Глава 23. Алёна. Одинаковые родственницы

До назначенной встречи вечером я успела невольно встретиться и со своей ненаглядной бабкой. Она явилась к дверям магазина, когда я собиралась уходить. К слову целый день прошёл как на иголках. Я волновалась, что коллеги могли заподозрить меня в отношениях с Мацкевичем, и кто знает, что смогла бы вытворить Настя. Она после того как Матвей покинул магазин, вроде как согласилась на перемирие, однако стоило директору закончить свой рабочий день в четыре часа, как та опять начала поливать его грязью. Нам приходилось выслушивать, как Настя ненавидит начальство, и мечтает, чтобы они убрались.

Я не принимала ничьей стороны, и это помогало оставаться незамеченной. Мне сейчас не нужны проблемы на работе. Нужно решить вопрос с Лилей, ну и Матвеем тоже стоило бы серьёзно поговорить разочек. Если с сестрой я примерно понимала, как можно урегулировать вопрос, то с неожиданно ворвавшимся в мою жизнь парнем, представления не имела. Матвей вёл себя слишком непривычно для меня. Сначала его глаза прожигали холодом, потом меняли вектор направления ветерка на нежный и заботливый. Как стоит поступить неопытной девушке? Представления не имела, как лучше доносить свои мысли такому человеку. Он не простой парнишка сосед, в которого ты влюблена с детства и просто боишься подойти, он совершенно иного склада ума. Рождён в семье, где традиционные ценности сохранились до нашего времени, семье, где главное: продолжать вести бизнес и не отвлекаться на таких вот дурочек как я. А я себя считала именно таковой, находясь рядом с ним. У нас не было общих тем для разговоров, увлечений, пристрастий. Я не понимала его совсем. Для меня Матвей Мацкевич инопланетянин вызывающий необъяснимые противоречивые чувства к себе. Когда он далеко — внутри поднималось чувство желания увидеть его снова. Тоска. Когда он рядом — я хотела сбежать или спрятаться понадёжнее. Именно это и сбивало с толка. И чтобы изменить это, я хотела пообщаться с Лилей, более продвинутой в плане парней. Сестра дала бы дельный совет и поддержала, но её со мной нет, и она не собирается первая приходить мириться, поэтому это сделаю я.

Покидая пределы магазина, я попрощалась с оставшимися коллегами, и собиралась немного пройтись вперёд по тротуару, чтобы они не видели, как я жду кого-то. Иначе потом я тупо не смогу оправдаться. Врать я не особо умею и люблю. Но вместо задуманного маршрута я наткнулась на парковке на Аглаю Тимофеевну. Как она нашла меня, а тем более, зачем я представления не имела. Становиться с ней близкими родственниками и общаться я не планировала. С меня достаточно знать того как эта женщина обошлась с мамой.

— Доброго вечерка внучка, — ехидно поздоровалась она, протягивая мне руку.

Бабушка была одета, так же идеально, как и в те разы, когда мы пересекались. Красное пальто, чёрные кожаные сапоги на каблуках, макияж (кстати, не вульгарный, а наоборот придающий ей нотки молодости) и причёска, тоже отличалась модной укладкой. Я в свои двадцать пять выглядела намного хуже, в плане стиля.

— Здравствуйте Аглая Тимофеевна, как ваше здоровье? — спросила ради вежливости, на самом деле я перелопачивала в голове поводы, по которым она могла ко мне нагрянуть на работу.

— Надеешься, что я заболею девчонка? Тогда советую забыть тебе о таком слове как «надежда», потому что я в полном здравии, — бросалась она обидными вещами ради собственного изощрённого удовлетворения.

— Зачем мне надеяться на вашу болезнь? Мне всё равно на вас и вашу жизнь в целом, — что являлось абсолютной правдой. Я никого никогда не трогала, всегда они приходят ко мне первые.

— Значит, не печёшься за меня? Что ж, надменность тебе досталось от матери. Как бы там не было, я пришла по другому поводу. Может, догадаешься сама внученька? — последнее слово она постоянно выделяла среди остальных, видимо, чтобы я понимала, она не считает меня родственницей.

— Ума не приложу, — я хотела, чтобы бабушка поскорее выложила все карты, поорала на меня и проваливала, я жду Матвея, незачем им пересекаться. Помню, как он угрожал ей, к счастью после нашего спонтанного поцелуя ему словно отбило голову, и он о ней напрочь позабыл.

— Кого ты выглядываешь? — заметила внимательная Разина, что я оглядываюсь. — Неужели ваше представление на ужине с Мацкевичами оказалось не обманом, и вы действительно вместе?

А что я теряю? Я же не вру.

— Да мы с Матвеем вместе, и он скоро за мной приедет, так что во избежание нежелательных конфликтов на почве вашей ко мне неприязни, поторопитесь объясниться, зачем пришли и расстанемся мирно, — вот это я загнула, конечно. С Аглаей Тимофеевной я всегда превращаюсь в свою странную копию желающую показать ей, что я тоже умею разговаривать.

— Какая деловая особа. Хорошо, я перейду сразу к своей претензии. Мацкевичи тебе не по зубам, — высокомерно заявила мне Разина, — они вообще мало кому по зубам. Но мне и моей любимой, — подчеркнула она, — внучке Машеньке да. Алёна, я не хочу ругаться с тобой, и напоминать кто ты такая и из какого ты теста. Деточка ты не глупая, сама понимаешь. Маша давно влюблена в этого несносного парня, а он играется с ней как кошка с мышкой. Какими бы словами Матвей не завлёк тебя, пойми, они ложные. Неужели ты, правда, считаешь, что молодой и финансово обеспеченный парень посмотрит в твою сторону? Человек с такой фамилией? Не хочу тебя разочаровывать, но истина такова: сколько бы девушек похожих на тебя он не менял, выберет Мацкевич всё равно знатную. А ты останешься одна.

Выслушав её, я не удивилась ни капельки. Подобных гадостей я и ожидала. А что ещё могла мне предложить настолько подлая «бабушка»? Вычеркнув маму и нас из своей жизни, она продолжает возвращаться и делать гадости. Естественно я не могла не задуматься, и начать загоняться по поводу её слов. Это в человеческой сути. Люди начинают думать о плохом, стоит кому-то поселить в их сердцах сомнение. Но если я поддамся ей сейчас, она продолжит помыкать мной и возвращаться, чтобы растоптать в очередной раз.

— Вы предлагаете мне забыть о своих мечтах, и подарить человека, который мне нравится вашей Машеньке? Думаете так просто? Считаете, что кроме вас никто больше не наделён чувствами? Аглая Тимофеевна шли бы вы домой, и не показывали бы на всеобщее обозрение свою неполноценность. Потому что приходить к сопернице, — таковой я стала считать себя отныне для бабушки и Маши, — и пытаться ею манипулировать, это вверх позора. Если всё, так как вы говорите, вам волноваться не о чем. Он же нагуляется и в любом случае прибежит к вашей драгоценной внучке. Просто дождитесь.

— Да как ты смеешь мне такое заявлять проклятая девчонка? — замахнулась на меня Разина, и я уже была готова принять от неё пощёчину, как тонкое запястье старухи было перехвачено сильной мужской рукой.

— Где ваша совесть? — разозлился Мацкевич, стоя возле меня. — Думаете, я не понимаю кто вы? Вам не стыдно поднимать руку на девушку, мать которой вы выгнали?

— Мне больно, отпустите, — задрав подбородок, бабушка перестала выглядеть такой смелой. Знала, что я не стану отвечать ей физически, но от Матвея она не понимала чего ожидать.

— Аглая Тимофеевна, вы можете обмануть любого кроме меня, — и отшвырнул её руку, так словно она была склизкой и отвратительно пахнущей. — Запомнили, что я вам говорил на ужине? Думаете, я забыл? Тогда проверьте всё, что только можно, гарантирую, найдётся брешь, через которую я уже вошёл в ваш бизнес.

— Что ты такое несёшь мальчишка? — потирала она запястье. Незнающий мог подумать, что Матвей действительно причинил сильную боль Разиной, однако я заметила, что трёт она запястье левой, а не правой руки которой замахивалась. Перепутала, с кем не бывает, боль просто отдаёт в другое место, обычное дело.

— Чтобы я не нёс, на вашем месте побежал бы проверять, как идут дела, и не появилось ли лишних проблем, — взял меня за руку Матвей и, не прощаясь с Аглаей Тимофеевной, увёл прочь.

Оказавшись в тёплом и комфортном салоне автомобиля Матвея, я всё ещё не могла перестать обдумывать слова Разиной. Отчасти я ловила себя на мысли, что она может оказаться права, но и себе отказать в возможности быть с Матвеем я не осмеливалась. Необычно для меня, но я радела за наши отношения, и желала им продолжения, мечтая, что они не скоротечны.

— Что она тебе сказала? — спросил он, выруливая со стоянки.

— Ничего нового. Уверяла, что я тебе не подхожу, а Машенька достойная партия. Остальное я старалась пропускать мимо ушей, — оказывается, недоговаривать правду я всё же умею, когда приспичит.

— И всё? — будто бы заподозрил он меня в недосказанности.

— Матвей я не хочу о ней разговаривать, можем сменить тему? — потребовала я, так как врать дальше сил в себе не нашла.

— Конечно, можем, но эта змея тебя задела, — подметил Мацкевич, — значит, я всё делаю правильно.

— Что ты делаешь? — зацепилась я за слова.

— Я показываю ей дорогая, что за тебя есть, кому постоять, — отвечал он, мне смотря на дорогу.

— Ты же не сделаешь того о чём говорил? Прошу не надо, это может и тебе навредить, кто знает, какие связи могут быть у этой злобной старухи, — с мольбой просила я, однако он не внял моим убеждениям.

— Я не боюсь её связей. Знаешь, когда люди упоминают о связях, чтобы обезопасить себя от чего-либо, обычно упоминают меня. Я и есть тот, кого называют связями в нашем городе, — впервые повернулся он ко мне на долю секунды, улыбнулся и вернулся к дороге.

Я не стала переубеждать. Он всё равно меня не послушает. Да и кто я чтобы внимать моим словам? Его самоуверенность что связи и Матвей Мацкевич синонимы меня не слишком успокаивала. Сегодня ты на вершине, а завтра на дне. Нельзя быть в чём-то уверенным на тысячу процентов.

Оставшуюся дорогу до кафе, где должна была состояться наша с сестрой встреча, мы разговаривали не отвлечённые темы. Матвей спрашивал как дела на работе и что нового строят против него мои коллеги, однако я промолчала, и не стала делиться подробностями козней Насти. Матвей опять разозлится и вернётся в магазин, чтобы показать кто тут начальник. А мне этого совсем не хотелось. День и так выдался тяжёлым, и спокойствие единственное чего мне не хватало.

Приехав в место, где я раньше не была, мы направились в кафе. Оно оказалось довольно милым как внутри, так и снаружи. Гирлянды придавали месту особой тёплой атмосферы. Народу оказалось не слишком много, поэтому мы смогли выбрать себе свободный столик возле окна в самом дальнем углу. Расчёт был на то, что Лиля не сразу должна нас заметить. Я не хотела, чтобы при одном моём виде сестра рванула прочь.

— Будете что-нибудь заказывать? — наблюдая за обстановкой, я не сразу заметила, как к нам подошла симпатичная светленькая официантка.

Матвей посмотрел на меня, оставляя выбор за мной, я же кивнула, и попросила чашку чёрного чая.

— Ты целый день работала, закажи ещё что-нибудь, — попросил Мацкевич.

Оценив цены в данном заведении, я отказалась. Мне сейчас стоит экономить, скоро зарплата, и поэтому в кошельке не густо, а кредитной карточкой я не особо хотела пользоваться. Недавно отдала долг, влезать в него снова, чтобы показать Мацкевичу, что я не такая уж и бедная не собиралась.

Официантка кивнула, и пообещала, что через пять минут заказ будет исполнен. Не сказать, чтоб я сильно горела желанием отведать чая, но отказываться уже было поздно.

— Когда же они придут, — нервничала я, отпивая тот самый чай, который мне уже успели принести.

— Скоро, не переживай, — часто смотрел в телефон Матвей, и выглядел серьёзнее обычного.

— Ты отдохнул? — внезапно вырвалось у меня. И почти сразу я смутилась. Боже мой, даже не могу нормально проявить заботу.

— Да, немного, — печатал он сообщение, двигая пальцами через-чур быстро. Я бы так не сумела. — Пару часов сна, и три чашки кофе сделали своё дело.

Выглядел Матвей бодрым, и даже очень. Похоже, ему не нужен длительный сон, чтобы выспаться.

На телефон ему пришло новое сообщение, и он поднял голову.

— Дима и Лиля пришли, сядут за столик рядом с баром. Она не знает о встрече с тобой, — предупредил он.

— И хорошо, может тогда Лиля не устроит мне скандал, — я поднялась и собиралась пойти к сестре, но Матвей остановил меня, легко коснувшись тыльной столоны ладони.

— Мне пойти с тобой?

— Не нужно. Я справлюсь, — улыбнулась ему, и всё же направилась решать свои семейные проблемы.

Медленно, чтобы дать себе время придумать, что говорить, я шла в сторону столика, где сидела моя утончённая и как всегда с чувством стиля одетая сестра и её друг. Она сидела ко мне спиной, и что-то рассказывала парню, держа в руках меню. Он слушал каждое её слово, и не прекращал улыбаться. Я часто ловила Лилю с парнями, но этому Диме она дарила особенные улыбки несравнимые с другими.

Дима заметил меня первым. Он знал о нашей встрече, они договорились с Матвеем, вернее Матвей надавил на него, и теперь парень выглядел напряжённым. Былая беззаботность испарилась с его лица, и он опустил глаза. Проницательная Лиля сразу заметила изменения в настроении друга, и обернулась ко мне, когда я как раз добралась до них. Промелькнула мысль: а не зря ли я отказалась от моральной поддержки Матвея? Если бы он стоял рядом, мне стало бы намного спокойнее. Я привыкла справляться со всем одна, поэтому с лёгкостью отказала ему. Теперь жалею. Иногда стоит принимать чужую помощь, даже такую незначительную.

— Алёна? — удивилась мне сестра, и встала из-за стола, готовая обороняться.

Я настолько в её глазах тиран? Не верю, что сестра может так реагировать и подрываться с места.

— Что ты тут делаешь? Я не знала что встречу тебя здесь. Вернее не думала об этом вовсе, — равнодушным тоном заявила она мне.

— Привет, — выдала я всё дружелюбие, на которое была способна. — Рада встретиться. Может, поговорим? Как сёстры. Ты же ещё помнишь, что мы не чужие?

— Опять за своё, — закатила глаза взвинченная Лиля. — Алёна я не готова. Потом поговорим.

— Почему? — я отчаянно желала понять. Не могла больше жить в неведении.

— Потому что. Дай мне побыть наедине с собой. Я не хочу возвращаться к тебе и к твоим правилам. Мне хорошо на воле, ясно? — сейчас она походила на Аглаю Тимофеевну, говорила теми же интонациями. Возможно, у них намного больше общего, чем я предполагала.

— Лиля я не прошу тебя возвращаться. Я пришла помириться, — словно мы с ней не виделись десятки лет, и обе поменялись до неузнаваемости, говорили как незнакомки.

— Помиримся Алёна, только потом! — Настаивала сестра.

— Что мешает сделать это сейчас? Просто поговорить и прийти к общему мнению? Я не тащу тебя домой. Мне нужно знать, что мы всё ещё сёстры! — требовала и я своё.

— Боже мой, — нервно выдохнула Лиля, и обратила взор на самый дальний столик позади меня. — Теперь ясно, откуда это взялось. Сама бы ты не смогла уговорить Диму.

— Что? — не поняла я сначала.

— Лиля прекрати, — вступился за меня её парень, — не нужно ругаться. Алёна хотела как лучше. Ты же тоже скучаешь, часто её вспоминаешь.

— Я не думала, что тебя так легко заставить пойти против меня Дим, — ударила по столу Лиля. — Неужели так сложно было их послать?

— Я решил помочь по-дружески, разве это плохо? — настигло возмущение и парня сестры.

— Дима я не хочу общаться с Алёной, почему так сложно меня услышать? Пусть я переживаю и порой вспоминаю нашу жизнь, однако мне хорошо, когда я вне её контроля.

— Хватит орать, — как спасательный круг явился из-за спины Мацкевич, второй раз за вечер. — Люди смотрят. Где твоё воспитание?

И сразу он понял, что наговорил лишнего, взглянув на меня. Забыл, что это я воспитала сестру. Странно то, что я совсем не обиделась, потому что была мысленно согласна с ним. Я отвратительно справилась с задачей.

— Когда мы развлекались в твоём клубе Матвей, ты был другим. Моя сестра тебя, что в свою секту девственности затащила? С каких пор человек любящий обжиматься с тёлочками встал на защиту меньшинств? — откровенно поливала меня грязью сестра.

— Следи за языком девочка, — угрожающе посмотрел на неё Матвей. — Всё что ты наговорила, не прибавляет тебе крутости. Твоя сестра за тебя волнуется, а ты ей даже ответить не хочешь.

— А ты записался её защитником? С каких пор? — не отставала и Лиля. Её смелость меня поразила, при мне раньше она никогда себя так не вела.

— Хочешь знать? — наклонил он голову на бок и усмехнулся. — Какая любопытная.

— Перестаньте, — устало попросила я, — я поняла Лиль, ладно, я злодей в твоей истории. Я ухожу, ты победила.

И не дожидаясь новых презрительных слов, я развернулась и пошла к гардеробу, чтобы забрать вещи и убежать подальше от обвинений сестры. Стало так больно, что хотелось кричать.

Схватив куртку, я накинула её на себя, не заметив, что шапка моя потерялась где-то по дороге из кафе. Я прошла мимо машины Матвея в ближайший сквер. Он оказался светлым, благодаря ярким фонарям, но одиноким. Людей кроме меня не было видно, похоже, все сидели дома в мороз, и даже с собаками гулять не выходили. Новый район, я в нём никогда раньше не бывала, мне хватало и моего маленького и уютного. Все лавочки были припорошены снегом, поэтому я не нашла местечка куда бы присесть, и просто шла вперёд куда глаза глядят. Не застёгнутая и без шапки я ощутила холод, пронизывающий меня с ног о головы.

Минут через десять блужданий по молчаливому скверу я услышала скрип под ногами позади меня. Обернулась, потому что всегда боялась ночного времени суток и одиноких мест. К моему счастью шедший за мной оказался не маньяк.

— И кому ты сделала хорошо, когда убежала? — послышался обвинительный голос Матвея. — Я чуть с ума не сошёл, пока искал тебя. Телефон ты оставила на столе, а сама отправилась в неизвестном направлении. Пришлось подключать камеры видеонаблюдения в кафе. Между прочим, это стоило мне нескольких тысяч.

— Я не хотела тебя обременять. Мог бы и не искать, — почувствовала я себя ещё хуже, ещё немного и польются ручьём слёзы.

— Я не в укор Алён, просто не делай так больше, — он показал найденную шапку, и, приблизившись, надел на мою голову. — Так будет гораздо теплее.

Глаза парня пробежались и по моей расстёгнутой куртке, он убрал мои руки, скрещенные на груди, и застегнул её.

— Заболеть хочешь?

— Хочу исчезнуть, — призналась я, и всё же заплакала, одновременно с этим бросилась его обнимать. Что заставило меня, я не знала, показалось, что в его объятиях надёжнее всего. Там никто до меня не доберётся.

— Тише, не надо так говорить, — стал гладить меня по спине Матвей. — Вы помиритесь с сестрой, она ещё извинится, за сказанное в пылу необъяснимой ярости.

— Скажи, она не пошла за мной? Или пошла? Переживала? — оторвалась я на мгновение, чтобы посмотреть ему в глаза и убедиться, что он скажет мне правду.

— Переживала, — через силу улыбнулся он, — конечно, она волновалась. Как же иначе?

— Почему тогда её здесь нет? — заподозрила я его во лжи.

— Я попросил её остаться, на случай если ты вернёшься, — говорил он, отводя от меня свои серые глаза. Надо же, я впервые обратила внимание, какого они цвета. Красивые.

— Ты же пытаешься меня успокоить? Ей всё равно да? — догадалась я.

— Глупости не говори.

— Скажи правду, я не маленький ребёнок, пойму, и больше никогда её не потревожу, если она так пожелает.

— Лиля жалеет о своём поступке, и хочет ещё раз с тобой встретиться. Сказала ей надо подготовиться, — твёрдо заверял Матвей. — В выходные мы как обычно всей компанией идём отдыхать ко мне в клуб, она и Дима будут там. Если пожелаешь, твоя сестра принесёт извинения в неформальной обстановке.

Я утёрла слёзы и отстранилась от Матвея окончательно. Стала перебирать варианты своих ответов. Согласиться или нет? Лиля прекрасно понимает, что я трусиха и никогда не приму предложение пойти в клуб. Я ненавижу подобные злачные места. Она проверяет меня? На что я готова пойти, чтобы примириться с ней? Неужели Лиля настолько жестока?

— Всё никак не возьму в толк, что я ей сделала, — прикусила я губу и посмотрела на Матвея, стоявшего рядом со мной молча. — Она постоянно говорит о тотальном контроле, но разве это правда? Я вела себя настолько ужасно. А может я не замечала за собой?

— Сомнения приводят к провалам. Ты всегда должна стоять на своём, даже если ты не права, — говорил он не как заботливый парень, а как бизнесмен, который повидал всякое.

— Почему я не могу признать свою неправоту?

— Тогда люди начнут кататься на тебе, как на лошади. Они понимают только кнут, — объяснял он мне свою позицию, как единственную истину.

Я испугалась заявлений Мацкевича. Таким жёстким я видела его впервые. Те его высокомерные взгляды и строгость на работе меркнут по сравнению с тем, что я сегодня в нём увидела.

— Ты пользуешься только кнутом? — с досадой поинтересовалась я, голос сорвался на шёпот.

— Это способ не быть использованным.

— Нет, Матвей, ты не прав, это пугает людей, и отталкивает их от тебя. Жестокость не приводит ни к чему хорошему.

— Значит, здесь наши с тобой мнения расходятся. Я не буду спорить, потому что ты нужна мне рядом. Если буду противостоять, ты уйдёшь, — заявил он мне, словно уже это проходил.

— Как та девушка? Как её звали? Та парню, которой ты помог. Она выбрала его из-за этого? — вспомнила мне история сестры Матвея и их любовного четырёхугольника.

Мацкевич вздрогнул, отмахнулся от моих слов и отошел, подальше накрыв лицо ладонями.

— Извини если задела чувства, — стало мне паршиво на душе. Мне не хотелось его ранить.

— Стася не та девушка, отношения с которой меня могли бы тяготить, — не поворачиваясь ко мне, сказал Матвей. — Она была беременна, и любила всегда только одного. Я желал ей помочь, и да где-то в душе она мне нравилась. Хотел стать тем, кем видела меня мама, мужем, возможно отцом. Но жить с ней и понимать что ей нужен другой смысла нет. Это напрягает. Однако я давно забыл её, помню лишь поступок сестры. Преступный поступок. По-хорошему надо бы закрыть её в тюрьме, потому что она не больна.

И как мы пришли к этому? Я запуталась.

— Стася ушла, потому что я так захотел. Надави я посильней, и сейчас мы бы с тобой не разговаривали, — наконец повернулся он ко мне, и взгляд его смягчился. — А если уйдёшь ты, мне кажется, я буду долго мучиться. Не спрашивай почему, я сам не знаю. У меня раньше не было подобного опыта. И то, что твоя сестрица ляпнула по поводу «тёлочек», скрывать не стану у меня клуб, там много девочек желающих меня порадовать. Иногда я поддаюсь искушению, но после того как мы с тобой поцеловались, не было не одной. Просто уточняю, если вдруг ты станешь много об этом переживать. Не хочу лишний раз тебя беспокоить.

Я попыталась скрыть улыбку. Не думала, что я могу значить для него настолько много. Слова Разиной, потом сестры ввели меня в заблуждение. Я почти им поверила, и чуть не лишилась последнего человека, которому на меня не всё равно.

— Прости, — снова обняла его я, — я тоже не буду заставлять тебя переживать, какие-то проблемы из прошлого. И знаешь Матвей, скажу тебе честно: я наверняка тоже буду длительное время страдать, если вдруг всё закончится.

Он сглотнул. Его поразили мои слова. Неужели он никогда раньше не слышал подобного от других девушек? От той же самой Маши? Она-то уж наверняка ноет, каждый раз говоря что-то похожее.

— Что с тобой? — моя рука потянулась к нему, и убрала со лба прядь тёмных выбившийся волос. — Не может быть, что я первая сказавшая тебе это.

Он отрицательно покачал головой и, подумав, сказал:

— Первая кто ответил взаимностью.

До назначенной встречи вечером я успела невольно встретиться и со своей ненаглядной бабкой. Она явилась к дверям магазина, когда я собиралась уходить. К слову целый день прошёл как на иголках. Я волновалась, что коллеги могли заподозрить меня в отношениях с Мацкевичем, и кто знает, что смогла бы вытворить Настя. Она после того как Матвей покинул магазин, вроде как согласилась на перемирие, однако стоило директору закончить свой рабочий день в четыре часа, как та опять начала поливать его грязью. Нам приходилось выслушивать, как Настя ненавидит начальство, и мечтает, чтобы они убрались.

Я не принимала ничьей стороны, и это помогало оставаться незамеченной. Мне сейчас не нужны проблемы на работе. Нужно решить вопрос с Лилей, ну и Матвеем тоже стоило бы серьёзно поговорить разочек. Если с сестрой я примерно понимала, как можно урегулировать вопрос, то с неожиданно ворвавшимся в мою жизнь парнем, представления не имела. Матвей вёл себя слишком непривычно для меня. Сначала его глаза прожигали холодом, потом меняли вектор направления ветерка на нежный и заботливый. Как стоит поступить неопытной девушке? Представления не имела, как лучше доносить свои мысли такому человеку. Он не простой парнишка сосед, в которого ты влюблена с детства и просто боишься подойти, он совершенно иного склада ума. Рождён в семье, где традиционные ценности сохранились до нашего времени, семье, где главное: продолжать вести бизнес и не отвлекаться на таких вот дурочек как я. А я себя считала именно таковой, находясь рядом с ним. У нас не было общих тем для разговоров, увлечений, пристрастий. Я не понимала его совсем. Для меня Матвей Мацкевич инопланетянин вызывающий необъяснимые противоречивые чувства к себе. Когда он далеко — внутри поднималось чувство желания увидеть его снова. Тоска. Когда он рядом — я хотела сбежать или спрятаться понадёжнее. Именно это и сбивало с толка. И чтобы изменить это, я хотела пообщаться с Лилей, более продвинутой в плане парней. Сестра дала бы дельный совет и поддержала, но её со мной нет, и она не собирается первая приходить мириться, поэтому это сделаю я.

Покидая пределы магазина, я попрощалась с оставшимися коллегами, и собиралась немного пройтись вперёд по тротуару, чтобы они не видели, как я жду кого-то. Иначе потом я тупо не смогу оправдаться. Врать я не особо умею и люблю. Но вместо задуманного маршрута я наткнулась на парковке на Аглаю Тимофеевну. Как она нашла меня, а тем более, зачем я представления не имела. Становиться с ней близкими родственниками и общаться я не планировала. С меня достаточно знать того как эта женщина обошлась с мамой.

— Доброго вечерка внучка, — ехидно поздоровалась она, протягивая мне руку.

Бабушка была одета, так же идеально, как и в те разы, когда мы пересекались. Красное пальто, чёрные кожаные сапоги на каблуках, макияж (кстати, не вульгарный, а наоборот придающий ей нотки молодости) и причёска, тоже отличалась модной укладкой. Я в свои двадцать пять выглядела намного хуже, в плане стиля.

— Здравствуйте Аглая Тимофеевна, как ваше здоровье? — спросила ради вежливости, на самом деле я перелопачивала в голове поводы, по которым она могла ко мне нагрянуть на работу.

— Надеешься, что я заболею девчонка? Тогда советую забыть тебе о таком слове как «надежда», потому что я в полном здравии, — бросалась она обидными вещами ради собственного изощрённого удовлетворения.

— Зачем мне надеяться на вашу болезнь? Мне всё равно на вас и вашу жизнь в целом, — что являлось абсолютной правдой. Я никого никогда не трогала, всегда они приходят ко мне первые.

— Значит, не печёшься за меня? Что ж, надменность тебе досталось от матери. Как бы там не было, я пришла по другому поводу. Может, догадаешься сама внученька? — последнее слово она постоянно выделяла среди остальных, видимо, чтобы я понимала, она не считает меня родственницей.

— Ума не приложу, — я хотела, чтобы бабушка поскорее выложила все карты, поорала на меня и проваливала, я жду Матвея, незачем им пересекаться. Помню, как он угрожал ей, к счастью после нашего спонтанного поцелуя ему словно отбило голову, и он о ней напрочь позабыл.

— Кого ты выглядываешь? — заметила внимательная Разина, что я оглядываюсь. — Неужели ваше представление на ужине с Мацкевичами оказалось не обманом, и вы действительно вместе?

А что я теряю? Я же не вру.

— Да мы с Матвеем вместе, и он скоро за мной приедет, так что во избежание нежелательных конфликтов на почве вашей ко мне неприязни, поторопитесь объясниться, зачем пришли и расстанемся мирно, — вот это я загнула, конечно. С Аглаей Тимофеевной я всегда превращаюсь в свою странную копию желающую показать ей, что я тоже умею разговаривать.

— Какая деловая особа. Хорошо, я перейду сразу к своей претензии. Мацкевичи тебе не по зубам, — высокомерно заявила мне Разина, — они вообще мало кому по зубам. Но мне и моей любимой, — подчеркнула она, — внучке Машеньке да. Алёна, я не хочу ругаться с тобой, и напоминать кто ты такая и из какого ты теста. Деточка ты не глупая, сама понимаешь. Маша давно влюблена в этого несносного парня, а он играется с ней как кошка с мышкой. Какими бы словами Матвей не завлёк тебя, пойми, они ложные. Неужели ты, правда, считаешь, что молодой и финансово обеспеченный парень посмотрит в твою сторону? Человек с такой фамилией? Не хочу тебя разочаровывать, но истина такова: сколько бы девушек похожих на тебя он не менял, выберет Мацкевич всё равно знатную. А ты останешься одна.

Выслушав её, я не удивилась ни капельки. Подобных гадостей я и ожидала. А что ещё могла мне предложить настолько подлая «бабушка»? Вычеркнув маму и нас из своей жизни, она продолжает возвращаться и делать гадости. Естественно я не могла не задуматься, и начать загоняться по поводу её слов. Это в человеческой сути. Люди начинают думать о плохом, стоит кому-то поселить в их сердцах сомнение. Но если я поддамся ей сейчас, она продолжит помыкать мной и возвращаться, чтобы растоптать в очередной раз.

— Вы предлагаете мне забыть о своих мечтах, и подарить человека, который мне нравится вашей Машеньке? Думаете так просто? Считаете, что кроме вас никто больше не наделён чувствами? Аглая Тимофеевна шли бы вы домой, и не показывали бы на всеобщее обозрение свою неполноценность. Потому что приходить к сопернице, — таковой я стала считать себя отныне для бабушки и Маши, — и пытаться ею манипулировать, это вверх позора. Если всё, так как вы говорите, вам волноваться не о чем. Он же нагуляется и в любом случае прибежит к вашей драгоценной внучке. Просто дождитесь.

— Да как ты смеешь мне такое заявлять проклятая девчонка? — замахнулась на меня Разина, и я уже была готова принять от неё пощёчину, как тонкое запястье старухи было перехвачено сильной мужской рукой.

— Где ваша совесть? — разозлился Мацкевич, стоя возле меня. — Думаете, я не понимаю кто вы? Вам не стыдно поднимать руку на девушку, мать которой вы выгнали?

— Мне больно, отпустите, — задрав подбородок, бабушка перестала выглядеть такой смелой. Знала, что я не стану отвечать ей физически, но от Матвея она не понимала чего ожидать.

— Аглая Тимофеевна, вы можете обмануть любого кроме меня, — и отшвырнул её руку, так словно она была склизкой и отвратительно пахнущей. — Запомнили, что я вам говорил на ужине? Думаете, я забыл? Тогда проверьте всё, что только можно, гарантирую, найдётся брешь, через которую я уже вошёл в ваш бизнес.

— Что ты такое несёшь мальчишка? — потирала она запястье. Незнающий мог подумать, что Матвей действительно причинил сильную боль Разиной, однако я заметила, что трёт она запястье левой, а не правой руки которой замахивалась. Перепутала, с кем не бывает, боль просто отдаёт в другое место, обычное дело.

— Чтобы я не нёс, на вашем месте побежал бы проверять, как идут дела, и не появилось ли лишних проблем, — взял меня за руку Матвей и, не прощаясь с Аглаей Тимофеевной, увёл прочь.

Оказавшись в тёплом и комфортном салоне автомобиля Матвея, я всё ещё не могла перестать обдумывать слова Разиной. Отчасти я ловила себя на мысли, что она может оказаться права, но и себе отказать в возможности быть с Матвеем я не осмеливалась. Необычно для меня, но я радела за наши отношения, и желала им продолжения, мечтая, что они не скоротечны.

— Что она тебе сказала? — спросил он, выруливая со стоянки.

— Ничего нового. Уверяла, что я тебе не подхожу, а Машенька достойная партия. Остальное я старалась пропускать мимо ушей, — оказывается, недоговаривать правду я всё же умею, когда приспичит.

— И всё? — будто бы заподозрил он меня в недосказанности.

— Матвей я не хочу о ней разговаривать, можем сменить тему? — потребовала я, так как врать дальше сил в себе не нашла.

— Конечно, можем, но эта змея тебя задела, — подметил Мацкевич, — значит, я всё делаю правильно.

— Что ты делаешь? — зацепилась я за слова.

— Я показываю ей дорогая, что за тебя есть, кому постоять, — отвечал он, мне смотря на дорогу.

— Ты же не сделаешь того о чём говорил? Прошу не надо, это может и тебе навредить, кто знает, какие связи могут быть у этой злобной старухи, — с мольбой просила я, однако он не внял моим убеждениям.

— Я не боюсь её связей. Знаешь, когда люди упоминают о связях, чтобы обезопасить себя от чего-либо, обычно упоминают меня. Я и есть тот, кого называют связями в нашем городе, — впервые повернулся он ко мне на долю секунды, улыбнулся и вернулся к дороге.

Я не стала переубеждать. Он всё равно меня не послушает. Да и кто я чтобы внимать моим словам? Его самоуверенность что связи и Матвей Мацкевич синонимы меня не слишком успокаивала. Сегодня ты на вершине, а завтра на дне. Нельзя быть в чём-то уверенным на тысячу процентов.

Оставшуюся дорогу до кафе, где должна была состояться наша с сестрой встреча, мы разговаривали не отвлечённые темы. Матвей спрашивал как дела на работе и что нового строят против него мои коллеги, однако я промолчала, и не стала делиться подробностями козней Насти. Матвей опять разозлится и вернётся в магазин, чтобы показать кто тут начальник. А мне этого совсем не хотелось. День и так выдался тяжёлым, и спокойствие единственное чего мне не хватало.

Приехав в место, где я раньше не была, мы направились в кафе. Оно оказалось довольно милым как внутри, так и снаружи. Гирлянды придавали месту особой тёплой атмосферы. Народу оказалось не слишком много, поэтому мы смогли выбрать себе свободный столик возле окна в самом дальнем углу. Расчёт был на то, что Лиля не сразу должна нас заметить. Я не хотела, чтобы при одном моём виде сестра рванула прочь.

— Будете что-нибудь заказывать? — наблюдая за обстановкой, я не сразу заметила, как к нам подошла симпатичная светленькая официантка.

Матвей посмотрел на меня, оставляя выбор за мной, я же кивнула, и попросила чашку чёрного чая.

— Ты целый день работала, закажи ещё что-нибудь, — попросил Мацкевич.

Оценив цены в данном заведении, я отказалась. Мне сейчас стоит экономить, скоро зарплата, и поэтому в кошельке не густо, а кредитной карточкой я не особо хотела пользоваться. Недавно отдала долг, влезать в него снова, чтобы показать Мацкевичу, что я не такая уж и бедная не собиралась.

Официантка кивнула, и пообещала, что через пять минут заказ будет исполнен. Не сказать, чтоб я сильно горела желанием отведать чая, но отказываться уже было поздно.

— Когда же они придут, — нервничала я, отпивая тот самый чай, который мне уже успели принести.

— Скоро, не переживай, — часто смотрел в телефон Матвей, и выглядел серьёзнее обычного.

— Ты отдохнул? — внезапно вырвалось у меня. И почти сразу я смутилась. Боже мой, даже не могу нормально проявить заботу.

— Да, немного, — печатал он сообщение, двигая пальцами через-чур быстро. Я бы так не сумела. — Пару часов сна, и три чашки кофе сделали своё дело.

Выглядел Матвей бодрым, и даже очень. Похоже, ему не нужен длительный сон, чтобы выспаться.

На телефон ему пришло новое сообщение, и он поднял голову.

— Дима и Лиля пришли, сядут за столик рядом с баром. Она не знает о встрече с тобой, — предупредил он.

— И хорошо, может тогда Лиля не устроит мне скандал, — я поднялась и собиралась пойти к сестре, но Матвей остановил меня, легко коснувшись тыльной столоны ладони.

— Мне пойти с тобой?

— Не нужно. Я справлюсь, — улыбнулась ему, и всё же направилась решать свои семейные проблемы.

Медленно, чтобы дать себе время придумать, что говорить, я шла в сторону столика, где сидела моя утончённая и как всегда с чувством стиля одетая сестра и её друг. Она сидела ко мне спиной, и что-то рассказывала парню, держа в руках меню. Он слушал каждое её слово, и не прекращал улыбаться. Я часто ловила Лилю с парнями, но этому Диме она дарила особенные улыбки несравнимые с другими.

Дима заметил меня первым. Он знал о нашей встрече, они договорились с Матвеем, вернее Матвей надавил на него, и теперь парень выглядел напряжённым. Былая беззаботность испарилась с его лица, и он опустил глаза. Проницательная Лиля сразу заметила изменения в настроении друга, и обернулась ко мне, когда я как раз добралась до них. Промелькнула мысль: а не зря ли я отказалась от моральной поддержки Матвея? Если бы он стоял рядом, мне стало бы намного спокойнее. Я привыкла справляться со всем одна, поэтому с лёгкостью отказала ему. Теперь жалею. Иногда стоит принимать чужую помощь, даже такую незначительную.

— Алёна? — удивилась мне сестра, и встала из-за стола, готовая обороняться.

Я настолько в её глазах тиран? Не верю, что сестра может так реагировать и подрываться с места.

— Что ты тут делаешь? Я не знала что встречу тебя здесь. Вернее не думала об этом вовсе, — равнодушным тоном заявила она мне.

— Привет, — выдала я всё дружелюбие, на которое была способна. — Рада встретиться. Может, поговорим? Как сёстры. Ты же ещё помнишь, что мы не чужие?

— Опять за своё, — закатила глаза взвинченная Лиля. — Алёна я не готова. Потом поговорим.

— Почему? — я отчаянно желала понять. Не могла больше жить в неведении.

— Потому что. Дай мне побыть наедине с собой. Я не хочу возвращаться к тебе и к твоим правилам. Мне хорошо на воле, ясно? — сейчас она походила на Аглаю Тимофеевну, говорила теми же интонациями. Возможно, у них намного больше общего, чем я предполагала.

— Лиля я не прошу тебя возвращаться. Я пришла помириться, — словно мы с ней не виделись десятки лет, и обе поменялись до неузнаваемости, говорили как незнакомки.

— Помиримся Алёна, только потом! — Настаивала сестра.

— Что мешает сделать это сейчас? Просто поговорить и прийти к общему мнению? Я не тащу тебя домой. Мне нужно знать, что мы всё ещё сёстры! — требовала и я своё.

— Боже мой, — нервно выдохнула Лиля, и обратила взор на самый дальний столик позади меня. — Теперь ясно, откуда это взялось. Сама бы ты не смогла уговорить Диму.

— Что? — не поняла я сначала.

— Лиля прекрати, — вступился за меня её парень, — не нужно ругаться. Алёна хотела как лучше. Ты же тоже скучаешь, часто её вспоминаешь.

— Я не думала, что тебя так легко заставить пойти против меня Дим, — ударила по столу Лиля. — Неужели так сложно было их послать?

— Я решил помочь по-дружески, разве это плохо? — настигло возмущение и парня сестры.

— Дима я не хочу общаться с Алёной, почему так сложно меня услышать? Пусть я переживаю и порой вспоминаю нашу жизнь, однако мне хорошо, когда я вне её контроля.

— Хватит орать, — как спасательный круг явился из-за спины Мацкевич, второй раз за вечер. — Люди смотрят. Где твоё воспитание?

И сразу он понял, что наговорил лишнего, взглянув на меня. Забыл, что это я воспитала сестру. Странно то, что я совсем не обиделась, потому что была мысленно согласна с ним. Я отвратительно справилась с задачей.

— Когда мы развлекались в твоём клубе Матвей, ты был другим. Моя сестра тебя, что в свою секту девственности затащила? С каких пор человек любящий обжиматься с тёлочками встал на защиту меньшинств? — откровенно поливала меня грязью сестра.

— Следи за языком девочка, — угрожающе посмотрел на неё Матвей. — Всё что ты наговорила, не прибавляет тебе крутости. Твоя сестра за тебя волнуется, а ты ей даже ответить не хочешь.

— А ты записался её защитником? С каких пор? — не отставала и Лиля. Её смелость меня поразила, при мне раньше она никогда себя так не вела.

— Хочешь знать? — наклонил он голову на бок и усмехнулся. — Какая любопытная.

— Перестаньте, — устало попросила я, — я поняла Лиль, ладно, я злодей в твоей истории. Я ухожу, ты победила.

И не дожидаясь новых презрительных слов, я развернулась и пошла к гардеробу, чтобы забрать вещи и убежать подальше от обвинений сестры. Стало так больно, что хотелось кричать.

Схватив куртку, я накинула её на себя, не заметив, что шапка моя потерялась где-то по дороге из кафе. Я прошла мимо машины Матвея в ближайший сквер. Он оказался светлым, благодаря ярким фонарям, но одиноким. Людей кроме меня не было видно, похоже, все сидели дома в мороз, и даже с собаками гулять не выходили. Новый район, я в нём никогда раньше не бывала, мне хватало и моего маленького и уютного. Все лавочки были припорошены снегом, поэтому я не нашла местечка куда бы присесть, и просто шла вперёд куда глаза глядят. Не застёгнутая и без шапки я ощутила холод, пронизывающий меня с ног о головы.

Минут через десять блужданий по молчаливому скверу я услышала скрип под ногами позади меня. Обернулась, потому что всегда боялась ночного времени суток и одиноких мест. К моему счастью шедший за мной оказался не маньяк.

— И кому ты сделала хорошо, когда убежала? — послышался обвинительный голос Матвея. — Я чуть с ума не сошёл, пока искал тебя. Телефон ты оставила на столе, а сама отправилась в неизвестном направлении. Пришлось подключать камеры видеонаблюдения в кафе. Между прочим, это стоило мне нескольких тысяч.

— Я не хотела тебя обременять. Мог бы и не искать, — почувствовала я себя ещё хуже, ещё немного и польются ручьём слёзы.

— Я не в укор Алён, просто не делай так больше, — он показал найденную шапку, и, приблизившись, надел на мою голову. — Так будет гораздо теплее.

Глаза парня пробежались и по моей расстёгнутой куртке, он убрал мои руки, скрещенные на груди, и застегнул её.

— Заболеть хочешь?

— Хочу исчезнуть, — призналась я, и всё же заплакала, одновременно с этим бросилась его обнимать. Что заставило меня, я не знала, показалось, что в его объятиях надёжнее всего. Там никто до меня не доберётся.

— Тише, не надо так говорить, — стал гладить меня по спине Матвей. — Вы помиритесь с сестрой, она ещё извинится, за сказанное в пылу необъяснимой ярости.

— Скажи, она не пошла за мной? Или пошла? Переживала? — оторвалась я на мгновение, чтобы посмотреть ему в глаза и убедиться, что он скажет мне правду.

— Переживала, — через силу улыбнулся он, — конечно, она волновалась. Как же иначе?

— Почему тогда её здесь нет? — заподозрила я его во лжи.

— Я попросил её остаться, на случай если ты вернёшься, — говорил он, отводя от меня свои серые глаза. Надо же, я впервые обратила внимание, какого они цвета. Красивые.

— Ты же пытаешься меня успокоить? Ей всё равно да? — догадалась я.

— Глупости не говори.

— Скажи правду, я не маленький ребёнок, пойму, и больше никогда её не потревожу, если она так пожелает.

— Лиля жалеет о своём поступке, и хочет ещё раз с тобой встретиться. Сказала ей надо подготовиться, — твёрдо заверял Матвей. — В выходные мы как обычно всей компанией идём отдыхать ко мне в клуб, она и Дима будут там. Если пожелаешь, твоя сестра принесёт извинения в неформальной обстановке.

Я утёрла слёзы и отстранилась от Матвея окончательно. Стала перебирать варианты своих ответов. Согласиться или нет? Лиля прекрасно понимает, что я трусиха и никогда не приму предложение пойти в клуб. Я ненавижу подобные злачные места. Она проверяет меня? На что я готова пойти, чтобы примириться с ней? Неужели Лиля настолько жестока?

— Всё никак не возьму в толк, что я ей сделала, — прикусила я губу и посмотрела на Матвея, стоявшего рядом со мной молча. — Она постоянно говорит о тотальном контроле, но разве это правда? Я вела себя настолько ужасно. А может я не замечала за собой?

— Сомнения приводят к провалам. Ты всегда должна стоять на своём, даже если ты не права, — говорил он не как заботливый парень, а как бизнесмен, который повидал всякое.

— Почему я не могу признать свою неправоту?

— Тогда люди начнут кататься на тебе, как на лошади. Они понимают только кнут, — объяснял он мне свою позицию, как единственную истину.

Я испугалась заявлений Мацкевича. Таким жёстким я видела его впервые. Те его высокомерные взгляды и строгость на работе меркнут по сравнению с тем, что я сегодня в нём увидела.

— Ты пользуешься только кнутом? — с досадой поинтересовалась я, голос сорвался на шёпот.

— Это способ не быть использованным.

— Нет, Матвей, ты не прав, это пугает людей, и отталкивает их от тебя. Жестокость не приводит ни к чему хорошему.

— Значит, здесь наши с тобой мнения расходятся. Я не буду спорить, потому что ты нужна мне рядом. Если буду противостоять, ты уйдёшь, — заявил он мне, словно уже это проходил.

— Как та девушка? Как её звали? Та парню, которой ты помог. Она выбрала его из-за этого? — вспомнила мне история сестры Матвея и их любовного четырёхугольника.

Мацкевич вздрогнул, отмахнулся от моих слов и отошел, подальше накрыв лицо ладонями.

— Извини если задела чувства, — стало мне паршиво на душе. Мне не хотелось его ранить.

— Стася не та девушка, отношения с которой меня могли бы тяготить, — не поворачиваясь ко мне, сказал Матвей. — Она была беременна, и любила всегда только одного. Я желал ей помочь, и да где-то в душе она мне нравилась. Хотел стать тем, кем видела меня мама, мужем, возможно отцом. Но жить с ней и понимать что ей нужен другой смысла нет. Это напрягает. Однако я давно забыл её, помню лишь поступок сестры. Преступный поступок. По-хорошему надо бы закрыть её в тюрьме, потому что она не больна.

И как мы пришли к этому? Я запуталась.

— Стася ушла, потому что я так захотел. Надави я посильней, и сейчас мы бы с тобой не разговаривали, — наконец повернулся он ко мне, и взгляд его смягчился. — А если уйдёшь ты, мне кажется, я буду долго мучиться. Не спрашивай почему, я сам не знаю. У меня раньше не было подобного опыта. И то, что твоя сестрица ляпнула по поводу «тёлочек», скрывать не стану у меня клуб, там много девочек желающих меня порадовать. Иногда я поддаюсь искушению, но после того как мы с тобой поцеловались, не было не одной. Просто уточняю, если вдруг ты станешь много об этом переживать. Не хочу лишний раз тебя беспокоить.

Я попыталась скрыть улыбку. Не думала, что я могу значить для него настолько много. Слова Разиной, потом сестры ввели меня в заблуждение. Я почти им поверила, и чуть не лишилась последнего человека, которому на меня не всё равно.

— Прости, — снова обняла его я, — я тоже не буду заставлять тебя переживать, какие-то проблемы из прошлого. И знаешь Матвей, скажу тебе честно: я наверняка тоже буду длительное время страдать, если вдруг всё закончится.

Он сглотнул. Его поразили мои слова. Неужели он никогда раньше не слышал подобного от других девушек? От той же самой Маши? Она-то уж наверняка ноет, каждый раз говоря что-то похожее.

— Что с тобой? — моя рука потянулась к нему, и убрала со лба прядь тёмных выбившийся волос. — Не может быть, что я первая сказавшая тебе это.

Он отрицательно покачал головой и, подумав, сказал:

— Первая кто ответил взаимностью.