошное желе… Так… Потерпи еще немного… Вот и славно, вот и хорошо, что ты весь целлюлитом покрыт — рука не скользит… Вот. Вытащил. Как оно выключается?
Шанни держал в руках изящный кулон в виде птицы.
Тэо склонился ближе, пытаясь рассмотреть в темноте артефакт, Шерли замер неподвижно— и в следующую минуту студенистая масса пошла буграми. С одной ее стороны, где прежде угадывались глаза, образовалась выпуклость, на первый взгляд более плотная на фоне остального тела. Но никто не обратил на это внимания — все почувствовали, как корабль остановился на несколько мгновений, а затем пол под ногами качнулся раз, другой — и продолжал качаться как на обычном корабле. Поток магии прекратился.
— Теперь нам придется ждать гостей. Ублюдки попытаются вернуть все как было и полезут сюда,— предположил Тэо.Подтверждая его слова, от двери послышался скрежет поворачиваемого ключа. Шанни весело рассмеялся.
— Ничего, у нас есть еще один козырь. Шерли, фокус хочешь? Наш друг начинает просыпаться, можешь ему помочь подняться?
Метаморф подчинился и беспрекословно пополз в угол, где лежал Таилири. Тэо вопросительно посмотрел на Шанни. Тот ему подмигнул и… прикрыл руками уши. Как нельзя вовремя. Тэо еле успел сделать то же самое, вовремя догадавшись, что замыслил друг. Уже знакомый им душераздирающий визг прорезал тишину трюма, прокатился по кораблю, проник в каждый его уголок и органично слился с дружным воем четырех животных на берегу. У наемников, немало повидавших в своей жизни крови и страданий — а часто и самолично их причинявших — застыла кровь в жилах. От двери трюма послышался дружный топот торопливо удалявшихся людей.
— Ну вот, проблема решена. Хрен теперь кто сюда сунется. По крайней мере, какое-то время. Таилири, ты умница. Шерли, ты как? Шерли?
Монстрик растекся по полу гигантской лужей. Виднелся только более плотный бугорок со слабо светящимися испуганными глазами.
— Ты что, испугался?— с сочувствием сказал подошедший Тэо. — Давай, поднимайся, ничего страшного не случилось. Просто наш змееныш с песней проснулся, не обращай внимания. Бывает. Он у нас жутко голосистый. Сами однажды пострадали.
— Простите, ребята, со сна не разобрался,— Тай не чувствовал себя виноватым. — А что это за хрень?
— Садись ближе, сейчас и тебя введем в курс дела. Время есть: пока к берегу пришвартуются, пока наши зверики подбегут…
***
В таверне захудалого городка у окна стоял наг. Роскошный зеленый хвост он прикрыл длинным плащом, вся поза выдавала напряжение - он словно пытался рассмотреть что-то за мутным стеклом. И пытался унять отчаянно бьющееся сердце после вспышки неожиданно накатившего страха. Не его страха.
— Ты только продержись, мой мальчик… Творец, помоги мне найти его вовремя… И я заставлю заплатить всех за каждую слезинку, пролитую моим малышом… Я найду тебя, мое самое дорогое сокровище… Мой сын…
Глава 11. Снова на свободе.
Шанни, невзирая ни на что, все же задремавшего под утро, разбудили звуки поднявшейся на корабле суматохи. Капитан, судя по всему, решил рискнуть и пристать к незнакомому берегу. Было ясно как дважды два, что головорезы, лишенные возможности вести корабль как прежде — легко и быстро — пойдут на все ради того, чтобы вернуть в рабочее состояние дармовой двигатель в лице метаморфа. И нападения всей толпой следовало ждать с минуты на минуту.
План по освобождению был очень неопределенным и особого доверия никому не внушал: Тэо имел слишком смутное представление о том, как управлять своими зверьками и каким образом заставить их подняться на борт корабля. Но даже если бы с призывом все прошло гладко, как выбраться из трюма? Дождаться, когда придут укрощать Шерли — монстра-людоеда, по мнению команды, — и пока матросы будут пытаться снова навесить на него артефакт, самим попытаться пробиться к выходу, напав на остальных? Заведомо проигрышный вариант. Они не могли знать точно, как поведут себя недавно созданные звери в незнакомой обстановке, а сами — только у Тэо имелся небольшой нож, остальные же были безоружными и фактически недееспособными: с трудом передвигающийся на руках змееныш, неопытный Шанни и непонятная аморфная масса.
Когда стены их тюрьмы дрогнули и послышался отдаленный всплеск, Тэо авторитетно озвучил очевидный для всех вывод:
— Они бросили якорь. Нам стоит подготовиться, скоро сюда пожалуют озабоченные идиоты.
— Не стоит особо надеяться на их идиотизм. Если нагрянут всей толпой, мы ничего не сможем сделать, — заметил Шерли, потягивая отростки, возникшие за ночь в верхней части тела и начинающие приобретать форму рук.
— Увидим.
Тэо подпрыгнул, ухватился за балку на потолке и обследовал щель, проделанную метаморфом за месяцы своего заточения. Осмотр его не порадовал.
— Да-а-а, в эту дыру даже нашего змеёныша не пропихнуть, куда уж самим пролезть, — озабоченно пробормотал парень. — Эй, чудовище, ты трупы пиратов чем расчленял? Целиком их сюда просунуть невозможно. У тебя есть нож? Или все-таки соврал нам, и поедал-таки втихаря их вонючие задницы?
Метаморф возмущенно вскинулся, тряхнув складками кожи. Он уже не походил на медузу, но и найти в нем человеческие черты можно было с большой натяжкой.
— Не смей меня оскорблять! Я не животное! И не ем живую плоть!
— Ага. А теперь вспомни, какими словами ты нас здесь встретил. Вспомнил? То-то же.
— Я просто хотел вас напугать! Я… Я в первые дни после неудавшейся метаморфозы был немного не в себе… — в тусклых глазах несчастного существа заблестели слезы, Тэо не мог их не заметить, несмотря на темень. Посмотрел сочувственно — но, естественно, его взгляд остался незамеченным для того, кому предназначался… Тем временем Шерли перевел дыхание, стараясь справиться с жалостью к самому себе, и продолжил. — Застрять в промежуточной форме большой позор, свидетельство неполноценности… Да и боль в неправильно изменившемся теле была невыносимая. Я не отдавал себе отчета в том, что делаю, и разрывал на куски любого, кто попадался под руку… Так и корчился среди ошмётков человеческой плоти. Опомнился только, когда эти свиньи начали вонять. Тогда и проделал дыру. Но жрать эту падаль — никогда! Даже если бы превратился в зомби! Да и кормили меня неплохо, моя смерть пиратамбыла невыгодной… Слушай, некромант, я тут подумал, а ты не хочешь создать себе парочку лишних зомби? Тут целый корабль, полный подходящих людей для твоих экспериментов! И вообще, как это ты позволил им так с собой обращаться?
— Как, как… Необученный я. Видишь же — полукровка.
Тэофиле легко спрыгнул вниз с балки, на которой стоял, изучая дыру в стене, и приблизился к метаморфу. Доброта, отличающая его характер, оказалась сильнее неприязни к аристократам. Сейчас он видел перед собой измученное, страдающее существо, и самое меньшее, что он мог сделать для него — попытаться дать почувствовать, что тот больше не один. Ну, или что он не так уж и отвратительно выглядит… Нет, не стоит себе врать — то еще уродище с отростками, но если притерпеться, то в нем даже нечто человеческое можно увидеть. Вон, щупалец уже всего лишь четыре штуки осталось. Интересно, где остальные? Рассосались? Тэо присел рядом, глядя с сочувствием на метаморфа, и взял двумя руками один из отростков.
— Эй, чудовище, не расстраивайся. Все позади, ты даже на человека становишься похож. Отдаленно, правда. Но ничего— выберемся отсюда, и Шанни тебя полечит, он у нас знаешь какой умный? Прилепит тебе нужные конечности, голову, или чего там тебе ещё не хватает— и примем тебя в нашу маленькую семью. Никто о твоем неудачном превращении не узнает… Слушай, ты же без одежды! Не замерз? Куртку на тебя набросить? Кстати, а какую именно твою конечность я сейчас держу? Руку или ногу? Или ты еще не определился?
— Тэо, если Шерли самец, кроме рук и ног у него есть еще одна конечность, с очень характерными функциями. Существует возможность того, что ты держишь именно её, — ехидный голосок молчавшего до этого Шанни прервал их диалог и заставил парня смущенно отодвинуться от метаморфа. — Может, пора наконец делом заняться?
— Ты прав, ребёнок,— метаморф поднялся и остался стоять, пошатываясь. Казалось, поддержка полукровки действительно придала ему немного сил. — Так о чем вы вчера говорили? Я так и не понял, о каких помощниках шла речь. У вас друзья на берегу?
— Ничего себе!— Шанни только сейчас заметил изменения, произошедшие с Шерли.— Мутант, за ночь ты умудрился пройти путь эволюции от амебы до прямоходящего ящера! Я впечатлен. И удивлен. Кстати, Тэо, сопли ему возьмешься вытирать позже, когда выберемся из этой задницы, а пока попытайся позвать своих питомцев. Берег близко, они могли бы запрыгнуть на корабль, пугануть команду и выбить дверь? Признайтесь, друзья, отличный план! Все гениальное просто!
Тэо неуверенно пожал плечами и со вздохом признался:
— Шанни, я не знаю, как их позвать…
— Но ты же как-то внушил им, чтобы неотлучно следовали за нами? Вспомни, каким образом тебе это удалось, и повтори.
— Я сам не знаю, как у меня тогда получилось. Может, они сами захотели за мной побежать? Сейчас я правда не знаю, что делать,— в голосе Тэо явственно ощущалось отчаяние. Шанни заподозрил, что вскоре придется вытирать сопли уже ему. И пока они будут заниматься этим неблагодарным делом, в трюм ворвется толпа головорезов и их всех просто размажут по полу. Вытирать тогда придется уже не сопли, а останки всех троих. С пола.
— Ваши ауры, твоя и звериков— в некоторой мере объединены между собой, — заметил Таилири, до этого только наблюдавший за всеми, скромно помалкивая. — Думаю, тебе следует выйти в астрал и попытаться по связующим вас нитям послать определенные эмоции: желание их увидеть, страх смерти. Они должны чувствовать то же, что и ты. Вчера наши волки выли, когда ты испугался, попав на корабль. Помнишь?
— О чем это вы?— вмешавшийся метаморф попытался удовлетворить-таки свое любопытство.— Если расскажете, в чем проблема, мы можем уйти в астрал вместе. Я обучался магии, могу помочь и направить.
— На ауру Тэо завязаны четыре дохлых волка,— охотно взялся прояснить ситуацию Шанни, — вернее, сейчас они уже не волки, и как бы не совсем дохлые… Впрочем, это мелочи. Важнее другое: так как произошло это буквально на днях, он еще не разобрался, как управлять своими игрушками дистанционно. И если бы они сейчас оказались на корабле, покусав задницы нескольким матросам, остальные бы попрятались. А мы, выбив дверь, смогли бы незаметно смыться под шумок.
— Ты держишь, не напрягаясь, четыре чужеродных ауры?— в голосе мага-метаморфа слышалось неприкрытое восхищение, — и они даже не в стазисе? Ты силен, некромант! Можно с тобой в астрал? Я бы очень хотел посмотреть на подобное чудо! И я уверен, что смогу помочь! Пожалуйста!
— Ладно, давай свои щупальца, попытаем счастья, — восхищение Шерли подняло у Тэофиле боевой дух и уверенность в своих силах. В голосе явно чувствовалось самодовольство.
Они разместились в дальнем углу друг против друга, Тэо снова взял отростки метаморфа в свои руки и оба замерли с отрешенным видом, словно погрузившись в нирвану. Через несколько минут все услышали уже знакомый вой, совсем рядом с кораблем.
Волки на берегу подстегнули команду к действию— за дверью трюма послышалось копошение: торопливые звуки шагов, негромкие ругательства. Затем угрожающе заскрежетал ключ…
— Что нам делать?— Шанни даже не заметил, что с силой сжимает тонкую ладошку Таилири. За себя он не боялся— наниты в организме уже не раз доказали, что смерть ему не страшна; но ребята, за несколько дней ставшие чуть ли не его семьей… Шанни волновался за них. Мысль о том, что он может их потерять, больно хлестнула, заставив мысли путаться в нарастающей панике. Что предпринять в данной ситуации, он не знал. Чувство бессилия было сродни тому отчаянию, что охватило его, когда он узнал о своей неизлечимой болезни в прежней жизни.
Тем временем Таилири не терял времени. Парочка в углу по-прежнему медитировала, а вой зверей раздавался все ближе и звучал все отчетливее. Но тяжелая дверь трюма начала открываться, пропуская полоску света, которая становилась все шире…
— Нам нужно потянуть время, хоть немного, пока не появятся волчата. Они уже близко,— нервно ударив хвостом об пол, змееныш вдруг вгрызся клыками в собственную руку.
— Эй, ты что делаешь? С ума сошел? Ты же до крови повредил!— инстинкт врача проснулся не вовремя, но паника ушла на задний план.
Тай тем временем вымазал лицо и шею собственной кровью, толкнул Шанни на пол, коротко приказав:
— Притворись мертвым!
Сам же растянулся перед входом, преграждая путь ворвавшимся в следующий миг пиратам.
Толпа мужиков с оружием наперевес остановила свою атаку, увидев извивающегося в агонии нага, с окровавленным лицом и шеей, в полумраке выглядевшей развороченной. Рядом неподвижно лежало тело без видимых признаков жизни.
— Помогите! Пожалуйста, помогите! Выпустите меня! Спасите!— глухо стонал змеёныш, дергаясь изо всех сил. Актером он оказался отличным.
Капитан, оказавшийся впереди всех, не обращая особого внимания на умоляющее о помощи существо, попытался осмотреться — но после яркого света глаза не успели адаптироваться в темноте помещения. Грубо пнул ногой хвост змеёныша и спросил:
— Где чудовище?
— Там… В углу… Доедает моего брата… Умоляю вас, вытащите меня отсюда! Вы же слышите хруст костей?
Дружно затаившие дыхание головорезы действительно услышали хруст. Но почему-то не из угла, а у них за спинами…
Вслед за этим жутким звуком под сводами трюма пронесся вой, полный ярости, и сразу несколько человек из команды, не успев издать даже стона, опустились на пол с глухим стуком и неестественно вывернутыми шеями. Остальные, успев понять откуда исходит опасность, попятились назад, пытаясь защититься мечами. Но в следующий миг, разглядев нападающих на них монстров, с громким криком бросились врассыпную, метаясь по трюму, сбивая с ног друг друга и в панике забыв об оружии. Лишь несколько из них, во главе с капитаном, отчаянно бросились в бой. Который, как и следовало ожидать, не продлился долго. Хватило секунды, чтобы несколько из них остались валяться на полу со сломанными шеями или страшными ранами в груди. Четверо оставшихся в живых лежали неподвижно под лапами монстров, не решаясь даже шелохнуться. Случайно созданные звери оказались идеальными машинами для убийства.
Из темноты вышел Тэо.Он выглядел усталым и обессиленным, его заботливо поддерживал метаморф, обвивая верхней парой щупалец — он более уверенно держался на ногах. Таилири, увидев их, прекратил изображать умирающего и помог подняться Шанни. Обратившись к капитану, он сказал:
— Мы не хотим лишних жертв. Не мешайте нам спокойно уйти, и звери больше никого не тронут.
Шею капитана сжимала когтистая лапа, в которую превратилось копыто симпатичной лошадки, и он смог лишь невнятно прохрипеть:
— Никто не встанет у вас на пути, эти трусы давно попрятались. Убирайтесь с моего корабля.
Его сразу же отпустили. Капитан немедленно отполз в угол и остался сидеть там, потирая шею и молча наблюдая за происходящим — как ни странно, во взгляде его не читалось ни злости, ни ярости — только любопытство. Похоже, человек умел достойно проигрывать. Тем временем на одного из звериков в форме лошадки с трудом взобрался Тэо, следом за ним— Шерли, устроившийся позади и заботливо поддерживающий уже всеми четырьмя отростками. На втором Шанни помог разместиться Таю, сам пошел рядом, придерживая его за хвост. Два оставшихся зверика— те, что получились более угрожающими— держали под наблюдением капитана и его людей, глухо рыча.
Своеобразная процессия выбралась на палубу. Ни одной живой души там они не встретили, все благоразумно попрятались, похоже, не успев даже толком понять, что происходит в трюме. Спустить на воду лодку покрупнее оказалось делом нескольких минут.
— Мои питомцы останутся на корабле, пока мы не отплывем на безопасное расстояние. Ведите себя хорошо и никто не пострадает. За гостеприимство не благодарим и надеемся никогда больше вас не видеть, — сказал на прощанье Тэо и взялся за весла.
Шанни с чувством невероятного облегчения смотрел на удаляющийся корабль. Неприятное приключение заставило его понять, насколько дороги стали для него новые друзья. И насколько все они уязвимы. Следовало в ближайшее время озаботиться вопросами безопасности. Внимательно осмотрев ребят, только теперь обратил внимание на неестественную бледность Тэо.
Привычно просканировав его, недоуменно нахмурил брови: в физическом плане все было идеально, но парень был на грани обморока. Метаморф отобрал у него весла и теперь неумело, но старательно загребал воду, неуклюже обхватив каждое весло двумя отростками, то и дело бросая обеспокоенные взгляды на ссутулившуюся фигуру Тэофиле.
— Тэо, что-то пошло не так во время медитации? После сеанса ты сильно побледнел и выглядишь страшно усталым,— попытался прояснить ситуацию Шанни.
— Да нет, все прошло отлично. Волчики ведь примчались к нам на помощь?
Ответ был слишком уклончивым. Шанни обратился к нагу.
— Тай, ты тоже заметил, что с Тэо что-то не так? Да и наш новый товарищ подозрительно притих. Ты ведь можешь выходить в астрал? Посмотри на них обоих оттуда.
Таилири без возражений отставил весла и внимательно уставился на парочку. Удлиненный зрачок сузился, превратился в еле заметную тонкую трещинку на желтой радужке, ставшей более яркой. Показалось, что в этот момент глаза нага засияли мягким гипнотизирующим светом. На доли секунды Шанни отключился от реальности, поглощенный этим удивительным светом, вызвавшим в душе теплую волну. Из транса его вырвал голос змеёныша.
— Не стоит беспокоиться, Шанни, с ребятами почти все в порядке. Тэофиле, Шерлион, примите мои поздравления. Надеюсь, не надо напоминать, что вам нужно сделать в ближайшее время? Следует поторопиться, вон та бухточка с деревьями на берегу кажется вполне подходящей.
— Если все, как ты говоришь, в порядке, то куда и зачем торопиться? Тай, объясни толком, — спросил Шанни, с недоумением обводя взглядом всю разномастую компанию. Тэо сидел с пунцовыми щеками, Тай ухмылялся, а Шерли… Какое выражение морды может быть у Ктулху? А именно на него сейчас был похож метаморф. Но верхние отростки подрагивали, выдавая напряжение.
Змеёныш еще раз посмотрел на устало поникшую фигуру Тэо, пристально изучил метаморфа. Если внимательно присмотреться, то можно было заметить: у него уже начали более отчетливо проявляться черты лица, оставаясь все же еще довольно мутными и неразборчивыми. Под оценивающим взглядом желтых змеиных глаз тот втянул уродливую кривую голову в плечи и отвернулся.
— Видишь ли, Шанни, наши друзья умудрились накрепко переплести самые важные нити своих аур. Теперь они связаны. На очень долгое время, если не навсегда… В ближайшие часы следует закрепить также и энергетические потоки в их физическом состоянии, а самый простой и доступный способ для этого на данный момент… Эээ… Ну, понимаешь, им надо это… Ну, соединиться телами… В смысле, надо заняться любовью!— конец своей тирады Таилири проговорил громко и скороговоркой, как будто стесняясь, при этом сильно покраснев — что странно выглядело на его бледном лице.
— Так им что, сейчас надо обязательно сексом заняться? Странный способ закрепить дружбу… Тай, с чего ты так покраснел, ты же в борделе вырос, что в этом такого? Обычная физиология!
Змееныш возмущенно зашипел:
— Не знаю, как происходит твоя «обычная фисилокия», но закреплять подобную связь не значит совокупляться, как ты подумал! Хотя, ты же еще дитя, откуда тебе знать о подобных вещах!
— Хм… Да понял я, понял! Они должны провести половой акт. Это нужно для закрепления чего-то там на энергетическом уровне, и вот это мне неясно пока: Шерли завязан на Тэо, как и его зверушки? Но с ними же ему не пришлось заниматься сексом… ах да, этого слова вы не понимаете, как ты там говоришь, любовью? Или… Ээээ, или он это делал с нашими звериками, пока я спал после астрала? О мой бог!
Сразу два возмущенных возгласа были ему ответом. Тэофиле даже ожил, сверля яростным взглядом Шанни.
— С ума сошёл совсем?— прошипел Тай.
— Как только такое в голову прийти может! — заорал Тэо почти одновременно со змеёнышем.
— Да ладно, я просто пошутил! Но объясните мне более подробно, в этих заморочках с аурами и астралом я пока ничего не смыслю.
Таилири успокоился и принялся разъяснять ситуацию более детально, направляя лодку к берегу.
— Волки стали для нашего некроманта частью его самого, как для нас руки или ноги. От их ауры после смерти остались лишь несколько неполноценных нитей, и после привязки они оказались полностью завязаны на ауру Тэофиле. Что делает их умнее обычных зверей, я уж не говорю про их отличия от зомби. Метаморф же — цельная личность, с сильной аурой, хоть и немного покореженной после всех его приключений. В астрале эти два дурня сосредоточились на вызове зверей, да еще и толпа головорезов ломилась в дверь, отвлекая — вот они и не заметили, как их нити начали сплетаться. Кроме того, у обоих в аурах имелись бреши. Энергии оказались совместимыми, нити аур сплели общий узор, заполнили эти бреши, сделали друг друга сильнее магически, но… Теперь Тэо и Шерли связаны узами покрепче любого брака. Но так как Шерли еще находится в состоянии незавершенной инициации, и не сможет прийти к стабильному состоянию, пока метаморфоза не произойдет полностью, он подспудно тянет магию из Тэофиле. Чтобы избежать его полного магического истощения, ребятам придется заняться любовью. Тогда потоки стабилизируются, Шерли окончит метаморфозу, и все встанет на свои места. Так что придется искать этим красавчикам место для гнездования. Хотя бы на пару часов.
Шанни с некоторым сочувствием посмотрел на неожиданно образовавшуюся парочку. Тэо был красив — светлые блестящие волосы, правильный овал лица, голубые глаза и изящные линии носа, губ и бровей. Отчетливо угадывалась эльфийская наследственность, уравновешенная нежностью черт, присущей скорее людям. Уши тоже были как у людей, без заостренных кончиков. По сравнению с ним метаморф представлял из себя довольно отталкивающее зрелище: свисающая неприятными складками кожа, уродливые руки и ноги, с неоформившимися пока пальцами, больше напоминающие щупальца, чем человеческие конечности, тусклые глаза, безгубый рот…
— Тэо, прими мои соболезнования. У меня б не встал на это даже под страхом смертной казни. Эй, ты чего руки распускаешь?— возмущенно уставился на Тая, отвесившего ему легкий подзатыльник.
— А ты не распускай язык, им и так трудно! Особенно Шерли.
— Вот еще! Шерли сам виноват. Не шарился бы с малознакомыми мужиками перед самой инициацией, да еще по чужим кораблям да закоулкам— сейчас был бы на человека похож. А не искал бы собственный член в складках целлюлита. Пусть учится головой думать.
— Ты прав, ребёнок. Но выводы для себя я сделал давно, и поверь: прежде чем решиться на что-либо, в будущем буду тщательно все взвешивать. Примите мою благодарность за помощь, клянусь, что сделаю все, чтобы побыстрее стабилизировать магию и ваш друг оказался вне опасности. Он никогда не пострадает по моей вине.
— Очень на это надеюсь. Ну что, прыгаете в кустики, делаете свои дела и поплыли дальше? Но мне все равно интересно, как Тэо справится с задачей? Если у него встанет на это… хм, ужас какой, Ктулху в миниатюре. Слушай, Шерли, а ты знаешь хотя бы приблизительно, где будешь свой член искать? Ты же голый, но что-то я ничего такого в тебе не наблюдаю… Ай, за что?
На сей раз подзатыльник отвесил уже Тэо.
— Этот ребёнок невыносим. Что же будет, когда он вырастет? — Тай вздохнул, вытягивая лодку на берег.
— Эй, я вырос уже давно! И даже умер и родился заново! Так что я в любом случае опытнее тебя. И умнее всех вас, вместе взятых. Варвары. Даже до простеньких паровых двигателей не додумались, а туда же— воспитывать!— бурчал Шанни, продолжая грести к берегу. Особого внимания на его бурчание, впрочем, никто не обратил.
Подходящее место особо не искали— просто побросали все имеющиеся у них куртки на ближайшей полянке, и молодожены пошли сполоснуться, не заплывая далеко от берега. Таилири тихо, шепотом, переговорил с Шерли, удовлетворенно кивнул, когда тот ответил и принялся шептать о чем-то на ухо Тэо. Тот заметно покраснел, но тоже сделал утвердительный знак головой и позволил змею завязать ему глаза платком. Ободряюще похлопав друга по плечу на прощанье, змеик с удовлетворенным видом пополз к Шанни. Вместе они нашли небольшую уютную площадку в прибрежных скалах и остались ждать.
Через некоторое время Шанни задумчиво спросил, вслушиваясь в шум бьющихся о берег волн:
— Как думаешь, у них получится? Господи, метаморф же страшный какой!
Таилири поднял на него глаза, словно выныривая из глубокой задумчивости.
— Ты о чем? А,о ребятах… У них все хорошо, и оторвутся друг от друга не скоро.
— Откуда ты можешь знать?
— Я эмпат. Слабый, правда— могу слышать только очень сильные эмоции. Но эти двое сейчас так ими фонтанируют, что у меня голова кругом идет! Да, и потоки у обоих уже стабилизировались, сейчас они этим занимаются для собственного удовольствия.
Шанни весело фыркнул.
— О, так ты что, прямо к их мозгам подключился? Третим пристроился и в прямом эфире подсматриваешь за процессом? И каково это— ощущать чужой оргазм?
Наг мечтательно улыбнулся.
— Зависит от оргазма. В борделе я разных наслушался. Но сейчас я чувствую, как зарождается любовь. Это прекрасно, Шанни! Хочешь почувствовать и ты?
— Зарождается там сейчас ксенофилия, а не любовь, — закатил глаза Шанни.— Романтика детского сада. Избавь меня, пожалуйста, от подобного. Мастурбируй лучше в одиночестве, и желательно от меня подальше.
— Что значит «мастурбируй»?— недоуменно переспросил Тай.
— А, не обращай внимания. Это слово из моего мира, так говорят, когда планируют получить грустное одинокое удовольствие. Забудь. Так как там, говоришь, дела идут у наших горе-любовников? Долго им еще извращаться? — Шанни лег на траву рядом с Таилири и с удовольствием потянулся. Хотелось спать.
— Не знаю, они не торопятся. Хочешь знать точно? Послушай их эмоции вместе со мной… Это удивительно, поверь!— продолжал настаивать змеёныш.
— Ладно, подключай меня к своему каналу с порнографией. Что мне делать нужно? Опять медитировать?
— Нет, просто смотри мне в глаза. Не отрываясь, не думая ни о чем, постарайся забыть о том, что ты чувствовал только что… Услышь то, что слышу я…
Глаза нага снова сияли ярче, но зрачок не изменился, контрастируя с ярко-желтым цветом. Шанни расслабился, заглянул в эти глаза… и в следующий миг чуть не задохнулся от невероятных ощущений! Нет, не своих, а чужих и каких-то слишком острых, слишком сильных, нереальных даже, но…
Это были не его чувства, дарящие ощущение полета. И не его восторг — фееричный, невероятный, запредельный… Умноженный на двоих. Не его безумное, всепоглощающее желание — раствориться в другом до конца, вобрать его в себя без остатка, стать одним целым, стать вечностью, стать всем! Не его восхищение, смешанное с удивлением: разве возможно в этом мире, в этой Вселенной, такое чистое и незамутненное счастье? Разве подобный экстаз не является прерогативой богов? Разве возможно испытать такое и остаться прежним?
Восхищение с толикой нежности, мягким облачком окутавшее душу. Чью? Шерлиона или Тэо? Кто из них сейчас испытывает эту тихую щемящую радость, желание окутать родное существо лаской и теплом, защитить, оградить от любых невзгод и несчастий, пусть даже разорвав свою душу, — а нужна ли она, если вдруг станет плохо тому, кто нежданно стал самым дорогим и близким? Кто из них двоих, таких разных и оказавшихся настолько схожими, вспыхивает сейчас безумным феерверком, готовый вознести партнера к вершинам счастья, к бессмертию, к вечности? Растворившись в нем без остатка, принеся собственную душу на пьедестал этого сумасшедшего, невероятного, дикого восторга соединяющихся душ, сплетающихся аур, рождающейся связи… Неповторимой, вечной, нерушимой…
Вынырнув из круговорота чужих чувств, Шанни не сразу понял, что лежит в обьятиях нага, бездумно рассматривая ветви кустов над ними. Повернув голову, убедился, что Таилири задумчиво смотрит туда же.
— Они действительно… Они и вправду все чувствовали— так? Настолько сильно? Разве так бывает?
Змеёныш хмыкнул в ответ.
— Ты мне поверишь, если скажу, что для них все оказалось еще более сильно, чем для нас, поймавших только отголоски их чувств? Они идут сюда. Не говори ребятам пока ничего, всем нужно прийти в себя. Слишком это все… Сильно.
Шанни согласно кивнул и приподнялся на локте, повернув голову в сторону приближающихся шагов. И изумленно распахнул глаза. Увидеть подобное он не ожидал.
Метаморф завершил свою инициацию, приняв окончательную человеческую форму. И выглядел как точная копия Тэо.
Глава 12. Фокус с гипнозом.
Для Шерли его новый облик оказался сюрпризом — обычно к метаморфам после инициации и первого превращения возвращалась прежняя форма. Но в целом он был доволен, заявив, что сейчас выглядит намного красивее, чем прежде, а если еще привести себя в порядок, да приодеться, да сходить к мастеру по прическам… Шанни скривился, выслушивая эти планы — то ли метаморф резко поглупел после занятий сексом, то ли еще не пришел к адекватному состоянию. Когда выглядел похожим на Ктулху, подобную околесицу не нёс… А вот сейчас — ну, как идиот прямо! Да, не на пользу некоторым оказалась половая жизнь, решил Шанни. И благополучно пропустил мимо ушей весь этот словесный понос. Тэо же скромно молчал, не сводя по-дурацки счастливого взгляда с неожиданно обретенного партнера. И, казалось, особо в смысл разговора не вникал.
— Ну, в древних рукописях говорится, что если метаморф находит того, ради кого захочет пожертвовать жизнью, честью и магией, то он принимает его облик. Но это считается красивой сказкой — о подобных случаях в реальной жизни никто не слышал. Конечно, мы можем принять любой образ, но процесс этот длится не один день, требует довольно много сил и магии. И умений, да. Нужно долго учиться, да и обстановка при перевоплощении должна быть подходящей — вы ведь видели, во что я превратился без необходимых условий? А вот так, за несколько часов, незаметно… Не знаю, может, в древности это не было сказкой? Тем более, что Тэо… ну, у меня к нему… То есть, он мне нравится, и хочется не разлучаться, и если я буду на него похож, он как бы… словно со мной все время… Вот магия и стремится воплотить это моё желание… — наконец-то Шерли решился прекратить пустую болтовню и заговорить о том, что волновало и пугало его по-настоящему.
— Так значит, это у тебя такое своеобразное признание в любви получилось? Надо же, а я не верил, что чувства могут вспыхнуть с первого раза,— с некоторым удивлением сделал вывод Шанни,— кстати, нам с Таем понравился процесс этого самого раза. Но я пропустил начало. Когда решите заняться этим снова, дайте знать вовремя, чтобы мы успели подключиться. Хорошо у вас это дело получается.
Тэо, казалось, не слушал, о чем говорят Шанни и Шерли. Он заботливо вынимал веточки, застрявшие в волосах метаморфа. То, что тот теперь выглядел в точности как он сам, нисколько парня не заботило. Наоборот, чувство восхищения и нежности, не покидающее его после того, как несколько часов назад его руки вместо холодной студенистой массы огладили гладкую шелковистую кожу, а возбужденное, прерывистое дыхание, которое ему удалось расслышать в тишине, почему-то заставило затаить собственное… Когда он сорвал повязку с глаз, не в состоянии поверить увиденному: прекрасный белокурый эльф, лежащий перед ним, изнывающий от желания, неуверенно прикасающийся одной рукой к его щеке… Вторая рука судорожно сжимала усыпанные острыми колючками ветки в отчаянной попытке удержать контроль над телом, которое выгибалось навстречу неожиданно обретенному партнеру, безмолвно умоляя прикоснуться, не отрываться, слиться в едином целом, остаться рядом, всегда, навечно… Как ему удалось не захлебнуться в лавине неудержимого желания? Тэо слизывал кровь с исколотой руки, покрывал поцелуями запястье, не решаясь на большее, пока не почувствовал ласковое прикосновение к губам… Сам не свой от близости существа, чувствующегося таким родным, таким близким, посмотрел в невероятно счастливые глаза, оказавшиеся вдруг так близко… Кто бы смог устоять? И как находиться сейчас с ним рядом, не вспоминая, не мечтая вновь и вновь оказаться…
— Тэо, прошу тебя, попытайся сейчас подумать о чем-нибудь другом! Я же эмпат! Да мне в борделе было проще! Шерли, и ты тоже! Если вам мало, сходите еще в кустики, желательно подальше от меня! И не высовывайтесь, не опустошив яйца до состояния пустоты астрала!— из воспоминаний, преисполненных любви и неги, парня выдернул Таилири, преисполненный негодования,— или представьте парочку зомби в развратных позах…
Оба возмутителя спокойствия абсолютно одинаково смутились, потом переглянулись и синхронно улыбнулись. Только у Тэо улыбка получилась виноватой, а у Шерли— предвкушающей.
— Наверное, нам действительно лучше погулять… Ну, чтобы успокоиться. Останемся здесь еще немного?
Шанни и Тайлири дружно вздохнули и обменялись взглядами. Тоже предвкушающими.
***
Они отчалили от берега сразу же, как пришли в себя новоявленные партнеры. Вернее, пришли в себя они относительно, так как продолжали бросать друг на друга голодные взгляды — но пора было продолжать путешествие, в этой местности, по словам Тэо, встречались крупные хищники, и оставаться долго на одном месте было небезопасно. Да и хотелось все-таки к людям. В принципе, Шерли не выглядел как абсолютный близнец Тэо— он был намного красивее, притом умел выгодно себя подать— манерами, осанкой, статью.
— Я вижу его таким,— пожал плечами Шерли в ответ на вопрос, в чем может быть причина различий.
Тэо словно засветился изнутри после этих слов, и при всех поцеловал смутившегося любовника— да так, что оба этих ненасытных кролика с трудом смогли оторваться друг от друга.
Посовещавшись, все дружно решили, что лучше побыстрее убраться как можно дальше от корабля, — они и так слишком задержались, — и уже несколько часов изо всех сил налегали на весла. Вернее, гребли Тэо и Шерли, как самые сильные. Тай почему-то опять захандрил, хотя, на взгляд Шанни, в организме все было в норме. Но глаза выглядели мутными, а сам он то становился вялым и апатичным, то не мог найти себе места, снедаемый непонятным беспокойством. Шанни не понимал, что с ним не так— и помочь ничем не мог.
— На второй день путешествия Шанни, устроившись на носу лодки, старался отвлечься от тревоживших его мыслей, разглядывая пейзаж. Лес остался позади, сейчас побережье было скалистым, оно казалось пустынным и безжизненным. Наученные горьким опытом, они больше не удалялись далеко от берега, и лодка то и дело проплывала под нависающими над водой каменными уступами, иногда образовывающими нечто вроде пещер. Временами можно было заметить мелькавшие среди камней серебристо-серые шкурки— парочка зверей Тэо неотступно следовала за ними по суше. Вскорости должны были нагнать и другие двое, оставшиеся на корабле.
Найдя подходящий небольшой грот, защищенный со всех сторон, направили лодку к берегу. Тэо и Шерли, по обыкновению, как только устроили лагерь для ночёвки, поцеловались и направились за скалы, держась за руки. Тэо махнул рукой на ходу, счастливо улыбаясь:
— Не скучайте, дети, мы скоро! Покушайте пока, а волки останутся вас охранять!
— Вот же приложило бедняг любовью! Хотя могу их понять… — Шанни задумчиво смотрел им вслед, пока те не скрылись за уступом скалы. Потом обернулся к Таилири.— Ты уже настроился на нужную волну? Давай, подключайся.
Наг посмотрел на Шанни с возмущением.
— Это некрасиво— считывать эмоции других людей для собственного удовольствия! — хвост Таилири в полной солидарности с хозяином нервно бил по земле, поднимая пыль и раскидывая в стороны мелкие камушки.
— Не вопрос, не считывай для собственного, считывай для моего. Кстати, не ты ли меня недавно уговаривал разделить с тобой это удовольствие? Ну-ну, нечего хвостом крутить, успокойся. Это просто приступ порядочности у тебя, он ненадолго, я думаю. Как только ребята начнут, сам не сможешь сдержаться!
Таилири вздохнул.
— Ты прав, но… Это не приступ порядочности, ты ошибаешься…Это зависть. Мне тоже хочется найти единственного! И чтобы так же и у меня было!
— Да ладно, найдешь ещё, какие твои годы! Ползать сначала научись. Эй, не злись, научишься! И я ведь не предлагаю подглядывать, чтобы тупо подрочить. Мы приобщаемся к прекрасному чувству взаимной любви, глядя на него через призму чужих чувств, и сможем безошибочно его распознать позже, когда встретим сами. Вернее, ты встретишь — мне эта ваша любовь и даром не нужна, я человек уравновешенный, пусть другие с ума сходят. Короче, не заставляй меня и дальше вешать тебе лапшу на уши, подключайся,— нетерпеливо поторопил его Шанни.
— Иногда ты странно выражаешься,— с недоумением ответил Тай, — но сейчас не получится. Наверное, всё глушат скалы, я их не чувствую… Или дар ослабел — не могу понять.
— Ну вот, с этого и надо было начинать… А то некрасиво, не надо,— Шанни разочарованно вздохнул. — Жаль. Ну, раз не получится сегодня, разделим с ними удовольствие в другой раз. Мне понравилось. А пока они шлифуют инструменты друг другу, займемся чем-то полезным? Попытаешься ползать?
Таилири обреченно вздохнул.
— Не получается у меня. Никак. Не могу понять, как двигать хвостом. И вообще, нужно ли им двигать. Я ведь полукровка, многое из того, что присуще чистокровным нагам от рождения, мне недоступно. Боюсь, никогда не смогу ползать нормально…
— Глупости. Главное понять принцип, а там пойдет как по маслу. Давай, двигайся, чешуйчатый. Шевели хвостом.
Учился Таилири ползать до самого вечера. У него ничего не получалось. Совсем. Ни один из предложенных Шанни способов не привел к успеху. Тай пытался собирать хвост гармошкой и отталкиваться от кончика. Пытался двигаться боком. Пытался скручивать тело пружиной и прыгать. Пробовал даже передвигаться в воде — все оказалось бесполезно. Шанни ничем не мог здесь помочь — раньше, в прежней жизни, он видел змей лишь на картинках, изучали их более подробно только специалисты узкого профиля, да еще биологи; его же исследования не особо затрагивали привычки и жизнь животных. Поэтому он имел очень туманное представление о том, какими основными способами передвигаются пресмыкающиеся и какие группы мышц они используют при этом. Но сейчас, глядя как в уголках глаз нага собираются сдерживаемые изо всех сил слезы, страшно жалел о пробелах в своих знаниях и чувствовал себя беспомощным как никогда прежде.
— Ну, не надо расстраиваться, Таилири… Рано или поздно мы встретим кого-нибудь из нагов, спросим у них совета. Я уверен, способ существует. Вот увидишь, когда тебе смогут все толком разъяснить, ты сам будешь удивляться, насколько все окажется просто,— Шанни успокаивающе гладил Тая по спине, обнимая.
— Ага. А пока я так и буду висеть на ваших шеях беспомощным грузом. Ненужный и бесполезный.
— Глупый. Ты самый мудрый и рассудительный из нас, — после меня, конечно. Но я гений, вам все равно со мной не сравняться. А вот ты… Мы ведь практически стали семьей, и ты нам нужен. Хотя бы для того, чтобы иногда спасать меня от чрезмерной заботливости Тэо. Он к тебе прислушивается во многих вопросах. У меня, например, огромный багаж знаний, пока что абсолютно бесполезный в вашем мире. Я могу собрать квантовый компьютер из подручных материалов, — но какой с него здесь прок? Зато не представляю, что являет собой ваша магия и каким способом ты зажигаешь огонек в ладошке. Ещё ты очень наблюдательный и умеешь делать выводы на основе минимума информации. Правда, немного пугливый, но зато способен своим визгом разогнать небольшую армию. А еще ты умудрился в борделе набраться стольких разнообразных сведений, что можешь найти ответ на любой вопрос. Прямо ходячая энциклопедия этого мира. Или нет, ползучая. Ммм, скорее почти ползучая. Ладно, оставим эти нюансы. Ты много знаешь. Я даже начал задумываться— пожалуй, чтобы изучить ваш мир поглубже, мне стоит последовать твоему примеру и тоже пожить в борделе.
— Не нужно тебе там жить, глупыш. Полезность основной части знаний, которые я в нем почерпнул, довольно сомнительна. И лучше тебе усвоить их как можно позже, и не в борделе. Поэтому… Оставайся со мной, хорошо? Я расскажу тебе все, что знаю сам, — Тай выскользнул из объятий и немного опустился на хвосте, глядя на Шанни снизу вверх своими необычными желтыми глазами. В их глубине словно зажегся странный свет, как будто блеснули искорки… И Таилири резко сменил тему. — Я проголодался. В лодке должны быть еще фрукты. Покушаем?
— С радостью. Наши молодожены еще нескоро прекратят хлопать яйцами по попам, не стоит их ждать к ужину. Нам с тобой еще расти надо, а они и любовью сыты будут… Маньяки озабоченные.
Вскоре Шанни и Тай, сидя на берегу и обмениваясь шутками, радостно уплетали вкусные сладковатые плоды. Затем Шанни начал играть с оставшимися их охранять силиконовыми лошадками — те так и не избавились от щенячьей привычки бросаться на извивающийся змеиный хвост. Он оттаскивал их за гриву от нага, пытался взобраться животному на спину и слетал с нее, весело хохоча, после первого же взбрыкивания. С восторгом, вспомнив старые ковбойские фильмы своего мира, пытался удержаться на гладком крупе как можно дольше. Тай, наблюдая за его потугами, тоже смеялся, забыв о недавнем разочаровании.
Поглощенные игрой, никто из ребят не заметил, как из-за утеса неслышно вышло странное существо, похожее на мощную гориллу, лишенную шерсти. Оно передвигалось на задних лапах, время от времени помогая себе передними — длинными, достигающими земли. Бледно-желтая кожа собиралась в складки спереди и выглядела отвратительно. Животное имело не менее трех метров роста, но двигалось на удивление бесшумно. Только когда на дурачащихся ребят неожиданно упала гигантская тень, те удивленно задрали головы и застыли в ужасе. Искусственные звери зарычали и, поджав хвосты, попятились назад: инстинкты, заложенные еще при жизни, вопили о том, что нужно бежать прочь от столь превосходящего их размерами и силой хищника; но стремление защищать щенков хозяина заставило оставаться на месте. Рычание перешло в скулёж, когда гигантский монстр оскалился и в свою очередь глухо, угрожающе взрыкнул. Шанни не мог заставить себя сдвинуться с места. Он словно завис в кошмарном сне — понимал, что нужно бежать, спасаться, — но ноги не слушались, а мозг отмечал происходящее словно кадры замедленной съемки: нависающую над ним клыкастую пасть с капающей слюной, длиннопалую обезьянью лапу с угрожающе торчащими когтями… Наверное, в реальности это мгновение заняло несколько секунд, для него же время растянулось до бесконечности— в ожидании, что вот-вот его плоть начнут безжалостно рвать на куски…
Но монстр вдруг повернул голову в сторону, уставившись непропорционально маленькими глазами на Таилири. Решил начать с него? Эта мысль, как ни странно, вывела Шанни из оцепенения. Представить, что друг может сейчас погибнуть у него на глазах, оказалось невыносимо, и он сумел заставить себя сделать шаг — не в сторону, не назад— но вперед, к чудовищу, в попытке прикрыть собой существо, которое по непонятным мотивам хотелось защитить любой ценой. Уши заложило от громкого дикого рёва над головой — и зверюга, бросившись от них прочь, разбежавшись, неожиданно со всей дури врезалась головой в скалу… Потом отошла, снова набрала разбег, и повторила действие — и так несколько раз, изо всех сил ударяясь о камни, пока они не оказались покрыты кровью, мозгами и осколками черепа, а огромная туша неподвижно замерла после короткой предсмертной агонии.
Шанни в ступоре повернулся к Таю. Пережитый страх не отпускал, ему было необходимо сейчас живое тепло рядом, и он отчаянно обхватил руками худощавый торс друга, а Тай, в свою очередь, обвил его хвостом.
— Это гипноз, да? Ты его загипнотизировал и дал команду сдохнуть, да? — ему удалось выдавить из себя только тихий шепот, но Таилири услышал.
— Не знаю, Шанни. Оно как-то само получилось… Шанни? Эй, малыш, все уже прошло, не плачь! Ну что же ты? Смотри, и Тэо с Шерли уже к нам бегут со всех ног! Успокойся, маленький! Монстр подох, видишь?
Шанни захлебывался от рыданий, уцепившись в друга, не реагируя на попытки его успокоить. Подбежавшие в чем мать родила Тэо и Шерли, запыхавшиеся и взволнованные, попытались его оторвать от Тая, чтобы найти возможность привести в чувство— но тот держался словно пиявка, продолжая всхлипывать и прижимаясь к тощей бледной груди, пока не забылся в беспокойном сне — Тай решил применить к нему свой новый магический дар.
Но даже когда Шанни уснул, Тай не двинулся с места, обнимая его и бережно прижимая к себе. Обернувшись к устроившемуся рядом Шерли, — Тэо отправился собрать оставленную в спешке одежду,— глухо спросил:
— Что это был за зверь?
— Пещерный тролль,— Шерли мрачно посмотрел на открывшийся в немом изумлении рот собеседника,— это невероятная удача для всех нас, что ты оказался настолько сильным менталистом. Он бы сожрал всех, даже ваших зомби.
— Менталистом? Это что такое?
— Это редкий дар, даже среди нагов. Ты способен внушить любому живому существу все, что захочешь. Прости, я не знаю подробностей, тебе придется обратиться к нагам, чтобы узнать об этом побольше и научиться контролировать. Только среди них изредка рождаются менталисты. Но сейчас твой дар проявился как нельзя вовремя. Пещерные тролли невероятно прожорливы и опасны, а убить их практически невозможно. Неуязвимые твари, нет от них оружия. Хм. Вернее, я ни одного способа их убить не знаю. Не знал. У тебя хорошая фантазия, наг. Творец, как же нам повезло!
Тай облегченно вздохнул, обвил кольцами хвоста все так же крепко держащегося за него даже во сне Шанни, и устало прикрыл глаза. Подумать только, пещерный тролль… Самое сильное и свирепое существо их мира. И он, тощий и больной, смог его победить. Правда, и сам не понял толком, как. Правда, в самый страшный момент, когда вонючая туша нависла над Шанни, ему показалось, что голову стянуло раскаленным обручем— но тут же отпустило, словно кто-то приложил прохладную руку ему ко лбу… И странные слова — то ли в мыслях, то ли наяву: «Молодец, мальчик мой. Продержись еще немножко, сынок. Я близко…» Чего только не померещится от страха!
Тэо укрыл обоих всеми куртками, имеющимися в запасе, и обернулся к Шерли:
— Посиди с ними, я быстро вернусь.
Тот молча кивнул. У него заметно дрожали руки — только теперь пришло осознание, насколько страшная опасность обошла их стороной. Тролль вызывал ужас даже сейчас, мертвым, стоило представить, какой участи им повезло избежать — а они помчались практически на верную смерть, не успев одеться. Услышав рёв, Тэо, не раздумывая, сорвался с места на помощь своим друзьям. А он, Шерли, последовал за ним, словно знал его не сутки, а всю жизнь. Словно встретить смерть они должны были только вместе— и никак иначе. Словно…
— Эй. О чем ты так глубоко задумался? Все в порядке?— Тэо провел рукой по его щеке. Шерли даже не заметил, что тот вернулся и уже давно наблюдал, как его партнер озабоченно морщит лоб, напряженно о чем-то размышляя.
— Ты спрашиваешь, все ли в порядке? После того, как мы чудом избежали страшной опасности? Ты понимаешь, что он сожрал бы нас прямо… прямо в процессе? — Шерли смотрел на него с удивлением.
— Ну, он же лишь прервал этот процесс, ничего страшного не случилось. Зачем теперь заморачиваться? Все живы. Кстати, я приятно удивлен, что ты последовал за мной, а не в противоположную сторону, что выглядело бы естественнее в подобной ситуации. Спасибо.
Шерли смутился, неуверенно возразив:
— Я сам удивлен. Ты ведь понял, что маленький наг— менталист? И довольно сильный. Может, это он повлиял?
— Ну уж нет,— рассмеялся Тэо,— не надейся спихнуть на него свой необдуманный поступок. Мелкий и сам не знал, что способен на подобное, в этом я уверен. Он трус каких поискать. Скорее всего, и дар проявился от страха, о нас он в тот момент и думать забыл: ты представляешь, как ему пришлось напрячься, чтобы заставить тролля самому себе разбить голову о скалу? Да тролью черепушку считают крепче гранитовой скалы! Так что оставь этот вариант, не поверю. Лучше признайся честно— ты меня любишь! И был готов умереть вместе со мной!
— А вот и нет! Мы знакомы друг с другом всего сутки! Не был я готов… Наверное… Это же невозможно?— Шерли смотрел на него растерянно.
— Кто может знать, что в мироздании возможно, а что нет? Мы познакомились недавно, но в минуту опасности ты не задумываясь бросился мне на помощь, хотя мог погибнуть и сам. Мой брат жил со своим любовником несколько лет, но когда мстительные родственники забросили Айнэ в бордель, тот даже не подумал разыскать его и помочь. И ты сам рассказал, что спонтанно принятый образ другого человека — это сказочная любовь из легенды, которая стала былью! Еще ты видишь меня намного красивее, чем я выгляжу на самом деле— хоть мы и похожи сейчас, но стоит мне посмотреть на тебя, внутри все выворачивает от желания. Кто бы мог подумать, что заниматься этим со своим двойником— так невероятно хорошо!
— Тебя выворачивает потому, что ты извращенец! У тебя встал, даже когда я выглядел чудовищем! А твой образ наложился на меня из-за вывертов неправильной инициации!
— Да все у тебя правильно прошло, не ври! Вот, и сейчас реакция очень даже правильная…— рука Тэо уже поглаживала Шерли пониже живота.
— Прекрати! Здесь же дети!— Шерли оттолкнул его, оглянувшись на остальных. Тай и Шанни уже мирно спали, тесно прижавшись друг к другу.
— Ребенок здесь только один, нагу двести пятьдесят и вырос он в борделе, нашими невинными играми его не удивишь. А Шанни больше интересуют твои метаморфозы, чем наши отношения. Он немного странный.
— Наги считаются взрослыми только после третьей линьки, когда прекращают расти. Так что Тай формально тоже ребенок, и плевать, где он рос… Эй, держи свои лапы при себе. Не время сейчас. Кстати, куда вы направлялись?
— Да никуда конкретно. Просто украли лодку, пытались оказаться подальше. Потом решили искать моего брата— чтобы Шанни попытался его вылечить, если он еще жив. А ты что думаешь делать дальше? Вернешься домой?
— Я десятый ребенок в семье. У метаморфов чем больше детей, тем выше считается магический потенциал отца. Так что я родился больше для того, чтобы подтвердить статус сильнейшего мага, коим является правитель. Не уверен даже, заметил ли хоть кто-нибудь мое исчезновение. Не хочу возвращаться. Ты ведь не против, если я останусь с вами?
Тэо заметно повеселел после этих слов. Но все же уточнил:
— Нет, конечно, не против! Но получается, ты принц? Уверен, что хочешь стать бродягой?
— Уверен, что хочу остаться с тобой. Глупо не признавать очевидного — меня тянет к тебе, нам хорошо вместе, и плевать я хотел на всякие условности! Буду бродячим принцом!
— Вот и славно! Да и деньги у нас теперь будут— смотри! — Тэо развернул тканевой сверток.— Пока ты тут предавался бесполезным размышлениям, я к мертвого тролля освежевал. Его клыки и когти продадим, глаза можно высушить— за них любой коллекционер полжизни отдаст! Эх, если бы ещё шкуру получилось снять… Ты случайно не умеешь?
Шерли расстроенно почесал затылок.
— Да нет, меня другому учили. Но ты же некромант, поднять его не сможешь? Пусть бы своим ходом до ближайшего поселения шагал. А там найдём умельца.
— Поднять бы смог, наверное. Но места безлюдные, пока до людей доберемся, шкура испортится, порвётся о колючие ветки, а сам он по частям развалится. Знаем, пробовали.
— Жалко, так и пропадет здесь… Ой, смотри, дракончики ваши, что на корабле остались, к нам бегут!
Шерли вскочил, увидев зверей, которых не успел хорошо разглядеть во время заварушки на корабле пиратов. И сейчас они вызвали у него настоящий восторг— еще бы, форма их была действительно необычна. Те, подбежав ближе к ним, остановились недалеко от мертвого тролля и, подняв шипастые морды вверх, завыли. К ним присоединились и лошадки, до сих пор не отходившие от Тэо. Протяжный вой не разбудил Таилири, но проснулся Шанни. Поднял голову от груди змеёныша, в объятиях которого так и спал, не желая отпускать — и прямо перед собой увидел устремленный на него взгляд мертвых зрачков, выглядывающий из кучки клыков и когтей. Страдальчески поморщился и с трудом сдержал рвотный позыв.
— Шанни, тебе плохо? Не бойся, маленький, тролль сдох. Тебе больше ничего не угрожает. Водички хочешь?— к нему подскочил обеспокоенный Тэо.
— Мне угрожает гигантский глаз, который в данный момент странно подмигивает. А, нет, это просто с ним одна из наших лошадок играет. Кошмар. А ведь когда-то я собственноручно животных препарировал. Вот так и теряешь квалификацию… Тэо, ты решил заняться продажей органов для пересадки? И лучшее место для их хранения, конечно, у меня под носом. Мило. Уверен, что глаз размером с кулак кому-нибудь подойдет?
— Я не понял, о чем ты,— Тэо уставился на Шанни с недоумением. — Мы сможем продать это в ближайшем поселении. Или в городе— тогда дороже получится. Жалко, шкуру никто из нас снимать не умеет, её тоже неплохо сбыть можно.
— Ну, со шкурой я мог бы помочь. Только и делов — отсоединить кожу от подкожно-жировой клетчатки. Ты иди к монстру и просто прикоснись к нему — программу нанитам я задал, кожа отслоится. А уж как ее снимать, решай сам. Шерли, ты куда? Я тебя изучить не успел, и раз уж у вас наметилась пауза в секс-марафоне, позволь ею воспользоваться. Садись ближе ко мне и попробуй изменить форму.
В этот момент проснулся Таилири. Заворочался, приподнялся.
— Тай, у тебя цвет глаз изменился. Это нормально? — удивленно спросил Шанни. Все обернулись к нагу — его глаза из желтых стали голубыми. Как летнее небо…
Глава 13. Долгожданная встреча.
Две фигуры в длинных темных плащах, укрывающих их с головы до ног, бесшумно и плавно неслись по лесу. Они явно торопились, хотя ничего не указывало на возможность погони. Остановившись перевести дух на небольшой поляне, раскинулись на траве, тяжело дыша. Из-под плащей показались толстые змеиные хвосты, привычно свившиеся в кольца.
— Мы же совсем рядом с границей территории степных орков! Надеюсь, ты помнишь, что это дикие агрессивные племена? Безопаснее сделать крюк и обойти их земли,— недовольным тоном сообщил наг помельче, пытаясь очистить от налипшей грязи чешую на хвосте тусклого песочно-желтого цвета. Недавно прошел дождь, но его спутник слишком торопился, и ждать, когда подсохнут лесные тропы, не захотел.
— Вот и обходи. А еще лучше— возвращайся обратно. Надеюсь, ты заметил, что проводник мне не нужен? Я прекрасно изучил эти места в свое время, — второй наг бросил недовольный взгляд в сторону своего сопровождающего. В голосе отчетливо слышалось раздражение.
— Я обещал господину послу защищать тебя.
— Ну так защищай, кто тебе мешает? Вот только я бы предпочел, чтобы ты делал это подальше от меня. И молча.
— У меня слабый дар менталиста, влиять на разум других существ могу лишь на небольшом расстоянии. Я должен видеть опасность, если понадобится моя помощь.
— Пока что тебе удается влиять только на мой разум, вызывая дикое желание придушить и забросить тебя куда подальше. Но раз уж Верну удалось добиться, чтобы я тащил с собой лишний груз…
— Я не лишний груз! Я маг-менталист, и тебе известно, как редко рождаются существа с этим даром! — со злостью возразил желтый наг, перейдя в конце тирады на шипение. Подобная перепалка была далеко не первой за время их совместного путешествия.
— Ты слишком молодой и слабо контролирующий свой дар. Ты для меня обуза. А сейчас успокойся: скоро на эту поляну выйдут мои давние друзья. Держи свой дар в узде— если попытаешься им навредить, я сам тебя убью.
Сказав это, наг привалися спиной к камню и, казалось, задремал. Только кончик хвоста, мелко дергаясь, выдавал его волнение и тревогу.
Чувство беспокойства не покидало Эллавиши последние несколько дней, но те жалкие остатки эмпатического дара, которыми он обладал, не позволяли определить, что именно не дает ему покоя. Возможно, это были чувства его сына — совсем недавно нага буквально прибило к земле диким страхом, который опять испытал мальчик. И после этого ему в голову пришла идея, позволяющая найти сына в кратчайшие сроки. Правда, неизвестно, чем его заставят расплачиваться за помощь, но об этом можно будет подумать потом. Сейчас на первом месте была безопасность мальчика, находящегося неизвестно где и переносившего страшные испытания. Вон, то и дело пугается до полусмерти, бедный малыш. Сын…
Поэтому сейчас Эллавиши направлялся к степным оркам. Их шаманы имели уникальную особенность, известную далеко не всем: они могли видеть ауры существ на любом расстоянии, им достаточно было для этого находиться рядом с кровным родственником предмета поиска. С сильнейшим из них он и намеревался заключить сделку: это значительно ускорит встречу. Он сможет вовремя оказаться рядом, и за это готов платить любую цену. Все что угодно за жизнь своего дитя. Он готов даже на рабство, лишь бы знать, что сын рядом и с ним все хорошо. Но поскольку орки очень подозрительно относились к чужакам на своей территории, наг решил подождать их дозорных на границе, хотя чужим для этого племени, честно говоря, не являлся.
Ожидание долго не продлилось. Вскоре его дар, заметно усилившийся в последнее время, позволил услышать чужие эмоции: нетерпение, радостное возбуждение, тоску по близким, раздражение… Вся эта какофония разнообразных чувств исходила от трех орков-дозорных, пока еще не учуявших чужаков. Наг потер виски, пытаясь вспомнить, как нужно ставить блок или хотя бы уменьшить восприимчивость. Слишком сильно ударила волна нахлынувших давно забытых ощущений, учитывая то, что магия только-только начала набирать силу. Да и его спутник должен уметь закрываться — но от него сейчас шла такая волна злости, неприязни и почему-то страха, что изменившиеся в один миг эмоции орков, заметивших незваных гостей, принесли даже некоторое облегчение. Хотя их замешательство, настороженность и любопытство тоже были слишком яркими.«Как перед линькой,»— раздраженно подумал наг. И тут же волна липкого ужаса окатила его от макушки до кончика хвоста. Внезапно возникшая мысль повлекла за собой другую, еще более страшную в своей беспощадности: полукровки не выживали после линьки. По крайней мере, он о выживших не слышал. И если беспорядочные скачки возвращающегося дара— это отголоски состояния его мальчика… И учитывая, что во все тяжкие он пустился лет триста назад — когда окончательно поверил в собственное бесплодие — его сын может оказаться не таким уж ребёнком, как представляется в мечтах. А на волне эйфории, отправляясь на поиски неожиданно появившегося сына, он и не подумал уточнить кое-что у людей Верна, собиравших сведения о полукровке. И думать забыв о затаившихся на краю поляны орках, наг обратился к своему спутнику:
— Перед нашим путешествием в городском цирке показывали нага-полукровку. Ты тоже ходил смотреть?
— Конечно. Мальчишка умудрился дожить до человеческого возраста согласия. Но вряд ли ему много осталось на этом свете, он был на последнем издыхании, — тот равнодушно пожал плечами,— хотел бы я знать, кто из нашего народа опустился настолько, что вступил в связь с человечком, да еще и оплодотворив её.
Ответом ему был тяжелый стон. Эллавиши на несколько секунд прикрыл глаза и задержал дыхание, пытаясь вернуть присутствие духа. Творец! Это же двести пятьдесят лет! Да, надо торопиться. Слегка совладав со своим страхом, глубоко вздохнул, а затем громко произнес:
— Приветствую вас, непобедимые воины. Пусть будет с вами удача в делах и в охоте. Я пришел с миром. Ребята, выходите из кустов. Мне нужно встретиться с шаманом.
Ему никто не ответил. Эллавиши, словно вспомнив что-то, поднялся с земли и, не обращая внимания на усилившееся удивление, которое он, как эмпат, ощущал со стороны своего спутника, сбросил тяжелый плащ, представ во всей красоте обнаженного торса с хорошо развитыми мускулами. Хвост, покрытый роскошной, переливающейся в свете заходящего солнца чешуей, соперничал блеском с драгоценностями, от которых он не посчитал нужным избавиться, отправляясь в путь. Сзади послышался изумленный вздох— за время путешествия наг ни разу не показался перед своим сопровождающим без плаща, и настоящая мужская красота тела, привыкшего к физическим нагрузкам, оказалась неожиданностью для его спутника. Змеелюди обычно были довольно худыми — не придавали особого внимания верхней части тела, полагаясь на силу хвоста и магию. Эллавиши же, вынужденный обходиться исключительно физической силой для защиты, упорно и долго работал над собой, отдавая много времени тренировкам с оружием, благодаря чему выглядел как сильный воин.
Между тем орки с радостным гиком выскочили на поляну, с энтузиазмом приветствуя нага как давнего знакомого.
— Виш, старый развратник! Ты стал еще красивее! Все обрадуются, увидев тебя! Вот это сюрприз!
Молодой орк весело отсвечивал клыками в сгущающихся сумерках, крепко обнимая Эллавиши. Еще двое ограничились похлопыванием его по плечам. У всех троих были одинаковые прически: длинные волосы, заплетенные в множество мелких косичек и собранные в высокие хвосты на макушках. На концах эти косички были украшены клыками животных. В чуть заостренных ушах поблескивали сережки из разноцветных камней. Ярко-зелёный цвет кожи, виски выбриты, из одежды— лишь короткие кожаные штаны.
— Да и ты словно помолодел лет эдак на сотню!— не оставался в долгу наг, тоже что есть мочи сжимая в объятиях орка.— Да заматерел, настоящим воином стал! На пользу пошла семейная жизнь? Как твоя жена? Как дети?
— Жива и здравствует, тебя часто вспоминает. Повеселились вы с ней в свое время! Мальчики растут, старший скоро на первую охоту выйдет. А ты в этот раз с другом?
— Да нет, он здесь подождет.
— Что? Не будет этого! Я слово дал— находиться рядом неотлучно!— желтохвостый быстро подполз, с подозрением и опаской глядя на орков. — Поэтому пойду с вами.
— Ну, попытайся. Я буду в поселке, сможешь пересечь границу, найдешь меня там, — с этими словами Эллавиши повернулся к зеленокожим воинам и они вместе направились к еле заметной тропинке. Последовавший за ними наг не смог покинуть поляну: его остановила невидимая преграда, легко пружинящая под руками и не позволяющая двигаться в ту сторону, куда ушли орки вместе с Эллавиши. Все попытки преодолеть незримое препятствие оказались тщетными: граница его не пропускала.
— Как думаешь, сможет он преодолеть стену?— спросил один из орков, прислушавшись к шипению позади.
— Не думаю, мальчишка слишком высокомерно относится к другим расам. Воспылать вдруг добродушием к оркам, чтобы преодолеть ваш магический барьер, у него не получится. Не будем задерживаться, Сонай, я очень тороплюсь. Мне нужно видеть шамана.
— Опять? Он же сделал для тебя все, что мог. Ничто не сможет освободить твою магию и вернуть долголетие.
— Нет, в этот раз у меня другая просьба, которая ему вполне по силам.
Наг плавно двигался впереди троицы, дорога явно была ему хорошо знакома. Плащ он так и не надел, небрежно закинув на одно плечо. Ровная смуглая спина, мускулистые руки, украшенные браслетами — настоящая мужская красота, очень привлекающая внимание. И орки так и не обогнали гостя, следуя за ним до самого поселка и буквально облизывая взглядом безупречные идеальные линии.
Селение раскинулось у подножия высокой скалы. Степные орки были кочевым племенем, обычно они не задерживались подолгу на одном месте и промышляли охотой — по крайней мере, так привыкли считать другие расы.
Когда много лет назад молодой наг, недавно потерявший отца, пересек невидимую границу, даже не заметив,— шаман племени был его последней надеждой. Которая не оправдалась. Разблокировать его магию и дать долголетие никто из шаманов не смог. Зато дружелюбные орки смогли вселить в него веру в себя, чувство собственного достоинства; научили, как можно защитить себя без помощи магии; изменили взгляды на жизнь и отношение к другим расам. Орки старательно поддерживали видимость дикого племени, но на самом деле все было по-другому: у них была своя письменность, доступная в обязательном порядке абсолютно всем; свои летописцы, старательно документирующие события, очевидцами которых стали, для будущих поколений. Они с большим трепетом относились к окружающей среде и гигиене, наряду с воинскими умениями развивали свой ум и магические способности — среди них было много сильных магов и изобретателей. Но все это держалось в строгом секрете — орки жили в своем изолированном мирке так, как хотели и привыкли, не желая общаться с другими расами, считавшими их дикарями.
Молодой наг, сумевший преодолеть поставленную ими мембрану, пропускающую только самих орков, их заинтересовал. До этого они не подозревали, что граница пропускает любое существо, не испытывающее к ним неприязни, ненависти или любых других негативных чувств — таких попросту им еще не встречалось. Эллавиши надолго остался с орками, постепенно влившись в их общину как равноправный член; он учился у них всему, что только мог узнать. И когда однажды решил вернуться в свою страну, то больше не выглядел отчаявшимся юнцом — это был уверенный в себе мужчина. Принявший с достоинством свою судьбу и смирившийся с потерей.
Среди своего народа наг, изменившийся как внутренне, так и внешне, чувствовал себя не самым лучшим образом. Не имея возможности пользоваться магией, он вскорости тщательно изучил язык тела. Никакой блок не мог скрыть нервные подрагивания хвоста, незаметно сжимающиеся в кулаки руки, неуловимые изменения в мимике лица. А проанализировав и сопоставив некоторые открывшиеся свежему взгляду факты, сумел понять многое. Очень узкому кругу лиц было известно, что он безвозвратно потерял магический дар— несложно было понять, что смерть правителя, как и последующая за ней магическая несостоятельность его сына и наследника, членам Совета была очень даже на руку: номинально правил страной Эллавиши, но все решения принимали за него, покровительственно и жалостливо улыбаясь и уверяя, что выполняют волю его покойного отца и на троне он только в честь памяти о нем. Поэтому очень скоро наг ушел бродить по миру: подозрения, что его отцу помогли умереть именно члены Совета, подтвердились; не хотелось, чтобы и ему сократили и без того короткую жизнь. Тратить оставшиеся годы на месть он посчитал бессмысленным — и просто предавался любым удовольствиям, какие только мог заполучить. Пока неожиданное излечение, а вслед за ним невероятное открытие не изменили его жизнь в одночасье.
Сейчас, проходя между шатрами, он чувствовал себя по-другому. Давний друг, счастливый отец двух крепких мальчуганов, уже не будил в нем глухое, неприятно-стыдное чувство зависти. Наоборот— казалось, стал ближе благодаря появившемуся ощущению причастности. Радостно улыбающиеся ему крупные, ширококостные женщины казались красавицами, а воины, приветствовавшие его с уважением, как равного, ощущались братьями. Возникло чувство, что он вернулся в родной дом, подкрепленное осознанием: со смерти отца только здесь он был по-настоящему счастлив.
Наг остановился, посмотрел вокруг— на аккуратные ряды шатров, пасшихся неподалеку лошадок, играющих детей, и понял: он сам изменился. И его сын, которого он и не видел еще— настоящее чудо, подаренное ему Творцом. Подобные чудеса случаются слишком редко, чтобы просто рассеиваться без следа, не позволив к себе прикоснуться. Он успеет. Мальчик преодолеет линьку, страх, любые трудности— и будет жить. А он, его отец, обязательно будет рядом. С удовлетворением почувствовав, как разрастающаяся внутри уверенность вытесняет оттуда чувство безысходности, Эллавиши распрямил плечи и пополз в направлении шатра, в котором жил шаман.
— Здравствуй, Меон,— поприветствовал он сухощавого орка, читающего пожелтевщий от времени свиток. Тот поднял глаза и приветливо улыбнулся.
— Рад видеть тебя, Эллавиши. Ты к нам надолго?
— Нет. Я опять пришел просить помощи. Но в этот раз ты в силах исполнить мою просьбу. И можешь просить все что угодно в награду, даже мою жизнь.
Шаман склонил голову, давая понять, что внимательно слушает. Наг продолжил:
— Я узнал, что у меня вырос сын. Полукровка. Сейчас он на пороге первой линьки, и мне нужно оказаться рядом с ним как можно быстрее. Помоги мне найти его — ты можешь видеть ауры на любом расстоянии.
Орк недоверчиво посмотрел на собеседника и возразил:
— Это невозможно. Я же вижу— ты абсолютно бесплоден.
— Сейчас да. Но мальчику не меньше двух с половиной сотен, когда-то я, оказывается, был ещё в силах. И присмотрись внимательнее к моей ауре — ты не можешь не заметить, что магия возвращается.
Шаман прикрыл глаза. Тело его заметно расслабилось, лицо приняло отрешенное выражение— он медитировал. Эллавиши присел рядом, сложив хвост кольцами и боясь потревожить колдуна даже дыханием. Через некоторое время тот очнулся. Нашел взглядом нага.
— Ты согласен служить моему племени сотню лет в уплату за то, что я помогу тебе найти сына?
— Многовато, тебе не кажется?
— Нет,— шаман насмешливо прищурился,— только что кое-кто предлагал мне за помощь жизнь? Или я ослышмлся?
— Но я думал, мы друзья!
— Так и есть. Я получил последние новости— они неутешительны. Совет нагов, пользуясь свободой и отсутствием правителя, медленно, но упорно готовится к очередной войне. Прошлое ничему вас не учит. Тебе и твоему сыну безопаснее всего будет спрятаться у нас.
— Но я могу остановить это сумасшествие!
— Сейчас, едва лишь успев обрев сына?— жестко оборвал его шаман. — Бросишь его и уйдешь бороться за справедливость? Против нескольких государств? За жалких людей, до которых никому нет дела?
Эллавиши как-то сразу сник, потерянно посмотрев на шамана.
— Но мы же говорили с тобой об этом, Меон… Истребление людей— не выход, это только вредит нашему миру! И чем обычно заканчивались войны в прошлом? Гнев Творца неизменно обрушивался на тех, кто начинал кровопролитие…
— Что же поделать, если чрезмерная гордость долгоживущих рас не позволяет им записать и увековечить сделанные ошибки для потомков? Никто, кроме малочисленных орков, не ведет летописи событий. А нас никто не хочет слышать…— шаман обнял за плечи растерянного нага,— поверь, эта сотня лет тебе понадобится — наладить отношения с сыном, обучить его всему необходимому. И все мы с радостью тебе поможем. Ты один из нас, я предлагаю тебе не рабство, а защиту. В одиночку ты не остановишь войну, а здесь хотя бы выживешь… Выживете. Так как, ты согласен? И поспешим забирать мальчика?
Наг согласно кивнул. От него не укрылось, что в словах шамана не было и тени сомнения. Значит, он видел ауру его сына, уже знает, где он. Скоро все будет хорошо. Он успеет. Да и не с завтрашнего же дня развяжут войну дряхлые ублюдки из Совета? А через парочку лет, возможно, получится им помешать…
— Я буду служить верой и правдой твоему племени сотню лет. И даже после можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку. Единственное препятствие — сын. Что если он не захочет остаться с вами?
— Его никто не будет принуждать. Но думаю, что смогу убедить мальчика. Да и ты сам понимаешь, Виш — безопаснее всего вам пока скрыться у нас: наличие у тебя наследника вряд ли понравится членам Совета. Вспомни судьбу своего отца.
Орк подозвал помощника, отдал ему короткое приказание и обьяснил нагу:
— До места, где находится твой сын, меньше дня пути. Но недалеко от него я заметил ауру тролля. Довольно старого. Я соберу всех воинов племени. Мы отправляемся немедленно. Будем надеяться, что успеем,— и быстро скрылся внутри шатра.
Опытным воинам не пришлось терять много времени на сборы. Скоро они уже подходили к невидимой преграде, защищающей поселок. И здесь их ожидал сюрприз в виде желтохвостого нага, о котором Эллавиши забыл напрочь. Но тот бросился к ним навстречу с такой радостью, что орки от неожиданности остановились и выхватили оружие. Но наг, казалось, этого даже не заметил.
— Эй, послушайте, а как работает магический заслон на ваших границах? Он пропускает всех— птиц, животных, даже крупных хищников, — но только не меня! Кто этот гений, создавший подобное чудо? Пожалуйста, господа орки, можно мне у вас погостить? Я не…
Преграда, на которую секунду назад опирался восторженный наг, вдруг исчезла и тот, от неожиданности не удержав равновесия, повалился носом вперед прямо в кусты. Выбравшись из них, он с недоумением посмотрел на посмеивающихся воинов.
— Не понял… Вы ее убрали? А как? И когда?— спросил удивленно.
Шаман обернулся к Эллавиши.
— Ну вот, у нашего племени появился ещё один друг. И что с ним делать?
— Нет времени, решим потом. Эй, как там тебя… Феонши? У нас срочное дело, подождешь здесь?
— Ну уж нет, не хочу снова тебя упускать,— запротестовал наг, — я слово дал, помнишь? Пойду с вами.
— Как хочешь. С нами может быть опасно. И мы торопимся. Поспеши.
— Я менталист, чего мне бояться? И ползаю быстро…
С этими словами новый помощник пристроился в хвост колонны и они направились в сторону скал — кто бегом, а кто ползком.
Через некоторое время Эллавиши пришлось остановиться. Внутри опять все сжалось от страха, который испытывал не он. Но в этот раз страх был настолько сильным, что тело нага начало извиваться в судорогах. Хвост бился об землю, теряя чешую на камнях, пока в мозгу пульсировала одна-единственная мысль: «Тролль… Не позволю…»
Голову словно сжало невидимыми тисками. Внутри все взбунтовалось; переплелись и закружили обрывающиеся и связующиеся по-новому каналы; откуда-то из самой глубины сущности рвалась волна незнакомой, мощной — но ощущающейся как родственная, силы. Снова рванувший душу панический страх находящегося неизвестно где ребёнка, дикое, всепоглощающее желание оказаться рядом, спасти, уберечь свое дитя разбудило нечто, до этого момента дремлющее; дар, о котором сам наг даже не подозревал: он словно наяву увидел поворачивающуюся к нему голову монстра с широко расставленными глазами, налитыми яростью. И приказал, глядя в эти глаза: «Уходи! Сгинь! Убейся!» — на одном инстинкте вложив в этот приказ всю непонятную силу, готовую растерзать существо, посмевшее угрожать детенышу. Голову сдавило еще сильнее, раблокированная магия внутри ауры успокаивалась, утекала по образовавшейся связи к сыну, но сквозь боль он смог уловить чувство облегчения и удивление его малыша… И только после этого наг потерял сознание, успев пробормотать:
— Молодец, мальчик мой. Продержись еще немножко, сынок. Я близко…
Его подхватили чьи-то руки, понесли— отряд не собирался останавливаться, дорога была каждая минута.
***
Очнулся Эллавиши довольно скоро — его несли на руках. Заметив, что наг начал приходить в себя, шаман дал команду остановиться.
— Ты в порядке? Что с тобой произошло?— заинтересованно спросил он, протягивая бутылку с водой.
Наг попытался понять, что с ним не так. Ощущения были странными — голова кружилась, глаза невозможно было сфокусировать на чем-то одном. Попытался проверить свою ауру— и захлебнулся водой, которую как раз отхлебнул из бутылки.
Каналы магии в ауре изменились. Создавалось впечатление, что их оборвали, перемешали и соединили обратно кое-как — настолько хаотично они были расположены. Но вместе с тем выглядели целостно, хоть и непривычно— вместо привычной картины тоненьких, еле заметных красных нитей — жалких остатков когда-то сильного эмпатического дара отца — его ауру оплетали мощные, сплетенные накрепко между собой пурпурно-перламутровые жгуты. » Перламутр… Ментальная магия? У меня? Откуда? Отец же был эмпатом…»— удивившись, подумал наг. Повернув голову к шаману, спросил:
— Ауру видишь? Или у меня бред?
— Нет, думаю, что вижу то же самое, что и ты. Как это могло получиться?
— Похоже, тролль нас опередил. Малыш сильно испугался, я почувствовал это, и…
— Тролль мертв. А рядом с твоим сыном метаморф, человек и некромант. Поздравляю — похоже, мальчик полностью пошел в тебя — умеет заводить интересные знакомства и находить приключения на ровном месте. Даю час на отдых — восстанавливайся побыстрее. Мы скоро будем на месте. Позже разберемся, каким образом освободилась твоя магия и отчего выглядит так необычно.
Наг согласно кивнул. Через час он действительно смог восстановиться — пусть не полностью, но достаточно для того, чтобы передвигаться наравне со всеми. Вскоре они вышли к скалам, а еще через какое-то время, обойдя очередной утес, остановились. Дорогу преграждало тело огромного пещерного тролля — без глаз и клыков, со снятой шкурой. К нему уже подбирались животные-падальщики, недовольно рычавшие в стороне. Чуть дальше виднелась живописная группа из двух лошадей, двух странных, невиданных доселе животных жуткого вида и троих мальчишек, склонившихся над извивающимся в конвульсиях телом. Все они дружно повернули головы к приближающимся оркам. И расклад сразу же изменился: два парня постарше, похожие как две капли воды, вскочили на ноги, сжимая в руках жалкое оружие в виде крупных камней; животные угрожающе оскалились — орки с удивлением смогли разглядеть крупные клыки даже в пастях безобидных с виду лошадок; самый младший мальчик остался сидеть, не отпуская вцепившегося в него изо всех сил бледного худенького нага.
— Мы пришли с миром!— торопливо крикнул шаман.— Молодому нагу срочно требуется помощь, с нами его отец!
Но обьяснение запоздало. Эллавиши уже метнулся к змеёнышу, не обращая внимания на вцепившихся в его хвост странных зверей. Торопливо повернул к себе лицо стонущего мальчишки, посмотрел в мутные голубые глаза и счастливо рассмеялся.
— Успел… Глаза голубые, но кожа еще не начала отслаиваться… Теперь все будет хорошо…— и обьяснил мальчишке со странно знакомыми темными глазами, который заботливо удерживал его мальчика, — у малыша линька. А я его отец. Меня зовут Эллавиши.
Глава 14. Разными дорогами…
Шанни пытался удержать беспокойно дергающегося Таилири. Уже несколько часов тот мучился от беспрерывного зуда — бедняга старался потереться о борта лодки, о скалы, о мелкие камушки на берегу, о любую более-менее шероховатую поверхность. Хвост извивался с такой быстротой, что контуры его смазывались — взгляд не успевал фиксировать траекторию движения. Руки с выпущенными наружу длинными когтями приходилось силой прижимать к земле — змеёныш готов был сам с себя содрать кожу, которая сейчас выглядела отнюдь не такой скользкой и гладкой, как раньше, а сухой и шелушащейся. Тэо и Шерли тоже помогали удерживать змеёныша по мере сил— его состояние заставило их отвлечься от взаимного любования и непрекращающихся поцелуев.
Занятые другом, они заметили отряд орков слишком поздно, чтобы успеть воспользоваться лодкой и вовремя отплыть от берега. Тэо и Шерли схватили первые попавшиеся в руки камни в качестве оружия— и встали плечом к плечу, прикрывая собой младших. Шанни по-прежнему удерживал Таилири и не сразу заметил, когда к ним метнулась гибкая фигура, буквально выхватывая друга из его рук. Перед глазами мелькнул печально знакомый хвост, покрытый ярко-зеленой чешуей. «Нарисовался, папочка. И как только нашел?»— подумал Шанни. Хотя… В мире, где существует непонятное и странное явление, называемое магией, не стоило удивляться необъяснимым явлениям. Кто знает, вдруг родственные гены в астрале притягиваются? Или змеи чуют сходные ДНК на расстоянии? Или существуют магические поисковики… Вон как пираты метаморфа пристроили — сделали из него живой двигатель, почему бы и в других областях не использовать тот же принцип? Шанни мстительно представил в виде батарейки эльфа и его брата, сломавшего ему шею. Мысли дикие, конечно, однако если уж щуплый мальчик с легкостью заставляет гигантскую гориллу расплющить собственную голову о камни… Может, и нага на помощь призвал тем же способом? Так сказать, в качестве ближайшего родственника — порадоваться новым достижениям. А с ним и орков — как группу поддержки… Шанни тряхнул головой — надо же, какой бред в голову лезет! В детство он впал, что ли? «Потом разберусь, как этот козел нас унюхал и что ему известно,— решил,— сейчас важнее всего Тай». Но не успел он открыть рот, чтобы задать зеленожопому хмырю несколько вопросов, как тот сам поспешил с объяснениями, глядя на змеёныша такими счастливыми глазами, словно ему подарили все сокровища мира.
Шанни понял все с полуслова. Надо же, линька. И как он сам раньше не догадался? Для змей это естественное состояние, поэтому наниты, находящиеся в организме мальчишки, и не отметили никаких отклонений от нормы. А сам он воспринимал его как обычного человека, напрочь забыв о змеиной составляющей. «Нет, я точно впадаю в детство,— с тоской подумал Шанни,— не учесть настолько очевидный нюанс!»
Между тем наг провел острым когтем чуть ниже линии роста волос по лбу Тая, сделав длинный разрез, из которого вместо крови выделилась белесая полупрозрачная жидкость. Края разреза сразу же свернулись в трубочку, словно разрезали не кожу, а тончайший пергамент, и в просвете между ними показалась блестящая зеленоватая поверхность.
Таилири широко распахнул глаза— некогда желтые, сейчас они были словно подернуты мутной голубоватой пеленой. Зрачки не были видны, а взгляд стал неподвижным, как у куклы. Мальчишка застонал с явным облегчением— неожиданно хотя бы лоб прекратил чесаться, к тому же появилось странное ощущение по всему телу — словно прошел легкий сквозняк, прямо под кожей.
Наг, склонившийся над ним, казалось, не замечал ничего вокруг — все его внимание было направлено на змеёныша. Он тихо что-то шептал, осторожно потирал подушечками пальцев вздувшуюся местами в виде пузырей кожу, очень аккуратно поддевал когтем края все больше расширяющегося разреза, давая возможность тонкой пленочке отслаиваться более равномерно. Когда верхняя граница трещины — именно так выглядела сейчас царапина — исчезла в волосах, начал удлиненными когтями вычесывать из спутанных прядей ошметки отслаивающейся пленки, орудуя ими, словно гребешком. К серым прядям добавились светло-зеленые, шевелюра стала заметно гуще, хоть и слиплась от выступившей из-под кожи жидкости.
Нижний срез тем временем более медленно сползал вниз, к бровям. В области глаз кожица вздулась пузырями, и легко отделилась — старший наг вздохнул с облегчением. Таилири отчаянно заморгал, когда сползла тонкая пленка, придающая глазам мутный голубой цвет — зрачки снова были ярко-желтыми, только белки налились кровью из-за полопавшихся сосудов. Кожа продолжала отслаиваться дальше, уже быстрее, больше не скатываясь в трубочку, а растрескиваясь в нескольких местах и открывая под собой здоровую кожу. Влажную, блестящую, светло-зеленого цвета.
Уверившись, что Тай приходит в норму, а свалившийся им на голову наг вовсе не собирается как-то навредить — наоборот, смотрит на линяющего змеёныша таким счастливо-придурочным взглядом, что впору заподозрить умственную отсталость — Шанни обратил внимание на остальных.
Около двух десятков орков столпились полукругом вокруг их веселой компании. Зверики дружно рычали и скалили клыки, но пока не нападали на зеленокожих воинов — те не проявляли никакой агрессии, скорее любопытство. Чуть в сторонке стоял еще один наг — чуть помельче зеленохвостого, с чешуей песочно-желтого цвета. Внимание всех присутствующих было сосредоточено на Таилири, который в данный момент стягивал с плеч тонкую белую пленку, бывшую до недавнего времени его кожными покровами. Тэофиле и Шерли стояли в двух шагах от них, взявшись за руки и с беспокойством посматривали в сторону орков. Метаморф что-то шептал, склонившись к уху своего партнера. На Шанни никто не обращал внимания.
Сам он решил не терять время попусту и погрузить в лодку их нехитрое имущество, валяющееся на берегу. Лучше быть ко всему готовым— вооруженные до зубов орки доверия не вызывали. Мало ли.
— Что ты делаешь, человек?— неожиданно из-за спины раздался голос.
— Собираю дары для великих зеленых воинов, орк! — он скопировал высокомерную интонацию подошедшего к нему орка, одетого более ярко и не такого крупного и мускулистого, как другие. И невозмутимо забросил в лодку их куртки.
Но тот шутку не оценил. Или не понял, что было более вероятным.
— Лжешь, человеческий детеныш! Ты готовишься к побегу!
Шанни посмотрел на орка с сарказмом.
— Да неужели? К побегу откуда? Или от кого? Ты видишь на мне рабский ошейник? Или вокруг тюремные стены? И вообще, кто ты такой? У тебя есть причины или полномочия задерживать свободных существ?
Орк немного опешил, не ожидая подобного тона от человека. Обычно представители самой слабой и угнетаемой расы боялись даже поднять глаза, когда к ним обращался маг. А уж шаман орков! Этот же… Орк присмотрелся к щенку внимательнее. Что-то в нем было не так. Аура, вполне человеческая, обычная — но словно чуждая окружающему миру. Энергетические нити и потоки переплетались по-другому. Хотя различия и не являлись очень уж существенными, но для опытного в чтении аур шамана подобная аномалия показалась любопытной. Магии у мальчишки не было и в помине— человек же,— но вот наглости…
— Ты не выказываешь мне должного почтения, щенок! В каком притоне тебя воспитывали, троллий выкидыш, если даже не научили основным правилам поведения!
— Это ты так ненавязчиво мой адрес и родословную хочешь узнать, маньяк? И не мечтай. Там, где меня воспитывали, подобных тебе только в качестве подопытных кроликов допускали. Не с твоим примитивным интеллектом подобные учреждения посещать… Кстати, по правилам этикета, первым поздороваться должен был ты. Не я же к тебе подошел. Темнота!
У шамана глаза налились кровью от ярости.
— Ты посмел допустить мысль, что с тобой первым поздоровается представитель высшей расы? Да за такие слова тебя окунут в выгребную яму! И торчать тебе в ней до конца жизни, человек!
— Ага. У самого вон манеры не лучше, тоже в эту яму нырял? И её содержимое так в мозгах и осталось? Заметно, да…
Шанни пришлось быстро отпрыгнуть— разъярённый шаман бросился на него, споткнулся о ловко подставленную подножку и с трудом удержал равновесие. Но огромный нож успел вытащить в мгновение ока. Прорычал, глядя налившимися кровью глазами на спрятавшегося за спиной Тая мальчишку.
— Убью! На куски раззорву! Вонючая людская шавка! Я вырву твой язык вместе с гортанью, пропихну через уши и подвешу тебя на самой высокой скале!
— Ну вот, точно маньяк! Больной притом… Слушай, успокойся, чего ты распсиховался? Откуда же мне было знать, что раз ты выше, то должен подождать, когда сначала тебя поприветствую я? Буду знать на будущее, — и Шанни успокаивающе похлопал орка по плечу, пользуясь тем, что рядом был друг и его отец. И запустив в шамана нанитов, отправившихся с током крови к мозгу — поближе к зоне, отвечающей за сон. На всякий случай. Слишком неадекватно вёл себя шаман: вон как ноздри раздуваются. Того и гляди, взорвется дядя. То ли от злости, то ли от удивления.
Однако орк поймал предупреждающий взгляд нага и, казалось, смог взять себя в руки.
— Шанни!— тем временем тихо подал голос змеёныш.
Шанни привычным уже жестом погладил его по голове.
— Зелёненький… Тай, а ты сейчас на лягушонка похож! А волосы двухцветные!
— Ага! Смотри, у меня теперь снова чешуя появилась!
— Здорово! И крупнее прошлой! Помнишь, как мы ею на корабле в матросов плевались? А прикинь, если такой крупной чешуиной в нежное место попасть! Любой взвоет! Ты отрастил новые боеприпасы! Когда осыпятся, соберем на будущее.
Таилири расстроился.
— Думаешь, эта чешуя долго на мне не прoдержится?
— Я пошутил, чудо. Теперь ты полностью здоров. Новая чешуя, по идее, долго держаться будет, может, теперь с ней и ползать сможешь? А то прежняя кожа слишком уж гладкая была. Скользила. Отдашь мне старую шкурку на эксперименты?
— Конечно!— Тай радостно закивал, стягивая остатки пленки, — сверху она вся разорванная и некрасивая, но с хвоста снялась, будто рукав! Держи! Теперь у тебя будет настоящий змеиный хвост! Мой! На память! Ты же его не потеряешь? Всегда будешь хранить? Смотри, он и места много не займет… Сбережешь? Я буду счастлив знать, что частичка меня всегда с тобой…
— Эй,— Шанни обнял взбудораженного змеёныша за плечи и прижал к себе, успокаивая,— я буду хранить, обещаю. Линька прошла хорошо, ты теперь больше наг, чем человек. Ну, и чего ты расплакался? Еще чешется?
Разговор прервал наг, о присутствии которого они благополучно забыли.
— Мальчик мой, первая сброшенная кожа дарится исключительно самому близкому и дорогому существу. Прошу, подумай, стоит ли оказывать подобную честь жалкому человеку.
Мальчишки дружно обернулись. Тай только сейчас осознал, что все это время рядом с ним находился незнакомый наг. Он отодвинулся от него подальше, глядя настороженно и с опаской.
— Ты кто?
— Я твой отец,— гордо ответил наг, собирая хвост в кольца и чуть заметно выпятив грудь. Он был готов заключить в объятия драгоценного сына.
— Рад за тебя,— с неприязнью посмотрел на него Тай, — если ты так гордо хочешь сказать, что имел счастье когда-то трахнуть мою мать, то должен тебя разочаровать— этим может похвастаться полстраны, не меньше.
Эллавиши показалось, что воздуха резко стало не хватать. Воссоединение с сыном представлялось в его мечтах совсем иначе.
— Я…— наг прокашлялся, пытаясь подобрать слова,— я просто хотел сказать, что теперь ты будешь под моей защитой. Никто не посмеет тебя обидеть, и…
— Да меня и не обижает никто. Наоборот, берегут и защищают. Приятно было познакомиться, но если тебе нужны сыновья, поищи в других борделях. Обо мне есть кому позаботиться.
Тай продолжал прижиматься спиной к Шанни, с неприязнью глядя на растерянного нага. Тот был красив, аристократичен и явно не беден: об этом говорило множество украшений на груди, на руках и даже на талии. Но, зная отношение существ, подобных ему, к людям и полукровкам— змеёныш верить в искренность его намерений не собирался.
— У меня больше нет сыновей! И почему в борделях?— удивленно спросил наг.— Малыш, ты сейчас немного не в себе после линьки. Я пришел с друзьями, сейчас мы вместе с ними пойдем в поселок, там ты отдохнешь, а позже мы поговорим.
— А почему твои друзья вооружены до зубов? Согласись, происходящее больше походит на взятие в плен, чем счастливую встречу отца с сыном, — напомнил о своем существовании Шанни.
— Как ты смеешь вмешиваться в разговор высших, человек! — гневно воскликнул наг. — Мне напомнить, как должны вести себя человеческие дети в присутствии высших?
Шанни закатил глаза. Дались этим двум идиотам человеческие манеры! За своими бы лучше проследили. Дикари.
— Мне напомнить, что ты обязан мне жизнью?— отрезал он нагу. Высокомерие прибывших начинало здорово раздражать.— Когда я тебя вылечил, ты разговаривал со мной совсем иначе.
Эллавиши гневно вскинулся, собираясь что-то сказать, но вдруг действительно вспомнил, почему лицо мальчишки показалось ему знакомым. Он замер в ужасе, затем бросился вперед, выхватывая из его обьятий Таилири и закричал:
— Зомби! Меон, это зомби высшего порядка! Я лично видел его мертвым две недели назад, со сломанной шеей не выживают!
Орки среагировали немедленно, выхватив оружие и окружая Шанни. Тай забился в сильных руках нага, тщетно пытаясь вырваться и броситься на помощь другу. Подхватились и бросились в атаку звери-защитники, но… Неожиданно замерли, оставшись в боевой стойке словно окаменевшие. Раздался голос шамана:
— Зря стараешься, некромант. Я блокировал нити, связующие ауры — твою и твоих слуг. Они тебе больше не повинуются. Ты бессилен, — он дал приказ воинам,— некроманта убить. Мелкого мертвяка только обезвредить. Хочу его изучить сначала.
Тэо и Шерли переглянулись, по-прежнему не размыкая рук. Они не выглядели особо шокированными, словно ожидали подобного исхода. Орки не торопились нападать первыми, настороженно следя за малейшей реакцией красивого белокурого парня, казалось, не собиравшегося покидать объятия своей копии, невзирая на нависшую над ним опасность. Было понятно, что они считают некроманта сильным противником, и пытаются предугадать, чего можно от него ждать.
— Второго не уби…— успел выдать еще один приказ шаман, прежде чем неожиданно закрыл глаза и опустился на землю — Шанни решил, что пора кое-кому отдохнуть.
Орки встревожились и, ни секунды больше не медля, бросились в атаку. Но раздавшееся вдруг сзади злобное глухое рычание заставило их все же замереть и поменять дислокацию: несколько воинов по-прежнему не спускали глаз с некроманта, остальным же не оставалось ничего другого, как с замирающим сердцем встречать нового врага: забытый всеми труп несчастного тролля, отмахиваясь от мешающих ему птиц-падальщиков, медленно приближался, широко раскрыв беззубую пасть, из которой вытекало что-то вроде темно-бордовой субстанции, свисающей с подбородка тягучими нитями. Беспорядочно торчащие кости проломленного черепа, пустые глазницы и успевшие приобрести отвратительный синюшно-серый цвет голые мышцы, полностью лишенные кожного покрова, дополняли картину. Воинам, оставшимся без командира перед лицом нового врага, не оставалось ничего другого, как поменять противника— но уже не нападая, а защищаясь.
Метаморф и некромант, не теряясь, немедленно воспользовались ситуацией. Быстро столкнули лодку в воду, Тэофиле схватил в охапку Шанни, успев бросить извиняющийся взгляд на Таилири, который извивался в тщетных попытках вырваться из рук нага. Но решительный вид того ясно говорил, что он не отпустит только что найденного сына ни за какие блага в мире. Некромант успел только крикнуть змеёнышу:
— С тобой останется Шерли! Мы встретимся позже! Прости!
Шанни все так же сжимал подаренную ему шкурку маленького нага, даже не заметив, как оказался в лодке: он с изумлением и восторгом смотрел на тролля, только недавно погибшего у него на глазах, а сейчас самозабвенно защищающего от орков, раскидывая их во все стороны огромными лапищами. То, что эти лапы были уже лишены когтей, спасало зеленорожих от тяжелых увечий, но подойти ближе к мальчишкам он не позволял. Поглощенный картиной боя, Шанни не заметил прощальных взглядов, которыми обменялись похожие, как близнецы, парни: в них читалась такая тоска, словно они виделись в последний раз. Оба одновременно крикнули:
— Я найду тебя!— и получилось это абсолютно синхронно…
Тэо запрыгнул в лодку, не отрывая взгляда от Шерли. Тот, зажав в руке артефакт, снятый с него на корабле, прикрыл глаза. В тот же миг лодку сорвало с места и невидимая сила понесла ее над волнами с огромной скоростью — через несколько секунд утлое суденышко оказалось далеко в море, с берега выглядя как небольшое пятно на горизонте.
Метаморф тяжело перевел дух— заклинание далось ему нелегко, со лба градом лился пот, — и осмотрелся. Тролль с яростью отбросил от себя последнюю пару орков, горестно взревел, посмотрев в сторону моря и, разбежавшись, бросился в воду. Чудовище решительно поплыло в сторону становившейся невидимой вдалеке лодки. Шерли негромко выругался, увидев позабытые в спешке весла. Удастся ли его партнеру вместе с Шанни найти способ благополучно пристать к берегу, не имея возможности управлять лодкой? Парень вполголоса произнес искреннюю молитву Творцу, прося его о помощи. Больше он ничего не мог сделать — оставалось только надеяться и верить в лучшее.
Тем временем орки приходили в себя после боя. Самый старший из них задумчиво посмотрел в сторону моря и произнес:
— Силен некромант, хоть и молод. Много бед причинит.
— Не причинит,— подал голос желтохвостый наг, до этого молча наблюдавший за происходящим, не вмешиваясь в чужие разборки, — его помыслы чисты как у младенца. На его совести нет ни одной невинно загубленной жизни. И ментальному воздействию не поддался — нет опасности, что кто-то сможет взять его под свой контроль.
— Откуда тебе знать, змей? Не видел разве, что творил поднятый им тролль? Да и шаман до сих пор без сознания! А возможно, и мертв!— с возмущением возразил орк. Остальные приводили себя в порядок, не принимая участия в споре.
— Видел. А сейчас вижу то, что ни один из твоих воинов серьезно не пострадал. А ведь вы собирались убить и некроманта, и странного ребёнка без суда и следствия! Но отделались лишь легким испугом. Я б на его месте не был столь добр. Кстати, ваш шаман просто спит.
— Этот ребёнок— умертвие!— вмешался в перепалку Эллавиши.
Желтохвостый раздраженно махнул хвостом.
— Как ты можешь это утверждать, не видя ауры? Только дети в государстве нагов не знают, что наш правитель — не маг.
— Я видел его мертвым!
— Ну и что? Шаман тоже выглядит мертвым. И только я могу абсолютно твердо утверждать, что он спит. Ты просто ошибся.
— Да как ты можешь быть настолько уверен?
— Я маг-менталист. Не самый сильный, конечно, но достаточно опытный. Поверь, я знаю о чем говорю, — наг сдвинулся с места и подполз к метаморфу, который безуспешно пытался успокоить Таилири, всхлипывающего у него на груди. Эллавиши все-таки отпустил его и сейчас мялся рядом, пытаясь спорить с желтохвостым в попытке доказать свою правоту. Вожделенный сын испытывал на данный момент такую жгучую ненависть к нему, что ему пришлось полностью заблокировать свой просыпающийся дар— а это было довольно неприятной процедурой.
Между тем желтохвостый обратился к Шерли:
— Мое имя Феонши Айн Сэйлидис. Я бы счел за честь назваться твоим другом. И другом твоего партнера, если он не будет против.
Метаморф склонил голову, принимая предложение.
— Я Шерлион Сэй Кайлир. Согласен стать твоим другом.
Оба змея удивленно уставились на него. Находящиеся поблизости орки, услышавшие его имя, тоже.
— Что же забыл в подобной глуши ненаследный принц?— озвучил возникший у всех вопрос Эллавиши.
Шерли безразлично пожал плечами.
— То же, что и вы— путешествую. Кстати, позволено ли мне узнать имя отца моего маленького друга?
Наг церемонно поклонился.
— Прошу прощения, принц. Эллавиши Эль Тиал. К твоим услугам.
— Правитель?— удивился уже метаморф.— А я слышал, ты при смерти. Вижу, многое изменилось за полгода, что я отсутствовал. Твой цветущий вид полностью опровергает подобные слухи. И как же правитель нагов допустил, чтобы его единственный ребенок вырос в борделе?
— Я не подозревал о его существовании до недавнего времени. Но теперь с малышом все будет хорошо, я постараюсь сделать все возможное для его счастья и благополучия,— вздохнул наг. Судя по отношению к нему мальчика, будет нелегко.
Метаморф пожал плечами.
— Попытайся. Начал ты не самым лучшим образом.
— Не сомневайся. Мальчик по-настоящему дорог мне. Для любого нага ребенок — самое большое сокровище, особенно сын.
— Я верю. Но твой мальчик по человеческим меркам считается взрослым и опекун ему не требуется. Он имеет право отказаться— ты, не разобравшись, попытался убить его друзей.
— И я так и сделаю!— прошипел Таилири, с ненавистью глядя на нага. Идея остаться с незнакомым змеем, из-за которого он потерял друзей, откровенно бесила.
— Не торопись пока с решением, хорошо?— успокаивающе положил ему руку на плечо Шерли и повернулся к взрослому нагу.— Где вы остановились?
— В поселке орков. Переночуем здесь, подождем, когда проснется шаман, и вернемся к ним. У меня договор— ближайшую сотню лет я должен жить в племени. Было бы неплохо, если бы малыш все же согласился остаться со мной — ему нужно многому научиться,— наг опять посмотрел в сторону сына. Тот плакал, глядя на море.
— Это точно. Сейчас оставьте нас с Таилири поговорить наедине.
— Тебя зовут Таилири, малыш? Но это человеческое имя! Мы подберем тебе другое, более подходящее будущему правителю!
Змеёныш от возмущения перестал всхлипывать. Верхняя губа угрожающе приподнялась, открывая ядовитые зубы. Зрачки стали почти незаметными в яркой желтизне глаз, а сам он прошипел:
— Моя мать— человек. Она дала мне это имя, благодаря ей я выжил! А ты, однажды трахнув ее и тут же забыв, сейчас пытаешься распоряжаться мной? Не ты спас меня из лап работорговцев, не ты лечил и заботился! Не хочу тебя видеть! Ненавижу!
Наг опустил голову, признавая свою ошибку.
— Прости, малыш. Я слишком тороплюсь. Меня не было в твоей жизни раньше, но все же я буду нужен тебе в будущем. Я подожду.
Он отполз немного в сторону, предоставляя метаморфу свободу действий.
Неизвестно, как Шерли уговаривал маленького нага, но тот все же согласился провести некоторое время в поселке орков. Хотя большую роль в этом сыграло то, что иного выхода у Таилири просто не было— Эллавиши осознал это в тот момент, когда утром они собирались в обратный путь. Метаморф взял змеёныша на руки, а тот привычно обхватил хвостом его талию. Заметив недоуменный взгляд нага, пожал плечами, прижимая к груди тощее тело:
— Наш мальчик ползать не умеет.
— Как такое возможно? Ему же двести пятьдесят?
— Все эти годы мать прятала его в шкафу от посторонних глаз. Ты же знаешь, держать детей в борделе запрещено. А на улице он бы и подавно не выжил. Первым делом будешь учить ребенка ходить, папочка.
К ним подполз Феонши.
— Шаман в порядке, проснулся и ругается, мы можем отправляться в путь. Кстати, а куда подевались те странные умертвия, которые вас защищали, Шерли?
Звери действительно словно сквозь землю провалились, никто и не заметил, как они исчезли. Эллавиши предположил:
— Может, пеплом по ветру рассеялись, потеряв хозяина?
Таилири и Шерли дружно фыркнули, метаморф весело сказал:
— Такой большой, а в сказки веришь. Не бывает такого. Зверики как раз и отправились за хозяином. Ребята без защиты не останутся, я теперь за них спокоен, — он подкинул Тая, устраивая поудобнее на руках, и подмигнул ему,— что ж, маленький принц, поскакали навстречу новой жизни. Человеком ты быть научился, теперь пора становиться нагом.
Глава 15. Гостеприимные горы.
В один миг оказаться за несколько километров от берега, без каких-либо механических приспособлений — для Шанни подобное, мягко говоря, оказалось неожиданностью. Хотя… Просто он еще не привык к странностям этого мира, даже увидев их воочию и не однажды. Он с недоумением вгляделся в видневшийся вдали берег, затем перевел взгляд на Тэо, не меняя выражения. Тот удрученно пожал плечами.
— Ты же видел, Шанни, другого выхода у нас не было. Меня собирались прикончить на месте, причем особо болезненным способом: некромантов обычно сжигают, не всегда перед этим убивая. Тебя, даже если бы и оставили живым, тоже ничего хорошего не ждало. Шаман орков очень сильный маг, это сразу видно, таким как он все сходит с рук— в племени им подчиняются без малейших сомнений и колебаний. В астрале ты пока беспомощен, и если бы этот зеленомордый выкидыш болотного слизняка разобрался, что к чему, никто бы ему не помешал провести парочку не особо сложных обрядов и превратить тебя в свою послушную марионетку. А вот о ребятах можно не волноваться, им ничего не угрожает — наг признал Таилири своим сыном, его раса помешана на детях, он с мелкого пылинки будет сдувать. Да и ползать его скорее змей научит, чем мы. И не только ползать. Шера тоже не тронут — он принц, хоть и не наследный. Останется на первое время с Таем, присмотрит за ним. А мы пересидим в безопасном месте, пока Шерли отношения со своей семьей уладит, подготовит к тому, что его партнер — простолюдин. И через годик встретимся в условленном месте. Может, за это время я смогу найти брата и ты его вылечишь. Я верю, что все будет хорошо, Шанни. Мы еще увидимся и с Таилири, и с Шерлионом.
Тэо, произнося это, с такой тоской смотрел на берег, что было ясно— запланированный ими год для него сейчас кажется тысячелетием. Шанни успокаивающим жестом погладил плечо друга.
— Эй. Я понимаю все, не оправдывайся. Просто удивился, как ему удалось так быстро, далеко и качественно нас закинуть вместе с лодкой. Придется мне первым делом досконально изучить эту вашу магию. Вы с Шерли молодцы, вы приняли верное решение в сложившейся ситуации, честно. Выживать нам легче будет вдвоем, чем с беспомощным змеёнышем и непривыкшим к лишениям аристократом в нагрузку. Тэо, год пролетит быстро, даже не заметим. А там снова встретитесь, и больше никогда не будете расставаться. Пока не осточертеете друг другу, конечно же… Гм. В общем, хватит сопли распускать. И когда ты успел так сильно влюбиться? Нет, я понимаю, все у вас получалось на высоте, но это же просто физиология? Попробуешь с другими, чего ты на этом чудике зациклился? Или у него какая-то особенность проявляется в процессе? Меняет не только свой облик, но и размеры члена? Или ануса? Или вообще что-то невиданное отращивает? Жаль, я так и не успел изучить особенности метаморфов!
— Ах ты ж мелкий засранец! И как только в голову пришло подобное? Ребенок ты еще — хоть и умный не по годам. Но многого в жизни еще не понимаешь. Да ладно, всему свое время,— Тэо взъерошил короткий ежик волос на затылке у Шанни, мягко потрепав его по голове, — а пока направимся к северным берегам, подальше от зеленомордых… Упс… А вёсла-то мы забыли… Что же делать-то теперь?
— Ну, рано или поздно все равно к берегу прибьет,— философски заметил Шанни.
— Скорее поздно, чем рано — течение здесь слабое. Долго можем болтаться. А еды у нас нет, и рыбу ловить нечем. Да и ты животную пищу есть не можешь, водоросли со дна я тебе не достану— слишком глубоко. Необходимо высадиться побыстрее, чтобы успеть в горах спрятаться. Через день-другой орки объявят на нас охоту, а здесь мы как на ладони. Можно брать тепленькими. Интересно, а вплавь доберемся? Кстати, ты плавать-то умеешь?
— Нет, в моем мире с водой напряжёнка. А на бассейн времени не было. Трудно этому научиться? Попробуем?
— На такой глубине это слишком рискованно… Если выберемся, научу обязательно. А пока попробуем что-нибудь придумать вместо вёсел… Ты не смог бы соорудить что-нибудь подобное той нашей летающей лодке, которую сломали пираты?
— Нет, Тэо, не из чего. Почти все на берегу осталось.
Придумать что-то стоящее, имея в распоряжении змеиную кожу, немного фруктов, одежды и ненужной мелочи типа мотка веревки, набора гребешков и ножа, действительно было невозможно. Более-менее годились только собственные руки, но попытка загребать ими, свесившись за борт, потерпела крах: Шанни не смог сдержать смех, забыв о трагичности их положения, глядя, в какой позе пытался это проделать Тэо. Борта лодки были довольно высокими, и задорно задранная вверх пятая точка Тэо, с немного приспустившимися от резких движений штанами и широко расставленными коленями выглядела как эротическая картинка из мира Шанни.
— Тэо, брось это гиблое занятие. Ты только рыб распугал, а лодка из-за твоих хлопков по воде только начала кружить вокруг своей оси. Слышишь, не мути воду! Тут уже птицы к нам слетаться начинают, твоя задница, похоже, их привлекает! Наверное, воспринимают рваные зелёные штаны за поросший мхом камень…Сейчас из тебя насест сделают. Или и вовсе пустят на корм— поклевать на раз. Эй, Тэо, давай, поднимайся!
Тэо послушался и тяжело опустился на дно лодки, пытаясь отдышаться. Лицо покраснело от прилившей к нему крови, намокшие волосы прилипли ко лбу, но природной красоты это не портило — скорее делало его более ярким и живым. Шанни готов был признать, что метаморфу было на что посмотреть. И что полапать.
— Прости, я не расслышал, что ты сказал. Появилась идея? — отдышавшись, спросил Тэо.
— Гм… Вообще-то я хотел предупредить, что над твоей задницей начали подозрительно кружиться птицы, с явным намерением свить на ней гнездо — похоже, ее форма показалась вашим чайкам достаточно удачной для этой цели. Но теперь у меня действительно появилась идея. Как считаешь, можно ли при помощи имеющейся у нас веревки использовать особо крупную рыбу как тягловую силу? Ну, как вы лошадей используете? Я в городе видел. Мы ее сейчас приманим на фрукты— рыбы же здесь всеядные, да? Вот и бросим парочку в воду рядом с лодкой…
— Совсем больной, что ли? Или солнце голову напекло?
— Ясно. Мыслить творчески ты не умеешь. Объясню тебе в более простой манере. Видишь рыбу с белыми плавниками, которая двигается в нашем направлении? Если ты набросишь веревочную петлю на эти плавники — я видел, подобным образом поступали ковбои в древних исторических фильмах, только не с рыбами, а с рогатыми зверюгами,— она сможет нас потянуть за собой… Куда-нибудь…
— Шанни…
— Ну а что? На данный момент довольно неплохая идея, все не плыть по течению прямо в лапы к оркам. Да и другой альтернативы нет, и мы…
— Шанни, присмотрись внимательнее. Это не рыба. Это тролль. И то, что ты принял за плавники, на самом деле — торчащие кости проломленного черепа бедолаги. Я забыл отделить его ауру от своей. Вот он и прет за мной. Кто же знал, что он может плавать?
— Тролль? Та самая обезьянка, покончившая жизнь самоубийством, познакомившись с Таем, а затем самоотверженно защищавшая нас от тупых зеленых дикарей? Это ты его восстановил, как и тех дохлых тварюшек, верно?
— Верно.Тролль.То самое чудовище, которое собиралось сожрать вас с Таем на завтрак. А сейчас— мертвое чудовище. Высотой с деревенский дом.
— Но ведь и наши зверики раньше казались мертвыми? А сейчас послушные и сильные помощники! Кроме того, этот мегаобезьян все-таки никого не сожрал! Тэо, не будь злопамятным, чудище раскаялось, все осознало и теперь с радостью поможет нам еще раз.— Шанни попытался погладить по голове подплывшего тролля. Не получилось: мозги — или что там было раньше у него в черепной коробке — размыло, а торчащие острые осколки оцарапали ладонь.— Нда… Мозги конкретно промыты. В самом буквальном смысле, вот бедолага. Может, дать тебе шанс на новую жизнь, обновленным и поумневшим? Я ведь могу… Ты ведь и дальше будешь нам помогать, обезьянка? Правда, мой хороший? Отбуксируешь лодку к берегу? Умничка, правильно понимаешь…
Шанни погладил громадного мертвяка по уродливой беззубой морде. Тот смешно отфыркивался от затекающей ему в пасть и глазницы воды, но своеобразную ласку принимал покорно, не пытаясь уклониться. Тэо закатил глаза и попытался обратиться к здравому смыслу друга:
— Шанни, тролль безнадежно мертв, я применил к нему тот же способ, что и в прошлый раз, управляя волками — благо, как сделать безопасную привязку к ауре, запомнил. И это умертвие просто выполняло мои мысленные приказы. Желание раскатать в коврик орков было не его, а моим, он являлся только оружием в той ситуации. Не относись к нему, как к домашнему псу. Это опасно. Наверное.
— Ну да, я понимаю. Но ты же не можешь знать этого наверняка, верно? У тебя недостаточно опыта в создании зомби. Однако, Тэо, я уверен, что будь этот монстр живым и не под гипнозом, оркам пришлось бы не легче. А то и хуже. Эмм, скорее всего, нам тоже. Ладно, хватит об этом. Прекрати ворчать, дружище, лучше уговори его толкануть нас к берегу, а там я им займусь. Сниму лишнюю агрессию, сделаю что-нибудь с нервной системой, наращу новую кожу и пусть живет. Заслужил. Или вообще оставлю при себе— а когда опять встречу драного орочьего мага, заставлю трахнуть.
— Кого? Тролля?— Тэо подавился воздухом.— Мелкий, ты в своем уме?
— Конечно, в своем! Это у тебя больная фантазия. Сволочной орк сможет быть лишь принимающей стороной, это однозначно. Иначе в чем смысл мести? А если ему это еще и понравится… Да, надо будет озаботиться. Посмотрю, что останется от его высокомерия после подобной шутки! Ой, смотри, как пусто и чисто у тролля в черепушке! Ну ничего, что-нибудь наращу, чтобы наполнить… Да, и места на более-менее приличные мозги там маловато, увеличить голову, что ли?
Тэофиле закатил глаза, но спорить не стал. Решил не отнимать игрушку у ребенка.
Пока Шанни увлеченно ковырялся пальцами в послушно подставленной черепной коробке тролля, Тэо набросил веревку на шею животного и прикрепил другой ее конец к выступу на носовой части лодки. Вскоре тот старательно загребал воду огромными лапами, таща за собой их судёнышко.
Решив на полную использовать неожиданно подвернувшуюся удачную возможность, мальчики плыли до вечера, прежде чем пристать к берегу. Высмотрев более пологий склон одной из гор, они пришвартовались у ее подножья, там же устроили и ночлег. Они решили остаться в этом месте на несколько дней — запастись фруктами впрок. И мясом для Тэо, если повезет.
За дни их отдыха Шанни действительно удалось фактически оживить тролля: усовершенствовать с помощью нанороботов мертвые ткани, скопировав и немного подправив ДНК, было нетрудно — он взял за основу оправдавший себя метод, с помощью которого создавал звериков. Правда, в мышцах и тканях тролля силиконовая составляющая была менее концентрированной — труп-то свежий, только-только разделанный. Кожа, клыки и глаза, так заботливо собранные Тэо, остались на берегу вместе с веслами; обнаружив это, тот сильно расстроился. Успокоил себя лишь надеждой на то, что метаморф не позволит присвоить сокровища зелёнозадым гадам. Шанни хмыкнул — насколько он мог судить из своих наблюдений, Шерли извлек определенные уроки из совершенных им прежде ошибок, и так просто распоряжаться кому-либо собой или тем, что считает своим, не позволит.
Много времени Шанни пришлось потратить на кропотливую работу, создавая наново мозг животного: он упрямо задался целью таки увеличить его объем и максимально повысить уровень интеллекта, доведя хотя бы до уровня подопытных обезьян из лабораторий своего прежнего мира. Из-за его экспериментов ребятам пришлось задержаться на берегу чуть дольше, чем они планировали, но результат впечатлял: когда однажды утром Тэо проснулся, вместо бездыханной горы зловонного мяса у костра сидел вполне себе живой тролль, скалящий заново отрощенные клыки и дружелюбно уставившийся на него довольно большими, по сравнению с прежними, глазами. Всем своим видом громадное животное выказывало преданность и готовность защищать. Шанни не слишком заморачивался усовершенствованием звериной морды— просто придал ей вид, сходный с привычными ему обезьянами. Главная ценность данного экспериментального образца заключалась для юного изобретателя вовсе не в красоте. Но тем не менее отсутствие кровожадного взгляда делало животное даже симпатичным— этакий неуклюжий добродушный тролль.Тролль вёл себя спокойно, да и аура пока что была еще завязана на него — поэтому Тэо решил не будить крепко спящего Шанни и отправился на поиски фруктов, грибов или травок — что получится найти. Шанни очень мало ел в последнее время, увлекшись новой забавой.
По возвращении Тэо застал милую картину: его маленький друг все еще спал, но уже в окружении настоящего зверинца— дракончики и лошадки, которых Тэофиле считал безвозвратно утраченными после действий шамана, оказались целыми и невредимыми, да еще и сумели их найти и снова были рядом. Они дружно бросились к нему, виляя хвостами, словно щенки, и тихо повизгивая, — требуя каждый свою порцию ласки. Причем их ауры действительно не были больше завязаны на его — в этом Тэо убедился, когда на всякий случай вышел в астрал. На поведении зверюшек это ничуть не отразилось, непонятным образом созданные существа оказались вполне цельными и способными существовать самостоятельно. Решив обдумать эти странности позже, он уселся чистить собранные орехи — с такими спутниками никакие орки им не были страшны, поэтому мелкий вполне мог поспать подольше перед дорогой.
Шанни спал долго, и когда наконец принялся потягиваться, просыпаясь, его ждал обед— горка начищенных орешков. Только увидев их, он осознал, насколько голоден.
— Тэо, ты знаешь, что тебя невозможно не любить? Добрый, заботливый, спокойный… Я думал, подобные тебе давно вымерли.
— Кушай быстрей, несчастье. Нам пора в дорогу. Здесь слишком открытое место— опасно оставаться. Мы и так слишком задержались. Будем подниматься в горы.
Шанни недовольно поморщился.
— Пешком?
— Конечно, как же еще? Или ты видишь здесь повозку?
— Нет, но… У нас же есть Три! Вот он меня и понесет! Правда, мой хороший?— здоровенный монстр довольно жмурил глаза, пока Шанни почесывал ему лоб и за ушами. Тэо фыркнул, наблюдая эту картину.
— Так ты ему уже и имя дал? Ребенок, не слишком ли крупная для тебя игрушка— целый тролль?
— Да нет, я всегда любил животных— хороший материал для опытов, хотя редкий и дорогостоящий. По крайней мере там, где я родился. А этому я мозг довольно развитый обеспечил, в точности как у обычной обезьяны. Три — практически живое, притом избирательно добродушное существо: центр, отвечающий за агрессию, я ему немного подкорректировал. Напасть наш малыш может только в порядке защиты, причем на нас— никогда. Все под контролем.
— Ладно, он действительно ведет себя довольно мирно. Страшный, правда, как… ну да, как горный тролль. Но это, пожалуй, даже к лучшему в нашей ситуации. Слушай, а почему ты волков таким же способом не оживил? Они у нас полностью из этого странного теста сделаны, мы ведь их своими руками лепили, только кости прежние остались?
— Потому что волки были мертвы давным-давно, а тролль только денёк. Гнилостных бактерий в вашем мире нет, и в нем сохранились еще живые клетки, я им просто дал толчок к саморепликации и заменил отмершие… Не смотри так на меня, с человеком такой номер не пройдет. Высокоорганизованный мозг я восстановить не сумею. А без него получится просто прямоходящее животное, выглядящее, как человек. Ну вот, я готов. Пошли?
Тэо кивнул, они собрали свои нехитрые пожитки и тронулись в путь — подниматься в горы. Зачем и с какой целью — Тэо объяснял по дороге.
В этом мире было множество ничейных, никому не нужных земель. Причем земли эти были богаты на залежи драгоценных камней, используемых для изготовления обменных амулетов — аналогов кредитных карточек на родине Шанни. Добывание этих камней на труднодоступных голых скалах являлось делом опасным, хотя всегда находились смельчаки и на это — слишком уж хорошо ценились. Поднявшись как можно выше в горы, можно было переждать опасность в одном из поселений старателей, где они окажутся недоступными для орков, предпочитающих равнины. На высоте зеленокожему народу было слишком трудно дышать, их легкие не были приспособлены к разреженному воздуху. В крайнем случае, можно спрятаться на какое-то время в здешних пещерах, а там видно будет. Поселение-то еще найти надо, Тэо бывал здесь однажды, когда только начал бродяжничать.
Пестрая группа из двух мальчишек и их диковинных помощников несколько дней поднималась по еле заметной тропинке. Шанни быстро уставал — большую часть пути его бережно нес в своих громадных лапах свежевоскрешенный тролль. Тэо тяжело вздыхал, глядя на исхудавшую фигурку друга: скудные припасы подходили к концу, а раздобыть что-нибудь съестное из фруктов или ягод становилось все труднее. Он уже начал сомневаться в правильности принятого решения — если в скором времени не найдут поселение старателей, придется разбивать лагерь под открытым небом, оставлять Шанни под охраной тролля и прочесывать окрестности в поисках съедобных плодов.
Однако мальчикам повезло. Уже на исходе следующего дня они вышли к небольшому поселку— с полсотни небольших сооружений были разбросаны по небольшому склону. Людей не было видно, только несколько женщин у колодца и крупный мужчина, сидящий чуть в стороне у крайнего домика. Оттуда раздавались громкие стоны, исполненные то ли боли, то ли удовольствия. Ребята переглянулись и Шанни решительно пошагал в ту сторону. Свой необычный зверинец они еще раньше отправили бродить в окрестностях, понадеявшись, что измененные животные не попадутся на глаза здешним жителям.
Подойдя ближе к мужчине, Тэо вдруг сжал руки в кулаки и гневно процедил сквозь зубы:
— Ублюдки… Уже и здесь бордели устраиваете, над людьми измываетесь! Вас бы всех этим ядом напоить!
Мужчина поднял голову. Правая половина его лица была изуродована давними ожогами, глаз на этой стороне был скрыт черной повязкой. Вторая же, неповрежденная часть, выражала такую тоску и безысходность, что Тэо резко замолчал.
— Не бордель у меня там…Сына опоили, слишком поздно я его нашел… Убить не смог, сюда с собой забрал… А на его мучения смотреть не могу, вот друзья и помогают по мере сил,— сказав это, он сгорбился, опустил плечи и снова спрятал лицо за длинными волосами.
Шанни, не поняв ничего из этого короткого диалога, дернул Тэо за рукав.
— Эй, там что, парня возбудителями накачали? Чего он орет как резаный и просит поглубже да посильнее? Это то, чем кажется, или у меня больная фантазия? А этот дядя здесь что, билеты продает?
Тэо не все понял из сказанного Шанни, и попытался объяснить ситуацию, не уточняя, что тот имел в виду:
— Помнишь, ты спрашивал про настойку зеленого гриба? Вот в этой хижине парень под ее действием. Люди, которых ею опоили, не могут спать, ничего не соображают и не в состоянии даже часа провести без секса. Обычно дольше года не живут. И лечения от этого пока не придумали.
— Гм, судя по твоему описанию, похоже на сильную зависимость, сродни наркотической. От этого придется лечить и твоего брата? Тогда я осмотрю парня, возможно, не все так печально. Не верится мне, что секс может оказаться занятием, опасным для жизни. Дико звучит даже. А я-то уже подумывал расчехлить новоприобретенный инструментарий! Нет уж, лучше подожду тогда, разузнаю, чем это может быть здесь чревато. Что за бредовый мир, в котором мне не повезло оказаться?
С этими словами Шанни скрылся в домике. Мрачный мужчина внимания на них больше не обращал, снова погрузившись в свое горе. Тэо сел рядом с ним, судорожно сжал руки в кулаки, стараясь сдержать слезы, и замер в ожидании.
Шанни не было довольно долго. Стоны прекратились, и вскоре из хижины вышел Шанни в сопровождении двух высоких парней, на ходу поправляющих штаны. Тэо напряженно посмотрел на него.
— Эй, ты не подумай чего, я в процессе не участвовал, лишь советы давал, — сказал Шанни, неправильно истолковав напряженное выражение и немой вопрос в глазах друга.— Я могу вылечить эту живую секс-машину, но на это потребуется время. Эй, дядя, проснись. Я готов помочь твоему сыну свернуть с пути разврата. Как ты, согласен?
Мужчина непонимающе посмотрел на мальчишку, задающего глупые вопросы, заставив вынырнуть из горестных дум. Что ему нужно от него?
— Хочу вылечить того беднягу в хижине, вы его вконец затрахали. Это твой сын, верно? Нам нужен приют на несколько месяцев, и еще еда. Предоставишь нам все это в обмен на лечение?
Мужчина заторможенно кивнул, не вполне осознавая, что от него требуют.
— Так, токсины из организма я убрал, но так как они слишком продолжительно воздействовали на зону головного мозга, отвечающую за удовольствие, у клиента — патологически повышенное либидо, сумрачное состояние сознания и все признаки истощения. А также симптомы привыкания к неизвестному препарату, искусственно вызывающему приапизм. Ломка заметно сильнее, чем я когда-либо видел,— необходимо время и правильный уход, чтобы мальчишка ее пережил. Сейчас он спит. Ты, дядя, притащишь нам еды, чтобы хватило недели на две; Тэо, помнишь, как ты ставил круговую защиту вокруг Тая, чтобы никто не мог за нее проникнуть? Сделай то же самое сейчас. Клиент будет орать как резаный и требовать секса, а идти сейчас на поводу его желаний — верный способ убить. И воевать с желающими милосердно облегчить эти страдания, совая в парня свой член вместо лекарства, я не собираюсь. Да, еще подыщите ремни из мягкой кожи, да покрепче.
Борьба с последствиями отравления длилась не две недели, а целый месяц. Для Тэо этот период стал настоящим кошмаром. «Тебе еще брата из подобной задницы вытаскивать,— невозмутимо пожал плечами Шанни в ответ на его жалобы, — так что возьми себя в руки. Ну, если хочешь, можем вставить кляп мальчишке, чтобы не орал».
Кляп Тэо вставлять отказался— несчастному и так приходилось несладко. Тот кричал и выл не переставая, корчился в судорогах, постоянно срывал кожу на запястьях — Шанни регулярно подлечивал, но ремни с рук и ног не снимал, так и держа больного привязанным к постели. Ухаживали за ним по очереди — мыли, подкладывали судно, силой заливали в горло еду. Защиту приходилось держать постоянно — отец парня не оставлял их в покое, требуя пустить к сыну парочку дюжих мужиков, готовых облегчить его муки. В один из дней Шанни не выдержал — предложил мужчине с обезображенным лицом не мешать лечению, а пока заняться облегчением своих страданий, раз уж его друзья здесь и готовы к труду во благо страждущих; а кто над кем будет трудиться и в какой позиции— пусть разбираются в ближайших кустах и не мешают ему спасать человека. С философским видом выслушал цветистые ругательства и проклятия, посыпавшиеся на него в ответ и обернулся к наблюдающему за всем этим Тэо.
— Я ничего из их ответа не понял. Переведешь?
Тэо, несмотря на невеселую ситуацию, не удержался:
— Нуу… Коротко говоря, мужики требуют более подробных инструкций.
Шанни почесал затылок в наступившей вдруг тишине.
— Ребята, я в подобном не специалист, самому впору советчика искать. Вы уж как-нибудь сами разберитесь— кто, под кем и в какой очередности. Доверьтесь интуиции. Групповой секс— это не по мне… Но я вас не осуждаю!
Мальчишка так и не понял, почему Тэо быстро потащил его в хижину к больному, пряча улыбку, а разъяренные мужики со всей дури бросились грудью на невидимую защиту.
— Вот озабоченные…Тэо, им действительно стоит сбросить лишнюю агрессию… Может, стоит нашего Три позвать?
Тэо уже открыто смеялся.
— Зачем им тролль, Шанни? Хочешь, чтобы они сбросили напряжение, сражаясь с ним? Или заставишь его наказать их так же, как планируешь шамана?
— Ну нет, наказание для орка— эксклюзив. На мужиков я не злюсь, понимаю же все… Думал, пусть просто побегают за ним, отвлекутся. Они успокоятся, Три развлечется — совсем заскучал в лесу, одиноко ему там.
— А ты самочку своему троллю вылепи, чтоб не скучал. Ребята и сами остынут. Тем более, парню значительно легче — видишь, даже уснул самостоятельно. Еще немного осталось.
Шанни согласно кивнул— так и было. Больной уже не рвался, как сумасшедший, из своих пут, не требовал член в задницу, — взгляд понемногу становился все более осознанным. Он даже начал самостоятельно глотать пищу.
Еще через неделю Тэо стер руны, державшие защиту. Одноглазый, торчавший рядом постоянно, тут же бросился внутрь хижины. Но едва переступив порог, замер, не в силах поверить, что представшая перед ним картина реальна: сын, уже давно обезумевший от непрекращающегося мучительного желания и потерявший способность смотреть на мир осмысленным взглядом, стоял перед ним и улыбался. Слегка безумной, но радостной улыбкой человека, которому удалось прикоснуться к чуду и который никак не может поверить в это. Отец на ватных, несгибающихся ногах подошел к своему мальчику, погладил его по щеке и вдруг свалился тут же, у его ног, потеряв сознание. Шанни бросился к нему.
— Надо же, какие мы нежные… Эй, вы чего там застряли? Перенесите мужика на постель, что ли,— обратился он к людям, столпившимся у входа. На мальчишку, уверенно отдавшего приказ взрослым людям и сумевшего сделать невозможное, все смотрели с благоговением и восторгом, а опытный воин, лишившийся чувств от счастья, так и остался лежать у ног выздоровевшего сына.
Этот кошмарный месяц у постели больного обеспечил ребятам надежное пристанище, еду и защиту, но Тэофиле недолго оставался рядом. Уверившись, что может безбоязненно оставить Шанни на попечение жителей поселка, он собрался на поиски брата. Зная, что тому можно помочь, парень теперь боялся опоздать— отравленные настойкой редко могли прожить больше года, а с Айне это несчастье случилось уже довольно давно. Одноглазый воин торжественно поклялся, что скорее сдохнет сам, чем позволит кому-либо навредить чудо-ребенку. Тэо попросил Шанни хорошо кушать и не делать глупостей в его отсутствие, пообещал скоро вернуться и ушел.
Несколько месяцев от молодого некроманта не было ни слуху, ни духу. Шанни же некогда было скучать — он экспериментировал со своими новыми возможностями, изучая собственных нанороботов. Затем в поселок постепенно начали стекаться больные— оказалось, отсутствие вирусов и болезнетворных микробов вовсе не гарантировало железное здоровье, болезней хватало и здесь. Слухи о всесильном маленьком целителе разлетелись довольно быстро, и мальчик был постоянно занят. Он даже обзавелся несколькими добровольными помощниками — сын одноглазого постоянно находился рядом, как и его отец, помогая по мере сил и следя, чтобы ребенок не переутомлялся. Остальные таскали ему фрукты, орехи и ягоды; обустроили самую теплую хижину— правда, шкурам мертвых животных Шанни решительно воспротивился. Oднако его лекция на тему бережного отношения к природе и охраны животных никакого впечатления на поселенцев не произвела — с тех пор ему просто старались не попадаться на глаза, возвращаясь с охоты. На просьбу отказаться от мяса поселенцы единодушно ответили отказом — они, мол, хищники, не может полноценный член стаи без охоты.
Ночью Шанни обнимал подаренный ему змеенышем хвост и засыпал, уложив щеку на гладкую поверхность змеиной кожи. Чем дольше он оставался здесь один, тем отчаяннее скучал. И с нетерпением ждал возвращения хотя бы Тэо. От встреч со своим ручным троллем Шанни решил пока отказаться — боялся заблудиться в лесу, отойдя от поселка. Да и свободного времени было маловато — поток больных медленно, но неуклонно увеличивался.
Тэо вернулся, когда в горах упал снег. Причем не один. Когда Шанни выпустил друга из объятий, встречая после двух месяцев разлуки, он неожиданно увидел еще одно знакомое лицо. Рядом стоял эльфийский посол, прижимая к своей груди спящего на его на руках парня.
Глава 16. Иллюзионист.
— Ты узнал, что я остался в живых, и приехал добить?— не без ехидства глядя на старого знакомого, спросил Шанни.
Вытянутая физиономия эльфа говорила сама за себя.
В отличие от нага, эльф обладал безупречной зрительной памятью, поэтому мальчишку узнал сразу. Лишь на доли секунды он впал в легкий ступор, не в силах поверить собственным глазам: мальчик с необычными темными глазами и странной аурой, одним прикосновением руки вылечивший друга, да и ему самому спасший жизнь, оказался тем самым врачевателем, на помощь которого он так отчаянно надеялся последний месяц. И, если вспомнить, при каких обстоятельствах они виделись в последний раз, и зрение сейчас его не обманывает, то получается, что способности мальчишки отнюдь не преувеличены. Надо же, а они-то даже не удосужились проверить, жив ли пацан на самом деле! Вид сломанной шеи говорил сам за себя… Творец, в тот вечер он приказал выбросить в канаву, словно мусор, раненого ребенка!
— Прошу прощения,— многолетний опыт ведения переговоров дал о себе знать: посол смог заставить себя говорить спокойно, преодолев шок, пусть и после длительной неуютной паузы. Он склонил голову под насмешливым взглядом мальчишки.— Мне жаль, что мой брат причинил тебе вред, дитя. Он был немного не в себе на тот момент, и поверь, сейчас раскаивается в содеянном.
— Ну да, я даже сделаю вид, что поверил. Скорее твой сумасшедший брат продолжает ломать шеи слугам. Или покупаешь рабов для этой цели? Подозреваю, ты позаботился о надежном человеке, который вовремя избавляется от трупов. Или просто выпускаешь его на улицы города по ночам? Ну да, так подобные развлечения обойдутся дешевле. Да и простор для фантазии больше.
Эльф опешил. В его замке ребенок вел себя совсем иначе. Услышать подобное заявление от человеческого детеныша, да еще и сказанное таким тоном… Пошутил? Или действительно так думает? И что он мог ему ответить, не рискуя ударить лицом в грязь? После того как обошелся со своим, по сути, спасителем, не самым лучшим образом?
Тогда, обитая в его доме, мальчик был тихим и незаметным. Да что там говорить, он вообще почти не разговаривал, предпочитая сидеть в уголке и не особо попадаться на глаза. Только наблюдал за всем внимательно, задумчиво рассматривал самые, на первый взгляд, обыденные вещи. И спрашивал о настолько общеизвестных понятиях, что впору было сделать выводы об умстаенной отсталости— у людей подобное случалось довольно часто. Но это было не так— эльф незаметно наблюдал за ним, и очень скоро убедился, что малыш достаточно сообразительный, что столовые приборы держит вполне уверенно, все запоминает сходу — разве что давала о себе знать мышечная слабость, словно мальчик восстанавливался после долгой изнурительной болезни. Не укрылась от посла и презрительная гримаса, когда странный ребенок увидел ночной горшок и понял его предназначение. И живое любопытство во взгляде, когда тайком рассматривал представителей других рас, словно до этого жил в глухой изоляции, не видя никого, кроме людей — но подобное было слишком уж невозможно, даже в самых удаленных и глухих человеческих поселениях появлялись полукровки, так как долгоживущие оборотни, эльфы и вампиры искали разнообразия, путешествуя. И часто останавливались пожить несколько столетий в какой-нибудь тихой деревеньке, где с удовольствием наблюдали, как за несколько сотен лет вырастали дети, обзаводились семьями и своими же малышами, как затем старились и умирали. Когда впереди возможность существования на протяжении нескольких тысяч лет, человеческая жизнь, со всеми ее горестями и радостями, взлетами и падениями, но длящаяся не больше половины тысячелетия, выглядит просто увлекательной постановкой в театре. Посмотрел, привязался, погрустил, прощаясь с героями— и отправился дальше в поисках новых развлечений. Так что человек, искренне удивляющийся, увидев кого-либо из высших рас, был… Нет, не было таких людей. Не существовало. Слишком тесно переплелись в их мире всевозможные расы и народы. Ну, разве что наги нечасто выходили из изоляции своего небольшого государства, да еще метаморфы — но эти вполне могли жить всюду, под видом кого угодно. Да орки держались подальше от городов. Но в степи жили большими племенами, буквально по всему миру.
Эльф сильно жалел о том, что мальчик погиб — после незаметных наблюдений за ним он решил не отпускать ребенка восвояси, а оставить при себе. Со временем, возможно, удалось бы раскрыть секрет его странной магии и происхождения. Но кто мог ожидать подобного от всегда спокойного Дила? Чувство вины опять шевельнулось внутри, напоминая об ошибке, ставшей причиной помутнения рассудка младшего братишки, искалеченной судьбы несчастного полукровки и стоившей жизни невинного ребенка… Хотя последнее, к счастью, оказалось не так: вот он, этот ребенок, стоит сейчас перед ним, абсолютно невредимый, с заметно отросшими волосами, с издевательской ухмылкой и взглядом взрослого существа. Но раз малыш жив… И появился шанс вылечить полукровку… Возможно, и брат придет в себя? Если остаться здесь на какое-то время, подумать, как поступать дальше, понаблюдать… Несколько месяцев можно позволить себе переложить обязанности главы клана на помощников. Благо друзей, верных ему и его семье, достаточно. А пока — не только Дил, но и он достаточно виноват перед маленьким целителем, поэтому допущенную им вольность сейчас можно и простить. Эльф прокашлялся и произнес:
— Я признаю, что у тебя есть все причины для того, чтобы не доверять мне. Но спешу заверить, что поступок моего брата, повлекший столь неприятные для тебя последствия, был результатом помешательства из-за потери, которую он понес по моей вине. Не держи на него зла. Сейчас он находится в лечебном сне, и по пробуждении обязательно попросит тебя принять его извинения. И, конечно же, моральную компенсацию. Вина за все лежит на мне. Но я пытаюсь исправить свои ошибки. И сейчас смиренно прошу тебя о помощи.
— Уважаемый господин посол хочет просить тебя вылечить Айнэ. Он не верит, что я его брат, и решил проконтролировать как дорогу сюда, так и целителя, а по прибытии и лечение,— вмешался в их разговор Тэо.
— Ага. Понятно. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, с какой радости господин посол столь яро опекает этого мальчика. Это из-за него ваш брат записался в убийцы?
Вернариэль не позволил выражению отстраненной вежливости на своем лице измениться ни на йоту. Разве что Шанни, пытливо всматривающийся в ярко-зеленые глаза, смог уловить обреченность и боль, промелькнувшую в них. Он явно любит младшего брата… Издеваться над послом пропало желание — скорее, его поступки вызывали невольное уважение, он все же пытается исправить содеянное и сейчас искренне волнуется о судьбе незнакомого мальчишки, вон в какую глушь приехал. Внешняя холодность и невозмутимость выглядят в его случае, как защитная маска. И, не дожидаясь, что скажет эльф в ответ, мальчик добавил:
— Ладно, это неважно. Заносите в хижину нового клиента, — он подошел ближе, прикоснулся к щеке молодого парня и с интересом вгляделся в его лицо. Тот был так же красив, как и Тэо, но выглядел более нежным и беззащитным. Скорее всего, этот эффект создавался из-за милых кудряшек, в которые завивались светлые волосы, и удивительно густых ресниц— вглядевшись, Шанни с удивлением отметил, что они росли в два ряда. Заметил он и еще кое-что, но решил выяснить все позже, без посторонних. Или там посмотрит, по обстоятельствам.
Эльф бережно положил свою ношу на убогую лежанку в хижине, оставшись стоять рядом и вопросительно глядя на Шанни. Тэо взял брата за руку, устроившись в изголовье. Шанни закатил глаза.
— Господин посол, мне нужно остаться с больным наедине. Ты погуляй пока, с людьми познакомься.
— С людьми?— с недоумением переспросил эльф,— но здесь нет людей! Кроме тебя, конечно.
— Как это нет?— удивился Шанни,— разве жители поселка не люди? А кто они тогда?
Оба— и эльф, и Тэо— уставились на мальчишку с недоверием.
— Шанни, ты же не хочешь сказать, что за несколько месяцев жизни в поселке не обратил внимание, к какой расе относятся существа, живущие рядом с тобой?— спросил Тэо.
Шанни пожал плечами, раздумывая. Все это время он пытался разобраться со свойствами необычных модифицированных нанитов, из которых состояло его тело; лечил больных; потихоньку расспрашивал окружающих, чтобы узнать как можно больше об устройстве мира, в котором ему предстояло жить. Обращать внимание на особенности существ, находящихся с ним рядом, как-то не пришло в голову. Выглядели они как люди, вели себя как люди, разве что время от времени его верный помощник, Сэйн — мальчишка, которого он вылечил здесь первым и который вечно путался под ногами, — время от времени пропадал на несколько дней, ничего не объясняя. Хотя Шанни, в общем-то, не особенно интересовался, мало ли куда человеку нужно отлучиться? Может, на потрахушки бегал, дело молодое. Хотя женщин в поселке было мало, и все они жили с мужчинами постарше.
— Да нет, действительно не обращал внимание. А если не люди, то кто?
— Оборотни, это же сразу видно!
Шанни недоверчиво хмыкнул.
— Да не видно по ним ничего. Структура ДНК соответствует человеческой, я их просканировал от и до, и ничего особенного не обнаружил! Тот же Шерли, например, сильно отличается от людей на молекулярном уровне. Да и ты, и Тай… А кто такие оборотни?
— Это существа, имеющие двойную ипостась. Они могут принимать облик зверя, — пояснил Тэо.
— В смысле, одна из разновидностей метаморфов, что ли? Шерли вон тоже другие облики принимал. Осьминога, например. Или Тэо.
— Оборотни не имеют ничего общего с метаморфами,— возразил эльф,— они не меняют свое тело, придавая ему иную форму, они перевоплощаются в зверя полностью, со всеми его инстинктами и повадками. Два в одном, если выразиться более просто.
Шанни пожал плечами. Некоторые вещи в этом сумасшедшем мире полностью отрицали все известные ему законы природы. Разобраться в механизме превращения метаморфа он не успел, понять слова эльфа об особенностях оборотней тоже пока не мог. Да, непросто рациональному уму из мира, где не было места чудесам, принять законы магии не как интересные фокусы, а как обыденность. Многие явления, которым пока не получалось найти ни объяснения, ни определения, хотелось распотрошить, разобрать на соcтавляющие, изучить и убедиться, что все здесь не то, чем кажется. И найти научное объяснение чудесам и странностям. Но торопиться ведь некуда? Со временем разберется. Эльф, похоже, собирается задержаться с ними. Можно будет использовать его для сбора более подробной информации о мире: образование тот получил явно неплохое, вот пусть и поделится с ним мудростью. В счет обещанной моральной компенсации. Да и Тэо тоже стоит поучиться. Приняв решение, Шанни уверенно ответил:
— Я не настолько хорошо овладел вашим языком, чтобы уловить разницу между этими двумя понятиями. Надеюсь, позже кто-нибудь расскажет более подробно об особенностях оборотней. А сейчас, возможно, мне стоит заняться мальчиком?
Все как по команде обернулись к парню, одиноко лежащему на лежанке. С него можно было писать картину, символизирующую попранную невинность— чувственные губы чуть изогнулись, придавая лицу страдальческое выражение, тонкие руки беспомощно раскинуты в стороны, ресницы подрагивали— казалось, из-под них вот-вот выкатится слеза. Эльф прерывисто вздохнул, отворачиваясь. Тэо почему-то с осуждением посмотрел на брата. Этот взгляд не прошел незамеченным для Шанни, подтвердив его выводы.
— Так у меня будет возможность заняться сегодня лечением? Я бы предпочел работать при меньшем количестве народу. Господин посол, ты иди отдохни пока, потом полюбуешься на мальчика, когда он будет в более адекватном состоянии.
Эльф еле заметно покраснел, но не изменил привычной для него сдержанности. С достоинством отвесил поклон и вышел из хижины. Проводив его взглядом, Шанни обернулся к другу.
— А теперь объясняйте, что за комедию вы тут ломаете. Тэо, твой братишка здоров, к чему весь этот театр?
Неудавшийся больной открыл глаза— темно-синие, в отличие от голубоглазого Тэо, они искрились смехом и придавали совсем другое выражение лицу — сейчас он казался старше и наглее. Сев на постели, с удовольствием потянулся и с ехидцей в голосе обратился к Шанни:
— Надо же, догадался. Я думал, ты совсем тупой— не отличить оборотня от человека!
— Ай, он нездешний, и еще ребенок совсем! Сто двадцать всего! — одернул его Тэо.
— Что же ты меня к несмышленышу лечиться потащил? Да еще в такую глушь?
— Этот несмышленыш станет нашим братом. Проведем ритуал, как только прекратишь ломать комедию перед эльфом.
— Чего?— Айнэ и Шанни произнесли это в один голос. И выражение изумления на лицах обоих было идентичным— разве что разбавленное изрядной долей недоумения у одного и злостью у другого.
— Тебе лишний рот вдруг понадобился? Забыл, как мы месяцами травяную похлебку жрали? Его же больше сотни лет кормить придется, а учить кто будет? И на какие средства? Зачем тебе этот мелкий бродяга? — лицо парня, перекосившееся от злости, сейчас вовсе не выглядело привлекательным. Он схватил Тэо за плечо и резко повернул к себе.— Или после борделя я… Ты решил отказаться от меня теперь? Зачем тогда вытаскивал?
В центре полутемного помещения мрак неожиданно сгустился, в нем проступили контуры высокого мощного тела и через мгновение над застывшим в удивлении Шанни возвышался огромный орк, угрожающе поднявший дубину над головой мальчика. И ни одного лишнего звука— новоприбывший показался бесшумным призраком. Тэо не видел происходящего — сидел спиной и обнимал брата, пытаясь успокоить. Шанни же попытался прикоснуться к орку, чтобы запустить в него нанитов… Но рука неожиданно спокойно прошла сквозь кажущуюся плотной груду мускулов на животе. Шанни замер в восторге, не смея поверить, что видит подобное в этом примитивном мире. Голограмма высшего качества! Достаточно было заметить неверящий взгляд брата Тэо, когда вместо страха тот увидел в глазах Шанни неподдельное восхищение, чтобы вычислить виновника, создавшего подобное чудо. Шанни прошел сквозь изображение застывшего орка, словно сквозь туман и, приблизившись к братьям, обратился к старшему:
— Как ты это делаешь? Объясни, научи меня, пожалуйста!Я с детства коллекционировал различные голограммы, и пыталась… пытался сам создавать, но то, что делаешь ты — это восхитительно! Поразительная точность в мелочах! Как ты просчитываешь интерференцию волн такой сложности? Сколько времени нужно для этого? А, сначала познакомимся, я Шанни, рад знакомству, можешь создать объемную картинку попроще, чтобы я понаблюдал за процессом?
Брат Тэо, Айнэ, c удивлением смотрел на странного ребенка. Реакция на неосознанно созданную им иллюзию была необычной — мальчишка и не думал убегать в ужасе и звать на помощь, как обычно происходило с людьми в борделе, когда то и дело возникали из ниоткуда страшные монстры и огромные воины. Магия иллюзий — явление редкое в их мире, он и не подозревал о своих способностях, пока его не начали поить настойкой зеленого гриба. Тогда, под влиянием страха и отчаяния, и проявился необычный дар. К счастью, парень слишком понравился своему надсмотрщику, который заправлял всем в отсутствие хозяина, и сумел этим воспользоваться: охранник прекратил поить его настойкой, пока изменения в психике не успели наступить, взамен Айнэ регулярно платил ему своим телом. И имитировал дикое желание опоенного настоем только когда появлялся хозяин борделя, чтобы не вызывать подозрений. К несчастью, именно во время одного из визитов хозяина и нашел его в свое время Тэо — и, как оказалось, актером Айнэ оказался настолько хорошим, что у брата не возникло и тени сомнения в страшной его судьбе. Позже его забрал из борделя эльф, старший брат бывшего любовника, но для каких целей — тогда было непонятно, и он продолжал притворяться. А потом его усыпили. Проснувшись несколько дней назад и разобравшись в ситуации и мотивах эльфа, Айнэ решил не показывать, что лечение ему не нужно — хотелось отомстить, но как именно, он не придумал и просто тянул время. Ждал, что за шарлатаны возьмутся за него и обдумывал различные линии поведения. Увидеть в качестве лекаря мальчика-человека он никак не ожидал. Сюрпризом оказалось и тольо что озвученное решение его брата, вызвавшее чувство ревности и злость. Иллюзия возникла спонтанно, под влиянием эмоций — а виновник этого всплеска с нескрываемым восторгом смотрел то на него, то на начинающее расплываться очертание грозной фигуры. И срывающимся от восхищения голосом просил его научить создавать подобное. Творец, да он совсем еще дитя!
Айнэ фыркнул и попытался отцепиться от мелкой пакости, но тут наконец-то пришел в себя брат.
— Выслушайте меня сейчас внимательно. Оба,— Тэо сказал это решительным тоном. Он устало потер виски, и Шанни только сейчас заметил, насколько измученный у него вид. Путешествие явно далось нелегко, парень осунулся и еще больше похудел. Голограмму он не успел заметить— ее очертания окончательно размылись и исчезли.
— Шанни, это Айнэ, мой старший брат. Айнэ, у малыша нет ни одной родственной нити в ауре. И ни намека на магию. При этом он умудряется каким-то непонятным способом воздействовать на других— и не только на живых… Шанни лечит без магии. Он может изменять даже разложившиеся ткани. И создавать новых существ на основании мертвых тел — и нет, он не некромант. Но ты понимаешь, насколько сильное искушение он представляет для всяких мерзавцев и мошенников? И с какой легкостью любой мало–мальски обученный маг может накинуть на ребенка сеть подчинения и навсегда привязать к собственной ауре? Превратив его в марионетку? Шанни мне помог, мы долгое время бродяжничали вместе, и я не оставлю его без защиты. Мальчику нужны нити родства, которые смогут хотя бы на время прикрыть его от беды. И побыстрее, притащившемуся за мной эльфу я не доверяю.
— Да что тебе за дело до этого мелкого бродяжки? Пусть разбирается сам со своей защитой. Или ищет других покровителей. Тэо, я думал, ты вышел из нежного возраста, когда подбирал диких животных и тащил их в дом. Зачем нам лишний груз в виде человеческого мальчишки?
— Причин много, Айнэ. Я привязался к малышу, он совсем один в этом мире и его аура открыта и беззащитна. В любом случае, он нуждается в опекуне до совершеннолетия, так почему не я? Шанни, мне удалось увидеться с Шерлионом, он собрал кое-какую информацию — и на данный момент ритуал приобретенного братства лучший для тебя выход. Поверь мне.
Шанни пожал плечами.
— Да мне, в общем, без разницы, что за танцы с бубнами ты решил устроить, принцип действия вашей магии я все равно не понимаю. Но тебе доверяю. Ты виделся только с Шерли? И как он? А Тай, он остался с тем змеем? Научился ползать? Как он себя чувствует?— в душе шевельнулось странное чувство при воспоминании о бледном змееныше, казалось, мягкой теплой волной омыло сердце. Почему-то нестерпимо захотелось увидеть рядом бледное лицо, ставшее родным всего за несколько недель знакомства, ощутить под рукой мягкость спутанных белых волос… Нет, уже зеленых, пожалуй. Русалочка ползучая.
Шанни вздохнул, опомнившись. Что это с ним? В предыдущей своей жизни он никогда не испытывал такого— разве что привязанность к семье, брату, племяннику… Нечто подобное он чувствовал сейчас к Тэо, но к Таилири начал относиться как-то странно. Пока подходящего определения к этому внезапно возникшему чувству не находилось.
— Я видел Тая только мельком, наедине так вообще не получилось. Без сопровождения его из племени не выпускают, а мне показываться оркам на глаза чревато— сам понимаешь, прибьют и не почешутся. Наг не отползает от мелкого ни на минуту, трясется над ним, как над самым большим сокровищем. Испортит ребенка. Тай вроде ползает, но плохо — боком, как-то странно. И не бледный больше, так и остался зеленым. Шерли говорил, что он спрашивал о тебе, интересовался, бережешь ли ты его хвост. Там какие-то заморочки с тем, кому достается хвост после первой линьки, но я не вникал. Через полгода договорились встретиться, там он тебе все сам объяснит.
Ощущение тепла на сердце усилилось, мелькнула мысль: «Помнит… Полгода быстро пролетят…» Шанни чуть заметно улыбнулся— хвост он так и не смог использовать для экспериментов, как грозился поначалу. Да если бы и попытался— попросту не смог бы. Змеиная кожа ощущалась как нечто живое, необходимое… Родное. Чем стоит дорожить и беречь как часть себя.
В хижине мальчишки провели несколько дней, выясняя отношения. Айнэ упрямо не хотел еще одного брата, Тэо не отступался от попыток его уговорить. Шанни же, в принципе, было все равно, он развлекался: разобравшись, что именно вызывает появление голограмм, он постоянно старался развести несчастного Айнэ на эмоции, радуясь новой игрушке— исследовательский интерес ученого, усиленный энтузиазмом давнего юношеского увлечения, частично взял верх над рассудком зрелой женщины.
Иногда к ним заглядывал и высокородный эльф — но разговор с ним не клеился, слишком мало общих тем для нейтрального разговора было у некроманта, бордельного мальчика и эльфийского посла. Кроме того, бедняга чувствовал себя виноватым, но обычная маска отстраненного равнодушия очень редко пропускала его настоящие эмоции, и понять, как именно он собирается загладить свою вину, было невозможно. Но эльф упрямо не уезжал, оставаясь в поселке и каждый день навещая троицу друзей. Вернее, потенциальных братьев — что Тэо уломает брата, было понятно, упрямства ему было не занимать. Вопрос был только во времени.
Неизвестно, сколько еще они могли бы так и топтаться на месте, выясняя отношения, если бы Айнэ, еще не полностью пришедший в себя после всех злоключений— борделя, навязанного сна и, как он решил, собственной ненужности, не сорвался.
Во время очередного спора— Тэо завел обычную шарманку о расширении семьи — Айнэ вскочил, со злостью сжимая кулаки.
— Ненавижу! Ненавижу вас обоих! Зачем ты меня сюда притащил? Хотел нового брата? Подавись им! А меня— на помойку теперь, да? Лучше я назад уйду, в бордель, на улицу побираться, и никто мне не нужен!
Шанни уже высчитывал, чье изображение увидит— чаще всего Айнэ создавал орков, но иногда небольших троллей и диких зверей,— но того, что произошло в следующий миг, он не ожидал. Взгляд парня, только что полный гневного негодования, вдруг стал отрешенным, лицо приняло вид застывшей бесстрастной маски— казалось, парень вот-вот упадет в обморок, но он так и остался стоять, безвольно опустив руки и уставившись в никуда.
Одна из стен хижины неожиданно начала покрываться льдом, который на глазах у пораженных мальчишек становился все толще, и вскоре со стены начал распространяться по потолку, полу, покрывая толстым слоем все большее пространство. Одна из лежанок буквально на глазах у изумленных ребят превратилась в отполированную глыбу льда, отзеркаливающую лучи солнца, проникающие через небольшое отверстие, заменяющее окно. Даже воздух при этом стал прохладнее— Шанни замер в восторге, решив, что это сложнейшая, идеально реалистичная трехмерная голограмма! Он потянулся к ползущему по стене льду, но был схвачен поперек груди рукой бросившимся вперед Тэо.
— Быстро! Пока еще видна дверь, беги на улицу! Защиты нет, шевелись, малыш, я займусь Айнэ!— его толкнули к выходу и Шанни в недоумении увидел, как Тэо подхватил на руки застывшего каменным изваянием брата, и метнулся туда же.
Выскочив из хижины вслед за Тэо, не понимая, почему тот решил, что безобидное изображение замерзшей поверхности может быть опасным, вдруг поскользнулся и упал, больно ударившись. Недоумение сменилось безграничным изумлением, когда он понял, что лед, сковывающий хижину и снаружи, абсолютно реален. В предыдущей его жизни имитация льда была частым явлением — когда вокруг куполов пустыня, имитация прохладной ледяной поверхности желанное зрелище, даже если это только иллюзия. Но окружающее его сейчас слепящее великолепие, медленно распространяющееся по траве и трансформирующееся в прозрачное твердое покрывало, было абсолютно материальным. А судя по крикам, полных паники, раздававшихся вокруг, еще и опасным.
— Вставай, дитя, нужно уходить отсюда,— раздался рядом знакомый голос. Эльф, не дожидаясь, когда Шанни поднимется, подхватил его на руки и быстрым шагом направился в сторону машущего им рукой Тэо.
— Что… Что происходит?— спросил Шанни, когда его опустили на землю. Ответа он не получил — эльф вместе с Тэо озабоченно склонились над Айнэ, который выглядел так, словно находился в коме. Остальные обитатели поселка сгрудились небольшой толпой поблизости и напряженно смотрели в сторону обледенелой хижины. Небольшой участок вокруг нее оказался покрыт толстым слоем льда, кое-где поодаль виднелось еще несколько закованных в лед хижин. Шанни прислушался к разговору Тэо с эльфом.
— Мне очень жаль, но помочь мальчику невозможно, — эльф с силой сжал глиняную посудину, из которой перед этим пытался напоить Айнэ. Между пальцами выступила кровь — осколки ранили ладони, однако тот, казалось, этого даже не заметил. — Даже если ты отдашь часть своих жизненных сил по родственным нитям ауры, этого не хватит, чтобы завершить инициацию. Ни одному магу с подобным даром не удавалось пережить подобное. Ничего нельзя сделать.
Тэо склонился к брату, не скрывая слез. Плечи его дрожали. Шанни тем временем просканировал Айнэ — физически тот был в полном порядке. Значит, все дело в ауре. Но если вспомнить то немногое, что ему уже известно о ней…
— Тэо, но ведь если твой резерв начнет исчерпываться, ты ведь сможешь подзарядиться от своих звериков? Все равно они поблизости где-то, толку от них за эти месяцы ноль, а так хоть батарейками послужат…
— Надеюсь, батарейками ты называешь источники сил… Но ведь зверёныши больше не завязаны на мне?
— Но вы были связаны достаточно времени, чтобы твоя аура ощущалась ими как родственная еще долгое время. Кроме того, волки очень преданы своей стае. И нас они тоже причисляют к ней. Попробуй. Что ты теряешь?
Взгляд друга, в котором затеплился огонек надежды, согрел душу и Шанни. Неизвестно, сработает ли его предложение, ведь что он может знать об аурах? Это явление еще изучать да изучать. Но не опускать же руки…
Тэо же решительно встрепенулся и положил руки на грудь брата и что-то зашептал, крепко зажмурив глаза. Шанни поймал взгляд одного из их зверей и мысленно нарисовал картинку — высохший, словно мумия, Тэо рядом со своим братом. Звери, как всегда, показали себя более разумными существами, чем некоторые люди: окружили Тэо и Айнэ, не обращая внимания на непривычный холод. Шанни услышал, как рядом эльф громко выдохнул, не в силах скрыть изумление. Он мог видеть ауры и нити — Шанни же эксперименты с выходом в астрал были строжайше запрещены на ближайшие лет двести.
К вечеру все пришло в норму. Силиконовые звери успешно справились с задачей — так как они не являлись, по сути, живыми существами, их резерв был неограниченным — энергия, питающая ауру, поступала извне, из окружающего пространства. Они охотно поделились с парнем, которого ощущали как собрата. Тэо выполнил только функцию проводника между ними и братом, и сейчас мирно спал рядом с ним под раскидистым кустом — в хижины доступа пока не было, лед таял слишком медленно. Шанни сидел поодаль, беседуя с эльфом.
— Так Айнэ теперь уникум в своем роде?— спросил с интересом, пока пытался отколупнуть кусочек поменьше от ледяной глыбы.
— Мальчик не просто создает иллюзии — ему удается их материализовать. Когда он научится управлять своим даром, да еще имея практически неисчерпаемый резерв в виде этих… существ,— взгляд эльфа уже в который раз остановился на смирно сидящих рядом звериках,— я боюсь за брата.
Шанни ухмыльнулся.
— Ха, я боюсь за человечество. Или каким там общим словом вы зовете разумное население вашего мира.
Эльф удивленно покосился в его сторону.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, я представил себе кое-что: парень с довольно мерзким характером, кучей причин, чтобы мстить и нехилыми такими способностями — рядом с неадекватным психом, способным на убийство ребенка, вставшего у него на пути. Я б на твоем месте боялся бы не только за твоего ублюдка-брата. Ему все равно место в тюрьме. Хотя, честно говоря, тебе тоже — за то, что прикрываешь убийцу.
Ответом ему было молчание. Через какое-то время эльф тихо произнес:
— Что же делать? Им действительно нельзя быть вместе.
— Ну так отправь своего брата подальше! Лучше в тюрьму, конечно, но вряд ли стоит надеяться на справедливость… Можешь преподнести Айнэ свою задницу, так сказать, в виде моральной компенсации. Тем более, мальчишка об этом уроде — твоем братце — так и не вспомнил ни разу за эти дни. Больше мечтал, как унизит тебя анально. Вот и воспользуйся. Ты мужик умный, спокойный и рассудительный, подмани мальчишку задницей для начала, а там уже действуй по обстоятельствам. Дипломат же, справишься.
Эльф недоуменно уставился на собеседника.
— Я не понимаю одного. Как можно унизить, подарив удовольствие?
— После борделя некоторые вещи видятся в совсем ином свете,— вздохнул Шанни. Он похлопал эльфа по плечу, поднимаясь со своего места,— исправляй свои ошибки! Судьба мира в твоих руках.
Мальчишка ушел, пока эльф пытался прийти в себя, осознавая странность— невинное дитя подало отличную идею, предоставив даже план по соблазнению! А прикрываясь благими намерениями, можно постепенно добиться расположения мальчишки, перед которым чувствовал неподъемное чувство вины.
Глава 17.Стихия.
Последующие несколько месяцев, проведенные в горах, оказались до ужаса однообразными и скудными на события. Поток больных приостановился: в это время года было слишком опасно подниматься в горы — и если сильным и выносливым оборотням все было нипочем, то слабые люди просто физически не могли взобраться к их поселку в это время года. Осмелившиеся рисковали попасть под камнепад, сорваться в пропасть, поскользнувшись на мокрой тропе, или нарваться на голодного хищника. Жители поселка тоже не торопились спускаться к побережью,— как заподозрил Шанни, у многих из них были проблемы с законом. Да и нужды особой уходить не было— месторождение добываемых камней еще не иссякло, пищевых запасов хватало, дикие звери не приближались, чуя в оборотнях более сильных противников. Кроме того, из-за дождей, длящихся уже около месяца, многие тропы размыло, а подвесной мост над рекой, сейчас готовой выйти из берегов, сорвался и был унесен течением. Шанни удивлялся, сколько же влаги собралось там, наверху. Если бы хоть небольшую часть этого богатства да направить в его мир, где вода являлась величайшим богатством, а дожди если и бывали, то чаще кислотные …
Когда представлялась возможность, Шанни выбирался из надоевшей тесной хижины и обследовал окрестности. Никаких экспериментов и исследований проводить почему-то больше не хотелось, менять или совершенствовать очередную зверушку повода не было — но ему очень нравилось блуждать по лесу, в очередной раз изумляясь богатству и разнообразию здешней флоры. Когда-то и в его мире было подобное великолепие. Сейчас там пустыня, подземные города и огороженные защитными куполами центры на поверхности. А еще высокоразвитые технологии, полеты в космос и поиски пригодных для жизни планет. А здесь — безграмотное население, уровень жизни как в средневековье, неизученные явления и расы, а еще тоска по семье. Умом Шанни понимал, что не случись с ним той ошибки в расчетах, чудом перенесшей его сознание в этот прекрасный и жестокий мир, радоваться жизни в кругу близких ему пришлось бы недолго. Но тем не менее… Его воспринимали здесь, как одаренного необычными способностями ребенка. Снисходительно похлопывали по плечу, ограждали от работы, подсовывали лакомства и… Смешно сказать, ему мастерили игрушки! Тэо взял на себя роль заботливой мамочки, Айнэ согласился принять его в семью и пытался строить из себя строгого, умудренного жизнью папочку, время от времени впадая в истерику в попытках заставить нового члена семьи «проявлять уважение». Если бы не сложнейшие голограммы, которые удавалось создавать Айнэ, Шанни бы послал его далеко и надолго, но слишком уж хотелось понять принцип их создания. Не получалось — тот и сам не понимал, как они появляются. Захотел — и появилось. Магия, что тут понимать? А ему хоть в общих понятиях бы разобраться, что собой представляет как явление эта самая магия… Но как? Вокруг одни невежественные охотники. Разве что эльф временами мог быть достойным собеседником, но тот всецело был поглощен Айнэ и собственным чувством вины. У Шанни имелись подозрения насчет того, что эльф все же не был так прост, как хотел казаться: кроме чувства вины, он скорее всего руководствовался еще и хорошо продуманным расчетом. Еще бы, возможность прибрать к рукам мальчишку с редчайшим в этом мире даром дорогого стоила. С таким счастьем и армии не нужно — достаточно раздраконить неуравновешенного пацана, он полгорода заморозит. Или еще чего учудит— благо фантазии хватает, да и злости тоже. Но самого Шанни эльф упорно избегал. И что оставалось тому делать? Общаться с добрым гигантом Три, который легко поддавался дрессировке и был хоть и молчаливым, но благодарным собеседником. Внимательно слушал, а что не понимал… Так разумные аборигены тоже многое из разговоров Шанни не понимали. Отсталый мир, что поделать.
Поэтому Три почти всегда сопровождал его в прогулках— бывший тролль преданно держался поблизости, умудряясь не попадаться на глаза охотникам, и когда Шанни выходил за пределы поселка, следовал за ним молчаливой гигантской тенью.
Шанни постоянно тянулся к воде— будь то струи дождя или рябь на реке; мог подолгу наблюдать за игрой волн и слушать шум ливня за окном; он бегал купаться несколько раз в день даже в самые холодные дни. Благо оборотни научили плавать, и теперь от небольшого озера недалеко от поселка Шанни было не оттащить. Тэо бурчал, но особо не препятствовал— о рыскающем поблизости одомашненном тролле он знал, и насчет безопасности Шанни был спокоен. Оставалось лишь удивляться, насколько младший брат был рассудительней и уравновешенней старшего.
Шанни вздохнул, опять вспомнив милого и покладистого змееныша. Как он там, бедный ребенок? Скоро ли им удастся увидеться? Сам он вовсю наслаждался своим окрепшим молодым телом, чистым горным воздухом и относительной свободой. А еще предавался размышлениям, не относящимся к исследованиям.
Устройство нового мира, в котором ему предстояло жить, восторга в Шанни не вызывало— ущемление прав человека, неравноправие во всех слоях населения, слишком медленные темпы развития… Здешняя цивилизация была не менее древней, чем земная, а учитывая, насколько длинный срок жизни был у многих живущих здесь рас, они как минимум должны были освоить космос. Но кроме пресловутой магии и экологически чистой среды, похвастаться здешнему человечеству, по мнению Шанни, было нечем. Да и воспоминания о первом знакомстве с этим миром не добавляло к нему симпатии. Сперва клетка, затем сломанная шея, пираты, орки и несчастный тролль… Здесь, в маленьком селении высоко в горах, о некоторых особенностях и законах он мог узнать только со слов других, большей частью эльфа— когда тот не был занят своей «ошибкой молодости», как мысленно называл Айнэ Шанни, то охотно отвечал на любые вопросы. Первые несколько недель. Потом Айнэ восстановил наконец душевное равновесие,— или, что более вероятно, решил сменить тактику манипулирования,— и поглотил все внимание эльфа. Шанни с удивлением осознал, что его шутку насчет того, чтобы подставить задницу вместо брата, Вернариэль воспринял всерьез. Оказалось, эльф вовсе не заморачивался анальной целостностью своей пятой точки — как партнер мальчишка ему явно нравился, а сам процесс явно был не новым откровением в его жизни. Тем более, прикрываясь тренировкой его открывшихся редких магических способностей, можно было уговорить разнообразить забаву горячими картинками самых смелых иллюзий… Сам Шанни не преминул бы подобным воспользоваться, и не мог не озвучить эту мысль в одном из нечастых их разговоров. Эльф на секунду позволил мечтательности промелькнуть на всегда спокойном лице и быстро смотался. Шанни ничего не стоило догадаться, куда именно и зачем.
Наблюдать за брачными играми обоих было занимательно: начало отношений можно было легко вычислить по самодовольному виду Айнэ, победно и собственнически поглядывающего на эльфа. Вернариэль спокойно и благодарно ему улыбался, лаская взглядом, и удрученным своей ролью в постели отнюдь не выглядел. Затем самодовольство мальчишки пошло на убыль — он все чаще искал взглядом высокую фигуру, и на губах мелькала улыбка — но не победная, а скорее сумасшедше-счастливая. Эльф оставался все таким же спокойным— как и прежде, смотрел на него ласково, охотно уединялся в отдельной хижине, но при других стойко держал дистанцию, ограничиваясь лишь улыбками. Когда начались дожди и жители поселка пережидали непогоду, эльф снизошел к страждущим в лице Шанни и начал отвечать на вопросы, по ходу просвещая об устройстве мира и его законах. Вскоре к курсам ликбеза подтянулись и остальные, с интересом прислушиваясь к своеобразным лекциям. Со временем даже начали с ним спорить— конечно, эльф был образован и начитан, но у простого народа были свои знания, передающиеся от отца к сыну, и хорошо развитое логическое мышление— Вернариэль оказался немало удивлен, обнаружив среди старателей нескольких интересных собеседников. Айнэ оставался при этом немного в стороне — после мощного проявления его дара почти все смотрели на него с обожанием, но старались держаться подальше, опасаясь нового всплеска эмоций. Только Тэо не оставлял ни на минуту, всячески опекая. Некоторое время такое положение вещей парня не напрягало, но постепенно во взгляде, обращенном к Вернариэлю, все чаще можно было увидеть нетерпение. Он старался постоянно держаться поближе к эльфу, ловя его взгляд и отвечая на него улыбкой. И все чаще уже не брат оказывался рядом с Айнэ, предупреждая его желания, а эльф — к обоюдному удовольствию. Расчет расчетом, но Айнэ был очень красив, а когда хотел— мог быть и обаятельным.
Шанни снисходительно констатировал изменения в их поведении. Сам он не мог вспомнить ни одного из любовников в своей прежней жизни, оставивших хотя бы мало–мальски значимый след в душе. Единственным увлечением, способным подарить накал эмоций и достаточную дозу адреналина, всегда оставалась наука. Напряжение, испытываемое во время экспериментов, когда решается судьба нелегких порой размышлений, выводов и вычислений — вот то, что заставляло чувствовать себя живым, что давало энергию для дальнейших начинаний. Не будучи уверенной, хватит ли отпущенных ей лет на то, чтобы решить поставленные задачи, Жанна редко отвлекалась на другие, в то время казавшиеся ей второстепенными, вещи. Здесь же… Она возродилась в новом теле — теле мальчика— и впереди перспектива невероятно долгой и полноценной, без болезней, жизни. Да что говорить, вполне вероятно, что она — пусть даже сейчас он — практически бессмертна. Хоть мир и примитивен, но ум и опыт не отнять, со временем ей может стать подвластным все! Если захочет, конечно. А сейчас стоит расслабиться, осмотреться и развлечься — наблюдать за развитием отношений между двумя настолько отличающимися друг от друга существами было на самом деле увлекательно. Осталось только понять, трагедия или комедия разворачивается перед глазами.
Однажды, когда в череде дождливых дней небо на некоторое время прояснилось, Шанни устроился на полянке недалеко от поселка. Рядом в кустах ненавязчиво шуршал верный Три, вокруг стояла странная тишина — почему-то даже птичьего пения не было слышно. Поэтому шаги приближающегося к нему субъекта мальчишка узнал сразу.
— Неужели тебе удалось вырваться на свободу? Надолго ли прекратились истязания твоей задницы? Или ты искупил наконец все свои ошибки, отдав на заклание виновный орган, которым думал в момент отправки мальчишки в бордель?
Рядом фыркнули.
— Иногда ты заставляешь меня забыть, что я разговариваю с ребенком, и рука так и тянется за кинжалом.
— Значит, если все считают меня ребенком, я могу делать все, что захочу? И никто не осмелится мне запретить, потому что вы считаете меня несовершеннолетним?
— Никто просто не воспримет всерьез твои шалости. По крайней мере, никто из представителей высших рас. У людей отношение к детям несколько другое.
— А то, что я лечил народ, и больные таскались ко мне, преодолевая труднодоступные пути — это из разряда «не воспринимать всерьез»?
— Это из разряда последней надежды. Но таскались к тебе в большинстве как раз люди, они и болеют чаще других рас, и раны у них затягиваются медленнее.
Шанни искоса посмотрел на эльфа, потом обвел взглядом окрестности. Айнэ в пределах видимости не наблюдалось.
— В последнее время ты не часто осчастливливал меня своим обществом. Да и других тоже. Даже нашу учебу прекратил. Что заставило тебя оторваться сегодня от тяжкой доли исправления ошибок через… Гм, ладно, я буду краток. Что ты хотел, господин посол?
— Я хотел предложить тебе гостеприимство, когда мы вернемся в город. Айнэ и Тэо согласны жить в моем доме, я бы хотел видеть там и тебя.
— Да? А твой брат не схватит меня опять за горло? И как он отреагирует, узнав что объект неземной любви вовсе не ждет его счастливого пробуждения от животворящего поцелуя, а тщательно изучает все виды удовольствий на заднице… прости, на шкуре его старшего брата?
— Ну, Дил должен быть мне благодарен за то, что я не сдал его властям. Какой бы ни была моя вина, он не имел права вершить самосуд. Тем более, когла он нашел мальчишку, почему хотя бы не попытался помочь? У меня ведь получилось? В любом случае, решать будет Айнэ. И я приму его выбор, каким бы он ни был.
Шанни помолчал, обдумывая его слова. Картинка не складывалась.
— Слушай, я не пойму одного. Ты был настолько не рад связи твоего брата с Айнэ, что пошел на подлость. Сейчас же не только не против, но и собираешься участвовать в конкурсе на его руку и… В общем, теперь тебя не мучает то, что он полукровка. В чем причина? В борделе его научили чему-то такому, что сделало его достойным аристократа?
Эльф тихо засмеялся.
— Знаешь, дитя, ты мне нравишься гораздо больше сейчас, когда научился разговаривать, чем когда притворялся замученной мышью. Я буду по-настоящему рад, если ты примешь мое предложение. Тем более, тебе нужна защита. Если хочешь, могу стать твоим опекуном, хоть Айнэ и дал согласие на ритуал кровного братства, решение все равно принимать тебе. А я более выгодный вариант.
Шанни встал, потягиваясь и подставляя лицо солнцу.
— Посмотрим. Я обещаю подумать. Пока неплохо бы искупаться. А с чего ты заговорил о своем доме? Тебе пора возвращаться?
— И это тоже. Мой заместитель не может оставаться исполняющим обязанности посла больше определенного времени. Кроме того, оборотни сегодня решили покинуть горы — они чуют угрозу. Здесь может оказаться опасно, а их чутью стоит верить. Завтра с утра уходим.
— Вот как? Ладно. Кстати, ты не ответил на мой вопрос.
— Пока у Айнэ не раскрылся дар, он по положению приравнивался к человеку. А строить отношения с человеком для эльфа — позор. Не потому что мы считаем их ниже, хотя и это влияет. Но обычно представители нашей расы довольно красивы по людским меркам, а много ли чести наслаждаться любовью существа, заведомо готового раздвинуть ноги перед любым эльфом? В нашем обществе порицаются подобные связи из-за их неравноправия. Партнер должен быть равен во всем, имея возможность отказать или защититься. Люди— не могут. Сейчас Айнэ по силе ничем не уступает ни мне, ни моему брату. Мы оба его хотим, поэтому выбор будет за ним.
— Вот как. Значит, отправив парня в бордель, ты практически спровоцировал пробуждение его дара, заставив испытывать негативные эмоции. И благодаря тебе статус Айнэ поднялся до вашего уровня. Он знает об этом маленьком нюансе? И по-прежнему регулярно тебе мстит посредством прочистки… определенных каналов? Несправедливо это!
Вернариэль весело рассмеялся, ласково потрепал Шанни по голове и встал, со смехом в голосе ответив:
— Выражаясь твоими словами, малыш, мы мстим друг другу в равных дозах и к взаимному удовольствию. Рано тебе знать подобное, конечно, но если уж ты настолько сведущ в этих вопросах… Только не говори никому, что я посвятил тебя в подробности наших отношений! — весело подмигнул и отправился в сторону поселка, как догадывался Шанни, с намерениями доказать еще раз своему партнеру, насколько равноправны их отношения.
Мальчишка вспомнил их первую встречу — напыщенный холодный эльф совсем не напоминал себя теперешнего — и отправился к небольшому озеру рядом. Пока снова не пошел дождь, он успевал несколько раз окунуться.
На берегу ждал сюрприз: Айнэ тоже решил искупаться. Он плескался у самого берега и, увидев Шанни, принялся ему выговаривать за то, что тот так далеко заплыл. И что ведет себя как непослушный ребенок. И что слишком легко оделся. И вода слишком холодная. И стоит все же надрать ему задницу, но так как Тэофиле слишком мягок, то он, Айнэ… Шанни закатил глаза и попытался остановить его словесный поток:
— Айнэ, не ищи способа мне отомстить. Если я тебя обижал поначалу, то еще раз прошу за это прощения. Мне просто было любопытно, поэтому и доставал. Ну я правда не знал, что ты такой чувствительный! Вернариэль пригласил меня жить в его доме, вместе с вами, он хочет взять на себя обязанности моего опекуна. А в тебе я вижу скорее брата, чем отца — может, ты прекратишь попытки взять меня под контроль? Роль строгого папочки, уж прости, ты не потянешь. Да и Верн тоже, если честно, но с ним мне проще договориться.
Айнэ внимательно выслушал его тираду. Вместо ответа обнял мальчика за плечи и прижал к себе. Шанни, удивленный его странной реакцией, тоже замолчал, ожидая, пока пройдет странный прилив нежности.
— С чего бы мне на тебя обижаться, козявка недорослая? Наоборот — благодарен, что поддерживал Тэофиле. Но если ждешь, что присоединюсь ко всем тем, что бегают вокруг тебя, как орки вокруг костра в брачный период, то забудь. Баловать я тебя не собираюсь, мелкое чудовище. А станешь мне братом, по шее будешь получать регулярно. Иди, купайся тогда, пока даю свободу. У меня важное дело.
— Ага, даже знаю, какое именно дело. Прощаться с лежанкой в хижине — долго, весело, со смаком. И со скрипом. Кролики озабоченные, — буркнул Шанни вслед удаляющемуся парню. Он снова вошел в воду и расслабился, покачиваясь на волнах и с грустью думая, как будет скучать в скором времени по этому райскому уголку.
Вечером оборотни в суматохе и спешке собирали свои пожитки, гонимые неясным беспокойством. Звериные инстинкты требовали, вопили: бежать из этого места, немедленно, сию же секунду! Одноглазый оборотень, отец Сэйна, который являлся чем-то вроде вожака в поселке, дал приказ отправляться сразу, как только все будут в сборе, не дожидаясь рассвета. Но их судьба была предрешена — стихия оказалась быстрее.
Первый толчок землетрясения в буквальном смысле выбил у Шанни почву из-под ног, когда он собирал в хижине свои нехитрые пожитки. Не помня себя от страха, движимый лишь первобытным инстинктом самосохранения, мальчишка метнулся под крепкий деревянный стол и уже оттуда смотрел, как рушатся бамбуковые стены хижины, погребая его под собой. Стол защищал от серьезных увечий, но не от чувства беспомощности. Земля под ногами ходила ходуном, уши заложило, и все звуки воспринимались словно через плотное покрывало — оглушенный и перепуганный, мальчишка неосознанно прижимал к себе змеиный хвост, непонятно каким образом оказавшийся в руках, и ждал конца. Мысли о собственном могуществе и бессмертии, одолевавшие совсем недавно, вылетели из головы— сейчас это был обычный испуганный подросток, от страха забывший даже собственное имя.
Неизвестно, сколько продолжалось это безумие — Шанни потерял ориентацию во времени и пространстве. И когда наконец перестала содрогаться земля, а осколки и куски покрытия, образовавшие свод над головой, зашевелились, пропуская свет и воздух, он в отчаянии мертвой хваткой ухватился за руку, протянувшуюся сверху. Вернее, лапу— до него добрался Три.
Когда Шанни оказался на свежем воздухе, паника отступила. Многие из оборотней пострадали от осколков, и инстинкт врача потребовал немедленно собрать волю в кулак и помочь раненым. Это позволило немного прийти в себя, и следующий толчок уже не вызвал настолько сильный страх.
Земля вокруг все не успокаивалась, время от времени вновь продолжая дрожать и вздыматься. Сверху то и дело скатывались огромные валуны. Ноги по щиколотки погружались в размокшую грязь.
Рядом мелькнула кудрявая макушка Айнэ — он помогал идти своему эльфу, поддерживая его за талию: тот с трудом подволакивал поврежденную ногу. То и дело среди хаоса мелькала огромная туша — Три старательно вынюхивал еще живых под обломками оборотней и без труда вытаскивал наружу— полумертвые и испуганные, бедолаги реагировали довольно вяло на то, что спасало их самое свирепое существо из обитателей этого мира. Вскоре появился Тэо и Шанни окончательно успокоился. Как оказалось, зря. Самое страшное было впереди.
Земля, размокшая после месяца беспрерывных дождей, не выдержала еще и землетрясения, вырвавшего с корнями множество деревьев, ее удерживавших. Да и в реку продолжали скатываться камни с гор, мало-помалу перегораживая течение, образовывая плотину завалом. В какой-то момент Шанни услышал странный гул, и в одно мгновение оказался в окружении гигантских зверей, метающихся в панике рядом с ним и отчаянно взвывших. Некоторые из них дружно метнулись к обрыву, образовавшемуся после первого толчка, и… С разгону бросились вниз, на верную смерть.
Гул нарастал с ужасающей скоростью. Кто-то изо всех сил прижимал Шанни к себе, а он с диким ужасом смотрел на лавину из камней, воды и грязи, несущуюся прямо на него. Крик ужаса замер на губах, он совсем по-детски крепко зажмурил глаза в надежде, что жуткая картина надвигающейся смерти исчезнет. Страшный грохот накрыл его с головой и он зажал голову коленями, прикрыв уши и готовясь умереть. Но грохот постепенно начал утихать, удаляться, а вскоре и вовсе стало тихо.
Когда мальчик, наконец, осмелился открыть глаза, окружающая местность изменилась до неузнаваемости.
Вокруг не было ничего целого— только грязь, камни и огромные обломки деревьев. Лишь маленький пятачок сравнительно чистой земли, на котором сидел он, окруженный десятком крупных животных, жавшихся в кучку. Они напоминали гигантских кошек и, несмотря на размеры, жалобно поскуливали, пытаясь теснее прижаться друг к дружке. Айнэ и Вернариэль лежали без сознания, их руки и тела были тесно переплетены и, судя по остаткам льда рядом, они вместе использовали магию, чтобы оградить жалкую кучку выживших от страшной участи — быть сметенными вниз грязевым потоком. Рядом зашевелился, приходя в себя, Тэо.
— Малыш, ты как?
Выжать из себя хоть звук не получалось, и Шанни просто сжал руку друга. Тот понял, привычно погладил его по голове, выпустил из объятий и пополз к брату.
Последствия безумия стихии оказались страшными. Выжившие были в ловушке — вместо дороги вниз сейчас на многие километры простирался глубокий каньйон, отрезающий путь к людям. На его дне ревела сменившая свое русло река. Сзади на пустом склоне возвышались безжизненные, искореженные обломки деревьев, которые не смог унести с собой сель. Справа— отвесная скала.
Придя в себя, осмотревшись и подождав, когда звери обратно станут людьми, выжившие осознали, что смерть вовсе не отступила— она лишь затаилась.
— И сколько дней нам придется продержаться до прихода спасателей?
Все дружно обернулись к Шанни, произнесшему эти слова.
— Прости, малыш. До прихода кого? — с недоумением спросил одноглазый оборотень.
— Спасателей, конечно. Не оставят же нас здесь на верную смерть? Или… — мальчишка растерянно переводил взгляд с одного лица на другое, тихо прошептав, — оставят, да? Никому нет дела до чужих жизней? До наших жизней?
Ответом ему было угрюмое молчание.
Глава 18. Новая земля.
Горстка выживших понемногу приходила в себя. Оборотни осматривались, оценивали обстановку и все больше мрачнели— выводы были неутешительными.
Айнэ и Вернариэль оставались без сознания, Шанни сидел рядом с ними, но помочь ничем не мог — что-то не то творилось с их аурами, Тэо убеждал — ничего непоправимого не случилось, они слишком истощились магически, для восстановления резерва достаточно просто поспать. Помог уложить их поудобнее — и убежал советоваться с оборотнями, да с тех пор так и торчал с ними, что-то отчаянно доказывая — многие при этом смотрели на него чуть ли не с презрением и раздраженно отмахивались. В конце концов махнул рукой и Тэо.
— Вы что-то решили? Эти дядьки в горах не первый год, они ведь могут найти выход из положения? Долго без еды мы здесь не протянем, нужно искать дорогу, хоть куда-нибудь… Какие у них предложения? — нетерпеливо спросил Шанни у друга, как только тот устало лег рядом.
— Паршивые у них предложения… Собираются перекинуться и спуститься с обрыва в животной ипостаси.
— И что плохого? Спустятся и пришлют к нам спасателей. Мы просто подождем,— пожал плечами Шанни.
— Думаешь, все так просто? Пока они доберутся до людей — а будь уверен, землетрясение отогнало далеко отсюда все живое, от троллей до гоблинов, — пройдет несколько дней. Потом, пока найдут смельчаков, готовых рисковать собственной жизнью ради нищих горняков-оборотней, пока они дойдут сюда… Шанни, на этом проклятом уступе, который Айнэ и Верн умудрились сохранить, даже трава не растет! И самое главное — до воды не добраться, обрыв слишком высок! Мы обречены. Проще самим броситься вниз головой…
— Ну, сделать это мы успеем в любой момент. Не торопись. Мне немного нехорошо — я посплю совсем чуточку, а потом мы обдумаем все на свежую голову. И обязательно найдем выход, веришь? — спать почему-то хотелось просто невыносимо, Шанни готов был разлечься прямо на острых камнях. Даже по-прежнему нависшая над ними опасность нового обвала, или оползня, или даже снежной лавины не позволили организму продолжать бодрствовать, когда усталость взяла верх над страхом перед неизвестностью.
— Верю, малыш. И правда, поспи. Пока аура не оформилась полностью, тебе нужно спать как можно больше…— Тэо заботливо укутал Шанни в свою куртку, зябко поежился и сел рядом. Усталость, нервное напряжение и бессонная ночь давали о себе знать и ему — глаза начали слипаться, и вскоре он тоже провалился в тяжелый, беспокойный сон. Что делать дальше, они успеет обсудить и немного попозже…
Когда Шанни проснулся, солнце было в зените. Огляделся — пришедшие в себя ребята вместе с Тэо и несколькими оборотнями стояли у обрыва. От них всех веяло таким отчаянием и безнадегой, что казалось, ею пропитан не только воздух над утесом, но и мертвые камни. Шанни неслышно подошел сзади и посмотрел в том же направлении, что и товарищи по несчастью. От увиденного стало не по себе.
Некоторые оборотни все же пошли на сумасшедший риск, пытаясь спуститься вниз в образе животных. Но в живых никто из них не остался — возможно, кто-то неловким движением сдвинул камень, или поверхность была слишком зыбкой — и вес зверей стал причиной камнепада… Только виднеющиеся между камней конечности, да пятна крови от размозженной плоти, да еще несколько бесформных комков окровавленной шерсти говорили о том, что обрыв стал последним пристанищем для десятка красивых сильных котов. На помощь теперь расчитывать не приходилось даже в мечтах.
Шанни перевел взгляд на оставшихся— не считая Айнэ, Тэо и эльфа, в живых остались одноглазый оборотень Райт и его сын Сэйн — парнишка, которого Шанни лечил от привыкания к настойке; два брата-близнеца, Кайри и Фрай; и еще трое, имена которых он не помнил. И все…
С грустью Шанни подумал о Три, отчаянно надеясь, что гигант все же выжил. И оглянулся в поисках четырех биороботов— вот эти-то уж никак не могли особо пострадать! Даже если завалило камнями,— запас прочности, заложенный в созданный им материал, позволял выдержать и гораздо более серьезные испытания.
Так и было. Чуть поодаль, у самой скалы, сидели все четыре зверика. Шанни погладил одного из них, который походил на дракончика— и ему в голову пришла мысль.
Когда он создавал своих силиконовых друзей — почему-то называть их биороботами язык не поворачивался, а определения для них они с Тэо так и не придумали, — то по привычке оставил многие анатомические особенности как у живых существ. По образованию Шанни все же был биолог, а не инженер. Поэтому, хотя эти четыре механизма и не являлились, по сути, живыми существами, внутри у них было все, как помнил Шанни — сердце, нервы, мозг. Наниты, преобразовывая ткани, следовали его представлениям об организме, доведенным до автоматизма. Он закрыл глаза, представил картинку нашедших пещеру в скале звериков, и послал импульс в зрительный центр мозга одного из них — и небольшая юркая лошадка тут же подхватилась с места и рванула к скале чуть левее от него. И принялась сосредоточено там рыть. Вскоре к ней по очереди присоединились и остальные зверики. Шанни решил, что стоит положиться на них, а пока не стоит мешать — и снова повернулся к своим спутникам.
Те уже оторвались от удручающей картины внизу и тихо о чем-то договаривались. Одноглазый Райт с понурым видом мял в руках кожаный ремень. Шанни подошел поближе.
— Никто из нас не сможет, проще дружно прыгнуть вниз. Шанни я возьму на руки, — удрученно говорил Тэо.
— Как ты не понимаешь, мальчишка, что так ты можешь умереть не сразу! А корчиться в агонии еще долго, в случае если только переломаешь себе все что можно! Такое случается, парень, поверь. Проще одному взять на себя ответственность, помочь всем уйти за грань, а уж потом подумать о себе. Это лучший выход, Тэо,— убеждал его одноглазый оборотень. Никто с ним особо не спорил почему-то.
— Народ, когда будете совершать свое харакири, учитывайте, что я— против,— вмешался в спор Шанни.
Все дружно обернулись к нему.
— Малыш,— начал Тэо,— мы все здесь обречены…
— Обречен тот, кто не хочет бороться, — перебил его Шанни, — а я сдаваться не собираюсь. У меня новая жизнь, молодое тело и отличные мозги. И от этого богатства я отказываться не буду. Но и тратить время на бесполезные убеждения не хочу. Любители полетать и удушиться — оставайтесь здесь; кто хочет хотя бы попытаться найти выход из этой ситуации — может попытаться вместе со мной. Вон зверье наше носом землю роет, лишь бы вырваться и нас вытащить, — попробуем пойти за ними?
Зверики действительно старательно выгребали из довольно уже глубокой норы камни и породу— не носом, конечно, а лапами. Воспрявшие духом парни бросились помогать — на самом деле умирать никто не хотел, и забрезжившая на горизонте надежда заставила воспрять духом. Хотя да, надежда была хлипковата, даже несколько безумна,— отметил про себя Шанни.
После целого дня общих трудов дракончик, рывший на тот момент впереди, вдруг провалился вниз. Следом за ним туда же прыгнул второй и из отверстия послышался радостный вой— им удалось оправдать надежды хозяина! Райт кивнул одному из близнецов, и тот заглянул в отверстие, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть— оборотни хорошо видели в темноте.
— Там небольшая пещера, одно из животных ушло вглубь, достаточно далеко. Стоит попытаться,— возможно, она сквозная.
Не теряя времени, все дружно и сосредоточенно собрали скудные пожитки, которые удалось спасти, и быстро, по одному, спустились в пещеру, навстречу неизвестности.
Зверики действительно удачно поняли мыслеобраз, посланный Шанни непосредственно в их мозги. Неизвестно как, но этим невероятным существам удалось учуять, где именно проходит ближе всего к поверхности одна из подземных пещер. Оставалось теперь положиться на нюх оборотней и их способность хорошо видеть в темноте — ясное дело, о факелах или любом другом освещении не могло быть и речи. Цепочкой, держась за руки, все следовали друг за другом в полном молчании, соблюдая максимальную осторожность: в подобных пещерах, как шепотом объяснил Тэо, может жить кто угодно, от свирепых горных троллей до сказочных существ, способных парализовать жертву на расстоянии.
Оборотни, идущие во главе группы, время от времени сменяли друг друга, продвигаться приходилось медленно— не видя ни зги, время от времени кто-нибудь спотыкался; или чуткий нечеловеческий слух улавливал подозрительные звуки — и тогда все дружно останавливались, затаив дыхание, позволяя возглавляющим процессию оборотням определить, угрожает ли им серьезная опасность, и если да— то с какой стороны. Пока угрозу представляли только парочка склизких бледных змей, но бдительности оборотни не теряли. Время от времени они снимали со стен пещеры небольших мохнатых многоножек — в кромешной темноте невозможно было рассмотреть их тщательнее— но судя по последующему хрусту и тихому чавканью, оборотни прекрасно видели, что это за существа и знали, что с ними делать. Шанни почувствовал, как желудок скрутило от отвращения — пожирать кого-либо живьем… Бррр…
Позже Шанни так и не смог точно вспомнить, сколько времени им пришлось провести в пещерах практически без еды и питья, двигаясь в неизвестном направлении, доверившись силиконовым существам и обонянию оборотней. День? Или может, неделю?
Шанни чувствовал себя все хуже. Причину он понял почти сразу, но помочь себе не мог: для нормального функционирования организма была необходима подпитка. В обязательном порядке— солнечная энергия. Или хотя бы обычная еда, на худой конец. И того, и другого он был лишен на неопределенное время; силы медленно, но верно таяли с каждым часом, проведенным под землей. Никто пока не заметил ухудшающегося состояния мальчика, он держался изо всех сил. Тем более, удалось наткнуться на небольшое подземное озеро и утолить хотя бы жажду, что на некоторое время отсрочило полный упадок сил. Однако не надолго— скоро Шанни свалился без чувств прямо на руки Вернариэля.
***
Первое, что почувствовал Шанни, придя в себя, был божественный аромат, обостривший чувство голода. В памяти всплыл первый день в этом мире и невероятно вкусные плоды, которыми он тогда лакомился. Рот немедленно наполнился слюной и Шанни, тяжело сглотнув, заставил себя открыть глаза. Вернее, попытался. Но даже сквозь сомкнутые веки чувствовался солнечный свет. Значит, они выбрались? Мысль успокоила. Проконтролировав собственное состояние на микроуровне, с радостью убедился, что солнце уже подпитывало его, наполняя клетки жизнью. Удовлетворенно вздохнув, он снова провалился в сон— но на этот раз оздоравливающий и восстанавливающий силы.
Окончательно проснулся Шанни под вечер. Самочувствие было отличным, если не считать неприятного сосущего ощущения в желудке— зверски хотелось кушать. Его укрыли несколькими куртками,— пожалуй, всеми имеющимися у них, устроив с возможными в их ситуации удобствами. Встав и с удовольствием потянувшись, оглянулся вокруг. Рядом, на камнях, возвышалась кучка ярко-оранжевых плодов, являвшихся в этом мире страшнейшим ядом, для него же— вкуснейшим лакомством. Тэо постарался, в этом никаких сомнений не было. Шанни хихикнул, представив, как друг объяснял остальным свои действия, доказывая, что не собирается никого травить, собирая ядовитые фрукты. И уж тем более горячо любимого всей стаей «малыша». Да уж, а от стаи всего-то и осталосьчуть больше десятка народу… Стихия, что тут скажешь.
Утолив первый голод, Шанни взял несколько плодов с собой, откусывая от них на ходу, и пошел искать пропавших товарищей.
Остальные обнаружились невдалеке, у входа в пещеру, переговариваясь вполголоса и разглядывая какое-то существо, извивающееся и подвывающее у их ног. Шанни подошел ближе. И от увиденного кусок застрял у него в горле.
На грязном и изорванном покрывале, — было похоже, что именно на нем его сюда и притащили,— корчился измазанный в крови и собственных фекалиях человек. Вернее, не человек— Шанни трудно было избавиться от привычки всех разумных называть людьми, забывая, что собственно, их раса здесь всего лишь одна из многих. Существо было похоже на дроу, но пребывало в таком плачевном состоянии, что надменных и гордых красавцев, увиденных им в доме посла, напоминало очень отдаленно— только цветом кожи и волос. Все тело было покрыто ранами, поджившими и свежими, с практически отсутствующей кожей на спине и по бокам — словно его протянули наждачкой… Или по мелким камням? Промежность так вообще была страшным зрелищем — мужчину лишили самого дорогого, разворотив при этом рану так, словно там побывали клыки зверя. В бытность свою женщиной, работая врачом, Шанни повидал многое. Но с результатами подобной жестокости столкнулся впервые.
— Кто это его так?— вырвалось против воли. Да, в подобной ситуации вопроса глупее задать просто невозможно.
На плечи опустились чьи-то руки, и он узнал голос эльфа, тихо проговоривший почти над самым ухом:
— Не смотри туда, дитя. Ему уже ничем не поможешь, уйдем отсюда.
— Но здесь моя помощь требуется! Притом срочно! Кто эти варвары, сотворившие такое с живым чел… существом? И почему меня не разбудили? Дорога каждая минута!
С возмущением сбросив с плеч чужие руки, парень решительно рванул к страдальцу, растолкав оборотней.
Лечение подобных травм не могло бы присниться Шанни и в страшном сне. Просканировав и определив самые тяжелые повреждения, которые в его родном мире были бы несовместимы с жизнью, сперва взялся за них. Пока нанороботы в ускоренном темпе сращивали разорванные связки и сломанные кости, пока боролись с многочисленными внутренними кровоизлияниями, он задумался над решением самой главной проблемы. Кожу нужно было не только нарастить, но и аккуратно сшить. А еще кое-что и пришить — если получится. Конечно, регенерация у местных не чета человеческой, но все же и наниты не всесильны. И если его самого воскресили, не факт, что это получится и с другими.
— А отрезанный пенис никто не видел?— обратился к близнецам, стоявшим ближе всех.
Те растерянно переглянулись. Тем временем подошедший Вернариэль снял с шеи раненого окровавленный мешочек, на который Шанни просто не обратил внимания. Там и находилась недостающая часть тела.
— Шанни, ты что, можешь ему новый вылепить? — подал голос Тэо, вспомнивший манипуляции с волками.
— Зачем лепить, если у нас есть его собственный? Пришью этот. Ну, во всяком случае, попробую.
Все вокруг дружно вздохнули в изумлении. Один из близнецов, Кайри, восхищенно произнес:
— Это на самом деле возможно? В тебе ведь нет магии! Пришьешь вот так, и он даже… э-э-э… работать будет?
— Должен, по теории… Вот смотри… У вас, у оборотней, феноменально острое зрение, ты можешь рассмотреть эти тонюсенькие сосуды? Вот. Я их сращиваю, но если изготовить тончайшие нити, сшить эти сосуды смог бы и ты. После достаточной практики, разумеется. А вот это особо важный сосуд, здесь ты должен быть особо внимателен, если не хочешь, чтобы у пациента болталась ненужная тряпочка между ног…
Близнецы-оборотни переглянулись.
— Шанни, это ты что… Учишь нас? Без разрешения того, кто подарил знания тебе? — как-то несмело спросил один из них. Кажется, все тот же Кайри.
— Мои знания принадлежат мне!— несколько пафосно возразил Шанни, вытирая кровь на быстро затягивающейся ране.— И передать я их могу любому, кто захочет научиться.
— А как же ты сам получил настолько драгоценные знания? Твоя семья была так богата, что смогла оплатить столь редких и дорогих учителей?
— И это тоже. Но многое я изучил сам. Просидел бы ты в лабораториях с моё, тоже умел бы.
— Лаплаторий— так именуется твой мир? Там имеет право учиться любой желающий?— казалось, близнецы затаили дух.— И ты… Ты мог бы научить и нас? Оборотней? Ну, хотя бы малой частичке искусства врачевания без магии?
Шанни вздохнул, снова вытирая кровь— или пот — уже с собственного лба.
— Почему бы и нет? Я буду показывать и рассказывать, вы смотрите и запоминайте, вдруг и правда чему полезному научитесь? Вот, Кайри, подержи-ка… Да чего ты краснеешь, я же не дрочить его тебя прошу! Тем более, этот красавец все-таки еще не скоро сможет похвастаться эрекцией… Вот так, молодец. Если хочешь стать врачом, должен забыть о стеснении. Вот. Фрай, а ты зафиксируй голову, пока я ему лицо подлатаю, не то дернется— без глаза останется. Отлично, ребята, с вами можно иметь дело! О нет, здесь поосторожнее, лучше я сам — слишком близко к сердцу…
Три макушки— две рыжеватые и одна темненькая— сосредоточенно склонились над изувеченным дроу. Шанни охотно объяснял молодым оборотням каждый свой шаг, те внимательно слушали. Вернариэль, наблюдавший за их работой вместе с оставшимися не при делах, обернулся к Тэо.
— Если бы контрабандисты раскусили, какое сокровище подарили мне в виде взятки, малыш томился бы где-нибудь в грязном трюме, занимаясь лечением пиратов и прочего отребья,— задумчиво произнес.
— Они понимали, — возразил Тэо. И добавил, отвечая на вопросительный взгляд Вернариэля,— я познакомился с Шанни на их корабле. Ну, и кое-что подслушал. Случайно, конечно, нечего ухмыляться! Так вот, капитан наблюдал за нашым малышом все плавание, но так и не смог понять, что из себя представляют как его способности, так и он сам. И не захотел рисковать, оставляя на корабле нечто непонятное— слишком дорожил судном и своими людьми. Кстати, господин посол, сын твоего друга-нага путешествовал в одной клетке с Шанни. И змеиная кожа, которую малыш трепетно хранит за пазухой, была ему подарена после первой линьки.
— По традициям нагов, кожа после первой линьки дарится тому, кого избрали в качестве первого партнера. Кто должен будет показать ему все грани удовольствия и степени наслаждения. Теперь змеенышу придется повременить с началом интимной жизни, пока Шанни не достигнет совершеннолетия и поднаберется опыта. Или наплевать на законы нагов.
— Вот это да!— присвистнул Тэо.— Пожалуй, об этом мелкому пока лучше не рассказывать. Хотя… Насколько я узнал Таилири, на законы нагов плевать он хотел с самой высокой башни. И на любые другие законы тоже — если их соблюдение пойдет вразрез с его благополучием. А всю эту науку степеней… или как ты там обозвал обычный трах? — он изучал с детства. Пусть и не на практике, но наглядных примеров в борделе было хоть отбавляй. Так что вряд ли эти заморочки с традициями его сородичей, которых он узнал лишь сейчас, окажут на него какое-либо влияние.
— Как знать?— задумчиво возразил Вернариэль.— Некоторые законы мироздания установил еще Творец, создавая наш мир. И иногда нам приходится следовать им, невзирая на наши желания и убеждения…
Между тем покалеченный дроу, сшитый буквально из лоскутков, возвращался к жизни.
После лечения— или, как выразился Шанни, сборки,— дроу устроили в тени. Он неплохо восстановился, сейчас можно было рассмотреть довольно приятные черты лица— правильная форма губ с чуть выступающими небольшими клыками, прямой нос, ровные брови— белые, как и ресницы. Новая кожа оказалась чуть светлее, и делала его немного пятнистым. Но в общем впечатления не портила.
— Дроу, которых ты принимал у себя, не имели торчащих клыков. С нашим клиентом что-то не так, или к тебе приезжали неправильные дроу?— спросил Шанни Вернариэля, с интересом рассматривая пациента.
— Ко мне приезжали лучшие из представителей дроу, самая верхушка, высшая аристократия. Назвать их неправильными— страшное оскорбление. Может, этот… хм, это создание— полукровка?
— Да? Возможно. Но ты можешь понять, что скрестили и с чем?
— Нет, подобных ему я не видел ни разу. И аура тоже мутная, невозможно разобрать в ней ничего— он был при смерти, и это оставило свой отпечаток.
— Ладно, Верн, не мучай себя понапрасну. Проснется, узнаем. А пока что неплохо бы понять, где мы очутились. Вы осмотрели окрестности?
Новости оказались неутешительными. Местность оказалась для оборотней абсолютно незнакомая, даже Вернариэль, получивший хорошее образование, изрядно исколесивший мир и неплохо изучивший географию, не мог и приблизительно предположить, куда привел их подземный лабиринт. Некоторые растения, растущие здесь, ни в одном из известных ему трактатов не упоминались. А перечитал их любознательный посол в свое время немало. Пока все по очереди строили различные предположения, одно невероятнее другого, оборотни запекли мясо — пока суд да дело, они успели поохотиться. Утоляя голод, продолжали обсуждать ситуацию, в которой оказались, искоса поглядывая на Шанни, с блаженным видом поедающего свою отраву.
— Вы пришли с той стороны гор?— вопрос, произнесенный тихим голосом, застал всех врасплох. За горячими спорами и обсуждениями все позабыли о спасенном дроу.
— Возможно. Кто ты?— за всех ответил Вернариэль.
— Что именно вы хотите узнать? Имя? Или название клана? Оно все равно вам ничего не скажет, вы чужаки. Что вам надо здесь? — спасенный оскалился, обнажив клыки. Благодарить за спасение он явно не торопился.
— Мы заблудились. Ты прекрасно слышал разговоры, не притворяйся. Расскажи нам об этой местности и своем народе, и мы посчитаем это платой за лечение, — вмешался Тэо.
— А если мне не нужно было лечение? Я ничего вам не должен, все равно предпочту умереть. Думаю, ты догадываешься, почему.
Дроу яростно сжал кулаки— казалось, он готов был прыгнуть на своих спасителей. Ногти на руках начали удлиняться, а зрачки покраснели. Шанни обмер от страха— даже эльф, сломавший ему шею недавно, такой паники не вызывал. Невольно возникла мысль— возможно ли, что столь жестокому наказанию, которому подвергли это существо, были свои причины?
— Наш целитель пришил обратно твою игрушку,— ухмыльнулся тем временем Вернариэль, незаметно отведя Шанни себе за спину. Остальные напряглись, готовые напасть.— Если, конечно, именно из-за ее временной потери ты готов уйти за грань. Видел я твое сокровище, ничего особенного. Было бы из-за чего убиваться.
Оборотни громко рассмеялись, хоть и не расслабили напряженные мышцы ни на секунду. Шанни чуть не подавился воздухом— надо же, надменный господин посол даже шутить умеет! Благотворное влияние его, Шанни, общества, не иначе. Дроу же беззастенчиво сунул руку вниз, под куртку, которую чуть раньше на него набросил Кайри в приступе стыдливости. По мере того, как парень убеждался в целостности своей мужской гордости, лицо выражало все оттенки глубочайшего изумления. Клыки и когти немедленно втянулись. Глаза так и остались красными, но угрозы в них больше не было.
Со слезами на глазах посмотрев на эльфа, которого принял за старшего группы, и продолжая шарить рукой в промежности, дроу беспомощно спросил:
— Как… Как это возможно?
— Как это возможно, я с радостью тебе покажу. Отрежу еще раз и уговорю нашего целителя пришивать, пока ты будешь в сознании,— молчавшему до сих пор Айнэ явно не понравилось, как дроу смотрел на Верна. — Иди рукоблудствовать в кусты. Или научись разговаривать, не играя при этом на своем смычке. Фу, ну и воняешь же ты! Пойдешь в кусты— не забудь ополоснуться.
Дроу послушно вытащил руку, кивнул, попытался подняться и отвел глаза. Вернариэль чуть заметно улыбнулся.
— Он еще слишком слаб, Айнэ, позже умоется. Потерпи, — успокоил брата Тэо.
В этот вечер они еще долго не ложились спать. Айстэри — так звали дроу — подробно отвечал на вопросы, сыпавшиеся на него как из мешка. Шанни тихонько веселился: надо же, как мгновенно подобрел бедняга, обнаружив, что член да бубенцы на своем месте!
Сама же ситуация, в которой оказалась их небольшая группа выживших, поводов для веселья не давала— они оказались по ту сторону гор, и эта местность, в силу своей недоступности, до сих пор была белым пятном на карте мира. Никто из немногих смельчаков, пытающихся разведать, что там, за непроходимыми скалами, так и не вернулся. Им же повезло избежать неведомых опасностей, проходя пещеры — скорее всего, благодаря тому, что передвигались в абсолютной темноте и старались идти, по возможности не производя шума.
В пещерах обитал родной клан Айстэри— раса, произошедшая от темных эльфов, когда много веков назад они вели войну с вампирами. Неизвестно, как горстка женщин — воинов дроу оказалась по эту сторону гор, отрезанная от цивилизации, но жалкие остатки некогда могущественного народа приспособились жить в пещерах. Детей им пришлось заводить от пленников-вампиров, оставшихся с ними в пещерх на положении рабов, поэтому в клане до сих пор держался жесткий матриархат. Женщины были прекрасными воительницами— сильными и ловкими; мужчин держали исключительно для оплодотворения, ни во что их не ставя, а часто и издеваясь для собственного удовольствия, поэтому те и пытались бежать от них при первой возможности. Наказание за попытку к бегству было страшным: если беглецов удавалось поймать, несчастных ждали пытки, а затем лишение гениталий, которые повязывали в мешочек и вешали на шею. И только поле этого их выбрасывали умирать на поверхности, предоставляя таким зверским способом желанную свободу. Но и это не останавливало мужчин, и бежать пытались часто. Некоторым везло. Айстэри не посчастливилось.
— Значит, при нашей попытке снова пройти лабиринт, но уже в обратную сторону, там могут поджидать бешеные бабы с намерением забрать к себе, немилосердно затрахать и использовать как племенных самцов? — уточнил Фрай, мечтательно улыбнувшись.
— Да, звучит заманчиво,— задумчиво протянул его брат. Казалось, перспектива оказаться в сексуальном рабстве у сильных, выносливых женщин, близнецов не испугала.
— Нашли время о самках мечтать,— одноглазый оборотень, Райт, отвесил обоим по подзатыльнику,— будем возвращаться, можно будет взять с собой парочку, если уж бабы такие горячие, как рассказывает этот… А пока нужно здесь осмотреться. Останемся на недельку-другую, к тому времени с той стороны вода немного схлынет, почва отвердеет— может, найдем способ спуститься вниз.
— Ты прав,— поддержал Райта Вернариэль,— а пока поищем безопасное место. С нами ребенок.
Все повернулись к Шанни. Тот беззаботно спал, свернувшись калачиком под кустом, предоставив вопросы безопасности решать тем, кто смыслил в этом побольше него.
— Как-то слишком много он спит, даже для подростка многовато, — заметил Райт.
— Он вообще довольно необычен, как для человека, — поднимая Шанни на руки, откликнулся Тэо.— Куда направимся?
— Здесь недалеко поселение мужчин, удачно сбежавших раньше,— несмело предложил дроу.— Их не трогают, так как воительницы считают, что они осквернили себя, спариваясь друг с другом. Я могу проводить вас к ним.
— Это идея. Веди, на несколько дней мы никого не стесним.
Они последовали вслед за Айстэри по еле заметной тропинке, ведущей вниз, в долину.
Глава 19. Затерянный мир.
В очередной раз Шанни проснулся на руках у Тэо, пока они пробирались сквозь колючие заросли. Кажущийся худым и тщедушным, на деле Тэо был намного сильнее и выносливее обычного человека — неизвестно, сколько времени он уже нес Шанни, но уставшим не выглядел. Даже умудрялся заботливо отводить одной рукой ветви — явно старался позволить другу поспать как можно дольше. Шанни заворочался, принюхался и скривился— воняло чем-то неприятным.
— Тэо, мне кажется, здесь твои собратья-некроманты живут. И натащили в свое логово падали какой-то— вонища дикая,— пожаловался он Тэо и попытался опуститься на землю.
— Да нет, с чего ты взял, что падаль воняет? — удивился Тэо. — Высыхает просто, ну или пеплом рассыпается, если сжечь. Так что разве что дымом пахнуть будет, или грязным чем. Неприятный запах бывает у некоторых трав и животных, ну еще если потеешь и не моешься — когда пот смешивается с грязью. Да еще всякая дрянь — сейчас не вспомню. Эх, Шанни, учить тебя еще и учить — но хотя бы тролля своего вспомни, мертвее не бывает, но не вонял же?
— Да, точно, я и забыл. Этот чертов мир без микробов — каждый раз, как я об этом вспоминаю, испытываю жуткий когнитивный диссонанс. Не спрашивай, Тэо, что означают эти слова, если так кж интересно — запомни и потом спросишь. Лень сейчас объяснять…— слегка отрешенно махнул рукой Шанни и о чем-то задумался.
Тэо вздохнул— часто он не понимал и половины того, о чем говорил его друг. С умными детьми бывает трудно, это он давно понял. И этот умный ребенок охотно делился своими странными знаниями со всеми желающими, иногда походя переворачивая их мир с ног на голову. Если бы Шанни знал, какие споры разгорались в поселке после нескольких мимоходом брошенных им слов! Тэо мог бы поклясться, что самый лучший и дорогой наставник не смог бы настолько хорошо объяснить многие вещи, которые растолковывал Шанни как бы для себя, пытаясь разобраться — и при этом заставлял задуматься собеседника. Даже надменный и ученый эльф частенько задумывался и что-то записывал в своей личной книге после разговоров с мальчишкой.
Тэо не выпустил Шанни из рук:
— Не дергайся, здесь даже тропинки нет, дикий лес. Темнолицый ведет, говорит, что знает куда. Но пока только в заросли колючих лиан завел, вот, видишь, по земле вьются? Они ядовиты для человека.
— Но ты устал ведь меня столько нести?
— Устану— передам кому-нибудь другому, Райту или близнецам. Но ты легкий, с чего бы мне устать? Не ешь ничего почти, вот и не растешь; да и не особо-то вырастешь на твоих травках да отешках, несчастье мелкое…
Шанни, не особо протестуя, устроился поудобнее в уютных обътиях— Тэо привычно ворчал, и от этого снова клонило в сон, несмотря на все усиливющийся неприятный запах. Похоже, они приближались к источнику вони.
Из состояния полудремы его вывела огромная мохнатая бабочка, нагло порхающая прямо перед носом. Шанни с трудом подавил желание поймать ее: эти симпатичные крылатые существа были полны сюрпризов — в руках бабочка могла превратиться и в птицу, и в мелкого хищника, и в нечто незнакомое. Защитная реакция животного-метаморфа. Ему нравилось их ловить и потом наблюдать с интересом в ожидании — во что она превратится? Одна такая тварюшка его недавно укусила— еще и яйца отложила в месте укуса. Ладно, у него наниты,— ни отравления, ни паразитирующих личинок не допустят. А вот как местное население в таких случаях лечится? Может, зря он яйца вывел из организма, может, надо было кому-нибудь подсадить и посмотреть, что получится, как среагирует защитный механизм тела эльфи или оборотня? Эх, зря тогда не подумал…
Размышления о будущих исследованиях на тему сопротивляемости туземцев мелким паразитам прервал душераздирающий вопль — орал спасенный ими дроу. Шанни посмотрел в его сторону — тот с диким визгом вырывался из рук удерживающих его близнецов. Все остальные, однако, вели себя спокойно— разве что Айнэ как-то нехорошо ухмылялся.
Еще бы ему не ухмыляться: перед их группой, со стороны, где визжал несчастный дроу, возвышался очередной иллюзорный орк, протягивающий огромные кулачищи к бедняге, пытаясь ухватить его за горло. Дроу заорал еще истошнее и забился в удерживающих его руках с такой силой, что близнецы вдвоем удерживали его с трудом.
— Айнэ, ты бы что пооригинальнее придумал, что ли? Почему всегда орки? Попросил бы Тэо что-нибудь тебе нарисовать для примера, у него с фантазией получше будет, — закатил глаза Шанни.— И чем тебе этот бедолага не угодил?
— Предложил Вернариэлю свою задницу, — угрюмо буркнул Айнэ.— Вот я ему и создал замену, если так не терпится проверить, как там у него все восстановилось. Я сегодня добрый.
— Да уж. Иногда ты таким кретином бываешь, Айнэ. И шутки у тебя такие же,— вздохнул Шанни.
— Айнэ, не время сейчас для твоих забав, убери это,— прикрикнул одноглазый. Айнэ фыркнул, но не ответил — Райт был единственным, кого он мог послушаться. Иногда. Орк-монстр медленно растворился в воздухе, бедняга дроу затих в объятиях близнецов, изумленно открыв рот.
— Это что… Это лишь видение было?— растерянно пробормотал он, обводя всех взглядом и остановившись на злобно уставившегося на него Айнэ.
— Это было предупреждение, темнозадый,— прошипел тот, — даже не смотри в его сторону, понятно тебе?
— Да я не… Ничего такого я не…
— Рот закрой, тупой слизняк!
— Ну и характерец!— покачал головой Шанни.— И как ты только с ним управляешься, Верн? Он иногда неадекватный совсем… А иногда невероятно милый. Человек-противоречие.
— Ты же помнишь, как я перед ним виноват…— тихо сказал Верн. Он догнал их с Тэо и шел сейчас сразу за ними.
— Чувство вины, или там раскаяния — не знаю, чего там у тебя больше, — не самая удачная основа для отношений. Он этим пользуется, ты всегда уступаешь… Надолго ли тебя хватит с твоим характером?
Вернариэль промолчал, Тэо в разговор не вмешивался. Дальше шли молча, а Шанни опять погрузился в размышления— феномен стерильного мира не давал ему покоя.
Бактерий здесь не существовало, трупы и продукты жизнедеятельности не разлагались; мертвые ткани высыхали, мумифицируясь, а фекалии и отходы перерабатывались некоторыми видами растений, специально выращиваемыми поблизости от мест обитания — обычно в канавах или ямах разного размера. Такие вот природные аннигиляторы.
После прекращения жизнедеятельности организма на процесс разрушения работало время, вытягивая влагу из тканей и обращая их в пыль. По крайней мере, так решил Шанни— ни в доме Вернариэля, ни во время короткого путешествия с Тэо и Таилири, ни в поселке оборотней ему не удалось достаточно изучить мир, в котором он оказался. Все, с кем ему приходилось общаться, были на удивление невежественны в плане образования— кроме эльфа, разумеется; но тот был слишком занят молодым любовником и собственным чувством вины, чтобы уделять много времени Шанни. Кроме того, Вернариэль упрямо считал его ребенком, и напирал больше на глупости — типа обучения боевым искусствам, грациозной походке и прочей похожей ерунде. Шанни подобное игнорировал и отпускал неизменные шуточки насчет сложных постельных отношений эльфа и Айнэ — ребенком себя он не считал, и подстраиваться ни под какие местные стереотипы не собирался. Но вот как объяснить это его новым друзьям?
Информацию Шанни собирал по крупицам— и у него голова кругом шла от всяческих предположений, попыток объяснить с научной точки зрения то или иное явление, хоть немного разобраться в сильно противоречащей его мировоззрению информации — но получалось не очень.
Мир был многогранен, сложен, непонятен— и чертовски нелогичен. Само его существование было настолько абсурдным, что у Шанни время от времени закрадывалась предательская мысль: а уж не снится ли ему все это? Не бред ли угасающего сознания, разрушаемого беспощадной болезнью? Он гнал от себя подобные предположения, потому что знал, чувствовал: здесь и сейчас он мыслит, экспериментирует, живет… Важным было лишь это. А раз бесспорно то, что существует он, то существует и этот мир — и не важно, в бреду ли или в параллельной реальности.
Когда-нибудь ему удастся понять и принять мир, который по всем законам физики, логики и здравого смысла не должен был даже возникнуть. Без вирусов и бактерий, с незримой и вездесущей магией, с астральным миром-близнецом, в который ему однажды удалось заглянуть — когда активировал связь Тэо и его четырех симбионтов. В том мире переплетались цветные нити енергии и непонятные темные вихри; там существа воспринимались по-другому, слегка напоминая микромир, который он мог видеть благодаря нанороботам — но более насыщенный и загадочный. Но ему, Шанни, еще лет сто нельзя было совать туда свой нос. И объяснить более-менее внятно, что это за светящийся мир аур, было некому: на все вопросы его ждал один и тот же ответ: рано, Шанни, ты еще маленький, пока опасно, всему свое время, все рано или поздно могут заглянуть туда, но не всем удается после этого выжить. Нужно вырасти, накопить энергии… Нда, если вспомнить, сколько он после того раза провалялся без сознания, то действительно лучше еще чуть-чуть подождать. Но уж точно не сто лет! Но каково— он маленький? Да в той своей жизни…
Да, вот именно. В той жизни. Сейчас все было по-другому. Другое тело, новая жизнь, чужой мир, непонятные явления, ауры еще эти…
Вон хотя бы их зверики— каким образом он привязал их ауры к ауре Тэо? Почему это оказалось таким сложным и практически непосильным для самого молодого некроманта? И сколько времени тела животных пролежали в земле, прежде чем попасть под магию Тэо? Несколько десятков лет? Или сотню? Вполне возможно, что и пару веков,— и при этом их организмы оказались в довольно-таки неплохом состоянии, обретя вторую жизнь. А терять конечности и другие части тел начали как раз из-за естественной потери влаги в мертвых клетках. Скорее всего, именно по причине отсутствия в этом мире гнилостных бактерий Шанни настолько легко смог преобразовывать давно мертвые ткани в нечто искусственное, но условно живое. Правда, каким образом ожившие животные внезапно обрели крупицы сознания, тоже было непонятным. Все дело в его нанороботах? Интересно, он тоже мог бы считаться теперь некромантом? Он ведь помогал Тэо их оживить… Эх, сколько непонятного и неизученного предлагает этот мир! Столько интересного! Шанни почувствовал себя рыбой, выброшенной на берег: мозг с трудом приспосабливался, отказываясь воспринимать некоторые явления, разрушающие его привычную картину мира, а сам он задыхался от недостатка информации. Как много нужно понять, узнать и изучить! А если получится, то еще и изменить. Нет, никаких если именно изменить! Но сколько веков потребуется на это? Или… Или даже тысячелетий?
Все было слишком чуждым, несмотря на внешнее, такое обманчивое, сходство с его родным миром.
Как здесь происходит биологический круговорот? Что заменяет микроорганизмы в процессах синтеза и разрушения биологических веществ? Куда исчезают продукты жизнедеятельности?
В деревне оборотней мусор и отходы выбрасывались в большую яму, по стенкам которой вилось невзрачное растение с мелкими фиолетовыми листиками; по протяжении некоторого времени яма неизменно оказывалась пустой. Куда девался оттуда мусор, не знали ни оборотни, ни эльф. Научный энтузиазм Шанни, загоревшегося идеей понять, как происходит процесс поглощения вещества и сунувшегося было туда, чтобы понаблюдать изнутри, поддержки не встретил — за ним принялись присматривать, как за неразумным ребенком, и к яме подпускали на расстояние нескольких шагов, не ближе. Пришлось отложить изучение на потом.
Трупы в основном сжигали, но только из-за того, чтобы те не попали потом в лапы к некромантам — судя по рассказам, те отличались завидной фантазией в вопросах применения мертвецов в повседневной жизни, и фантазия эта простых обывателей пугала изрядно. Похоже, безобидный добряк Тэо являлся уникумом среди своих коллег по призванию и способностям. Или сами некроманты придумывали все те страшилки? Черный пиар — тоже пиар…
Шанни поморщился, выныривая из своих размышлений— они вошли в поселок.
Глазам предстали несколько десятков полуразвалившихся лиственных хижин, окруженных неглубокой канавой с мутной стоячей водой. К этому времени все уже дружно прикрывали рукавами носы — вонь стояла невыносимая. Как здесь могут жить люди? Хотя вполне могло оказаться, что поселок необитаем — никто не вышел им навстречу.
— И куда нас привел этот Сусанин местного разлива? И что за мерзкий запах?— Шанни слез с рук Тэо и повернулся к эльфу, который, как и все они, зажимал нос, стараясь дышать ртом.— Прямо оружие массового поражения!
Вернариэль пожал плечами, окинув взглядом, полным бесконечного презрения, кажущиеся пустующими лачуги.
— Так пахнут самки валанта. Мерзкие животные. Хотя не менее мерзкими кажутся мне те существа, которые их используют, — объяснил он.
— Эмм… Верн, как-то это очень уж двусмысленно прозвучало,— недоуменно посмотрел на эльфа Шанни.— Кто использует этих несчастных самок? И для чего? Не объяснишь ли более внятно? А то я тут у вас уже ко всему морально готов.
— Это способ защиты у самых отсталых и диких племен материка, — терпеливо принялся разъяснять Вернариэль.— Собирают шерсть самок, которую те теряют во время линьки, и разбрасывают в пределах жилища. Иногда и специально их приручают: своим резким запахом те отпугивают хищных животных… Боюсь, наши оборотни с их тонким нюхом тоже долго не выдержат, поэтому в этой выгребной яме не стоит задерживаться. Узнаем, что к чему,— и разобьем временный лагерь подальше отсюда.
— Да уж,— поморщился Шанни, стараясь не вдыхать воздух полной грудью,— так и сделаем. Как можно жить в таких условиях? Уж лучше в рабстве…
— Может, рабстве их пытали и калечили?
— А что, это не пытка, скажешь? Можно же защититься от хищников чем-нибудь другим! Ну, хотя бы не лениться, а поставить высокую плотную ограду, например. Или построить поселок в более труднодоступном месте. Не вчера же они появились в этих местах? Эй, Сусанин, как тебя там… Айстэри? Это сюда ты так стремился попасть? И как впечатления?
Дроу промолчал — он был явно растерян. Похоже, и его ожидания не оправдались. А может, до сих пор отходил от недавно полученного шока — оторванные и пришитые обратно гениталии, странные чужаки, иллюзия монстра… Многовато для него впечатлений, наверное.
— И кого, интересно, здешние бедняги настолько сильно опасаются, что так живут? Никто из оборотней не учуял запахов крупных животных, я спрашивал,— вмешался Тэо. Неприятный запах не погасил его природное любопытство — он уже успел заглянуть в одну из лачуг и сейчас крутил в руках найденное возле нее гладко отполированное древко с кривым наконечником.
— Говорил же темнолицый, местные самки позволяют им жить или в рабстве, или без члена. Если в поселке все ущербные, то их можно понять — мерзкий запах не самое страшное, с чем им приходится жить!— заметил один из близнецов, более рассудительный Фрай.
— Зато они свободны,— запальчиво возразил второй близнец, Кайри.
— Да кому нужна такая свобода! Член важнее!
— Да ладно, через сотню-другую лет все восстановится! А вот подчиниться слабой самке… Чем ты тогда будешь отличаться от нее же?
— Из-за глупой гордости столетия без полноценного спаривания жить! Дурак ты. Не-ет, лучше самке подчиниться.
— Вообще-то, нас только что научили пришивать его сразу…
— И точно, вот мы дураки, и о чем тогда спорим?
— Именно…
— Заткнитесь оба!— осадил их спор одноглазый Райт. — Вот уж молодняк, сцепились… Дураки те, что от хороших самок ушли. И спорить тут не о чем.
— Но ведь мы не знаем, в каких условиях они жили у женщин!
— Вот там, на месте, и отвоевывали бы себе хорошие условия. А то ведь хорошие самки, если верить словам темнолицего — сильные, злые. Отличное потомство должно получиться, если магия позволит! Зачем уходить от таких?
Шанни в разгорающемся споре не участвовал — кто их разберет, этих аборигенов. Если, как он понял, со временем органы сами регенерируют, то и воспринимают они их возможную потерю не так болезненно. Вон Айстэри — сначала, увидев родные колокольчики на своем привычном месте, искренне обрадовался, а сейчас бросает злые взгляды исподлобья на своих спасителей… Может, просто злится, что столько народу видело его слегка… эмм, неукомплектованным. Или до сих пор за голограмму от Айнэ обижается. Но тут уж ничего не поделаешь— всем им эту заразу мелкую время от времени прибить хочется, но ничего— привыкли.
— Нет смысла спорить, мы ничего не знаем— ни о тех, кто здесь живет, ни об их жизни и обычаях, ни о том, где мы сами оказались, — заявил Вернариэль, и все немедленно замолчали, авторитет эльфа был непререкаем для всех, кроме Айнэ. — Мы пришельцы и чужаки, для всех спокойнее будет, если окажем уважение местному племени. Даже если задержимся лишь на несколько дней. Объявим, что пришли с миром, и пойдем искать место под временный лагерь. Сделаем запасы еды, отдохнем, соорудим побольше крепких веревочных лестниц— и уйдем отсюда.
— Звучит разумно,— признал Шанни,— вот только без противогаза я здесь скоро сдохну. Может, мы с Тэо пойдем искать место для ночевки, а ты с нашим Сусаниным пойдешь договариваться с аборигенами?
— Мое имя не Сусаним, я Айстэри,— не выдержал дроу.— Ты дважды ошибся, несмышленыш: название клана свободных мужчин, пьющих свет солнца — не абориген; но решить, стоит ли вам знать имя их прародителя, могут лишь сами мужчины клана.
Шанни закатил глаза.
— Да хоть орангутангами назовитесь, какая разница? Мы к вам ненадолго.
— Никуда ты не пойдешь, ребенок. Мы в незнакомых землях, нужно держаться вместе.
Потерпи, Шанни, это ненадолго,— Райт положил руку ему на плечо и легко подтолкнул вперед.
Шанни тяжело вздохнул, но подчинился— как бы он ни опережал своих спутников в умственном развитии, те упрямо продолжали относиться к нему, как к бестолковому ребенку, всячески опекая. И старались поменьше отпускать куда-либо без присмотра. Но по-своему любили и к советам его прислушивались. Кстати, об умственном развитии… Почему он не догадался просто напросто сразу же отключить рецепторы, отвечающие за обоняние? Нет, тупость заразна. Или он деградирует по иной причине? Воздух в этом мире специфический, что ли? Поэтому и народ здесь настолько отсталый? Надо же, до сих пор письменность — привилегия избранных! Как тут жить?
— Эй, есть тут кто нибудь? Мы пришли с миром!— громким басом позвал Райт.
Вперед вышел и дроу.
— Братья!— крикнул он.— Я Айстэри из клана Марилу. Я хочу разделить с вами солнечный свет и дыхание свободных ветров. Примите вашего брата. Со мной чужаки, способные лечить и создавать чудовищ. Они родились по ту сторону гор и они пришли с миром.
— Сколько пафоса!— восхитился Шанни.— А с нами совсем по-другому разговаривал. Двуличный ты человек, Сусанин.
— Я Айстэри,— со вздохом напомнил дроу.
Между тем листвяная циновка крайней хижины зашевелилась и из-под нее выполз худющий дроу, подволакивая скрюченные, обмотанные тряпками на коленях, ноги. Жидкие белые волосы почти не прикрывали многочисленных проплешин на черепе; лицо темное и сморщенное, словно прокопченный в смоляном дыме фрукт. До сих пор Шанни как-то не получалось увидеть по-настоящему старых туземцев — разве что шаман орков, но у того возраст выдавали большей частью глаза, тело же и лицо выглядели довольно моложаво. Этот же… Бедняга был невероятно похож на зомби из старых фильмов: мертвенно-серая кожа чуть зеленоватого оттенка, вся испещренная шрамами и язвами; деформированные, вывернутые конечности… Живой труп, иначе не назовешь. Только глаза отрицали это— цепкий, внимательный взгляд много повидавшего в жизни человека — и при этом в неестественно светлых зрачках плясали веселые искорки смеха. Что, общий вид, заставляло усомниться в ясности ума искалеченного существа.
Осмотрев пришельцев, дроу оскалился, показав клыки— не особо грозные, желтые и кривые.
— Ты слишком хорошо выглядишь как для изгнанника, мелкий пещерный паук, — скрипучим голосом обратился он к Айстэри.
Тот гневно посмотрел на него.
— Не смей сравнивать меня со слепым и беспомощным животным! — Айстэри закусил губу.— Я выгляжу лучше, чем выглядел много вздохов назад — потому что пришельцы вылечили меня! А мне пришлось побывать в руках у Стьилу! Если ты знаешь, о чем это говорит…
— Знаю эту женщину, тебе действительно повезло. Ее кровь горяча, как самый жаркий день середины лета, силой духа она способна остановить горный поток. О пытках, придуманных ею, мужчины слагают легенды. До сих пор многие из них видят ее во сне,— и кричат ее имя, обмочившись от страха. Достойная женщина, великолепная женщина! Но за что тебя изгнали? Ты слишком молод, чтобы оказаться неспособным дать здоровое потомство.
— Меня не изгнали! Я ушел сам, мое собственное чутье показало мне тропу к солнцу! Я объявил себя неспособным войти в клан Страйи, но сделал это слишком поздно— выкуп был уже оплачен. Пришлось… Я по своей доброй воле снял браслеты матери, не позволив надеть на себя ошейник жены!
— Бедный паучонок,— старый дроу прищурился, словно пытаясь разглядеть получше приблудившегося соплеменника,— в твоих мыслях— туман от ядовитых подземных озер, глаза видят лишь темень глубоких колодцев… Твой век недолог, дитя беспечной матери!
Лицо молодого дроу застыло— он с трудом пытался вникнуть в услышанное.
— Ты… Ты — оракул? Я слышал о тебе! Ты знаешь все— и прошлое, и настоящее каждого живого существа, но никто не в силах понять твои слова! Ты только что увидел мое будущее?
— Дед очень ясно обрисовал пока твое настоящее,— прервал его восторги Шанни.— Он сказал, что ты недальновидный дурак и твоя мать часто роняла тебя в детстве. По-моему, все понятно и без переводчика.
Айстэри недоверчиво покосился на Шанни, старик взглянул изучающе и снова обратился к дроу:
— И как же тебе удалось выйти из пещер целым, паучонок?
— Ну… Не совсем целым,— смутился Айстэри.— Женщины выбросили меня на солнце, а там чужаки смогли вернуть все на место. Я привел их сюда — но они и без меня нашли бы дорогу к вам. Они обещают не задерживаться здесь надолго. Я же хотел бы остаться с вами— я умею охотиться и делать посуду из пещерного камня. И я хотел бы найти отца— несколько больших вод назад он потерял правую руку в охоте, и ему позволили уйти к солнцу. Его имя Инкин. Он здесь?
— Да, твой отец еще топчет камни солнечной земли. Сейчас его нет — в озере на той стороне леса время большой рыбы. Он добывает пропитание вместе с теми, кто способен держать в руках копье. И вернутся они не раньше, чем солнце умоется кровью три или четыре раза. Мое имя Аст. Ты можешь разделить со мной кровь, жизнь и солнце. Так что хотят от нас твои спутники?
Айстэри оглянулся на оборотней и неуверенно сказал:
— Они собираются добыть еды, достаточной для пути через все пещеры, и вернуться обратно на другую сторону гор.
Помявшись немного, чуть тише спросил, обратившись к Вернариэлю, в котором видел старшего:
— Ваши женщины хорошо обращаются с вами, раз вы стремитесь вернуться к ним? Возможно, вы осмелитесь пойти против их воли и остаться здесь чуть дольше? Ребенок, ты сможешь пришить руку моему отцу?
— Вряд ли, Сусанин, невозможно пришить то, чего нет. Сомневаюсь, что твой отец носит недостающую руку в мешочке на шее, как ты свои колокольчики, — заметил Шанни.
— Я могу отдать ему свою!— запальчиво воскликнул дроу.
— Похвально, конечно. Потом посмотрю, что можно сделать. Но свою руку держи при себе. Я постараюсь помочь всем, кому смогу. Но не в этой вони. Вы можете собрать больных и покалеченных, уважаемый? Лучше мы отойдем подальше от вашего поселка, здесь не то что лечить— дышать невозможно.
Туземец пожал плечами и внимательно осмотрел мальчика с ног до головы. Потом опять слегка прикрыл веками глаза и вгляделся во всех по очереди. И неожиданно заговорил глухим, неестественно тягучим голосом.
— Никто из вас не должен жить! Вы в самом центре мира сейчас, вы потеряны для всех, кого оставили там, за пределами Средоточия! Мир бунтует, и смещены кольца его спирали! Кто-то из вас внес разлад в правильное и выверенное течение бытия, поэтому вы здесь! И останетесь навечно, и потухнут жизни ваши в здешних камнях!
Оборотни с недоумением уставились на старика.
— Дед слышал отголоски землетрясения и почему-то решил, что это мы в нем виноваты. Поэтому объявляет, что не погибли мы лишь чудом, а сейчас находимся в жопе мира, и сидеть нам в ней вечно, и при этом из-за нас в этой жо… гм, в мире идут нездоровые бурления. Кстати, учитывая вонь, сказанное выглядит довольно правдоподобно. Дед, как вы живете в таком смраде?
— Зубы зартов мешают жить намного больше, чем запах, к которому легко привыкнуть. Скоро солнце нырнет в свою кровавую купель, и из этой купели выползут не только зарты, но и другие хищники, влекомые зовом голода и крови. Ты, слишком разговорчивое дитя, подойди ко мне ближе — я хочу рассмотреть твой отпечаток души. Он чужд этому миру. Вы, воины, можете остаться здесь, под защитой самки валанта, оберегающей нас и своих щенков. Места хватит.
Вернариэль переглянулся с Райтом и оба брезгливо скривились.
— Спасибо за гостеприимство, но мы предпочтем остановиться где-нибудь подальше отсюда. Если у вас есть больные или раненые— приходите к нам сами, вы сможете легко нас найти, мы разожжем дымовой костер.
— Вы приняли хорошее решение, чужаки. Вы станете кормом для зартов, и наши братья на озере в этот уход солнца окажутся в безопасности.
Ответом на эти напутственные слова были презрительные фырки оборотней — они считали себя непобедимыми в любом лесу. Да и то верно, что может противопоставить обычное животное зверю, наделенному человеческим интеллектом? Разве что размеры— но особо крупных хищников Шанни в этом мире пока не встречал. Ну, кроме тролля.
Группа направилась обратно, Айстэри отошел в сторону, пропуская всех. Шанни задумчиво посмотрел на изувеченные ноги несчастного старика и его истерзанное тело — раны были давними, вылечить вряд ли получится. Интересно, возможно ли обойтись силиконом, приживив его на живом теле? Или сделать подходящие протезы? Ладно, ноги можно заменить, а кожу как переделать? Она у бедняги вся в буграх и шрамах. Живьем его жгли, что ли? Интересная все же задачка…
— Я остаюсь здесь,— заявил Шанни решительно.
— Ребенок, ты же сам только что жаловался на невыносимую вонь, — удивился Вернариэль.
— Признайся, ты увидел новую игрушку? Хочешь поковыряться в язвах этого урода?
— Ну, и это тоже. Я себе нюх отключил. Могу и вам так сделать.
Оборотни все, как один, отшатнулись. Ну да, частично они воспринимают мир на уровне животных инстинктов — и обоняние для них ценнее зрения. Скорее согласятся ослепнуть, но потерять обоняние, пусть даже и ненадолго — ни за что.
Некоторое время посовещавшись, решили: Шанни и Тэо, который не собирался оставлять друга в компании подозрительных существ, эту ночь переночуют в поселке. Оборотни же к вечеру обустроят лагерь неподалеку. Звериков разделили — двое оставались с ними, двое отправлялись с остальными к месту будущей ночевки. Шанни посмотрел вслед оборотням, чуть ли не бегом рванувшим прочь из поселка, и перевел взгляд на нового знакомого. Тот злорадно ухмылялся — рубцы и шрамы на правой половине лица собрались в гармошку у щеки и под глазом. Казалось, лицо покрыто старым изорванным пергаментом, который сжала невидимая рука, приподняв угол рта и обнажив темное нёбо. Зубов у бедняги не наблюдалось.
— Дед, что-то рожа мне твоя не нравится. Подозреваю, что ты знаешь что-то, чего не знают мои друзья, и это «что-то» окажется для них неприятным сюрпризом, — испытующе глядя в глаза туземцу, протянул Шанни.
Тот поковырялся скрюченным узловатым пальцем в ухе.
— C тех пор, как солнце начало разгонять холодную кровь в моем теле, ноги отказались ходить, а лицо— радовать глаза друзей, мои уши стали плохо служить мне. Слышат лишь слова, приятные уму и сердцу. Я вижу, твой рот открывался несколько ударов сердца назад, но твоя речь осталась для меня тайной, не найдя путь к средоточию мыслей и дум.
— Врешь как дышишь,— восхитился Шанни,— ну да и хрен с тобой. Ты один в поселке, что ли? Если нет, то зови остальных — лечить вас буду. Тебя позже, твой случай довольно сложный, придется кое-что попробовать и обдумать.
— Я единственный из ушедших из темноты пещер, кто не добывает еду. Все остальные встречают и провожают солнце на озере, пока не ушла рыба, и я уже говорил тебе об этом, чужое дитя. И имя свое называл, да.
— Я помню— тебя зовут Аст, верно? Ты странный, и разговариваешь очень интересно! Конечно, ваш язык я еще не выучил в совершенстве, но ты какой-то… словно тоже не из этого мира. Дай мне руку, посмотрю, что хорошего у тебя внутри. Гмм… Однозначно ничего. Дед, тебя кто-то в свое время проглотил и выплюнул, что ли? Как же ты выжил? Ни одной кости целой, все срослось совсем по-идиотски, хотя срастаться не должно было. Ты ходячая аномалия даже для этого сумасшедшего мира. Я от тебя не отстану, пока не изучу, прости.
Шрамы старика опять начали собираться в правой стороне лица — да, это у него так выглядела ухмылка, уверенно заключил Шанни. Характер был явно под стать внешности — не самый приятный, однозначно под стать Айнэ; но жалости его изуродованное лицо не вызывало. Наоборот, чем-то притягивало, — странная, ничем не объяснимая харизма сильного человека. Ладно, разумного существа, или кем он здесь считается.
— Не торопись, чужое дитя. У тебя есть столетия на все, что захочешь. Внешний мир потерян для тебя и твоих друзей, он выбросил вас прочь, как отбрасывают в сторону плохие зерна, когда варят кашу. Время здесь течет по-другому, и выхода отсюда нет, кроме как за грань. Смиритесь, дети… Эй, ты что это делаешь, трупоед ущербный! А ну поставь на место! Там запас еды на два дня! Да я ж тебе сейчас глаза вырежу и твои же яйца вместо них запихаю, мерзкая ты отрыжка двуполого шестинога!
Тэо, как раз пытавшийся разломать странную клетку из веток, чтобы поддержать разгорающийся костерок, от неожиданности вздрогнул и выпустил ее из рук.
Старик, осыпая ругательствами наглого гостя, резво пополз в его сторону: пока Шанни развлекался, пытаясь по ходу расшифровать непонятные обороты речи их нового знакомого, Тэо успел развести огонь, установить над ним котелок с водой и щедро набросать туда всякого-разного из принесенного с собой — хозяйтвенный некромант по своему обыкновению уже готовил еду чуть ли не из воздуха, наконец-то почувствовав себя в родной стихии, — как в старые добрые времена, когда заботился о Шанни и Таилири. Однако его самоуправство хозяину хижины явно не понравилось.
— Что же ты натворил, троллья твоя голова?
Старик проворно принялся ловить разбегающихся из клетки насекомых. Шанни, подобрав одно, рассмотрел внимательнее — насекомое очень сильно напоминало земную саранчу,— и бросился на помощь. На Земле после катастрофы не так уж много оставалось пищи, и в условиях пустыни и палящего солнца постапокалипсиса саранча оказалась основным источником натурального пищевого белка. А жареная… Шанни непроизвольно облизнулся, старательно отлавливая прыгучих крупных насекомых.
— Мы сейчас все соберем обратно, дед, не нервничай. Угостишь и нас? — Шанни просительно посмотрел на старика.— Покажешь, где они водятся, мы еще соберем… И на огне запечем, вкуснота!
— Шанни!— застонал Тэо.— Только не говори, что ты можешь есть это… эту мерзость!
— Это деликатес, Тэо,— мечтательно проговорил Шанни,— вот увидишь, тебе понравится.
Тэо не успел возразить— из зарослей, с той стороны, где скрылись их друзья, прозвучал громкий рев. Оба зверика, оставшиеся с ними, рванули с места и скрылись в темноте.
— Там же… Там же наши! На них напали!— крикнул Тэо и тоже бросился вслед за ними.
Шанни вздохнул и тоже пошел навстречу неведомой опасности — вряд ли он чем-то поможет, но хоть вовремя подлечит. Убить его все равно не так-то просто.
Оба дроу посмотрели друг на друга. Айстэри, поколебавшись, взял валяющееся рядом копье и, пожав плечами, пояснил старику:
— Может, хоть мелкого спасти удастся. Чтобы отца полечил, — и тоже побежал в заросли.
конопляные облака Хвост на память
© Copyright: Анна Феникс 2, 2025
Свидетельство о публикации №225011400096
Свидетельство о публикации №225011400096
Рецензии