Глупец под дождём

        Там были встречные выпуклые глаза фар, не обладавшие проницательностью и оттого безразличные. Насекомые просто глаза, но и они скоро исчезли за пеленой дождя. Усталость была чем и хороша, что не допускала никаких мышечных импульсов – мышцы затвердели. Нарастающая пасмурность допускала некое размышление о наступающем вечере, о неизбежности бесконечного размышления, вращения мыслей вокруг одной:

        С каждым твоим шагом по этой земле невольно сжимается моё сердце…

         На полной и ровной скорости я подлетел к начинающемуся мосту, с отбойниками по обеим сторонам. Гладкая лента федерального шоссе, сотни раз прокатанная, не предвещала никаких сюрпризов. Вот тут-то, и сразу, внезапно, грозный и неотвратимый небесный потоп бесшумно, с нарастающим гулом обрушился на миниатюрную крышу, как внезапная настигнувшая за всё прошлое кара. Превратив салон в адскую темницу под водопадом. А что же такое небесная вода, как не вознёсшиеся к небу соки земли? Вместе с пролитыми напрасно слезами детей человеческих. Будто чаша терпения Создателя вдруг переполнилась…
            Когда дозволено было ни о чём не думать, всего лишь управлять камерой батискафа, я взял это дело в свои руки. Я возрадовался этой слепоте и запретил себе сворачивать в сторону обочины. Впрочем, и с этим было уже поздно. Ливень встал стеной на лобовом стекле и не собирался отступить. Я собирался поспешать тоже. По крайней мере, здесь бабка надвое сказала… Я жал на газ на третьей скорости и смотрел прямо перед собой, хотя ничего и не видел. Единственный пассажир вдруг подал о себе знать:
- На второй?
- На третьей, - сдержанно ответил я, просто держа руль идеально прямо, не отрицая возможности аварии, с треском взлома ограды. Мы долгие годы дружили, и вот – разбиться вместе с лучшим другом на мосту в условиях идеального шторма. Ещё бы и мы, погребённые вроде бы заживо, оставим свой след на ограде обезображенный… Довольно много мы и бок о бок, и поодиночке переживали предательства товарищей и измены долгу, и на самой вершине украденных побед, и именно здесь всё может наконец закончиться. «В этой бедной стране даже светлые подвиги только ступени в бесконечные пропасти…» Достаточно бесславно. Так уж сложилось, что не было в нашей жизни золотых эполет и пурпурных штандартов, так и блистательной смерти не предвидится.

            И, словно жило в этой страсти, возник «свинцовый цеппелин», «Fool in the rain», навек во власти неумирающих бобин. И золотые пальцы Бонзо взлетят над сонною рекой как бесконечные анонсы над комсомольскою тоской.

- А мне осталось, мне осталось прорваться на осенний свет… Отставить фальшь, добавить цвета, набрать желанный телефон.

Я цепко держался за руль и летел в серую мглу, а, как будто и с пустыми руками. Исчез неведомо где город огней, длинных ресниц и бесстыдного шёпота. Пропали дома с фуксиями на подоконниках и с жареной печёнкой из ночного холодильника.

Без Вас мне тучи весь мир закрыли

И каждый день безнадежно сер.

Целую кончики Ваших крыльев

(Как даме сердца писал Вольтер).

И, наконец, проЯснилось небо. Колёса наматывали полотно шоссе. Я не знал, ничего не помнил, даже первых трёх цифр набора оператора не назвал.

Quo vadis…

Я ждал обретённый мной свет любви не на том мосту.