S-t-i-k-s. Крестоносец

Пролог

Тяга в дымоходе была хорошая и сухая стружка, быстро разгоревшись, почти не выбросив дыма из чрева камина, перебросила огонь на дрова, которые быстро занявшись, наполнили комнату мерцанием своего пламени.
Несколько минут, и тепло начало наполнять комнату.
В соседних комнатах мои былые соратники, быстро полюбившие технические чудеса цивилизации, тоже устанавливали электрические камины, но этот был единственным действующим настоящим.
Электрический камин компактен и удобен в эксплуатации. Нажатие одной кнопки обеспечивает тепло в помещении, создает видимость уюта псевдогорением дров на видеопанели и трансляцией звука, имитирующего потрескивания дров. При желании, на каких-то «навороченных» моделях, можно было даже положить на специальную полочку с нагревателем особый брикетик, и в комнату будет время от времени попадать настоящий дым. Хочешь – такой же, как от сосновых дров, хочешь – от дубовых. Было бы желание хозяина и нужный ассортимент в окучиваемых торговых точках.
Чайник призывно свистнул, привлекая к себе внимание, и я залил в своей любимой чашке кипятком смесь трав, наполняя комнату их ароматом.
Пока напиток заваривался и настаивался, я сосредоточился на своих ощущениях. Дар сенса работал хорошо, покрывая расстояние в километр от моего местонахождения. Ничего подозрительно в округе не было. Датчики слежения, фиксировавшие даже крупных птиц, хранили молчание. Но чувство тревоги не оставляло меня, и даже усиливалось.
- Если есть лишняя кружка, я с удовольствием тоже выпью такой ароматный чай.
Голос звучал из-за моей спины и, хотя я не слышал его очень давно, я не спутал бы этот тембр и интонацию среди десятка говорящих людей. Глядя на языки пламени, я усмехнулся. Этот визит был ожидаемым и неожиданным.
- Тебе сделать покрепче?
- Конечно. Люблю, когда вкус насыщенный, а цвет тёмный.
Мы сидели напротив друг друга, сжимая чашки в ладонях, грея пальцы. Хотя мной было потрачено много времени и средств на утепление здания, но его конструкция все равно способствовала сквознякам, которые быстро вытягивали из него тепло. Всегда практичней делать что-то новое, чем переделывать.
- Не ждал меня, ваше высочество?
- И да, и нет. У меня сейчас смесь из чувств и мыслей.
- И какие же преобладают, принц?
- Я рад, что ты пришел.
- Скучно?
- Очень. С тех пор как я остался один, я утратил цель, ради которой жил тут все эти годы. Только перед самим собой могу быть откровенным, что интерес пропал. Я жил. Сражался. Побеждал, проигрывал и вновь побеждал. Выживал, как мог в этом…, - я запнулся на мгновенье, и продолжил, - мире. И понимаю, что делал это лучше других. Но зачем? В чем смысл такой длинной моей жизни?
- А когда ты сейчас сделал паузу, какое слово едва не сорвалось с твоих губ?
Я молчал.
- Думаю, что ты хотел сказать, «в этом проклятом мире». Или нет?
Гость был прав, и я кивнул.
- Тогда почему сдержался?
- Потому что все-таки не считаю его проклятым. Он не хуже моего прошлого мира. А в некоторых аспектах, гораздо превосходит его и по логике существования, и по взаимодействию населяющих его существ. Улей более гармоничен, чем та, моя, земля.
- Я вижу, принц, что ты уже готов к новой жизни в Улье. Только это будет жизнь в совершенно ином качестве и ритме жизни.
- Это приглашение? Я часто и много думал о тебе, Учитель. Кто ты такой, откуда и куда мог идти в ту нашу первую и единственную встречу, чем занимаешься.
- Даже не зная твоих мыслей, могу точно сказать: все, что ты думал, очень далеко от истины. Сейчас ты на пороге, только переступив который, поймешь многое из происходящего вокруг.
- И что я должен сделать, чтобы передо мной открыли дверь, и я смог переступить этот порог?
Учитель, допив чай, поставил чашку на стол.
- Ты должен рассказать о себе и своей жизни в этом мире моим братьям и сестрам.
- Надо куда-то отправиться?
- Нет. Опиши свой жизненный путь, а они по этому описанию примут решение.
Я задумался. Опиши! Это легко сказать!
Учитель пришел мне на помощь, прервав размышления: - На самом деле это совсем не трудно. Я знаю, о чем говорю. Для того чтобы это сделать, надо перо, бумага и холодный разум, которому не будут мешать внешние факторы.
Насколько я помнил, чернил, ручек и карандашей у меня не было. Как и бумаги. Хотя у кого-то из соратников были компьютеры, но как ими пользоваться я не знал. Для меня такая техника была интересна только как способ управления системой обороны стаба.
- Ты уже прикидываешь, как будешь творить, принц? Не спеши! Есть несколько условий.
Во-первых, писать надо своей рукой. Перо, перьевая ручка – безразлично. Главное, чтобы ты писал чернилами. Все это, как и подходящую бумагу, ты найдешь.
Во-вторых, писать не торопясь. Не знаю каким летоисчислением ты тут пользовался, но сколько ты будешь создавать: месяц, год или пять лет, не важно. Главное все описать подробно и передать свои чувства.
- У меня отличная память, Учитель. Это займет много времени, а количество томов я даже боюсь представить.
- А для этого у меня третье условие. Важны только самые важные моменты твоей жизни и эмоции, которые возникли при этом. Все должно вместиться в один том вот такой толщины, - мой гость поставил на стол большой палец, а указательный поднял вверх. – Не больше. Это будет проверяться, а в твоем глазомере я уверен.
Гость встал.
- Когда закончишь, поймешь, как меня найти. Не провожай.
Учитель вышел из комнаты, а я остался обдумывать, с чего мне начинать свое жизнеописание, уставившись в почти прогоревшее чрево камина.

Глава № 1.

Начало

Кресло-качалка, дрова, потрескивающие в камине, плед, укутавший ноги, мурлыкающий кот и книга. Что еще надо старику, в одиночестве предававшемуся воспоминаниям. А вспомнить было что.
Не было кота и книги.
Коты в этом огромном здании где-то водились, истребляя крыс и мышей, но на глаза мне почему-то старались не показываться.
Книги тоже были, но никак не связанные с историей моей жизни. Да и нет такой книги, которая бы смогла вместить все события. Только человеческая память способна все это сохранить.
Память зависит от ряда факторов. Способность воспринимать информацию, сохранять ее, хранить и воспроизводить в нужное время. Если что-то в этой цепочке нарушено – это уже нельзя считать памятью.
Я все же попробую воспроизвести. Вернее, теперь я обязан это сделать.
                (цитата из книги «Путь Крестоносца»)
***
Я отлично помню тот вечер, когда гонец доставил послание. Отец мой, сорвав печати, отдал свиток чтецу. Он не любил сам читать. Такова была его прихоть, которых у него было достаточно много. Власть императора Священной Римской империи позволяет их иметь.
Послание было от Папы, которого он, мягко говоря, не любил и эта антипатия была взаимная.
Гонец от Святого престола ждал, что ответят на послание Иннокентия Четвёртого. И тут важны были даже не слова, а те эмоции, которые получатель послания проявит при ознакомлении с текстом. Отец умел сдерживать свои чувства, но и Папа, зная об этом, явно отправил человека, который по мимике, моторике пальцев, выражению глаз определит, как Фридрих II Гогенштауфен, император Священной Римской империи, король Германии, король Сицилии и прочая, прочая, прочая, отреагирует на его письмо.
В достаточно коротком послании Папа напоминал об обещании отца выступить с войском в Святую землю, присоединившись к другим христианским владыкам, готовящим очередной Крестовый поход.
- Наконец! – выдохнул отец, когда чтец закончил читать. – Конрад! – тут же окликнул он меня, - готовься выступать через неделю. Рассылай гонцов к нашим отрядам. Через две недели ты должен соединиться с венгерским войском короля Андраша. Я отправляюсь в Италию, а оттуда направлюсь на Кипр, где буду дожидаться вашего прибытия.
Это всё было сказано только для посланника. Я и так знал, что и когда мне надо будет делать, если у короля не получится увильнуть от участия в походе на сарацинов.
Десять тысяч воинов у нас было готово к выступлению. Такого войска, по мнению отца, не было ни у кого из известных нам владык. И дело все было не в численности.
Костяк войска, это не наёмники, которые переметнутся к более щедрому господину в самый опасный момент, и не ополченский сброд, разбегающийся без твёрдой руки, держащей их за яйца.
Воины готовились с самого детства. Они не умели возделывать землю, строить дома и растить детей. С юности они готовились только к войне и поэтому умели ломать, громить и убивать.
Ежедневно и ежечасно они только тренировались, отдыхая лишь в большие церковные праздники. Меч, копье, лук или арбалет, им было всё равно, что использовать в бою.
Готовились люди, готовилось и королевство. Оружие, доспехи, снаряжение изготавливалось и закупалось за счёт казны, отправляясь в строящиеся и расширяемые арсеналы. Вложения должны были окупиться хоть в крестовом походе, хоть в мероприятии, которое король планировал провернуть самостоятельно. Но не получилось.
Я тоже очень надеялся, что моя подготовка пригодится не на Ближнем Востоке. Если бы мы так хотели участвовать в реализации прихотей Папы и стоявших за ним торгашей и ростовщиков, то учили бы арабский язык, а не славянские.
В поход я выдвинулся в день, указанный королем. Наши отряды уже вышли из разных мест и должны были встретиться в последнем городе германских земель, на границе с Венгрией. Уверен, что папские шпионы отслеживали все наши передвижения. Папа Иннокентий королю тоже не доверял, грозя за ослушание отлучением от церкви.
Десять тысяч солдат вел я на юго-восток, проходя за день по четыре Больших мили. Но это только солдаты. А еще при войске были возничие, кузнецы с подмастерьями, плотники, маркитанты, походные шлюхи, интенданты и куча другого сброда, который всегда был спутником выступающей в поход армии. Все хотят урвать кусочек будущей добычи. Все дороги, хотя бы немного имевшие направленность в ту сторону, сейчас были забиты.
Часть обозов с провиантом было направлено вперед, часть тянулось за нами. Вперёд были высланы и многочисленные заготовители провианта.
До места встречи с венграми нам оставалось еще два перехода. Поле, на котором планировался ночной отдых, уже было готово к приему. Выдвинувшиеся за долго до основного войска квартирьеры уже заготовили дрова, продукты для солдат и фураж для лошадей и волов, и отправились дальше. Заканчивалась установка больших палаток. Для меня и старших командиров шатры уже были приготовлены.
Хотя я и привычен к длительным переходам в седле, но последний отрезок меня всё-таки сильно вымотал. Тело настойчиво требовало насыщения и отдыха.
Большой кусок жареного в луке кабана, сдобренный вином из Валахии, утяжелили мой живот, заставляя глаза быстро сомкнуться.
Снился какой-то кошмар, от которого меня избавил взволнованный голос.
- Ваше высочество!
Я с трудом открыл глаза, понимая, что не выспался. Рядом стоял мой паж Фриц, а за его спиной, освещая шатер светом факела, оруженосец Карл.
- Ваше высочество! Вам надо на это взглянуть! Караулы встревожены и не знают, что им делать.
Выйдя из шатра, я сразу не понял, что же так встревожило дежуривших солдат. Костры караульных горели, где-то переговаривались люди. И тут я увидел, как перекрестился караульный, глядя в небо. Посмотрев в том же направлении, я тоже осенил себя крестным знамением. Вместо тонкого серпа молодого месяца, который был с вечера, в небе висели иные светила. Было в них что-то такое, что луной или лунами я назвать их не мог. Их было три. И они были гораздо меньше привычной мне Луны.
- Докладывай! – потребовал я у старшего караула.
- Через час после тушения лагерных огней появился туман. Он был настолько плотный, что я не видел ладонь своей втянутой руки. И еще туман очень смердел тухлой капустой, ваше высочество. А потом в тумане были всполохи молний. Когда он исчез, я увидел это небо. И еще…
- Не томи меня! – подстегнул криком я офицера.
- Я послал людей, проверить дальние посты. Пропали все лошади и волы, которые были за пределами лагеря. Там все пропало. Нет ни озера на юге, ни леса на холме с западной стороны. И холма тоже нет. Солдаты считают, что это происки дьявола, который противится нашему походу.
- Солдаты считают им и моего отца – своего императора? Он тоже был против этого похода, рассчитывая на богатую добычу для себя и своего войска в другом, гораздо близком месте.
- Извините, ваше высочество, - офицер приложил руку к своей груди и склонил голову. – Я только сказал, о чём толкуют солдаты.
- Поднимайте войско. Не нравится мне всё это. Нам надо быть готовыми.
- Слушаюсь.
- Отрядам собраться и построиться. Быть готовыми к отражению нападения на лагерь.
Я и мои воины были готовы встретить любого врага.
***
При атаке вражеской кавалерии вперед выдвигаются копейщики. Три ряда длинных копий, упертых тыльниками в землю и прижатых коленями, направляются умелыми руками навстречу конной лаве. Только полностью закованный в латы конь и всадник смогут попытаться пробить частокол копий. Или глупец, которому надоело жить. Не всякий конь бросится грудью на острия копий, но кони часто умнее людей.
Если наступает пехота, то ее встречает сомкнутый строй закрытых щитами меченосцев, которых из-за спин поддерживают копейщики, успокаивающие самых настырных противников, а через головы и с флангов бьют лучники.
Но к удару такого врага мы оказались не готовы. Враг был среди нас! Он был повсюду. Вначале на многих напала слабость, сменившаяся оцепенением. Солдаты роняли оружие на землю и как завороженные смотрели перед собой, слабо реагируя на слова командиров. Упавших и потерявших сознание быстро оттаскивали в тылы отрядов, смыкая ряды. Но выбывших становилось всё больше и больше. Вскорости заполнять образующиеся в строю бреши было не кем.
Самым страшным моментом стало, когда «зачарованные» стали подниматься и нападать на своих товарищей сзади. Я тоже испугался, когда один из солдат, стоявший в оцеплении моего шатра, выронив копьё, набросился на моего оруженосца, и сбив его с ног, пытаясь загрызть его зубами. Сквозь шум криков удивления и ужаса, я услышал, как скребут его зубы по железу кольчужной бармицы. Все расступились, замерев от увиденного.
Мне надо было действовать решительно и быстро. Подойдя к дерущимся, я заколол напавшего ударом кинжала в спину.
- Всех зачарованных – вязать! Самых буйных – резать! Священников ко мне! Срочно!
Спустя полчаса я понял, что и эти меры не способны были что-либо изменить. Войско погибало на глазах, превращаясь в кровожадную массу оборотней. Священники, которые сопровождали нас в походе и которых я призвал, чтобы они изгнали демонов из тел порабощенных солдат, сами становились такими же безумцами.
Способных трезво мыслить и действовать становилось всё меньше и меньше.
- Труби сбор, Фриц! Надо собрать воедино, тех, чей разум демоны не смогли ещё подчинить своей воле.
На зов рога моего пажа к штандарту с красноклювым орлом на жёлтом щите сбегались солдаты, сразу занимая место в строю сводного отряда.
Щит к щиту, плечо к плечу. Обнаженные клинки мечей блестят в свете странных ночных светил, опущенные на наплечники лат. Железный квадрат строя разрастался при пополнении добравшимися до него воинов.
Внутри строя укрывались те, кто состоял при войске, но не являлся солдатом.
Каре увеличивалось, но я понимал, что это лишь мизерная часть, оставшаяся от могучего войска. Самого могучего в Европе, как некогда считали мы с отцом. Провиденье и высшие силы все-таки были против этого похода. Зачем они выбрали такой способ, чтобы показать свою волю, мне было не ведомо.
Каре медленно отступало в центр лагеря, где было свободное от палаток место. А вслед за ним со всех сторон стягивались, вышедшие из оцепенения люди. Но мы видели, что это были уже бывшие люди. Это были только их тела, занятые тёмными созданиями, выбравшимися с изнанки мира. Демоны в человеческом обличье.
Я обходил строй, отдавая приказания и стараясь подбодрить солдат. В глазах своих уцелевших воинов я видел нерешительность. Они, готовые нести смерть любому врагу, еще колебались причинять какой-то вред своим товарищам, с которыми с юных лет выносили все тягости службы, ели из одного котла, спали, укрываясь одним плащом.
Последней каплей, рассеявшей их сомнения, стало убийство обратившимися распутной женщины, пытавшейся добежать до строя. Ее сбили с ног и на глазах солдат начали пожирать под вопли боли и отчаянья несчастной.
- Солдаты! Это уже не наши братья! Это слуги дьявола! Надо освободить христианские души из пленённых сатаной тел! Убивать всех зачарованных! Только смерть избавит их души от скверны людоедства!
Мои слова упали на благодатную почву. Страх и сомнение покинули ряды выстроившегося каре. Это вновь были верные и решительные воины Христа!
Раздались команды новых десятников.
«Ха!» - одновременно выдохнули воздух сотни глоток, сопровождая удар. Жала копий пробивали тела наползавших со всех сторон оборотней.
«Назад!» - кричали командиры, и солдаты, выдернув окровавленные острия из убитых, отводили руки назад, чтобы вновь нанести единый удар.
«Ха!». Новые трупы валятся под ноги еще живых оборотней, которых становится всё больше вокруг нас.
«Ха!». Снова удар копий, но уже из второго ряда построения. Первый ряд рубит мечами прорвавшихся через щетину копий нелюдей.
Но Сатана хитер в своих кознях и продолжает захватывать души. Еще несколько солдат выпадают из строя, выронив оружие. Демоны продолжают порабощение тел новыми служителями тьмы. С ними уже никто не церемонится. Я вижу, как кузнец, стоявший позади последней шеренги в одном нательном белье, но вооруженный своим молотом, одним ударом ломает спину обратившегося, и тут же перебегает к следующему солдату, застывшему зачарованной куклой. Новый удар сокрушает нелюдя, собравшегося напасть на воина впереди себя.
Без какой-либо команды оружие подхватывает мужчина и занимает место в строю. Может он торговец, может возничий. Сейчас это не важно. Главное – убить всех, кто использует для убийства вместо оружия свои зубы.
***
Утро нового дня мы встретили посреди поля, густо усеянного трупами. Местами трупов было так много, что они лежали в несколько рядов, доходя до уровня груди стоящего человека.
Несколько десятков солдат, по команде командиров, покинули строй, добивая еще шевелящихся раненых. Священников не осталось. Единственный выживший сотник, возложил на себя обязанность читать молитву об упокоении душ преставившихся грешников.
- С подранками закончили, Ваша высочество! – доложил паж. – Какие будут приказы?
- Разведку в четыре конца на половину большой мили. Собрать весь провиант. Искать лошадей. Лагерь переносим южнее.
- Слушаюсь, - Фриц с полупоклоном, удалился.
- Карл! – прими оружие. Я протянул оруженосцу щит, а затем он помог снять шлем. – Распорядись посчитать всех, кто пережил эту ночь. И пусть займутся готовкой пищи. На сытый желудок думать, что нам делать дальше, будет лучше.
Я осмотрелся. Вокруг местность была совершенно другая. Это ужасало. В какой стороне теперь был мой дом, где остались супруга и сын, было не понятно.
Луковая похлёбка и небольшим ломтем хлеба – вот и весь «королевский» завтрак в тот день. С чашей вина я вышел и шатра, который был перенесён на место, выбранное для нового лагеря. Солдаты уже отошли от ужаса ночного побоища. Кое-где были слышны смех и песни и даже повизгивания выживших женщин.
Но караулы несли службу исправно. Так казалось всем десятникам. И мне, но не долго. От увиденного я отбросил в сторону кубок, и вытащил из ножен меч.
Мимо ближайшего ко мне караульного, совершенно спокойно следовал человек в тёмной хламиде с остроконечным капюшоном. Он приближался неспешно, опираясь на длинный посох, который явно использовался не только как помощь при ходьбе.
- Меня не надо опасаться, принц Конрад! Поверь, что для тебя и твоих людей я совершенно безопасен. В этом мире много опасностей, а мои советы помогут выжить и тебе, и твоей свите. Доверься. И убери свой меч.
Моя рука безвольно опустилась.

Глава № 2.

Пилигрим

Миновал громадный промежуток времени между тем временем и моими воспоминаниями, но та встреча отложилась в моей памяти с мельчайшими подробностями. А как бы для меня и моих людей продолжалась бы дальнейшая жизнь, если бы этот человек прошел мимо? Я знаю как: мы бы жили, но не долго.
                (цитата из книги «Путь Крестоносца»)

***
- Кто ты? – эти два слова я с трудом выдавил из себя, поймав на мысли, что говорю с ним на славянском. На том же языке, на котором он обратился ко мне.
- Странник. У меня много имен, но ты можешь звать меня Пилигримом, - и незнакомец скрылся в моем шатре. Всё, что я мог сделать, следовать за ним. Меч я поспешно убрал обратно в ножны.
Странник, отбросив капюшон, расположился на большой подушке, где совсем недавно сидел я, и пил вино.
На вид ему было не больше тридцати лет. Короткий русый волос на уровне лба удерживался красной лентой с какими-то вышитыми символами. Из-под верхней одежды выглядывал ворот белой рубахи. На ногах были добротные кожаные сапоги, покрытые пыльцой трав, прилипшей к намочившей их росе. Никакого оружия, кроме посоха, я не заметил.
- Недурное вино, принц. Хуже, чем из винограда Шампани, но значительно лучше эллинских. Но все это – дело вкуса, - он кубком указал мне на мое походное кресло. Невиданная дерзость для любого смертного, но я подчинился.
- Угощайся. Большего путнику предложить мне нечего. Видел, наверное, сам, что вокруг произошло? Нам не до изысканной кухни сейчас. Все очень устали.
- О тебе я узнал от твоих дозорных, которых вы направили на юг. Мне стало интересно, кого забросило сюда в этот раз. Очень интересно. Видно, что в мире, из которого вырвали новую соту, что-то изменилось, раз на обычном поле, где раньше кроме кротов и тушканчиков живности никогда не бывало, появилась столько корма.
- Ты говоришь загадками, Пилигрим.
- Наберись терпения, принц Конрад. Его тебе теперь потребуется очень много.
- Для чего?
- Для начала, чтобы выслушать мой рассказ о мире, в котором ты оказался. Готов?
Я кивнул, и опустился в кресло, поставив ножны между ног.
- Ну, тогда посмотрим, насколько ты готов, - Пилигрим улыбнулся, и сделал небольшой глоток. - Представь одеяло, которое сшито из множества лоскутов. Они все из разной ткани, которая попала швее под руку, разного цвета и размера. И форма у них разная. Но умелая рука сшивает их между собой, превращая в одно сплошное поле. Представил?
- Я много видел таких в домах простолюдинов.
- Хорошо. Так вот, некие силы, обладающие огромной властью и мощью, способны вырывать из мира людей такие лоскуты земли, вместе со всем, что на них находится. Ты сам видел, что местность вокруг стала совершенно иная. Это и есть лоскуты, вырванные из мира людей, но раньше, чем тот, на котором стоит этот шатёр. И обратной дороги, принц, нет ни для кого. С этим придется смириться. Ты никогда не увидишь свою семью, свой город и свой замок. Все придется начинать с самого начала. Но для этого вначале нужно будет выжить. А это будет еще труднее для вас, чем выжить прошлой ночью.
Гость замолчал, то ли давая возможность мне осмыслить услышанное, то ли хотел посмотреть на мою реакцию на его слова. Я молчал, ожидая продолжения.
- Эти участки земли в разных местах называют по-разному. Южнее этих мест, где преобладают франки, латиняне, испанцы, их называют «lacina», от латинского – «лоскут».
- Я знаю латынь! – кивнул я на его слова. – Не надо мне растолковывать прописные истины.
- Не торопись, принц! Я же предупреждал, что надо набраться терпения. Знания, которые я хочу передать, тебе никто не даст. А тебе еще ими делиться со своими людьми, если вы хотите выжить. Я продолжу, а вопросы ты задашь мне после окончания моего рассказа.
«Klappe», то есть тоже, «лоскут», называют твои соплеменники из германских земель. И это наименование созвучно со словом «клапоть», который используют славянские народы, среди земель которых ты находишься. Но всё больше и больше в обиход входит слово «сота» или «соты», хоть и произносится оно на разных языках по-разному.
Теперь расскажу о мире и его законах. Франки зовут его «Мир боли», те же латиняне, «mundus texta» – сотканный мир, или «infernus» - Ад. Но очень многие называют этот мир – Улей. И ты привыкнешь к этому названию.
Когда ты или твои люди увидят туман, который будет иметь кислых запах, бегите! Бегите, пока не покинете землю с таким туманом, перейдя границу. Иначе или смерть, или беспамятство, которое равно смерти. Новая сота принесет новый мир. Только Улей знает, что на нем будет в этот раз. Может то же самое поле или лес, может озеро или часть какого-то города с людьми. Это не важно. Важно, что, вдохнув воздух этого мира, все люди и животные, питающиеся мясом, обречены. Они уже не совсем люди. Совсем скоро большинство из них возжелают плоти своих ближников. Им будет всё равно, кого убить и сожрать, будь то их мать, сын, брат или ягненок. Главное, чтобы всегда была еда. Много еды.
- У них души похищает Сатана?
- Святая инквизиция настаивает именно на такой трактовке. Я с ней согласен только в том, что это уже не люди, а нелюди. Это твари, которые постепенно утрачивают человеческий облик. Чем больше еды, тем быстрее это происходит. Твари растут, развиваются, становятся крупнее, быстрее, смертоноснее. Они почти не чувствуют боли и не знают страха. Единственное чувство, которому они преклоняются, это голод.
- Но мы остались людьми!
- Да. Но таких очень мало. Сколько было воинов в твоем войске, принц?
- Десять тысяч солдат. Но еще многочисленная свита, сопровождала нас в обозе.
- А осталось?
- Мне не успели доложить. На мой взгляд, не более полутысячи. Остальные обратились в слуг Дьявола и отправлены нами в преисподнюю.
- Потеряло душу и обратилось подавляющее большинство. Бывает, что из сотни выживают один или два человека. Бывает три, но это редкость. Чаще, что и того меньше. Но не стать тварью, это еще не значит, что человеку суждено выжить. Улью этого мало. Ему не нужны слабые нелюди и слабые и трусливые люди. Скажи, как ты себя чувствуешь? Слабость, тошнота, головокружение?
- Болит затылок. Ноющая боль, которая простреливает то в лоб, то в виски. И сухость во рту.
- Так выпей, - Пилигрим показал на свою чашу, и я сделал несколько больших глотков, осушив кубок.
- Стало тебе легче, Конрад?
- Жажда исчезла на несколько мгновений. Но я вновь ощущаю сухость во рту и чувство жажды.
Рука странника исчезла в складках плаща, и он извлек кофон – флягу из тыквы, обмотанную веревочной сеткой и завязками, для ношения на поясе.
Вытащив пробку, он сделал из неё глоток, и протянул мне: - Выпей теперь это. Ты еще не покидал свою соту и два глотка тебе будет достаточно.
- Дрянное пойло! - мне не понравился ни вкус, ни запах напитка, но гость как будто и не заметил это.
- Это лекарство. Прислушайся к своим ощущениям теперь.
По животу растекалось приятное тепло, а боль в голове сразу исчезла.
- Чувствуешь, что стало лучше?
- Что это за напиток?
- У него, как и у всего в этом мире, много названий. «Живая вода», «эликсир», «философский камень», «отгоняющий сатану», «лечащий душу». Потом вы сами решите, как называть. Я научу тебя, как его делать.
Рука Пилигрима вновь скрылась под плащом, откуда он выложил на стол маленький продолговатый шарик зеленоватого оттенка.
- Это споран, принц. Из него люди и делают напиток, который я тебе дал. Подай мне кувшин с вином, - он протянул руку.
Я никогда никому не прислуживал. Так мне мог сказать только мой отец, но его тут не было и никогда не будет. А гостю я почему-то готов был повиноваться. Его воля все сильней и сильней подчиняла себе мою.
Пилигрим налил немного красного вина в кубок и опустил в него шарик.
- В тёмном вине плохо видно, но я расскажу, что там происходит. Оно растворяет споран, впитывая в себя его силу. Но запомни, что там, где сила, там и яд. Дай мне любую ткань.
Я оторвал кусок материи от подола рубашки, которую снял после ночного боя. Пилигрим посмотрел сквозь нее на свет огня горящего масла в медной плошке, подвешенной на треноге в центре шатра.
- Сгодится. Смотри и запоминай!
Он положил ткань на пустой кубок и тонкой струйкой перелил на нее вино. На ткани остались сероватые лохмотья.
- Это основа спорана. Страшный яд, который достаточно быстро умертвит человека, причиняя ему сильную боль. Запомни это!
Пилигрим убрал материю, вытряхнув чешуйки, и добавил в вино воды.
- Теперь раствор можно пить. Один, два глотка. Если усталость большая, то три. Это теперь ваше лекарство на всю вашу жизнь. Вы все теперь зависите от споранов.
- И где их брать?
- Ты любишь охотиться, принц? – я молча кивнул. Охота была моей страстью, привитая мне отцом.
- Спораны в тварях! Но не всё так просто. В только что обратившихся их не будет. Вот здесь, - он хлопнул себя ладонью по шее, - у тварей появляется бугорок. Чем сильнее они развиваются, тем он будет крупнее, постепенно становясь похожим на дольки чесночной головки. Это споровик, или споровый мешок. У сильных и опасных монстров внутри и находятся спораны. Чем больше тварь, тем больше споранов там можно обнаружить. Но вначале тварь еще надо одолеть. А твари очень живучие. Ты можешь проткнуть его тело копьем, истыкать стрелами, отрубить лапу, но тварь будет жить и стараться добраться до твоей плоти. Споровый мешок – самое уязвимое у них место. Как только споровик будет поврежден хотя бы проколом иглы, тварь сдохнет.
- И где же нам искать таких монстров?
Пилигрим рассмеялся: - Они сами будут вас искать, Конрад! Но на первое время для такого большого отряда, как у тебя, надо будет постараться, чтобы собрать нужное количество споранов. На юге, с той стороны, откуда я пришел, вчера прилетела новая сота с городом. Сейчас там уже все жители обратились и на откорм сошлись все крупные твари со всей округи. Когда мы закончим беседу, сразу отправляйся в ту сторону со всем отрядом. Вас там будет ждать славная охота!
- А это тебе и твоим людям, - гость выложил на стол холщовый мешочек. – Этого хватит, чтобы излечить твоих людей прямо сейчас, до начала похода. За тем, всё будет зависеть от вашей удачливости.
Подумав, что беседа окончена, я встал, но Пилигрим придержал меня: - Погоди, Конрад. Это еще не всё, что тебе необходимо узнать.
На столе появились еще два шарика. Маленький с мелкозернистой структурой белый шарик Пилигрим взял двумя пальцами и приблизил к моему лицу.
- Запоминай, принц. Это – горох. Он тоже растет в монстрах, но еще более сильных. Каждому из людей Улей дарит подарки, которые помогут выживать. Каждому свой. Это магия этого мира, - он улыбнулся, и добавил, - но многие еще долгое время будут считать это колдовством. И то, и другое не по нраву церковникам, и, тем не менее, вам надо смириться и принять это как должное. Или умереть, если не согласитесь использовать. Дар – неотъемлемая часть людей в Улье. Разведешь потом в любом уксусе. Когда горох растворится, процедишь, как и споровый раствор. В осадке яд. Чтобы принять раствор гороха, уксус надо загасить. Я смешиваю его с золой от высушенных речных или морских растений. Но это оставь на потом.
Он протянул к моей голове обе ладони.
- Я хочу увидеть, каким даром наградил тебя Улей. Энергии в тебе уже много, но мне нужно сделать осмотр.
Я замер в ожидании. Руки гостя кружили вокруг моей головы, то прижимаясь к затылку, то зависая возле висков.
- Поздравляю, Конрад! Тебя Улей поцеловал в макушку, - взгляд Пилигрима сиял от удовольствия. – Не ожидал я такого сюрприза. Не ожидал. Поздравляю тебя, принц. Ты – знахарь.
Значение слова мне было понятно, но в новом мире всё могло быть иначе.
- Что это значит в Улье?
- Для меня – это упрощение многих моментов в твоем просвещении. А для тебя – большая сила и власть. Прими красную жемчужину, - он показал пальцем на второй шарик.
Гладкая поверхность ярко-розовой жемчужины приятно грела мои пальцы. Ею можно было долго любоваться, но взгляд Пилигрима требовал немедленного употребления. Жемчужина легко поглотилась, и по телу разошлась волна тепла.
- Хорошо легла. Правильно. То, что ты сейчас принял, большое сокровище, принц. Такие бывают только в самых развитых, самых мощных и смертоносных творений мира. Принимай такую раз в год. Думаю, что у такого владыки как ты, воины будут способны добыть за такое время хотя бы одну.
Мне показалось, что он шутит, но взгляд гостя был серьезным.
- А теперь, раз уж ты знахарь, позволь, согласно знахарской традиции провести ритуал обмена. Протяни мне свои руки, - Пилигрим сел напротив меня. Его пальцы снизу обхватили мои запястья, - и обхвати пальцами мои руки.
Как только я это сделал, через все тело прошла волна мелких и болезненных судорог. Постепенно боль становилась слабее, а спазмы тела переросли в мелкую дрожь. Веки стали тяжелыми, и я не в силах противится, закрыл глаза.
Перед мысленным взором я явно видел бескрайнее звёздное небо, в черноте которого быстро мелькали миллиарды ярких точек. Их свет то усиливался, то угасал. Мне казалось, что я вижу дыхание неба. Оно было спокойным и размеренным, как и положено всему огромному и сильному. Моя жизнь, жизнь всех моих выживших и погибших воинов, не стоили и одной светящейся точки. То, что произошло с нами нельзя было сравнить даже со смертью мелкой рыбёшки, выброшенной на прибрежный песок. Смерть рыбки была даже более значимой. Все мы – песчинки на дне безбрежного океана.
Точки огоньков начали скручиваться в спирали. Вначале это было еле заметное движение, кажущееся галлюцинацией или каким-то сбоем внутреннего зрения. Но постепенно скручивание приобрело динамику. Оно ускорялось и ускорялось. Наконец перед глазами завертелся настоящий хоровод звёзд, который настолько увеличил скорость, что стал походить на привычную мне луну в ночном небе земли.
Луна, вращаясь, пульсировала различными цветами и их полутонами.  И, наконец, лопнула, заполнив светом все мое сознание. Я понял, что сейчас со мной произошло!
- Можешь разжать пальцы, Принц, и открыть глаза. Все закончилось.
Я открыл глаза, и увидел, что пальцы сильно, до белизны кожи, сжимают руки учителя. Они плохо слушались меня, и я разжал их с большими усилиями воли.
- Тебе еще придётся не раз переосмыслить то, что произошло сейчас, но какие первые впечатления?
- Я начинаю понимать, учитель! Ты передал мне свои знания! Сейчас моя голова напоминает миску с овощной похлёбкой, в которой всё перемешано. Но я разберусь, что там сварено.
- Я передал только то, что для тебя необходимо. И со временем ты во всем разберешься. Для этого надо время и практика. Чем больше будет практики, тем быстрее ты познаешь этот мир и сможешь во всю силу использовать свой первый дар.

Глава № 3.  Поход

- Ваша высочество, - из-за полога шатра обратился ко мне Карл. - Войско построилось. Мы ожидаем ваших приказаний.

- Сейчас я выйду. Ожидай! – я встал, и посмотрел на Пилигрима, не зная, что делать с гостем в такой ситуации. Он видел мою нерешительность, и улыбался.

- Задержу тебя еще на несколько минут. Запомни, что в традиции Улья, помочь попавшему сюда новичку. Эта помощь может выражаться в рассказе о мире, в совете, что делать дальше. Можно дать споровую настойку, чтобы снять боли. За это Улей и тебе поможет. И еще одна традиция, принц Конрад. Принято отречься от всего, что связывает с прошлой жизнью. Забудь свое имя. Я окрещу тебя новым именем, о котором ты всех оповестишь сам.

Пилигрим медленно осмотрел внутренность шатра. Кроме походного стола, кресла, моей лежанки из набитого сеном тюфяка, смотреть было особо не на что. Только возле выхода, на небольшом опорном столбе, был подвешен фамильный щит, прикрывавший мой плащ, который я вёз с собой, чтобы надеть на Кипре. Когда Пилигрим посмотрел на щит, тот упал, сорвавшись с крюка.

Я вздрогнул, а Пилигрим даже не моргнул. Теперь он смотрел на большой красный крест, вышитый на белом плаще.

- Это знак. Я нарекаю тебя Крестоносцем. Теперь это будет твое истинное и единственное имя.

- Благодарю тебя, крёстный отец.

- У вас, христиан, принято на крестины дарить подарки.

- Ты меня уже щедро одарил!

- То было до крестин. А теперь слушай. После того как вы посетите город, сюда не возвращайтесь. Позже пришлешь людей, чтобы собрали оружие и доспехи, если в этом будет надобность. От города на юг течёт река. Пойдете по ее правому берегу. Через десяток небольших сот начинается холмистая местность. Там увидишь место, где можешь расположиться. Сота с высоким холмом, покрытым лесом, на вершине которого есть укреплённое место. Внутри я не бывал. Мне это ни к чему, а твои воины найдут возможность попасть за стены. Эта сота – стаб. Стаб, значит устойчивый, от латинского stabilis. Он не исчезает, и не обновляется, как все другие. Шатёр пока оставь. Мне также надо отдохнуть, после твоего обучения. Ступай. Может когда-нибудь, даст Улей, мы еще встретимся.

Подхватив щит и плащ, я вышел.

- Сколько всего у нас людей, Карл?

- Четыреста двадцать воинов, господин. Еще полсотни мужчин разных сословий и всего шесть женщин.

- Ну, хоть столько сохранили свой разум и выжили.

- Если вы это о женщинах, то разум сохранился только у трех из них. Для других нервные потрясения этой ночи стоили помешательства их рассудка.

- Все же оставим их при лагере. Главное, чтобы не буйствовали. Там видно будет, что дальше с ними и со всеми нами будет.

Я достал кисет со споранами, развязав шнурок, достал два и добавив к ним горошину, протянул оруженосцу.

- Это сохрани. Отдашь, когда велю. А сейчас несите вино и большой казан.

Под заинтересованными взглядами приближенных я собственноручно готовил споровый раствор. Если учесть, что Пилигрим из одного спорана изготовил литр, и это являлось нормальной концентрацией, то из двенадцати я сделал двенадцать литров. Счёт не был моей сильной стороной в науках, но все же я понимал, что этого мало для всех людей.

В такой ситуации рассчитывать надо было только на везение и охотничью удачу в предстоящем походе.

- Несите эликсир за мной. И не расплескивай! Ценна каждая капля напитка!

Я быстрым шагом направился к рядам солдат.

- Воины! Судьба забросила нас в иной мир. Этот мир полон кровожадных тварей, желающих отведать нашей плоти. Но еще больше они желают поработить наши христианские души. Господь оказался милостив, дав нам силу, чтобы пережить страшную ночь и сохранить разум. Но это было только первое испытание. Борьба за выживание будет длиться постоянно, пока мы дышим и видим. Но нам, солдатам, к этому не привыкать!

По рядам прошел шум одобрения.

- Сейчас сотники получат эликсир, который немного взбодрит ваши тела и снимет боль и усталость. Один глоток каждому. Не больше. Его у нас мало. Для того чтобы такого лекарства было вдоволь, надо совершить переход и уничтожить еще более страшных тварей, чем те, в которых переродились очарованные демонами ваши товарищи.

И еще. С этого дня я не принц Конрад. С этого дня я – Крестоносец!

***

Городок, к которому нас направил Пилигрим, меня удивил. На большом холме теснилось большое количество деревянных домов, обступивших деревянное строение в центре. И вокруг городка совершенно не было никаких укреплений. В это было трудно поверить. Возможно, что он находился во внутренних владениях государства и не имел угрозы со стороны воинствующих соседей. Этого нам узнать было не дано. Не кому было поведать, что за город это был, какой правитель им управлял и какой народ населял его. Сейчас все население городка бродило по улицам города и его окрестностям в поисках пищи.

Несколько сотен обращенных разбредались по окрестностям одиночками или малыми группами. Крупных монстров, о которых предупреждал учитель, я пока не заметил.

- Сотники! Построение «клин» в три шеренги! Остриё на город. Крылья шире! Вперед – марш!

Раздались свистки дудок десятников и походная колонна начала перестроение в боевой порядок. Единственный барабанщик задал темп шага.

Сопровождаемый пажом, оруженосцем и знаменосцем, я шел позади острия построения.

Правильно бы было не идти, а ехать на рослом боевом коне, с его высоты осматривая, что происходит не только впереди, но и на флангах. Даст Бог, или, как говорил Пилигрим – даст Улей, будут у нас и кони. Сейчас главное, это добыть спораны.

Бой барабана заставил разбредавшихся оборотней обратить внимание на наше появление. Они, сразу ускорившись, поменяли направление движения. Самые близкие, в надежде первыми отведать нашего мяса, уже перешли на дергающийся бег, вытянув к нам руки с жадно растопыренными пальцами. Мерзкий звук, исходящий от них, оборвался, как только они стали достижимы остриям копий. Солдаты снесли их, даже не притормозив ни на секунду.

Я остановился возле двух трупов мужчин.

- Переверните их на живот.

Я осмотрел затылки, но никаких долек чеснока не обнаружил. Небольшие бугристые уплотнения и всё.

- Вперед! – ускорившись и обогнав расступившуюся толпу обывателей, я занял прежнее место в построении.

Внезапно строй остановился и до меня донесся гул возбужденных голосов.

- Поднимите меня! – отдал я приказ, и один из солдат тут же бросил на землю свой щит. Я встал на него, а четверо воинов подняли щит, подперев его плечами.

В нашу сторону от города бежали три чудовищных монстра. Я сразу понял, что именно о таких порождениях этого мира говорил мне Пилигрим. Твари бежали к нам тоже клином. Передняя тварь для бега использовала все четыре конечности, и была создана из сплетения бугрящихся мышц, которые я видел даже с такого расстояния. Две других твари, немного отставали, и для передвижения пользовались только ногами. Фигурами они едва походили на людей, а от демонов, изображения которых не раз видел в церковных книгах, их отличал сероватый, а не красный цвет кожи и отсутствие хвостов.

Бежавший первым монстр за несколько метров до строя прыгнул вверх. Только несколько копий поднялись, чтобы встретить громадную тушу, падающую на солдат сверху. Шкура монстра была настолько крепкой, что у пары копий древки не выдержали и переломились. Но три или четыре наконечника все же вошли в тело. Тварь рухнула вниз, придавив несколько солдат, проявивших то ли стойкость и бесстрашие, то ли нерасторопность, чтобы бросив древки, уйти из-под удара. Но главным было то, что остриё строя рассыпалось, а к солдатам вернулся страх. Я даже услышал ропот и молитвы из уст, державших меня воинов.

Спрыгнув на землю, я бросился к твари, которая уже поднялась на ноги, даже не обращая внимание на торчащие из ее тела древки копий. Два отважных копейщика атаковали его сбоку, нанеся удары в ноги и отвлекая противника на себя. Но копья никакого вреда не причинили. Монстр отмахнулся правой лапой, не только отбив в сторону копья, но и выбив их из рук. Секунда, и тварь развернулась, чтобы атаковать смельчаков. Для меня это было подарком – подпрыгнув к монстру, я рубанул мечом по хорошо различимому наросту, немного отличающемуся оттенком от остальной кожи.

Тварь тут же рухнула мордой вниз.

Только теперь я вспомнил о двух других атаковавших нас дьяволов.

- Сомкнуть строй! – крикнул я, но солдаты, подгоняемые командирами, уже восстановили прежний порядок. Только двоим потребовалась посторонняя помощь, чтобы подняться. – Раненых в тыл.

Ударил барабан, и строй, продвинувшись немного вперед, остановился. Кроме убитой мной твари, я увидел и трупы обоих существ, которые бежали по бокам от своего вожака. У одной был расколот череп, из груди второй торчала половина древка копья, которое насквозь пробило тело, как раз там, где находится сердце. Хотя оно может быть у таких тварей где угодно.

По шуму голосов я понял, что атака не завершена и у нас появились новые противники. Рядом уже лежал щит и ожидали те же солдаты, что держали меня раньше. Мне хотелось броситься вперед, и заняв место в первой линии, своим примером воодушевить войско, но обязанности командира требовали иного.

Я вновь поднят и осматриваю местность. Монстры атакуют. Их много и все они разные, но таких огромных, как убитый первым, я не заметил.

- Загнуть фланги, - отдал я команду негромким голосом, и посыльные сразу помчались передавать сотникам мой приказ.

Я решил построить отряд в каре, потому что заметил, что от города справа и слева от дороги, в нашу сторону тянуться низины, которые мною не просматривались. Кроме того, по опыту отражения первой атаки и ночного боя, я уже понял, что смысла в продвижении вперед нет – монстры сами прибегут на звук барабана и звуки боя.

А солдатам удобнее сражаться, стоя на одном месте.

У меня на мгновенье возникло желание осмотреть убитых, но я его отбросил. Сначала бой. Трофей становится таковым, когда бой завершен, и завершен победой.

Два часа мы отбивали атаки. Иногда твари валили крупными группами, от которых старались держаться в стороне маленькие группы существ и одиночки. Очевидно, что у монстров существует какая-то своя иерархия. Несколько раз нам давали передохнуть. Это были те моменты, когда с нападавшими уже было покончено, а новые существа еще не успели добраться на поле боя.

В такие минуты я спускался на землю, давая солдатам возможность отдохнуть или поменяться, а сам осматривал раненых.

То, что я при этих осмотрах видел и ощущал, можно назвать магией. А если бы не было учёбы и передачи силы от Пилигрима, то это мог бы считать колдовством.

Я ясно видел, что внутри каждого окружающего меня человека есть какая-то энергия, суть которой мне еще предстоит понять и изучить. У осмотренных раненых я видел, как эта энергия перетекает к месту травмы, и собираясь вокруг нее. И еще я понял, что у всех нас запас этой силы очень маленький.

Несмотря на то, что все десятки и сотни были только что переформированы, бой протекал очень хорошо. Все знали, что им делать, находясь в том или ином месте построения. Спасибо отцу и его командующим за науку. Дальновидный правитель, который когда-то давно принятым решением о создании нового войска, сейчас спасал жизнь своему сыну.

Еще я обратил внимание, что не только солдаты знают, что делать. Выжившие ночью обыватели, примкнувшие по различным причинам к войску, а сейчас прячущиеся внутри строя, постепенно начали принимать участие в сражении. Мужчины добивали монстров, которые подавали признаки жизни, оттаскивали их трупы из-под ног солдат, чтобы не мешали, или выносили раненых.

Женщины сгрудились возле тех раненых, которых наспех я успел осмотреть, убрав боль или выведя из шокового обморока. Используя полосы ткани, которую они отрывали от своих платьев, они хоть и неумело, но перевязывали раны.

Бой завершился к вечеру. Последними погибли пять крупных монстров, очевидно пришедших издалека. Они бросились на правый фас построения, но мои солдаты в конце сражения были уже не те, что его начинали. Они уже кое-что понимали и в разнице поведения монстров, в зависимости от из размеров и вида, знали уязвимые места. Эта пятерка, хоть и бросилась в атаку сплоченным кулаком, умерла в течение пары минут. И новых потерь у нас от них не добавилось. А будь такой первая атака, еще неизвестно, чем бы она завершилась. Да и весь бой, был бы он вообще, как сейчас, победным.

Меня вновь подняли на щите. Поля вокруг нас были пустынными.

- Отбой тревоги. Команды передать голосом, - приказал я подошедшему пажу. – Не стоит будоражить барабанным боем тех тварей, которые оказались туговатыми на ухо и смогли поэтому выжить.

А вот теперь пришло время для сбора трофеев. Это была самая главная цель нашего похода сюда.

- Сотникам выставить наблюдателей и караулы! Солдаты! Отдыхать будем позже! Сейчас всех тварей перевернуть на живот. Дальше я покажу десятникам, что нужно будет делать. За работу!

Пока солдаты разгребали завалы из трупов, я вернулся к первым убитым нами тварям.

Вскрывать нарост убитому мной монстру не требовалось. Удар мечом разрубил его пополам. Рассматривая место удара, я видел торчавшие из раны очень тонкие и черные ворсинки. Острием кинжала я раздвинул стенки шишки и подковырнул клубок этих нитей. Часть этого клубка выпала наружу и мне в нос тут же прилетел насыщенный запах лесных грибов.

Засунув в нарост палец, я вывалил все содержимое на траву. Горошина и восемь споранов. Отчасти я был разочарован, считая, что в такой развитой и сильной твари должно быть гораздо больше трофеев. Если в этой так мало, то на обилие споранов в двух других рассчитывать тоже не приходилось.

Так и оказалось. Парочка не только была внешне схожа, но и принесла одинаковое количество виноградинок – каждый о четыре штуки.

Хотя, если смотреть с другой стороны на трофеи, то Пилигрим дал мне меньше, чем я сейчас держу в руках, проверив только три трупа. А их еще предстояло нам проверить несколько сотен. Даже если отбросить свежаков, которых будет не меньше половины, то добыча стоила тех усилий, что мы приложили.

Трупы убитых тварей не считали. Будем только трофеи потом подсчитывать. Это я поручил своему пажу Фрицу, который утром был мной перекрещен одним из первых, став Пажом. Его придворная должность теперь была именем. Такова вот оказалась моя воля.

- Сотники и десятники – ко мне!

Когда все собрались возле трупа, выбранного мной в качестве объекта для демонстрации, я начал рассказывать вначале теорию.

- Такой нарост-шишка есть у всех, кто обратился из людей в монстров. Чем они больше жрут мясо, тем больше нарост. Это самое дорогое для нас, и самое уязвимое для них место. Если повредить оболочку, тварь сразу же подыхает.

- Может поэтому они никогда не поворачиваются спиной к опасности? – спросил сотник Змей. – Они не знают страха и лезут на наши мечи, не отступая даже на шаг.

- Может и так. Я еще мало знаю, но что могу, передам всем вам. Теперь о ценностях. Змей, разрежь нарост у этого мутанта.

Из клубка черной паутины сотник извлек шесть споранов и горошину.

Взяв один споран, я, чтобы его все видели, поднял над головой, зажав двумя пальцами.

- Это споран. Это то, из чего я сделал тот эликсир, который все вы пили утром. Теперь все мы зависим от этих шариков. Без эликсира – медленная и мучительная смерть ждет каждого из вас. Вся наша жизнь с этого дня связана не только с выживанием, а и с добычей споранов. Как делать эликсир я покажу позже. Сейчас все отправляйтесь к своим десяткам и покажите, то, чему я вас научил. До темноты всем предстоит много работы.

Войско разделилось. Большая его часть потрошила наросты тварей. Одна небольшая группа направилась в город для заготовки провизии.

Но пятая часть войска, по моему приказу, несла службу по охране места битвы, удалившись от него на несколько сот метров.

Мера предосторожности в выделении значительного числа воинов оправдала себя полностью. Две стаи монстров числом до трех десятков каждая пытались напасть на сборщиков трофеев, но после скоротечных боев сами дожидались очереди на потрошение.

Вот-вот должно было стемнеть, но в этот момент мне доложили, что закончили собирать трофеи и вернулись наши фуражиры. С них я и начал.

- Не христиане. Язычники-огнепоклонники. В самом центре города находится их капище. Но городок богатый, - доложил сотник Волк, командовавший этим отрядом. – Прошлись по торжищу и богатым домам. Продуктов много собрали. Можно и больше, но на плечах все не унесешь. Завтра еще можно сходить большим числом. Груза всем хватит.

- Отдыхайте, - отпустив Волка, я пошел к Кнуту и Пажу, которые ожидали меня в центре лагеря.

- Сколько? – спросил я у Кнута, показывая на холщовые мешочки, лежавшие на расстеленном плаще.

- Споранов собрали восемьсот двадцать четыре. Солдаты говорят, что в основном было по одному или по два шарика. Трофеев другого вида тридцать штук.

- Это горох. Что-то еще?

- Да, принц! У нас появились воры, - доложил уже Паж. – Когда все сдали собранную добычу, я спросил, все ли сдали. Все ответили одновременно, что все. В этот момент я увидел, что в моей голове двое озарились красным цветом. Я знаю, что они лгут, но без вас дознание учинять не стал.

Я обошел Пажа и положил ладони на затылок, как это делал Пилигрим со мной. Я хорошо видел энергию Пажа, но мне совсем не было понятно, как мой дар определяет его дар и дает ему оценку. Я просто знал и понимал те сигналы, которые воспринимал при осмотре.

- Хороший у тебя дар, Паж. Ты теперь отличаешь правду от лжи. Не будем откладывать. Покажи мне этих лгунов.

Глава № 4.  Сотник Отто

Я совершенно не помню своего детства. И родителей тоже не помню. Отец погиб на лесоповале, придавленный деревом, когда мне еще не было и семи лет. А мать умерла через год после него, простудившись на реке во время стирки.

Потом меня и трёх моих младших сестер воспитывала тётка – старшая сестра отца, для семьи которой мы были большой обузой, так как у нее своих детей было тоже четверо.

Сейчас образы и сестер, и тетки уже стерлись в моей памяти. Помню только довольную улыбку тетки и ее мужа, когда они получили несколько грошей от управляющего нашего барона, после того, как он тщательно меня осмотрел.

И то утро я тоже запомнил. Повозка с управляющим въехала в село через два часа после рассвета. Сначала он заехал к старосте села, а уже потом подъехал к нашей хибаре.

Мой опекун был очень рад такому гостю. Меня он позвал сразу же после приветствия, очевидно заранее зная о цели приезда этого господина.

Управляющий первым делом приказал открыть рот, и внимательно осмотрел мои зубы. По его взгляду я понял, что он доволен. Зубы у меня действительно были крепкие – я легко раскалывал ими лесные орехи и для себя, и для сестер.

Потом господин приказал мне сбросить всю одежду, и осмотрел со всех сторон, заставив поприседать и несколько раз наклониться.

- Одевайся и отправляйся в мою телегу.

Это была единственная фраза, которую я от него услышал.

Управляющий объехал еще несколько дворов, но только из двух он вышел с моими сверстниками, которые присоединились ко мне. Когда его телега покидала деревню, никого из нас не провожали близкие нам люди.

За весь путь господин не соизволил сказать нам ни одного слова, чтобы сообщить о нашей дальнейшей судьбе. Для него мы были простыми вещами, способными что-то болтать на краю телеги, за которые он заплатил деньги.

Гораздо позже, когда, я был уже зрелым и много чего повидавшем и понявшим юношей, я понял, что управляющий, будучи обычной мелкой сошкой, просто выполнил поручение своего (и моего) господина – барона фон Грицена, вассала графа фон Дона.

Сдав нашу троицу старому вояке, который напугал нас своим страшным видом, вызвав настоящий ужас в головах мальчишек, вырванных из своих привычных условий, и брошенных в огромный и пугающий мир. А бояться было чего. Вернее, страшило отсутствие у него части органов, а именно, левых глаза и уха, и трех пальцев на левой руке, которую он постоянно прижимал к своему боку, когда хромающей походкой куда-то направлялся. Кроме пустой глазницы, его лицо уродовало пятно шрама от ожога.

Характер служаки был не менее скверным, чем его рожа. Уже позже, через несколько месяцев, один из стражников барона, возле которого мы упали, чтобы отдышаться, рассказал нам вкратце о нашем учителе-мучителе.

Хромой Йенс с юности служил роду нашего барона. Пальцы потерял, когда оборонял замок от шайки наемников, бросивших службу у своего нанимателя после поражения в битве, и отправившейся грабить всё, что попадает им на пути. Замок оказался им не по зубам. После этого Йенс стал десятником, а отсутствие пальцев совершенно не мешало ему держать щит в строю латников. А в кабаке кружки он поднимал другой, правой рукой, у которой с пальцами было все в порядке.

В сваре между Альбрехтом Медведем и Генрихом Гордым, куда влез и наш барон, при отражении атаки конницы Йенс лишился сначала уха, получив удар мечом, а за тем, стрела на излёте выбила глаз уже лежавшему на земле десятнику. Барон лично видел, как он в начале боя сражался против пикинеров, и повысил, дав ему полусотню.

Ожог лица, полученный при осаде города на севере Италии, повысил его до сотника.

Так, добавляя себе увечья, Йенс поднимался по карьерной лестнице, пока не свалился с деревянной, взбираясь на стену замка, который пришлось отбивать в Померании. Открытый перелом ноги и неправильно сросшаяся кость, добавили к имени солдата приставку «хромой», а барон, ценя заслуги, отдал под его командование нашу ораву.

Пятьдесят мальчишек, которых подобно мне выкупили у нуждающихся бедняков, хромой Йенс гонял с утра до вечера.

- Обещаю, замухрышки, - сказал он в самом начале нашей учёбы, - что голодать вы у нашего господина не будете, но и жиром не обрастете. Уж вы мне поверьте – не дам такому случится.

И обещание свое сдержал. Сколько я себя помню, я всё время куда-то бежал. Ходить спокойным шагом я и все мои товарищи, могли только по дороге на церковную службу. Все иные перемещения только бегом. И Йенса не волновало, что в этот момент у нас было в руках: мешок с репой, бревно или ведро с водой. «Бегом, бездельники!».

Только через два года нам сообщили, что мы – будущие солдаты нашего императора. Об этом нам сообщил сам граф, прибывший в замок для осмотра будущей военной элиты. Оказывается, что у всех его вассалов были собраны такие же группы, как наша. Через несколько лет мы поняли, что все вассалы нашего императора Фридриха Второго, занимались подготовкой будущих воинов.

Когда мы подросли и возмужали, нас стали привлекать к серьезным мероприятиям: сопровождали сборщиков налогов в землях барона, несли караульную службу в замке, были в составе городской стражи, набираясь жизненного и воинского опыта.

В пятнадцать лет я отправился в первый военный поход, но не как воин. Мы были в обслуге лагеря: заготавливали дрова и фураж, сопровождали обозы. После сражений вместе с крестьянами из окрестных селений хоронили убитых, собирая оружие и амуницию.

А в шестнадцать лет, в составе войска герцога, участвовал в войне, где пролил первую кровь врага.

В ту проклятую ночь, когда мерзко воняющий туман забросил нас в неведомые земли, мой десяток нес караульную службу в лагере.

Первым чарам дьявола покорился наш десятник. Он оказался и самым первым обратившимся в войске человеком.

Через час после исчезновения тумана, он, обходя посты, остановился возле меня. Я ждал, что он что-то мне скажет, но он смотрел куда-то мимо меня. Казалось, что он что-то забыл и никак не может этого вспомнить. Я даже оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, на чем задержался его взгляд, и именно в этот момент десятник навалился на меня всем телом, свалив на землю. От неожиданности я выронил копье. Щит, в петле которого была моя рука, придавленный телом, мешал мне отбиваться.

Десятник настырно тянулся к моему лицу, желая вцепиться в него зубами, а я, защищаясь, подставлял свое предплечье, прикрытое кожаным наручем. Утром, осматривая доспехи, я обнаружил на твердой коже следы его зубов. Даже боюсь представить, чтобы он смог сделать с моим лицом, если бы смог сломить мое сопротивление.

Десятника оттащили от меня и связали. Он буйствовал, выгибаясь всем телом, старался освободиться. И ничего не говорил, издавая только утробные звуки, напоминающие то рычание собаки, то урчание.

Прибежавший на крики солдат сотник, осмотрел его.

- Без дьявола здесь не обошлось, - сделал он короткий вывод, и отправился к палатке принца.

А еще через час, когда уже все войско было поднято по тревоге, начался ад. Мои друзья, один за другим, утрачивали разум. Они становились такими же одержимыми, как и десятник.

У них всех было одинаковое поведение. Вначале затормаживалась речь, они говорили что-то невпопад, глотали окончания слов, не могли закончить начатую фразу, отвечая на вопросы. Потом замолкали, как бы уходя в себя, выпадая из реальности. За тем начиналась активная фаза: менялись глаза, приобретая темные оттенки, появлялось урчание вместо слов, а потом они начинали бросаться на тех, кто был к ним ближе всего.

У каждого это занимало разное время. Кто-то долго находился в состоянии оцепенения, а кто-то, вот только-только говорил, и уже набрасывался на соседа.

Прошло совсем немного времени, и я оказался один, в окружении безумцев. Одни лежали связанными, другие начали преследовать меня.

Меня охватил ужас, ведь все они были моими товарищами с самого детства. И все сейчас хотели убить меня, сожрав живьем. Сколько было сил, я отбивался, не прибегая к оружию. Уклонялся от захватов самыми медлительными, отбегал в сторону от тех, кого плохо слушались ноги, сбивал ударом щита самых агрессивных. Постепенно противников становилось все больше, а силы и храбрость иссякли.

Услышав сигнал сбора, я бросился в ту сторону, а безумцы продолжали меня преследовать. Вскоре я соединился еще с десятком выживших, но к месту сбора путь нам преграждало не меньше сотни, жаждущих нашей плоти людоедов.

И тут до нас от центра лагеря донесся крик: - Резать безумцев!

Страх исчез. Я получил приказ и был готов выполнить его, как и окружавшие меня солдаты.

Первого людоеда я убил ударом меча в шею, чуть выше кольчужного ворота. Мои новые товарищи сразу последовали моему примеру. Сея вокруг себя смерть, мы пробивались к месту сбора. Не могу вспомнить, сколько я обрубил рук, которые тянулись к нашему отряду, сколько проткнул тел, не прикрытых доспехами, сколько расколол черепов.

К стене щитов, окруживших принца Конрада, мы пробились сплошь покрытые кровью. Стена щитов раздвинулась, и мы протиснулись внутрь строя.

Отдохнуть и отдышаться нам не дали. Мне в руку сунули копье и отправили на правый фланг, где какой-то десятник указал мне мое место в строю.

Странные светила в небе и факелы на длинных рукоятках, которыми подсвечивали нам место сражения, давали возможность рассмотреть тех, кого мы убивали, и кто хотел убить нас.

Тут были солдаты, полностью облаченные в доспехи. Солдаты, не имевшие каких-то частей снаряжения, люди из обоза, одетые и полуголые женщины. Все они стягивались на шум сражения, и толкаясь в сильной давке, ждали своей очереди, чтобы броситься на прорыв нашего строя.

Заменяя выбывших, я из последнего ряда переместился во второй. Потери от врага мы почти не несли, но толщина строя постепенно уменьшалась. Солдаты застывали в оцепенении, и их разум мгновенно завоевывался демонами.

Во втором ряду я как раз заменил такого. Он опустил руки, выронив копье и щит, и принял сутулую позу, склонив шею. В этот же момент обратившиеся смогли свалить замешкавшегося солдата первой линии. Сразу двое выбывших бойцов в одной колонне грозили прорывом всего фронта. Я пинком ноги в спину, отправил обращавшегося в объятия его новых друзей, и сделав два шага, закрыл брешь.

Вал тел людоедов давил на нас, и в таком положении копье мне только мешало. Я отбросил его и стал использовать руку, чтобы держать верхний край щита, не давая ему прогнуться под напором врага. Редко кто из бойцов первой линии наносил удары оружием - все силы были брошены на сдерживание. Мы держали, а солдаты второго и третьего ряда, через наши головы наносили удары, используя кто мечи, кто копья.

Громадного роста мужчина, сначала ударил корпусом в мой щит, едва не заставив отступить назад, а потом повис на нем, уцепившись за верхний край обеими руками. Его безумные глаза смотрели в мои глаза, а зубы, в порыве ярости несколько раз кусали металлический обод щита. У меня не хватало сил, чтобы удержать вес нападавшего одной рукой. Рука одеревенела от напряжения, а колени подгибались. Я смог выхватить кинжал, и ударив им сверху, воткнул людоеду в глаз. Клинок едва не увяз в кости черепа, но пока убитый еще только рухнул на колени и замер в этой позе, я смог выдернуть свое оружие.

В обычном бою меня уже должны были пару раз сменить, отведя в задние ряды для небольшого отдыха, но в этом бою этого ждать не приходилось. Держи строй или умри – таков был девиз у того сражения, и мне хотелось закончить его как можно быстрее.

В это время, сильно разогнавшийся людоед ударил плечом в щит моего соседа справа, заставив сделать шаг назад. Такого подарка я упустить не мог. Даже не глядя в ту сторону, я переменил хват кинжала с обратного на прямой, и ткнул им в подмышку противника, небольшим движением кисти опустив клинок вниз, разрезая внутренние органы. Людоед сразу рухнул, заваливаясь на бок, а сосед занял свое место, выровняв стену щитов.

Через несколько минут вся первая линия уже активно использовала кинжалы, чтобы поражать прорвавшихся через частокол копий врагов.

Рассвет мы встретили среди куч трупов, которые окружали нас со всех сторон. В некоторых местах трупы были нагромождены так, что по высоте достигали уровня головы стоящего человека. Такая жажда крови была у обратившихся, что они, презрев страх смерти, перебирались через нагромождения уже умерщвленных собратьев, чтобы броситься на наши клинки.

Бой прекратился почти одновременно по всему периметру обороны. Все противники закончились. Нас, выживших в этой бойне, поражало то, что ни один из них не обратился в бегство, видя, что их дело проиграно. Если нет чувства страха и самосохранения, то это точно не люди. Всё сильней и сильней распространился слух, что мы сражались со слугами Сатаны, которые похитили души большинства солдат войска, идущего к гробу господа.

- И где эти церковники и монахи, что шли в обозе? – опустившись на свободное от трупов место, задал я вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.

- За всех тебе не скажу, но двоих этой ночью видел, - рядом на трупе сидел солдат с накидкой в цветах баварского герцога Виттельсбаха. – Эту парочку, очень удобно для меня бежавших друг за другом, я проткнул одним ударом своего копья, нанизав их, как перепелок на вертел. Жалко, что копье пришлось бросить после этого. Доброе было копье.

- Найдешь, - успокоил я собеседника. – Наш принц не из тех, кто будет разбрасываться таким добром, как оружие и хорошие доспехи, которыми завалено это поле. Вот увидишь, едва мы только подкрепимся и немного передохнем, нас отправят собирать все это добро.

Но я ошибся. Нам действительно дали возможность приготовить и съесть немного пищу, но за тем последовала команда на построение.

Нас считали, перестраивали, и снова пересчитывали. Формировали новые десятки, которые сводили в новые сотни, но потом зачем-то вновь перемещали и солдат в десятках, и десятки из одной сотни в другую. Назначались новые командиры, в число которых попал и я, став десятником второго десятка первой сотни, просто первым попавшись на глаза не известному мне командиру.

Потом перед нами выступил принц Конрад. Он был краток. Вся его речь свелась к тому, что мы попали в мир, который контролирует не Господь наш, а Дьявол. Наша цель, как воинов Креста – сражаться с любыми порождениями тьмы. Демоны смертны, а наше войско доказало, что может побеждать. В конце он объявил, что сменил свое имя. Теперь он Крестоносец.

Нам дали по глотку вина. В каждой сотне его выдавали по-разному. Во второй – вдоль ряда шел сотник, лично давая в руки каждого солдата большой кубок, и непременно напоминая, что можно сделать только один глоток. В третьей – солдаты шли цепочкой, сами подходя к месту выдачи напитка. Командиры третьей смогли организовать сразу три таких очереди.

В нашей сотне выделенный объем вина сразу разделили на четыре части, и его прием сотня закончила быстрее всех. На вкус это было дрянное пойло, которое в другое время я непременно выплюнул бы на землю. Такое было среди первых, принявших напиток солдат, что было сразу же пресечено хорошей зуботычиной. Несмотря на мерзкий привкус вина, самочувствие сразу улучшилось.

Как только последний воин выпил, поступила команда на выдвижение. Мы сразу же выступили в новый поход, а по колонне тут же разошелся слух, что нам сейчас дали эликсир для повышения силы. Не скажу, добавилась у меня сила или нет, но слабость пропала, это точно.

Все понимали, что идем не на прогулку. Один из солдат моего десятка крикнул сотнику, что не мешало бы дать перед боем побольше такого эликсира.

- Принц сказал, что сначала надо убить драконов, из мозга которых он и приготовит новый эликсир.

- Ты это сейчас серьезно сказал? – уточнил я у шагающего со мной в такт сотника.

- Я так понял слова Крестоносца.

Глава № 5.  Стаб и Орден

Когда я, будучи шестилетним юнцом, вместе с отцом возвращался из Рима, по пути отец завернул у одному из своих вассалов, имя которого стерлось в моей памяти. Как сказал отец: «Этот барон - славный малый, оказавший мне услугу на поле брани, когда мы усмиряли ломбардцев».

«Славному малому» он подарил тогда старый, но крепкий замок, с богатыми селениями вокруг него.

Ни ожидавшего такой щедрости барона едва не хватил удар. Я помню его глаза, при виде подаренного замка. Они пылали огнем восхищения своим господином и осознанием того, что он теперь обладает личным родовым поместьем, которое не по зубам ни алчным соседям, ни разбойникам.

Думаю, что у меня были такие же глаза, когда я увидел подарок Пилигрима, сделанный своему крестнику.

(цитата из книги «Путь Крестоносца»)



***

- Если для Пилигрима это просто «укрепленное место», то что тогда он считает не укрепленным? – размышлял я вслух, осматривая возвышающуюся над лесом крепость.

Это была большая, крепкая и надежная крепость.

Не унылый старый донжон, окруженный деревянным частоколом и рвом, которые строили еще предки нынешних владельцев в захудалых землях Померании. Такие там есть у вассалов моих вассалов.

И городом-крепостью, где может разместиться многочисленное население, это тоже не было. Именно крепость.

На вершине крутого холма с искусственно обрезанными скатами, неведомый гений фортификации создал десятиметровую зубчатую стену, четырёхугольником охватывающую внутренние сооружения. По углам были круглые башни, почти вдвое превышающие стены. За внешней стеной была вторая, основная стена, из более тёмного от времени камня. И там тоже были башни. Не такие большие по площади, но от подножья первой стены до площадки для стрелков было примерно метров двадцать или чуть более того. Монументальное сооружение!

- Что скажете? – не оборачиваясь, спросил я у стоявших за мной офицеров.

- Я скажу, ваше высочество, что я предпочёл бы не штурмовать такую крепость, а еще лучше, находится в ней во время войны, - первым, и единственным, высказался оруженосец Кнут. - Такую крепость может оборонять горстка обученных воинов. Лишь бы был хороший запас провианта и болтов к арбалетам.

- От больших тварей, способных взбираться вверх, используя свои когти, горсткой не отобьешься. Но соглашусь, что лучше быть внутри, чем снаружи. Прикажи, чтобы выделили людей для проникновения. Весь отряд собрать возле предмостья и организовать временный лагерь. И мне нужно пару десятков бойцов, для сопровождения. Хочу осмотреть крепость с разных сторон.

На осмотр местности у меня ушло больше трех часов, но оно того стоило. Я хорошо рассмотрел крепость, и не выявил слабых сторон на случай осады. Большинство направлений, более или менее удобных для подхода неприятеля, простреливались минимум из двух точек. И укрыться на ровных полях, окружающих стаб сот, было негде.

Единственным направлением, где вероятный противник мог подойти незамеченным, был север. Там рос густой еловый лес. Знать бы, как часто эта лесная сота обновляется. Хорошо, если редко. В таком случае, со временем опушку леса можно хорошо отодвинуть от стен, сплошняком вырубая деревья на дрова, которых для отопления будет уходить громадное количество.

Пока я обходил стены, на флагштоке большой башни взвился мой штандарт.

- Ваше высочество, замок наш! – доложил посыльный, присланный мне на встречу.

Первое, что бросилось мне в глаза, когда я подошел ближе, это заброшенность. Еще не попав внутрь, я представлял, какое зрелище меня там ожидает, если снаружи все пространство в границах стаба было сплошь заросшим порослью молодых деревьев. По такой щетке из веток толщиной в палец продвигаться было крайне неудобно.

Укрепления перед воротами на внешней стороне рва мне понравились. Во-первых, они были новыми. Это было видно и по цвету использовавшегося материала при сооружении, и по стилю работ. Во-вторых, это было единственное место, где можно было подойти к замку, и оно само по себе было достойным укреплением. В-третьих, даже захватив предмостье, нельзя было бы сказать, что ключ от ворот замка в руках врага. Дальше противника ждали еще большие проблемы.

Но это будет когда-то, а сейчас проблемы были у меня.

Если ворота в стене предмостья выглядели крепкими, то и ворота, и подъемный мост через ров, казалось вот-вот рухнут. По мосту я шел очень осторожно, прислушиваясь к каждому скрипу. Эту проблему необходимо было начинать решать немедленно.

Перейдя ров, я отдал приказ, сразу направить людей в лес, для заготовки материалов на новый мост.

Подойдя к воротам, я понял, каким образом разведчики проникли внутрь замка. Они просто топорами прорубили проход в трухлявом полотне створки, и это заняло совсем не много времени.

Не в лучшем состоянии были и ворота во внутренней стене. В них старые, трухлявые доски держались исключительно на скреплявших их полосах железа.

В то же время, обрадовало наличие боковых стен, ограждающих участок между воротами. Для штурмующих было бы большим сюрпризом, взломав первые ворота, оказаться в каменном колодце и под обстрелом с обеих сторон при движении к следующей преграде.

Все внутренние помещения были царством пауков. Такого количества паутины я вряд ли еще когда-нибудь увижу. Она свисала отовсюду, напоминая гигантские занавески. Все проходы, двери и стены были затянуты такими же покрывалами, полными собравшейся в них пыли. Интересно, сколько же тут не ступала нога человека?

Чем дольше я обходил замок, тем больше мне казалось, что для приведения его в порядок потребуются долгие месяцы. Все, кроме камня, требовало не ремонта, а полной замены.

Единственное, что обрадовало, был обширный винный погреб, в котором в отличном состоянии было множество бочек. Постукав по их бокам, мы убедились, что они полные. Подвальные помещения, кстати, были в относительно чистом состоянии. В них было гораздо меньше паутины и почти ничего такого, что подлежало замене. Главное, что в них было сухо. Странно, что сюда еще никто не добрался.

Я сам до вечера обошел только первый этаж донжона, подвалы и несколько помещений, примыкающих к внутренней стене. Остальные части замка осматривали солдаты, разбившись на небольшие группы. Их доклады походили один на другой: запустенье, трухлявые перекрытия, опасные для передвижения лестницы.

Всему отряду уже давно понятно, что внутри стен мы будем полноценно обитать еще не скоро.

Я вышел из замка и осмотрелся. Отряд не бездельничал. В предмостье горели костры, на которых кашевары готовили пищу. На удалении от внешних укреплений стояли редкие дозорные. Такие же наблюдатели были и на обеих башнях укрепления. От леса уже тянули длинные стволы сосен для замены моста.

- Сколько же нам предстоит тут работы, чтобы привести замок в должное состояние.

- Да, Паж. И это надо делать как можно быстрее. Этот мир не даст нам много времени, чтобы приготовиться к встрече его обитателей. Прикажи на больших башнях или стенах, где более-менее крепкие перекрытия, поставить большие арбалеты и выставить постоянные посты наблюдателей, а с поля их убрать. Они там слишком уязвимы. Сегодня отдыхаем, а на завтра объявляем большой сбор.

Первая ночь на новом месте прошла спокойно. Место было глухое и не привлекало мутантов. Что им тут делать, если нет обновления рядом соты? Поэтому мной заранее был отдан приказ, ни коим образом не привлекать к замку внимание. Огни на стенах не зажигались, а дозорные стояли в одном месте, чтобы движения не заметили особо глазастые твари.

После завтрака я отправился во внутреннюю западную башню, чтобы осмотреть колодец. Колодец находился в центре круглой башни. Кроме стен и каменного обкладки колодца, все остальное было в страшном состоянии. Здесь время особенно сильно испортило все деревянное. Лестница, по которой раньше можно было подняться на крышу или три яруса с бойницами, при малейшем нажатии ногой издала такой звук, что все отскочили в центр, опасаясь обрушения всей конструкции.

Но хуже всего выглядело колесо для подъема емкости с водой. Раньше это было внушительное сооружение, диаметром около четырех метров, установленное над каменным оголовком. По ширине оно могло свободно вместить двух человек, которые приводили в движение колесо, двигаясь внутри. И не удивительно, что колесо было таким большим. Как мы не светили факелом, рассмотреть зеркало воды не получалось.

- Вода есть, но далеко, - доложил Кнут, который, как мне казалось совершенно не отдыхал, стараясь поскорее обследовать все закоулки замка. - Метров сорок. Я камень вниз бросал.

- Выдели сюда людей, Кнут. Это одно из первоочередных мест восстановления замка. Где ближайший источник воды, кроме этого колодца?

- Река на востоке через соту. На юге в лесу нашли ручей. До него недалеко.

Когда мы вышли из башни, примчался посыльный от Пажа, который был в предмостье: - Беда, Крестоносец. Женщины наши погибли! Все!

Я бросился к воротам, где меня дожидался десятник Зной с докладом.

- Паж отправился в лес, на место, где все случилось.

- Докладывай, что знаешь.

- Час назад женщины отправились с водоносами к ручью. Водоносы сразу отправились в замок, а женщины остались. Они хотели что-то там стирать. С ними оставалось двое мужчин, но они их попросили отойти от ручья. Когда появилась тварь, они об этом только по крикам поняли и сразу сбежали, - Зной кивнул на двух мужчин, сидевших на земле возле стены. – Они не из войска, принц. С собой только копья были, но и ими они никогда до этого не пользовались.

Паж с солдатами вернулся через полчаса.

- Я надеялся, что кто-то из женщин смог спрятаться или сбежать, но… - он мотнул головой и махнул рукой. – Все шесть там, возле ручья. От трех уже почти ничего не осталось. Две твари было.

Паж протянул мне в ладони горошину и шесть споранов.

- Ясно. Что еще?

- Разослал, как ты приказывал, в разные стороны несколько отрядов для разведки местности. Приказал двигаться, пока солнце не будет в зените. Потом возвращаться. Ушло шесть отрядов по двадцать человек в каждом. Остальные в большинстве на заготовке леса.

- Пока не восстановим колодец, возле ручья организуй постоянный сильный пост. И на маршруте от ручья до замка выставить наблюдателей. Хватит с нас сегодняшних жертв. Когда отряды вернуться – старших ко мне с докладами по мере возвращения. И общий сбор после ужина на большом дворе.

Доклады старших поисковых отрядов были однотипные: людей не встречали, тварей не много и несильные, поселения людей на сотах есть, но старые. В общую кубышку упало двенадцать споранов. Раненых, слава Богу, не было.

Для первого дня этого было достаточно, а впереди предстояла ежедневная и кропотливая работа по исследованию территорий и составлению подробных карт местности.

Один человек тут никто. Только сплоченный коллектив, объединенный одной целью. Орден. Вот так я предложил солдатам в будущем называть нас. Ни войско, ни отряд, не клан, а именно Орден. Его целью будет выживание в этом мире насилия и кошмара.

Все согласились и сразу появились предложения добавить какое-то громкое имя из архангелов, но после непродолжительных споров, все пришли к единому решению, которое я предложил в самом начале – Орден.

На следующий день я, взяв четыре десятка солдат и двадцать рабочих, отправился к полю, где мы приняли свой первый бой в этом мире.

Место нашего лагеря представляло ужасную картину. Тысячи ворон-падальщиков усеяли разлагающиеся трупы. В нескольких местах были участки, свободные от птиц. Там пировали мутанты. Наше появление на поле вызвало большое возмущение у пернатых. По мере продвижения отряда, вороны, отяжелевшие от обильной пищи, с трудом взлетали, оглашая округу недовольными криками, которые сразу привлекали к себе внимание обжиравшихся мутантов.

Очевидно, что свежее мясо для них было предпочтительней тухлятины, ибо они, как только нас замечали, тут же направлялись в нашу сторону. Доходяг тут уже не было. Обильная пища способствовала быстрому развитию.

Сейчас приближение спешащих к нам тварей ни у кого уже не вызывало никакого страха. Это мелочь, не представляющая опасности даже для одного хорошо вооруженного воина, тем более уже получившего достаточный опыт в умерщвлении подобных созданий.

Два десятника, перекинувшись парой фраз и определив, кто и где будет зачищать территорию, развели своих людей.

Оставшимся я поставил задачу: собирать все оружие, которое найдем.

Место основного сражения мы обошли сразу стороной, так как там стояла непереносимая вонь от гор разлагающихся тел. Там для нас ничего интересного не было. Обратившиеся в большинстве имели на себе только защитное снаряжение. Все оружие было или в лагере, или на месте, где изначально построилось войско, поднятое по тревоге после тумана.

После любого сражения, победители первым делом собирали с поля боя все, что могло потом использоваться. Трупы разоблачались, освобождаясь от защитного снаряжения. Если кто-то из трофейщиков хотел, то мог снять даже одежду. После стирки и штопки она отлично использовалась по своему назначению и ни у кого не было предрассудков, что снято с покойников. Любое железо собиралось в первую очередь. Мечи к мечам, копья к копьям. Если сломанное – складывалось отдельно. Рано или поздно, у мастеров дойдут руки и до него, чтобы починить или отправить в переделку.

Так было заведено в нашем прошлом мире. В Улье мы еще совершенно не ориентировались, поэтому действовали точно так. Все, что может когда-то пригодиться, должно быть собрано и отправлено в замок. А уже там постепенно будет сортироваться, чиститься и отправляться или на хранение в арсенал, или сразу для использования.

Оружие и доспехи в первом выходе я в приоритет для сбора не ставил. Пока есть, а будет место и время, возьмем и их. Сейчас меня больше всего интересовали большие арбалеты и запасы болтов к ним. Такое мощное оружие будет для нас хорошим подспорьем в отстреле больших монстров, без ненужного риска в рукопашном поединке.

Их я поручил искать в первую очередь, хотя и обычные пехотные арбалеты были востребованы. Те экземпляры, что оказались в распоряжении Ордена после ухода отсюда, уже доказали, что они превосходят по убойности луки, которые были эффективны только при стрельбе по самым слабым мутантам.

Даже в моем мире за запрет использования арбалетов выступил Папа Иннокентий Второй, который требовал не применять арбалеты в войнах между христианскими армиями. А во многих странах они были разрешены к использованию только в войсках. Если кто-то из простолюдинов осмеливался использовать арбалет на охоте, его ждала тюрьма. И все это не из-за человеколюбия или для защиты несчастных животных. У власть имущих было опасение, что с таким оружием чернь будет опасным противником даже для хорошо защищенного рыцаря.

Наш поход был удачным. Пять больших арбалетов, которые предполагалось использовать при штурме укреплений сарацин, теперь были в повозках вместе с запасными деталями и некоторым запасом стрел.

Их я собирался доставить в замок в первую очередь. Хотя, если обновление соты случится после нашего ухода, это будет очень большая потеря. Сколько Улей нам выделил времени на мародерство в этом месте никто не знал. Поэтому на следующий день я планировал для перетаскивания трофеев забрать большую часть солдат, даже в ущерб заготовке строительных материалов.

Но это завтра, а сейчас мы тянули пять груженых повозок, поочередно впрягаясь в них вместо волов. Удивленными возгласами солдаты встретили мое решение тоже тащить груз на ряду с ними. Так поочередно сменяя друг друга, уставшие до дрожи в ногах, мы доставили в замок первую партию дальнобойного вооружения.

Улей благоволил нам. Еще семь следующих дней солдаты перевозили запасы оружия. Я трижды отправлялся в наш бывший лагерь, проводя время в обследовании прилегающих к нему сот, но всегда возвращался к отправлению назад. Разведка – разведкой, но, чтобы тащить груз в отсутствии скота, нужна каждая пара рук.

Мой большой походный шатер, в котором я провел последние часы, общаясь с Пилигримом, решил забрать, когда будет перевезено вооружение. Увы. На восьмой день прибывшая к соте группа сборщиков, обнаружила совершенно пустое поле. Сота исчезла, унеся в неизвестность и шатер, и большую кучу со снятыми с таким большим трудом с убитых обратившихся кольчуг. Я и так был благодарен Улью за такую фору.

Об обновлении соты я узнал в замке от вернувшихся оттуда, потому что к этому времени у меня наконец появился новый источник информации об этом мире.

Глава № 6.  Местный

Впоследствии, через много-много веков, я узнал, что на планете, той, где я родился, и с которой провалился в Улей, оказывается, кроме известных мне земель, еще было множество иных громадных территорий. О большинстве из них мне ничего не было ведомо. Все мои познания о населенных землях ограничивались Европой, севером Африки и Ближним Востоком. Еще мне рассказывали, что где-то дальше есть прекрасная Индия и мифический Китай.

А ведь и там жили люди, создавали свои цивилизации и ничего не знали о нас. И уже здесь в Улье из попавшейся мне книги я узнал о других континентах, находящихся за океаном.

Вот так же, как и европейские первооткрыватели этих континентов, выглядели и мы, с изумлением глядя на аборигена, когда столкнулись с первым жителем Улья.

(цитата из книги «Путь Крестоносца»)



***

- Меня Мхом зовут, - мужчина лет тридцати, был тщедушного телосложения. Казалось, что кольчужная накидка, закрывавшая только его шею и плечи, могла согнуть его пополам, но он держался. – Благодарствую за помощь. Не ожидал, что тут кто-то будет в это время.

Он с опаской бросал взгляды в разные стороны, осматривая окруживших его воинов.

- Я – Крестоносец. Теперь этот замок мой и моих людей. А ты откуда сам и куда путь держишь?

Мху очень повезло, что рабочие успели наспех заменить лестницу и самое верхнее перекрытие восточной башни, на которой сразу установили станки арбалетов. Первым его заметил наблюдатель как раз с этой башни. Мужик резво удирал от группы тварей. Очень резво убегал. Это совсем не походило на паническое бегство затравленной жертвы. В действиях человека чувствовалась тактика, выработанная многократными тренировками. Когда его уже почти настигали ближайшие к нему преследователи, он делал неуловимый для глаза скачок в сторону и немного менял направление движения. Но общим направлением у него был замок. Очевидно, что в нем он рассчитывал отсидеться.

Но хотеть и сделать, это две большие разницы. Сноровки и выносливости мужчине могло не хватить. Преследовавшая его группа оказалась лишь частью большой компании, а на поле она выступала лишь в качестве загонщиков. Когда будущая их жертва вымоталась от бега, в дело вступили основные игроки.

С дальних концов поля к жертве устремились мутанты-переростки. Даже с большого расстояния было видно, что у каждого из них масса вдвое превышает убегабщего мужчину.

На меня с ожиданием смотрели, поднявшиеся на стену по сигналу тревоги, стрелки.

- Выручайте его, - негромко отдал я команду, которую тут же продублировал криком и свистком дежурный на этой башне и примыкающем к ней участке стены десятник.

На внешней стене, выходящей к полю, и на башне началась боевая суета. Стрелки, громко гремя снаряжением, разбегались по бойницам, и перекрикиваясь, разбирая между собой цели. Скрипели блоки тяжелых арбалетов, установленных на поворотных кругах.

- Приготовиться! Залп!

Для тренированных стрелков и мощных дальнобойных арбалетов расстояние до целей было смешным. Арбалетные болты прошили самых крупных тварей, свалив их в траву. Но загонщики, нисколько не обратив внимание на гибель вожаков, продолжали погоню.

Мужчина, поняв, что со стороны замка ему оказывают содействие, сделал рывок, вложив в него остатки сил. Он немного изменил маршрут, и теперь бежал прямо на стену.

- Сообразил, что отсюда кто-то ему помогает, - прокомментировал поднявшийся следом за мной Кнут. – Ведет преследователей прямо на нас. Так стрелам будет удобней целиться.

На тварей-загонщиков тяжелые арбалеты даже не стали заряжать. Им хватило и болтов от обычного пехотного арбалета. Двух подранков, получивших снаряды в живот, но продолжавших преследование, добил лучник.

- Пойдем, пообщаемся, - я направился к лестнице. - Найди Пажа.

- Так он уже у ворот дожидается. Когда я сюда поднимался, он туда пошел.

Спасенный стоял возле ворот, облокотившись на стену башни, и тяжело дышал.

- Дайте ему воды.

- Лучше бы живуна. У меня сорвали кофон с ним еще в самом начале погони, когда через них прорывался. Был бы живун целым, они бы меня не смогли догнать.

- Я не знаю, о чем ты сейчас говоришь. У нас нет живуна.

- А как же вы в Улье выживаете? – спасенный был очень удивлен моим ответом.

Я глянул на Пажа: - Накормите. Дайте эликсира. Как отдохнет, ведите в большой зал.

Я, Кнут и Паж расположились напротив Моха, которого усадили лицом к камину.

- Наша община находится далековато от этих мест. На востоке, если смотреть отсюда. Нас немного, и стаба своего у нас нет. Живем в пещерах. Там сота со скалами в окружении лесов. Тихое место.

- А как вы без стаба живете?

- Так сота очень долго не меняется. А у нас примета есть: как поменялось болотная сота рядом с нами, так через три дня, но только ночью, и наша обновится. Так что у нас хватает времени, чтобы весь свой скарб перетащить на соседний участок. Потом назад возвращаемся. Редко это происходит. Очень редко. Я давно в Улье, но на моей памяти только четыре раза сота менялась. Удобное место.

- Что ж ты выбрался из этого тихого места? Да еще и один!

- Живем мы действительно тихо. Тихо, но бедно. Богатые соты к нам не прилетают. В основном лесные. А там только твари и никаких, считай, товаров. Вот и приходиться в наймы идти к другим стабам, чтобы работать за долю нужных вещей. Кто-то артелями нанимается, кто-то малой компанией. Я вот в Зареченский сам отправился. Хоть и далеко, зато они не такие прижимистые, как наши соседи из Кременя и Китежа. А про Остров и говорить не хочется. Вот там сильно жадные в старшинстве сидят.

- И не страшно самому в такую даль отправляться?

- Так я ж не дитё малое. Сколько годков уже в этом мире выживаю. Привычный. Да и уменья у меня полезные.

- Мы видели, как ты от нежити удирал.

Мох с пренебрежением махнул рукой: - «Черти» и «стрибунки» для меня в походе не опасные. Им выносливости не хватит со мной тягаться. «Душегубы», те упертые, но и то, если б не утеря живуна, ушел бы я от всей ихней своры.

Общение со словоохотливым аборигеном сулило нам новыми знаниями не только о местной географии, но и о местных терминах.

- А расскажи-ка нам, Мох, как вы монстров между собой называете.

- Это можно. Мы их всех зовем нежитью, монстрами и обратившимися. Но чаще всего по-простому - тварями.

- Они все разные. Мы в первую ночь, когда все вокруг начала обращаться, дрались с себе подобными. Это были наши товарищи, которые потеряли душу и разум. Обычные с виду люди.

- Это еще пустыши бесполезные, и если одиночки, то и не опасные вовсе. Они еще плохо управляют телом. Перводневки. Им срочно надо расти, а для этого нужна еда. Глупые, но злые от голода. Потому у нас они «злыднями» зовутся. В некоторых местах их называют «лешими» или «лешаками». В них ничего нет, да и не в чем еще. Споровика еще не вырастили, только шишка или уплотнение под затылком. Без еды они так быстро слабеют, что и ходить не могут. Вот такие только ползают, обсасывая за другими косточки, пока не сдохнут, или кто-то из прохожих не упокоит их, приостановившись на мгновение, и то, лишь потому, что они могут резвых собратьев позвать.

- Это урчанием своим мерзопакостным?

- И им тоже. За «злыдней» и «ползунов» не скажу, но известно, что более сильные твари как-то еще, кроме урчания, могут между собой общаться.

В это время нам подали вино, и гость сразу быстро выпил первую чашу.

- Дальше идут «бесы». В этом районе их так все называют. От пришлых часто слышу то «упырь», то «вурдалак». Эти также совершенно бесполезные. Пустые, но чуток успели подкушать, а значит и силы поднабраться. С голыми руками на них не пойдешь – надо хотя бы кол заостренный или дубину. А если парой нападут, одному новичку точно не отбиться. Для бывалого они – тьфу, на пару ударов, а свежакам несмышленым не сладить.

Мох глотнул вина из чаши, видно было, что оно ему пришлось по вкусу, и продолжил.

- Дальше уже идут твари для нас полезные. Это низшие демоны. «Чёрт» да «анчутка». А чем отличаются? Да «чёрт» - это бывший мужик, а «анчутка» - баба. Но если на бабу сказать «чёрт», не большая будет и разница. Они ж, бабы, когда буйные, не сильно и отличаются от обратившихся.

Слушая эти рассуждения гостя, я думал, что до попадания в Улей, Мху частенько доставалось от жены.

Я глянул на Кнута, который вел записи. Мелкие оговорки нашего гостя он не записывал, посвящая эти лирические отступления смене перьев.

- От этих уже кое-что нам, людям, перепадает. Не сильно богато, но все же, не зря силы расходуешь, пока их упокоишь. Споровик на шее уже вздутый и с хорошо различимыми дольками. По одному спорану часто попадается, а два, это большая редкость. Но и пустых тоже много. Одна паутина.

- А паутина? На что-то годная? – сразу уточнил Кнут.

- Не. Бесполезная. Хотя слышал, что на дальнем юге умельцы из нее зелье дурманящее делают. Как не знаю, и знать не хочу. От него люди дуреют и ума лишаются. У нас, если хотят подуреть чуток, мухоморы настаивают. Так это хоть не губит. Так… Чуток развезет, но быстро проходит. А паутина, это погибель быстрая.

- Ясно. Давай, дальше рассказывай.

- Дальше, так дальше, - Мох снова приложился к вину. – Дальше «демоны высшие» или «старшие». Еще их «навьи» кличут или «стибунками». Эти, как и «черти», еще в одежде людской ходят, а морды начинает у них перекашивать. Ногти длинные и толстые к этому времени отрастают. Если «черти» ими только поцарапать могут, то «навьи» уже хорошо ими вцепиться могут не только в одежду, но и кожу порвать. А бродят почти всегда парами, но и больше бывает. Без толку не бегают – силы берегут. Очень чуткие твари становятся. Замрут на месте, и ждут раскачиваясь. Вроде как дремлют. Но только что-то покажется съедобное, в миг бросаются. С этих почти всегда пара кругляшей перепадет, а у вожаков может и три выпасть.

- И быстро они такими становятся?

- От жратвы ж все у тварей зависит. Этим для роста пары трупов хватит, если никто не отберет. А если коровку сам одолеет и спокойно сожрет, то и с коровки с «беса» до «стрибунка» вымахает. Для него ж никаких затрат сил не надо. Жри мяско, да сри.

Пока Кнут подбрасывал дрова в камин, Мох вновь «промочил» горло, допив чашу вина и тут же долив ее до краев, сделал еще пару глотков. Поймав мой взгляд, он успокоил: - Не переживай, Крестоносец. Не захмелею. Улей не даст. Уж больно вино у вас сладкое. Таким торговать если надумаете, хорошо сможете заработать. Никогда такого не пил.

- Теперь про «душегубов» расскажу. «Душегуб» мордой на человека уже не похож. Зубы как у собаки – сплошные клыки. А пасть становится широкая. Такой если в ногу вцепится, кость сразу не перекусит, но сразу большой шмат мяса выдирает, и делает это быстро. Они ж не пережевывают, как люди, а кусками так и проглатывают. Одежды на них нет и волосы выпадают. Их некоторые «плешивыми» зовут. Бывшие бабы, у которых волосы длиные были, чудно выглядят. У мужиков-то бороды еще в «чертях» облазят. Как кровью напитаются волосы да подсохнут, так и клочьями сваливаются с морды.

И «душегубы» уже хитрить могут. Засады затевают и нападать с разных сторон могут. Один ты, даже в броне и с мечом, против тройки не устоишь, если молодой еще, да дара боевого нет. Сильные они, а боли не чувствуют. Ты его копье ткнёшь в брюхо, а ему хоть бы что. Будет лапами по древку перебирать, но лезть вперед. Главное до мяса добраться.

Чуть не забыл! Внутри этих уже горошек появляется, - поняв, что немного захмелел, Мох отодвинул от себя чашу. – Два спорана всегда будет. Если один, то это слабый еще. Недокормленный. А горошек редко, но выпадает, за что «душегубов» и ценят охотники. Горошек всегда в хорошей цене. Что самому принять, что на обмен пустить. Та троица, что за мной гналась, это и были вроде все «душегубы». Я, убегая, сильно их не рассматривал.

- У этих, самый крупный был со странными ногами. Не людские они, - сказал Паж. – Колени назад, как у скотины.

- Так он мог и из собаки или волка обратиться, хотя вряд ли. Облик человеческий. А сколько споранов в нем нашли?

- В том пять споранов и горошинка.

- А паутина какая? Цветастая или нет?

- Серая. Много ее было.

- Ну, раз пять споранов, да горошина, то это «скакун». Точно скакун. Развитый, но не матерый. У матерых паутинка цветастая. Как цветок у одуванчика. А башка тоже наверняка была не только расширенными челюстями отличалась от прочих?

Паж кивнул: - Точно. Вытянутая голова.

- Ага, ага. Как у мишки, у медведя значит. Это «скакун». Он значит и верховодил в этой стае. Любят «скакуны» под себя подминать и «стрибунов» и «чертей». «Бесов» не берут, те еще слабые для переходов и охоты. Еще у «скакуна» уже не поймешь, баба или мужик это было до обращения. Никаких пиписок не видно. У одних позарастало все, у других наверно отвалилось, - Мох хихикнул, и почесал сначала свой живот, а потом и пах.

- Как отожрется «скакун», так становится «убивецем». Сильная тварь. Очень сильная и опасная. Не знаю, видали вы таких или нет, но одолеть очень их трудно, даже опытным охотникам. И не в том дело, что у них клыки в два ряда частоколом в пасти торчат, а лапищи длиннющие да с большими когтями. У этих кожа до того толстая, что не каждый пробить сможет без опыта и сноровки. Бронь у них уже и грудь с животом прикрывает. Не панцирь, как у тебя, конечно, но очень крепкая. А споровик сильно бережёт, отращивая над ним дополнительную защиту. И сам никогда не ходит. «Убивец» - это вожак большого отряда нечисти. Как такого увидал, знай, что тебя его подручные уже обложили. А как ты вымотаешься, от них отбиваясь, так и он подойдет, чтобы добить. Я сколько в Улье землю топчу, с живым «убивцем» еще дела не имел, и хвала Улью за это.

За то, если одолели такого, то добра с него много отвалится. И споранов много в себе носит, и горошинка обязательно, а то и пара, если повезет. И янтарь – очень ценная вещь. Он в споровике вместо паутины растет. А может это паутина в него превращается, этого я не ведаю.

- Такого мы убивали, но янтарь, как ты говоришь, был еле-еле желтоват.

- Значит не сильно развился еще. Слабоват.

Ничего себе «слабоват»! В бою под городом эта тварь изрядно помяла десяток солдат, оказавшихся поблизости, всего несколькими размашистыми ударами. Воин, ударивший тварь боевой палицей по голове, ничего не добился, кроме ответного удара лапой, отбросившего его на пару метров. Монстр сдох, только после того, как мечом был разрублен споровый мешок.

- Продолжай, Мох.

- А дальше у тварей идут «драконы». Видел таких, и даже за лапу держался. У дохлого и давно выпотрошенного. Мы возле его трупа на ночлег становились. Хороший ночлег, хоть и смердит от трупа жутко. За то, ни одна тварюка меньшего ранга к нам не посмеет приблизиться – вот так они «драконов» боятся.

Монстр огромный и хорошо защищенный. А пасть такая, что ягненка туда легко можно закинуть. Зубища – в два ряда, и каждый с мой палец длиной. Ему что ногу быку откусить, что ствол сосны, все едино. А сила какая! А ловкость! Такой, если надумает, на стену замка взберется. Там когти крепче закаленного железа. Он по камню будет карабкаться, как кот на березу.

Я задумался, вспоминая. Кажется, обходя замок снаружи, на северной стене я видел следы, чем-то напоминающие глубокие царапины, но тогда не придал им значения, хотя и не понимал, какое орудие при штурме могло такие оставить на каменной кладке. Теперь знаю какие.

- Но «драконы» не только сильные, но хитрючие. Как-то слыхал, что один такой укладывался в болотную грязь у дороги, и загребал на себя сверху грязь и траву с болота. И так лежал, ожидая, когда кто-то объявится. Путники в Улье все с большой осторожностью ходят. А на дороге, где с одной стороны болото, а с другой лесок, всегда остерегаться будут лесной стороны. Вот тут «дракон» и выскакивал на путников. Он, несмотря на вес и рост, очень прыткий становится, когда видит, что есть чем покушать.

- А откуда ж тогда за него знают, такого хитрого, если он всех убивал? Или все-таки кто-то убегал?

- Может кто и убегал, того не знаю. Но в Улье, каким бы ты не был сильным и могучим, где-то есть и сильней тебя, хоть ты тварь, хоть человек. И рано или поздно Улей их дорожки пересечет. Так и с ним. Кто-то или специально охотился, или оказался более Ульем подготовленный к такой встрече. А мешок свой споровый «драконы» берегут пуще всего. Он у них обрастает такими же пластинами, как и его тело, которое почти полностью панцирем укрыто. Может и крепче, чем на груди. Только снизу есть малая щёлка-отдушинка.

- А что ж из этих пластин защиту не делают? Они же полегче будут, чем железные.

- После смерти зверюги прочность пропадает. День или два пройдет, и грудную пластину любым копьем прошибить можно будет. А если больше, то уже и камнем на куски расколешь. Я, когда мы у трупа ночевали, зуб большой из пасти вынул. Думал, приделаю рукоять и сделаю себе кинжал. Пришел в стаб и сразу к кузнецу. Протягиваю, и прошу смастерить оружие, а он тогда засмеялся и о наковальню зубом тем легонько так стукнул. Зуб и переломился сразу. Кузнец тогда долго смеялся. Говорил, были бы зубы да когти такими же крепкими были, как при жизни, уже давно все люди в Улье с наконечниками на копьях из драконьих зубов ходили. Что-то происходит после смерти твари, и броня, и зубы прочность свою теряют.

- Жалко!

- За то мешки у них богатые. «Драконы» живые страшные, но, когда подыхают, становятся щедрыми. Спораны пригоршнями дарят и гороха много. А у самых сильных даже перлины попадаются. Но главное богатство с «дракона», это янтарь. Крупные и сочные нити в любом стабе заберут за твою цену, если, конечно, не будешь сильно уж заламывать ее.

- А что из янтаря делают? – спросил Паж, а я не подал вида, что кое-что знаю об этом.

- Живую воду. Не все ее делать умеют. В основном знахари да те, кому они тот секрет продают.

- Оживляет покойников?

- Неее. Покойника только Господь мог с того света призвать обратно, а в Улье нет такого. Живая вода исцеляет даже страшные раны. Если с собой охотники имеют хотя бы маленький запас, то до знахаря дотянут смертельно раненого, то в рот вливая, то прямо в рану.

Рассказ Мха был очень познавательный, но я видел, что испытания сегодняшнего дня, а потом сытный ужин и вино, уже сильно разморили его.

- На сегодня хватит, Мох. Тебе надо отдохнуть, а завтра мы продолжим нашу беседу. Надеюсь, что ты не откажешься от гостеприимства еще на денек?

Мох кивнул, и я встал: - Устройте для гостя ночлег, а завтра, после завтрака, буду ждать вас всех в этом зале.

Глава № 7.  Мох. Продолжение

Утром я обошел сам посты на стенах и у ворот. Ночь прошла спокойно, хотя с северной башни часовой видел несколько бредущих по опушке леса фигур, но как я уже понимал, это нормальное явление. Идут, не замечая тебя, пусть идут дальше.

Обходя караулы, я сразу осматривал часовых на предмет даров. Мало что было еще понятно, но основную суть, как понимать характер даров, я уже уловил. Теперь только тренировки.

Дары у пары солдат оказалась перспективными. Лучник получил то, что ему было важно – повышенную меткость. Второй караульный получил существенную прибавку к дальности обзора.

Очевидно, что в момент проявления дара, каким-то образом на его направленность влияет то, чем в это время занимался человек. Надо будет впоследствии более внимательно изучить этот вопрос.

Закончив обход, я отправился в большой зал донжона.

Мох был сильно заспанный, но быстро приходил в нормальное состояние.

- Как спалось нашему гостю?

- Не думай, Крестоносец, что из-за вина я такой помятый. Хмель давно вышел. Кошмары меня терзают каждую ночь. Бывает, что только кричу, а бывает, что вскакиваю и брожу, словно «бес», но утром ничего толком не помню. Староста наш говорит, что к знахарю надо, так это специально идти, а без надобности со мной никто не захочет отправляться. Разве за пару споранов. Я в Зареченском хотел застать знахаря. Он то там находится, то в Громком Ключе сливки снимает.

Я промолчал о своем даре, но решил, что перед расставанием с гостем все-таки гляну и его энергию. Может быть смогу чем-то помочь, отплатив за рассказ.

- Я так и не думаю, Мох. Выпей хоть целый кувшин, мне не жалко. Если ты подкрепился, то давай продолжать. С твоих слов выходит, что «драконы» самые сильные?

Мох искренне засмеялся, наполним большой зал хохотом.

- Выше «дракона» стоит «Князь»! – Мох повернулся к Кнуту. – Ты там, когда будешь про него писать, то как наши летописцы, с заглавной буковки имя пиши. Так уж повелось, что даже в письменах к ним уважения выказывают.

- А если не с заглавной, обидеться?

- Это Улей. Кто ж знает? Может и обидится! Но, раз уж так повелось с давних времен, я так и вам советую – «Князь» с заглавной. А о «Князе Тьмы» вообще молчу.

- Больше «дракона»? – уточнил у рассказчика Кнут.

- Тут даже не в размерах дело. Тут в способностях, которыми он обладает. Оно как у людей? Князь, он же не воевода, который в бой идет. Может иметь и возраст почтенный, и тельце не очень богатырское, но имеет власть, характер и волю. Подчиняет себе все, до чего дотянется. Так и в Улье. Раз уж достиг уровня «Князь», значит есть и сила, и воля, а главное – способности особые. Как у людей дары есть, так и у них они есть, только свои, для тварей приспособленные.

- А какие ж это дары, Мох? – уточнил я, но собеседник замахал руками.

- Ни, ни! Это не у меня спрашивайте. Я «Князя» раз видел, да и то с расстояния. К нему даже к дохлому подходить страшно. Я простой охотник, да и тем не так давно стал, а то собирательством промышлял. То спрашивайте у воинов в больших стабах. Те точно знают, ведь сильные воинские ватаги на «Князей» да «драконов» только и ходят. Остальная мелочь им не интересна, чтобы свою силу еще на них переводить.

- И чем же они так ценятся, что специальные и хорошо подготовленные отряды на них ходят?

- Так перлины ж в них! И красные, и чёрные! И не одна. Чем больше и сильнее «Князь», тем их может быть больше. А это такая ценность, что я и передать не могу. Я никогда не видел. И горошин в них много, а за спораны и говорить нечего – ведро набрать можно!

- Вот загнул! Ведро! – подначивал Паж рассказчика, хотя мне давал знаки, что говорит Мох ничего не лукавя и не искажая своих знаний.

- Что знал – рассказал. Мне сказали ведро – я сказал, что ведро! – заводился Мох от недоверия к его словам. – Вот сам как-нибудь, если доживешь и выживешь, глянешь на споровик «Князя», так меня и вспомнишь.

Мох так возбудился, что подтянул к себе чашу с вином, и одним махом выпил половину.

- А чем «Князь» от «Князя Тьмы» отличается?

- Сказывали, - Мох рукавом обтер бороду и усы, - что «Князь Тьмы» сам никогда не охотится. Простой «Князь» со своей стаей как воевода: где командует, а где и сам в атаку идет, поражая самых сильных врагов, себе на славу, а дружине для трофеев. А «Князь Тьмы» только повелевает. Ему простые «Князья» да «драконы» прислуживают, принося пищу прямо в пасть. Лучшую пищу. А свита у них огромная, но послушная. За ослушание могут и хозяину скормить.

- Тоже слухи? – уточил Кнут, но на этот раз Мох не стал ничего оспаривать. То ли боевой задор иссяк, и спорить не хотел, то ли вино чуть притупило восприятие.

- Слухи. Я тогда в стабе Кремень был, сразу после тех гостей, что об них рассказывали. С дальнего запада те гости были. А в наши края забрели по дороге домой. На юг. Напрямик у них не вышло из-за орды, вот в Кремне они и гостили. То с их слов пересказ.

- То есть, если мутант дорос до «Князя Тьмы», то стал самым сильным в Улье?

И вот тут Мох резко протрезвел и как-то даже ссутулился.

- Есть сущности и посильнее, - еле-еле слышно произнес он, как-то осунувшись. – От них любой «Князь» удирает, лишь только учует запах. Пахнут они видать как-то по-особенному. Но, - Мох жестом остановил мой вопрос, - даже не спрашивайте меня, как их имя! Не скажу даже под пыткой. Жить хочется, а если и умереть, то не за свой длинный язык.

- А если без имени, то что сказать можно?

- А без имени их и упоминают только как «неназываемый», и только в крепком стабе. Да и в стабе за такое можно по голове кистенем получить, если рядом кто-то больно суеверный окажется, и услышит, о чем народ рядом с ним треплется. А может и кинжал в бок, чтобы точно беду от себя отвести.

- Такой уж страшный этот… - я, чтобы не нервировать рассказчика, не стал никак именовать объект моего интереса.

- Если увидишь в Улье что-то живое, что не сможешь никак описать словами, знай – это он. И молись! Он то тебя уже давно увидел или почуял, а ты жив только потому, что ему не интересен, или у него другие заботы. Живут они или в проклятых землях, или рядом с ними.

Чтобы успокоить рассказчика, я решил немного сместить тему, услышав новое название.

- А что это за «проклятые земли»? Плохие места?

- Гиблые! Если отправиться отсюда далеко на восток, то рано или поздно доберешься до границы мира. Обычные соты заканчиваются. Вот стоишь на зеленой травке, в которой кузнечики прыгают, а перед тобой следующая сота. И на ней есть трава, кусты и деревья. Только мертвые они. Чёрные. Так и стоят деревья застывшие, как чёрные ледяные фигуры. Только, если прислушаться, слышно, как ледяные травинки да веточки стукаясь друг о дружку, позванивают на ветру. А как ветер станет сильнее, то они могут в черную труху рассыпаться. В пыль. Если тот же кузнечик заскочит или ветром туда забросит, тут ему и конец. Чёрная сота вмиг всю жизнь высосет.

- А человек если зайдет?

- От него будет зависеть, сколько выживет. Кто-то сознание сразу теряет, а кто-то падает, а потом ползает, не понимая, в какую стороны ему выбираться. Не успел – так там и остался. Пройдет несколько дней, и он уже небольшой чёрный холмик, ничем не приметный среди травы. Правда есть дары, которые позволяют не только ходить самим, но и других водить по таким сотам.

- Да кому в голову взбредет туда влезать, если они такие опасные?

- На востоке может и не взбредет. Но и тут бывают такие места. Рядом точно нет, а северней и отдельные чёрные соты попадаются, и целые полосы проклятых земель. Вот там такие дары очень ценные. Выбирай, или отправляйся далеко в обход, если тебе на другую сторону надо, или плати проводнику. Кому не страшно или жалко споранов, несколько дней кружным путем добираются, хотя место, куда идти им нужно, бывает и так видно. Я ни разу не ходил, но видеть – видел. Даже палку бросал на ту траву.

- Почернела?

- Чудак-человек! Я ж говорю, время надо, чтобы высосало все. Где быстро почернеет, где несколько дней надо ждать. А нам, путникам, чего ждать? Бросил. Посмотрел, как пыль чёрная поднялась и тут же осела, и пошел дальше. Обычному доброздравому без нужды туда соваться не нужно.

- Доброздравому? – я решил уточнить значение еще одного нового для себя слова.

- Так мы всех называем, кто устоял перед обращением. Свежаки – это все, кто сюда повалились. Знающие люди говорят, что все от воздуха местного. Раз вдохнул, и теперь только ждать остается, куда тебя Улей распределит. То ли ты тварь кровожадная и имя тебе «нелюдь», то ли «доброздравый».

- Расскажи, Мох, какие люди вокруг нас живут? Стабы какие? Что за народы в них обитают? Часть ты уже называл, но хотелось бы подробности. Дружат или нет между собой?

- Что знаю, то расскажу. Вы же свежаки еще, а свежакам положено помогать. Хотя бы чуточку. С меня вам сильным какая помощь? Только мой рассказ. А там, глядишь, Улей мне какую-то скидочку сделает. А может и не одну. Вас ведь много, значит я не только для вашей троицы рассказываю, а для всех.

Вокруг вашего теперь замка есть шесть больших стабов. Прямо на закат Кремень, а чуть севернее – Китеж. Эти стабы между собой дружат крепко. А им по-другому как жить? Они ж рядом друг от дружки находятся. Если бы враждовали, давно бы извели один другого. Хотя говорят, что давным-давно они враждовали люто, пока не одолел один стаб другой. Но то старые предания, и кто там стал победителем, никто не говорит. Расстояние между стабами всего один пеший переход.

Прямо на север – стаб Остров. Как понимаете, посреди воды он находится. Остров сам по себе маленький. Чуть больше этого замка будет. А озеро большое. И все это – одна сота. Они себя очень хорошо чувствуют. Вот где жить в радость! И твари неожиданно не пожалуют, и с голодухи рыбка помереть не даст, если на всех берегах опасность какая будет. Народа там много. Так много, что места на твердой земле не хватает всем для проживания. Потому они дома на сваях строят. Новичков не приветствуют. Если ты пришлый и захочешь у них осесть на постоянку, мало шансов, что примут. Разве, если с даром полезным для их общины или хороший взнос заплатишь. А так – передохнуть дадут время, а потом на выход укажут. Они если доброздравых находят, тоже вначале ждут, чем Улей новичка одарит. Хороший дар – оставят, неинтересный – выпроводят с оказией к соседям. Чаще всего в Китеж. И ближе, и безопасней.

На восток от Остова до Громкого Ключа большие лесные соты, а там столько хищного зверья в тварей обращается, что прямого ходу для людей нет. Или северней надо обходить, или через замок. Только и нет большой надобности этим стабам между собой общаться. Не очень они и ладят. Вы за народы спрашивали, что в округе обитают. Так вот всюду соты прилетают в эту часть Улья со славянским народом, и только в той стороне, где Громкий Ключ, несколько сот с литгалами, - Мох чуть было не плюнул, но вовремя остановился. – Народец мерзкий. С гонором. Разговаривают они почти по-нашему, а считают себя такими великими, что им рядом с нами даже просто стоять противно. Но, раз они такие, то и все с ними так же. С любого стаба в округе люди в любой момент готовы им тоже гадость сделать. Вы вот, я ж слышу, между собой тоже не на своем языке говорите, но видно, что не чванливые, как литгалы.

На юг от Ключа – Зареченский. Большой стаб. И народа там много обитает, и стены высокие. Стоит на реке, но с нашей стороны. То есть, так ему название дали те, что с той стороны живут. Основной барыш у них с переправы через реку. Река в тех краях везде широкая на большом протяжении. Караванщики и большие ватаги, желающие поохотится на другом берегу платить должны. Эти в сторону замка вашего не часто заходят. Дружат или с южанами, или с теми, кто за рекой обитает. Я там не бывал и много не расскажу. Все, что знаю, слухи со слухов.

- А Острог чем славиться?

- Все другие стабы здесь обустраивались доброздравыми, а Острог уже крепким местом был. Стены пониже замковых, но тоже в два ряда. А как народа много добавилось и разросся, то по самому краю соты еще и частокол возвели.

- А скажи нам, чем же люди тут живут. Скотом заниматься не получится, а как с землеробством?

Мах даже скривился от моего вопроса: - Ты что, Крестоносец? Кому ж это в голову взбредет, пахать и сеять в Улье? Все только и делают, что обирают новые соты да за хабаром, что в споровиках твари носят, охотятся. Конечно, если сота с каким полезным полем прилетит под самые стены стаба, оно конечно можно народу сбором урожая заняться, но и это вряд ли. Пока одни убирать будут, сколько ж надо будет народа на страже держать! Чтобы там не выросло, в любом новом городишке в закромах сыщется. В селах, конечно, меньше добра, но, как говорится: «зернышко к зернышку – вот и мешок в амбаре».

Кнут, поймав паузу в рассказе Моха, задал свой вопрос, который давно приготовил: - Ты, когда за Остров рассказывал, упомянул возможность, что все берега озера будут опасными. Что такое может случиться сразу на всех берегах большого озера, что жителям стаба надо будет рыбалкой выживать?

- Орда может случиться. Редко, но случается. Иногда случается, что Улей гонит тварей с одного своего края на другой. Вся нежить, какая есть, сбивается в огромную стаю и движется в одном направлении никуда не сворачивая. По пути другими монстрами обрастает. В ней тыща тыщ голов собирается. Страшное зрелище.

- Если оно такое страшное, как ты его мог видеть, Мох? Или тоже «люди рассказывали»?

- Сам видел на втором году жизни. Мы тогда с ватагой в наймы пошли к китежскому старосте несунами, и отправились чуть севернее заката. Там есть река очень широкая, которая и отгораживает наши края от большого нашествия тварей. Вот тогда я и видел, как орда шествует. Сплошное живой море голов. И пыль до неба. Сколько мы стояли, столько они другим берегом на восход и двигались, а стояли мы долго. За рекой поэтому и нет больших стабов. Там место ровное. Степи. Междуречьем те земли зовутся, потому что еще севернее вторая река есть. Доброздравых там много, но ведут кочевой образ жизни. Местных тварей они быстро изводят, чтобы жилось спокойней, а за хабаром ходят за реки. Из-за этого с ними бывают стычки и у Острова, и у китежских охотников. А как их сторожевики орду замечают, так они снимаются со своих мест и уходят куда-то восточней, а где-то уже в тех краях отсиживаются или за реку уходят, того не знаю.

Знаю, что очень редко бывает, что, когда идет орда, это совпадает с тем, что на нашей большой реке прилетают соты с мелкими речушками, которые для орды совсем не преграда. А так как вода выше по течению из большого русла в мелкие не вмещается, она, разливаясь по всей низменности, загоняет орду в наши края. При мне еще такого не случалось, но каждый стаб к этому постоянно готовится. Кто стены укрепляет, запасы стрел и смолы готовит. Кто готовиться сразу, как узнает об орде, сорваться с места, чтобы уйти с пути тварей и переждать в укромном месте. Все готовятся, и вы тоже начинайте. Каждый прожитый день без орды говорит, что она скоро будет.

- Где ж столько нежити собирается?

- Известно где! Откуда демоны в вашем мире приходили?

- Из Чистилища. Из Ада!

- Вот и тут те места точно так и называют. Пекло, Ад, Преисподняя. Старейшины рассказывали, что давно как-то один старец им говорил, что на дальнем западе этого мира и есть это самое Пекло. Туда каждый день прилетают соты с большими городами, где много людей. Сегодня одна сота, завтра рядом следующая, потом первая обновилась. Так что в тех краях тварей много и все большие. А чтобы они еще быстрее отъедались не друг на дружке, перед Пеклом соты проваливаются со стадами оленей, диких лошадей или с отарами овец. Вот где у нежити не жизнь, а постоянный праздник. Конечно, если выживут в первый день.

С гостем мы общались до самого вечера, немного прерываясь на обед, в ходе которого он тоже что-то да рассказывал. Видно Улей решил в эти дни дать нам не только передохнуть после потрясений переноса и первых сражений, но и направил человека, сильно открывшего нам глаза на реалии нового мира.

Когда Мох захмелел после сытного ужина, я осмотрел его дары. Два дара: «скорость бега» и «прыжок в пространстве» развивались долго, и только за счёт постоянных тренировок. Еще никогда Мох не принимал горох. А вот в его ночных хождениях я распознал дар «предчувствия». Скорей всего он, еще не умея пользоваться новым даром, а вернее, не зная о его существовании, видит, когда с теми, кто находится рядом с ним, должно случиться что-то плохое. Дар только недавно проявился и был очень слабым. Вот Мох и «видел» проблемы людей только ночами, когда его сознание ничего не отвлекало. При прокачке горохом дар мог принести пользу, подсказывая людям о возможных опасностях. Но до этого ему еще очень далеко.

Утром, при расставании, я рассказал ему об этом даре.

- В Зареченский не пойду. А вот в Остроге с таким даром могу и пригодиться. Спасибо за помощь, Крестоносец. Даст Улей, может еще как-нибудь свидимся да твоего винца отведаю.

- То никому не ведомо. А пока вот держи, но пообещай, что не обменяешь, а сам примешь, - я протянул гостю две горошины. На мой взгляд его рассказ стоил дороже, но большего казна Ордена не могла себе позволить.

Мох, как мне показалось, чуть не пустил слезу от такой щедрости. Через десять минут, отойдя от замка в сторону юга, он ускорился и исчез за деревьями.

Глава № 8.  Гости

То, что в прошлой жизни добывалось трудом и потом, или же покупалось, теперь можно было взять, дождавшись, когда хозяин имущества перестанет быть человеком.

В этом мире другие совсем формы оплаты. Кровь. Или твоя, или чья-то еще.

Вот вроде бы, что делить в этом мире людям, которым судьба улыбнулась, даровав шанс на новую жизнь? Все есть, главное не лениться и не бояться. Но так уж люди устроены, что даже среди опасностей, мы совершенно не спешим объединяться с кем-то еще, а, наоборот, огораживаемся, и считаем, что все вокруг только наше. Чужое мнение, отличающееся от нашего, никого не интересует, а лишь вызывает агрессию.

(цитата из книги «Путь Крестоносца»)



***

- Меня окрестили Ярилом. Со мной Громобой и Ветер, - гости стояли под стеной, и чтобы говорить со мной, им надо было стоять, задрав головы.

- И что тебе надо, Ярило?

- Хочу говорить со старшим среди вас. Мы же пока что соседи, как ни как.

Ну, раз «пока соседи» в гости пожаловали, надо встретить. Я махнул им в сторону башни предмостного укрепления.

Подходя к внешним воротам, я приказал всем остаться внутри.

- Сам пойду.

Планов впускать незваных гостей внутрь у меня не было. Вот не понравились мне они с первого взгляда и с первого слова.

Выйдя через боковую калитку в правой башне, я направился в троице, ожидавшей меня в полусотне шагов.

По виду это были матерые вояки. Удобная и крепкая броня, хорошо подогнанное снаряжение не мешало двигаться. И пальцы у всех были на месте, значит в рубке тоже мастера. Хотя с последним заключением можно было и ошибиться. Без практики я еще мало понимал в знахарских знаниях, но многое, с чем я столкнулся при оказании помощи раненым, указывало на сильную регенерацию людей в этом мире.

Жаль, что дар не дает возможность осматривать собеседников на расстоянии.

- Я – Крестоносец, - представившись, я смолк, ожидая, что скажут гости.

Старшим у них был Ярило, он и начал беседу.

- Внутрь не позовешь? Значит на угощение после долгого пути мы можем не рассчитывать?

- Не ждал гостей, потому и не зову. Итак, что вам нужно?

Ярило расчистил ногой от пыли и веток участок на обочине дороги и сел на корточки.

- Это – Остров, - он бросил небольшой камешек. – Это – Китеж и Кремень, - два камешка упали в стороне от первого, но недалеко друг от друга.

- Южнее, - новый камень, крупнее предыдущих, - Острог. А на западе –стабы Зареченский и Громкий ключ.

Камни лежали в форме овала и в его центр Ярило бросил мелкий камешек.

- Вы тут пришлые, Крестоносец, а мы местные. Давно живем в этих местах. Твое появление может нарушить установившийся баланс в регионе. И уже нарушил, - Ярило кивнул на замок и пальце указав на последний камень. – Это место пересечения путей между стабами. Оно всегда было общим. Есть договор, что его никто не занимает, а используем только внешнее укрепление, когда надо отдохнуть в пути. Так издавна повелось.

- Я этот договор не заключал. Уходить не намерен. Будете проходить мимо, мешать не стану.

- Так это еще не все, Крестоносец, - в разговор вступил Громобой, широкоплечий мужик и сильной потертостью кожаного доспеха на правом плече. Такие же отметины оставляют двуручные мечи, когда их переносят на марше. – Тут все уже давно поделено между стабами.

- Раз давно, значит будем пересматривать этот раздел.

Я уже смотрел на «гостей» как на будущих врагов. Интересно, на что они рассчитывали, придя ко мне? Что я извинюсь и уйду куда-то в неведомые для меня земли? Спрашивать их я об этом не стал.

- Если вам больше сказать мне нечего, то я пойду. Работы много. Будут конкретные предложения – по-соседски могу выслушать.

Развернувшись, я направился к воротам. Почему-то мне казалось, что старшим у них был самый молодой на вид и все время молчавший Ветер.

А после таких визитеров стоило начать подготовку к войне. Спасибо заявившимся, что, хотя бы предупредили о намерениях своим появлением. Я бы предупреждать не стал. Об обороне я даже не думал.

Глава № 9.  Битва

Вот почему людям не живется мирно?

Там, в наших прошлых мирах, более-менее мне понятно такое поведение. Желание навязать свою религию инакомыслящим, уничтожив под корень всех несогласных. Завладеть плодородными землями, источниками воды, транспортными путями. Личные обиды сильных мира. Деньги.

В Улье очень быстро все отказались от своих прошлых богов. Может и не все, и не сразу, но в подавляющем большинстве верят в незримый дух Улья – всемогущий и всезнающий. Старые боги отвергнуты, так как ничего не смогли сделать для спасения своей паствы. Или не захотели.

В Улье есть все, о чем подавляющее число людей в своих мирах даже не могли мечтать. Еда любая и в неограниченном количестве. Дорогие вина? Да пожалуйста! Большая диспропорция в соотношении мужчин и женщин? Не будь трусом и лентяем, и у тебя будет все. Даже женщины.

Но жадность и гордыня толкают людей на войну. Я и мои люди, не лучше и не хуже других. Мы такие же. Если нам что-то нужно, мы это обязательно заберем, переступая через трупы тех, кто не считается с нашими желаниями.

                (цитата из книги «Путь Крестоносца»)



***

Китежане стояли в центре боевого построения. Это понятно – Китеж, мы то уже знаем, что это самый многолюдный стаб в нашем регионе, имеющий многочисленное войско. Не ополчение, как у их соседей, а именно профессиональное войско.

На флангах, судя по расцветке щитов и накидок, расположились люди из Кременя. Этих тоже достаточно много. А вот островитян я пока не видел. Тут было два варианта: или свое участие они оплатили чем-то существенным, или их отряд находится в резерве. Буду рассчитывать на худшее, думая, что в резерве. А еще хуже, если сейчас они обходят наш отряд, чтобы в удобный момент ударить в тыл или во фланг.

Вполне возможно, что стоявшие напротив нас имели целью отвлечь на себя все силы Ордена и сковать их, пока отряд стаба Остров совершает поход к замку. Может быть и такое. Зачем тут сильно поливать траву кровью, если то, за что спорим, можно попытаться захватить малой кровью, а потом продолжить переговоры, совершенно с другой позиции. Но все это мои домыслы. Расчёт на худшее.

Не рискнут они так распылять силы. Им важно собрать все в один кулак, чтобы обескровить Орден здесь и сейчас. Только победив нас на этом поле, они могут заняться и замком.

А за замок я спокоен. Людям далеко в сноровке и бесстрашии до мутантов. Это для обороны от орды нужно больше рук для обороны стен. Отбиться от людей достаточно двух – трёх десятков воинов, а в замке осталось сорок два человека, не считая «приблудных» в предмостье. «Приблудными» мы называли тех, кто попросился под наше покровительство. Не воины конечно, но задержать на какое-то время противника, находясь на высокой стене, смогут.

Этот конфликт назревал уже давно. Драку за сам замок соседи начинать все не решались. Но появилось очередное место, ставшее еще одним камнем преткновения в наших непростых взаимоотношениях. Виной всему сота, проваливающаяся в Улей из моей родной Германии. Кёльн! Не весь, но его большая и самая богатая часть – городской арсенал и запасники. Людей мало, а добра много.

Это была очередная прихоть этого мира. Подавляющее число сот региона проваливалась в Улей из земель, населяемых славянами. Исключениями были очень редкие соты из Прибалтики и Центральной Европы. Уступать Кельн не хотел ни я, ни все члены Ордена.

Мы стояли напротив наших противников, а я прикидывал плюсы и минусы в диспозиции. Плюсы: у нас спаянный боями отряд, а у противника сводное войско.

И мы, и они расположились на возвышенности обширного поля. Если кто-то решится на атаку, ему предстоит спуск по небольшому уклону к неширокому и мелкому ручью, делящему поле пополам. Не весть какое препятствие, но оно есть и с ним надо считаться.

Минусы: их больше, они в Улье дольше, а значит и с более развитыми дарами, и пришли на это поле первыми. За те полдня, что они здесь, вполне могли приготовить несколько неприятных для нас сюрпризов.

Нет. Атаковать я в такой ситуации не собирался. Лучше стоять на месте, давая им возможность первыми проявить свои тактические задумки. Передачей инициативы противнику это я не считал.

И мои солдаты тоже так не считали. Строй, перед которым я прошелся от одного края до другого, выглядел монолитным, в отличие от строя наших визави. Сводное войско стабов не отличалось однообразием вооружения. И строя, как такового, у них не было. На примерно одной линии стояли группы людей, вооруженных хорошо, но не единообразно. Многие вообще общались со своими товарищами, повернувшись к нам спиной. Если бы такое было в моем прошлом мире, я счел бы это признаком того, что перед нами не войско, а сброд из крестьян. Но это был Улей.

И это меня все больше и больше напрягало. Раз стоит спиной, это совершенно не значит, что он не осознает опасности прилета арбалетного болта. Он уверен, что этот болт ему не причинит вреда. А еще сколько я заметил противников, которые не собирались использовать в бою щиты!

Дары были и у моих солдат, но я уверен, что их уровни развития в сравнении с дарами противника были не сопоставимы. Все зависит от времени и опыта. У противника и того, и другого было больше.

И все же, я рассчитывал на успех. Не рассчитывал бы, не привел бы отряд сюда.

От войска противника отделилось тройка людей, и направилась в нашу сторону. Один из них размахивал веткой дерева над головой, то ли привлекая внимание, то ли используя этот знак, как приглашение на переговоры. Хотя у подходивших оружие было с собой.

- Паж – со мной. Кнут, пока мы там будем общаться, всех стрелков переведи на наш левый фланг. Только пусть не светят там своим основным оружием.

Меня волновала ложь противника при переговорах и пока шли навстречу парламентерам, определились с Пажом условными знаками.

Как я и ожидал, ко мне направлялись Ярило и Громобой, а вот третьим оказался не Ветер, а молодой парень, которому поручили нести ветку.

Они остановились первыми, дожидаясь нас на самом краю ручья. Я с Пажом стали в пяти метрах от русла.

- Есть пара предложений, Крестоносец, прежде, что прольется кровь, - начал Ярило, как только я остановился. – Первое. Мы все-таки предлагаем вам уйти с наших исконных земель самим. И даже готовы снабдить вас в дорогу запасом споранов, чтобы вы не испытывали нужды первое время. На западе и юге есть много свободной земли.

- О свободных землях он слукавил, - негромко произнес Паж.

- Какое второе предложение?

- А второе, если ты отвергаешь первое.

- Продолжай.

- Ну, раз ты отвергаешь, предлагаем решить все поединком. Хочешь, один на один пусть дерутся лучшие. Хочешь, пусть это будет парный поединок, или пять на пять. Все ж лучше, если для разрешения спора погибнет меньше и ваших, и наших хороших воинов.

Предложение вроде бы было правильное и соответствовало традициям, но я понимал, что в таких поединках шансов на победу у моих не будет. Все решат только дары.

- Если больше сказать тебе нечего, мы пойдем.

Развернувшись, я с Пажом отправились назад.

- Совсем нас за идиотов считают, - негодовал Паж.

- Возможно и так. А возможно, что сейчас нас обходят, а эти пришли, чтобы отвлечь и протянуть время.

- Маловато шансов, что одолеем, Крестоносец. Их больше и с дарами они нас быстро сомнут.

- Это мы еще посмотрим. Место тут глухое, тихое.

- И что? Дольше никто косточки не обглодает?

- Готовься к бою, друг мой. И не думай о плохом.

О своем последнем шансе, который собирался использовать, если на поле боя все будет очень плохо, я решил не рассказывать даже близким друзьям. Суеверия у меня такие.

- Сотники ко мне!

Когда все командиры собрались, я быстро пересказал суть предложений и наш ответ.

- Теперь о предстоящем бое. Ждем. Пусть начинают первыми. Их больше, и они могут сильней растянуть свой фронт, чтобы попытаться охватить фланги. Пускай. Мы растягиваться не можем, утончая строй. Если будет охват, то сворачиваемся в каре и держимся.

Думаю, что у всех был вопрос, до каких пор им надо будет держаться, если подкреплений ждать неоткуда, но его никто не озвучил. Держимся, значит – держимся.

- Кнут. Выдели пару глазастых приглядывать за нашим тылом. Не нравятся мне мои предчувствия. Если там кто-то появится, разворачивай стрелков и сразу сигнал на круговое построение.

- Крестоносец, они тронулись! – подбегая к нам крикнул наблюдатель.

- По местам!

Я перед боем по привычке глянул на небо. Господа, на которого всегда уповал, здесь пока не наблюдалось. Остается рассчитывать на благосклонность Улья, стойкость солдат и воинскую удачу.

Сводный отряд шел шумно, вероятно, чтобы показать нам свою уверенность в собственных силах. Они шли бодрым шагом, сминая высокую траву и перекрикиваясь друг с другом. Уверенные и веселые.

Ручей их продвижение нисколько не притормозил. Первые ряды шагнули в воду, которая лишь местами поднималась до пояса, а в основном глубина была не больше чем по колено. А вот стрелки противника, прикрывая переправу, сделали по нам первый залп, который, впрочем, не причинил никакого вреда. Но сам факт, что они начали первыми, меня обрадовал, ибо в моем мире было правило: кто первым начал, у того меньше выдержки. Хотя, если у войска большие силы, оно на правила не обращает внимание. Тут действует право сильного.

Первыми до нас добрались бойцы из Кремня. Не дожидаясь союзников, они атаковали наш правый фланг. Пара минут у наших стрелков, собранных на левом окончании построения, была, и они, стремительно выдвинувшись на несколько шагов вперед, открыли частую стрельбу во фланг первым атакующим, после чего быстро вернулись за общий строй. Расчет немного оправдался – у большинства воинов щиты прикрывали левую часть тела и при обстреле справа противник понес пусть не большие, но потери. В таком бою, случись он в прошлом мире, убитых и раненых было бы в разы больше, но и это немного охладило пыл атакующих. По крайней мере, веселые голоса исчезли, сменившись криками боли, проклятиями на наши головы, и угрозы. А первую кровь в бою взяли все-таки мой бойцы. Но бой только начинался.



На слабые еще дары я сильно не рассчитывал, но все же несколько бойцов ухитрялись использовать хоть и небольшой, но все же полезный их потенциал. Особенно это помогало тем, у кого были защитные дары.

Свое место в построении я определил позади строя в его центре. Положившись на мастерство сотников в руководстве боем, я сосредоточился на оказании первой помощи раненым. Кроме наших воинов, в этот поход мы взяли несколько добровольцев из «приблудных», большая часть которых должна была помогать только мне.

Первым, проскочив мимо пропустивших его товарищей, из строя вывалился Плут, зажимая рану на лице. Стрела, пробив кольчужный капюшон, разорвала щеку, выбив несколько зубов.

- Убери руки, - приказал я раненому.

Сделав небольшую насечку на древке, я переломил стрелу, после чего вытащил ее часть из раны. Плут сплюнул большой ком из крови и зубов, после чего снова подставил мне свое лицо, для снятия боли и частичной остановки кровотечения. Я перекрывал только крупные кровеносные сосуды, а с мелкими его организм справиться сам.

Сделав несколько глотков эликсира и сжав зубами валик из материи, Плут вернулся назад, заняв место в последней шеренге своего десятка.

А мне уже подтаскивали сразу двоих раненых. У одного мечом разрублена левая скула, у второго сотрясение от удара боевым цепом по голове.

- Шей щеку, - бросил я помощнику, сам склоняясь над бойцом, потерявшем сознание. Помощник не растерялся, и плеснув на рану эликсира, сразу проткнул кожу раненого кривой иглой, накладывая первый шов. На возвращение их в бой ушла пара минут. А потом раненные пошли сплошным потоком.

Противник доминировал над нами за счет даров. Несколько раз их «прыгуны» оказывались позади строя, и нанеся несколько ударов в спины, исчезали.

Потом они начали, как я и предполагал, растягивать свой строй для охвата, и Кнут, вовремя заметивший этот манёвр, отдал приказ на переход к круговой обороне.

А я все чаще и чаще вставал, чтобы осмотреться вокруг и всматриваясь в ближайшую опушку леса, ранее бывшую справа от нас, а теперь оказавшуюся за спинами противника. Я ждал прихода Пастуха, очень рассчитывая, что у него все получится, как планировалось. Но его все не было и не было, а положение моего отряда ухудшалось с каждой минутой. Ряды бойцов быстро редели, а отступать было некуда – в центре закруглившегося строя лежали и сидели десятки тяжело раненых.

- Твари! – с тревогой в голосе крикнул один из моих помощников, указывая совсем не в ту сторону, откуда я все время ожидал их появление. – Твари и их много!

Я велел поднять меня выше, чтобы понимать, какой теперь намечается расклад сил на поле боя. Всего несколько мгновений над строем, а мне едва удалось увернуться от нескольких стрел, пущенных в меня с разных сторон.

Кольцо вокруг нас полностью сомкнулось и противнику оставалось только сжимать его, постепенно перемалывая наши силы. Но сотню спешащих к месту сражения монстров, их наблюдатели почему-то прозевали.

А вот Пастуха я не увидел. Или не заметил, или появление тварей не его рук дело. Вернее, его дара.

До попадания в Улей Пастух был именно пастухом, а не солдатом. И в лагере оказался в момент переноса случайно, выполняя какое-то поручение. Крестный не стал заморачиваться, и парень получил свое новое имя в соответствии с родом занятий. А проснувшийся в нем дар мне показался очень схожим по направлению деятельности с работой пастухов. В самой начальной стадии он притягивал их к себе, но с развитием, он мог не только увеличить район, с которого могли к нему сходиться мутанты, но и немного корректировать направление их движения. Действие было схожим с работой приманки: «Ау! Я вкусная еда! Я нахожусь здесь!», а когда твари приближались, «приманка» начинала работать в стороне от носителя дара, смещая собравшихся людоедов в сторону. В Пастуха я вложил пять горошин, причем перед этим походом дал сразу двойную порцию, видя, что это подхлестнет силу его способности.

К чести противника, они, обнаружив позади себя монстров, не только не поддались какой-либо панике, а действовали очень четко и отработано. Очевидно сказывался большой опыт в таких ситуациях.

Задние ряды сводного войска развернулись в сторону людоедов, ощетинившись частоколом копий.

Нам это сильно помогло, так как сразу половина противников выбывала из боя с нами, переключившись на более опасного врага. В любом случае, теперь твари играли на нашей стороне.

Тварей, вмешавшихся в разборки людей, оказалось слишком много для наших оппонентов. Через полчаса боя на два фронта, кольцо окружения вокруг нас противником было разорвано, а большая часть сил врага была переброшена на позиции против мутантов.

Еще через полчаса между нашим строем и отрядами стабов был десяток метров земли, на которой кроме убитых и раненых никого не было. Наши противники все силы обратили против мутантов. Это было бы хорошим моментом уже для нашей контратаки, но сил на такой маневр у бойцов уже не оставалось.

Ярило появился перед нашим строем в одиночестве, размахивая тряпкой. Выглядел он также, как и перед боем, очевидно, что в сражении лично не участвовал.

- Крестоносец! Предлагаем прервать наше выяснение отношений. Вам крепко от нас досталось, а нам от нежити. Расходимся! Забирайте своих раненых и можете уходить. Мы не будем ни бить в спину, и не станем преследовать.

Услышав его слова ближайшие ко мне, солдаты повернулись, глядя на меня. На их лицах, как минимум, было удивление от такого нахальства.

- Могу тебе предложить сделать то же самое, Ярило. Сделайте сами то, что предложили нам. Уходите, забрав раненых. Мы не считаем, что проиграли, а значит поле боя останется за нами. Не согласен? Тогда вернись к своим людям, и продолжим!

Это мое заявление было на грани. Скорей бравада, чем реальная возможность выполнить свою угрозу. Но солдаты правильно поняли мои слова, тут же начав перестроение, которым удобно атаковать, а не обороняться.

Ярило ушел и через небольшое время строй противника вновь придвинулся к нашему.

- Твари! – наш наблюдатель снова показывал на опушку леса.

В этот раз их было не больше двух десятков, но бежали они хоть и во фланг обоим отрядам, но все сильней смещались к противнику. Весь левый фланг построения сводного войска стал разворачиваться им навстречу.

Это был хороший момент, и я приказал начать движение вперед.

- Только пусть наши солдаты не торопятся, - крикнул я Кнуту, склонившись над раненым. Мои силы немного восстановились, и пора было снова спасать жизни.

До нового боя не дошло. Передовые линии потолкали друг друга копьями, нанося удары в щиты противников, но потерь ни у кого не было. Чувствовалась усталость у обеих сторон. Последней каплей для противников стало появление троицы «душегубов» у них в тылу. Расправившись с ними, противник отошел назад, оставив для переговоров Ярило и Громобоя.

Громобой в драке принимал непосредственное участие. Его доспех не только был забрызган кровью, но и имел большие повреждения, а на лице вождя красовался большой синяк.

Оба переговорщика молчали, давая понять, что слово теперь за мной. Пришло время для компромисса.

Я был краток.

- Разбираем убитых и раненых. Оружие каждый свое собирает. И расходимся. Хабар с тварей – пополам.

- Мы их убили, - сразу зло крикнул мне Ярило, буравя взглядом.

- Как хочешь. Скоро у тебя появится возможность собрать еще больше споранов, - я, как бы между прочим, бросил быстрый взгляд в сторону леса. – Только в следующий приход тварей, я уже не буду сдерживать своих людей, как это было только что.

Ярило разрывало от моей наглости, но он в бою не был, а Громобой, стараясь сделать это незаметно, толкнул коллегу локтем в бок. Того энтузиазма в глазах, что был у него перед боем, уже не было.

***

Когда отряд противника ушел, бросив всех своих покойников, почти полностью ободранных от снаряжения, я отправил несколько человек в лес, на поиски главного спасителя нашего войска.

Пастух был найден в густом кустарнике, совершенно обессиленным. Про таких говорят «кожа да кости». Дар действительно вытягивал не только внутреннюю энергию, но и физическую, иссушая своего носителя.

Когда герой пришел в себя, то рассказал много интересного, что было скрыто от нас во время сражения.

- Извини, Крестоносец, что опоздал. Я собрал хорошую толпу, в которой и «убивец» был, и несколько «скакунов». Но пока сюда их вел, в лесу на отряд нарвался. Скрытно по лесной тропе вас обходили. Ну, я и перенаправил зверюшек на них. Дожидаться, чем дело завершиться не стал, отправился искать новых. Пришлось побегать, но перехватил стаю, которая на юг направлялась, а оттуда остатками кисляка сильно тянуло. Еле хватило сил их сдернуть с пути и за собой повести. Эликсир быстро заканчивался.

Потом вижу, что зверушек хоть и много было, но не хватило. Вернулся на первое место, где нашел еще немного, которые трупы объедали. На все силы уже не было, но сколько смог, сюда отправил, а с опушки подправил, куда им двигаться надо.

- А последняя тройка «душегубов»?

- То уже не мои. Почти не соображал ничего. Только желание подальше в бурелом забиться и отлеживаться.

- Отдыхай, Пастух. Потом все обсудим.

Эти разборки с соседями дорого обошлись для нас. Больше никогда мы не несли такие большие потери убитыми. Восемь десятков было убито в бою. Еще пятерым помочь я уже не мог – знахарские силы не успевали восстанавливаться. Раненых было очень много. Всего пара-тройка десятков не имела никаких ранений.

С таким измотанным воинством не было возможности самим выбраться назад в замок, и я отправил гонцов за помощью.

Радовало одно: потери у противника, судя по оставленным на поле боя трупам, были на сорок человек больше наших. А если сюда добавить убитых тварями в лесу, то теперь у окружающих нас стабов еще не скоро появится желание оспаривать наше право на проживание в этом районе.

Подождите, то ли еще будет.


Глава № 10.  Резвый

Рыцарь, это не только обученный воин, закованный в латы, и своими подвигами на поле боя завоевавший право так называться. Рыцарь – это воин на коне. На боевом коне, который специально для этого рожден и обучен.

Мой Резвый, как и все кони войска, остался в прошлом мире, не попав в Улей. Я часто вспоминал о нем, радуясь, что его миновала участь других животных, которые тысячами погибали от когтей и зубов монстров. Все травоядные животные, рано или поздно, становились едой. Такое их предназначение, определенное создателем. Но в Улье это происходило слишком быстро.

С первых дней в новом мире, я задумывался, как мне и моим солдатам, все-таки обзавестись лошадьми. Но все наши попытки оканчивались неудачами. Лошади, как и часто использовавшиеся волы, вели себя спокойно до тех пор, пока рядом не появлялись обратившиеся. И чем сильнее и развитее были монстры, тем наши животные быстрее их чувствовали, становясь неуправляемыми. Спокойные и неповоротливые волы, не обращая внимание на удары бичей погонщиков, мчались от опасности, не разбирая дороги. Лошади, первым делом старались избавиться от седоков, и даже становились агрессивными, когда сразу не могли их сбросить, чтобы удирать налегке.

Но попыток воспитать боевого коня я не оставлял, ведь я – рыцарь.

                (цитата из книги «Путь Крестоносца»)



***

- Мой принц! Прибыли люди из Зареченска. Хотят с тобой говорить.

Неотложных дел у меня сейчас не было, и я вышел к воротам.

- Просьба у нас к тебе, Крестоносец. О помощи просим.

- Представься, и говори вашу просьбу.

- Меня Касогом зовут. Мы в Зареченск направляемся с товаром. Большая стая тварей нас пыталась перехватить, но, хвала Улью, мы прикрылись кисляком новой соты, и оторвались, перебравшись на другой берег. Но твари не отстают. Скоро настигнут. Вы наша последняя надежда.

- Так груз можно бросить и уходить. Потом вернетесь и заберете. Что за товар?

- Да в том-то и дело, что такой товар не бросишь. Кони. Табун в сотню голов. Еле-еле их в повиновении удерживаем. Чуют тварей и боятся.

- В замок не пущу. Таков наш закон. Сами, если хотите, в предмостье укройтесь, но, если твари придут, с вас помощь на стенах.

- Я о другом прошу, Крестоносец. Помоги тварей придержать, пока мы лошадок дальше отгоним. Устали они, а молодняк совсем из сил выбился.

- Бросьте молодняк, и уходите, - я уже принял решение, но ждал, когда мне что-то предложат они сами. – Мне нет резона рисковать своими людьми из-за ваших лошадей. И вам они зачем, тоже не пойму.

- Заказ от старейшин другого стаба на востоке. Им полсотни надо. Стаб тот на острове. Тварям туда хода нет, а лошади хорошее подспорье в хозяйстве. И грузы перетащить, и патрулировать берега. Помоги, Крестоносец. Должны будем.

- Сколько в табуне молодняка?

- Два десятка. Было больше, но совсем молоденьких потеряли. Куда трехдневкам угнаться за взрослыми?

- Хорошо. Мое условие: весь молодняк мне оставите. Все равно не догоните до своего стаба.

- Согласен, - Касог кивнул, но по глазам я видел, что он рассчитывал на большую плату за помощь.

- Это еще не все. Когда табун доставите в стаб, вернетесь сюда. Будет поручение. Выполните – мы в расчете.

- А что за поручение? Может оно того и не стоит?

- Не сложное, Касог. Вы справитесь легко и быстро. А мне такое своим поручать не охота, раз уж вы попались.

Время поджимало, и Касог согласился. Договор вступил в силу.

- Уходите. Жду через семь дней. Должны управиться.

Я поднял сотню Волка, направив на перехват стаи. И разомнутся, хабара добудут. А на охоту мы и так собирались отправляться на следующий день.

***

Старые конюшни замка мы никак не использовали с момента его занятия. Помещений для размещения людей, вооружения и припасов и так было предостаточно. Конюшни с их специфическим запахом лошадиного пота и навоза пустовали до этого дня.

- Прикажешь жеребят сюда перегнать?

- Нет. Между внешней и внутренней стеной организуйте им загон. Пока места там достаточно. А мне немедленно пришлите старшего из наших «приживал». Будет им работа.

«Приживалами», но чаще «приблудными» мы именовали доброздравов, которых находили на сотах, но посчитав их полезными для себя, не отсылали в другие стабы, а брали к себе. Закон Ордена не позволял чужакам находиться внутри основного замка на постоянной основе. Только на время работ и только под присмотром. Все остальное время они жили в укреплениях предмостья, занимая башни и внутренний двор.

На них были возложены обязанности по заготовке дров для обогрева замка, чистка и укрепление стен рва, обслуживание ловушек на подступах к замку и их устройство после обновления сот, и многое другое, что могло нам понадобиться. За это они имели крышу над головой и нашу защиту от страхов этого мира.

Бобёр, несмотря на грузное телосложение, прибыл достаточно быстро, даже не запыхавшись. Он был из бояр какого-то городка на Руси, а новое имя получил за бобровые шубу и шапку, в которой прятался после переноса на лесной дороге, навалив на себя кучу хвороста. С тех пор прошло много времени, и бывший боярин доказал на деле, что является хорошим организатором.

- Есть работа, Бобёр. Но сделать ее надо быстро.

- Все сделаем, Крестоносец.

- Во-первых, вычистить тут все. Старый навоз – долой, истлевшие доски – заменить. Но это не самое главное. Основная работа, это сделать для каждого коня персональное стойло, но так, как я покажу, когда тут приберетесь.

- Понял. Сейчас же начнем.

- И выдели людей для сенокоса. Теперь нам понадобится и сено, и свежая трава, и зерно с овсом. Подумай потом, где в ближайшее время будут обновления с сотами, где этим можно разжиться. Ступай.

Через час в конюшнях во всю кипела работа. Бобёр действительно мог быстро все организовать. Из почти сотни человек, находящихся в его подчинении, сорок сейчас находились тут, разбирая и круша трухлявую древесину.

- Если позволите, мы все через стену в ров побросаем. Так быстрее, чем через ворота таскать. А потом ров вычистим.

- Делай, как считаешь правильным. Главное – быстрее.

Пока рабочие трудились, я Бобру и еще одному мастеровому объяснил, что мне требуется.

- Стойла надо сделать такой ширины, чтобы жеребенок мог находиться только в самом центре, при условии, что от боковых стенок до него не сможет дотянуться рука взрослого человека. Зазор должен быть от кончиков пальцев до бока животного сантиметров десять. Не больше!

Следующее условие. Перегородки между стойлами надо изготовить двойные, чтобы внутрь на всю ее длину мог протиснуться взрослый мужчина. Двери со стороны прохода. И двери, и стенки сделать крепкими. Все ясно?

- Ясно, - пожал плечами мастеровой, но я все же решил заглянуть в конюшню после начала работ, чтобы проверить, насколько они поняли мою задумку.

***

Касог чесал затылок, думая над моим поручением. Найти полсотни «упырей» и «бесов» проблемой не было. На первой же соте, что провалится в Улей, бери их столько, сколько сможешь не убить. Вопрос был в их транспортировке. Возами в клетях их не перевезешь, животные будут неуправляемые, да и не было у Касога таких животных. Лошадь – редкость. Их ватага перемещалась старым и давно отработанным способом: один в седле, двое бегут рядом, держась за стремя, время от времени меняясь.

Пешком, привязав их к длинной жердине, как пленников или рабов, тоже не доставишь. Будут бросаться из стороны в сторону при виде близкой еды, да и урчанием привлекут других тварей, которые могут быть какого угодно уровня.

- Ладно, Крестоносец. Мы что-нибудь придумаем. Только подскажи, какая населенная сота ближайшим временем прилетит.

- На главных воротах спроси сотника Змея. Он подскажет и путь укажет.

Жеребят было восемнадцать.

- Почему их меньше? – задал я вопрос дежурившему на площадке внешней стены воину. – Должно было быть два десятка.

- Столько их и было. Но двое едва стояли на ногах, а потом упали. Комар у нас дока в лошадях, сказал, что уже не жильцы. Загнали их. Пока не сдохли, сами дорезали.

- Увидишь Комара, пусть меня найдет.

Я направился в свои покои, зная, что солдат не стал дожидаться, когда Комар соизволит появиться в этом участке замка, а передаст мой приказ по всей цепочке караульных.

Комар появился через четверть часа.

- Искал меня, принц?

- Подойди, - я не помнил, какой у него был дар, а спрашивать не хотел. Крестоносец все знает и помнит!

Сделав несколько пассов над головой и шеей Комара, я разрешил ему присесть.

- Мне сказали, что ты в лошадях разбираешься. Так?

- Есть такое, мой принц.

- Откуда умения?

- До отбора в войско отцу и деду помогал. Они лекарством всякой скотины занимались. Хвори лечили, кастрировали, бывало у знати нашей трудные роды принимали, когда лошадки породистые не могли сами разродиться. Даже переломы костей сращивали. Я с ними с пяти лет мотался. Хоть время и много прошло, но кое-что помню.

- Твой дар отведения глаз развивается хорошо. Он тебе немного будет в помощь, чтобы справиться с новым поручением. Твоя задача теперь, научить молодняк не бояться тварей. И не делай такие удивленные глаза. Пока ступай, а как понадобишься, я вызову и все объясню. Предупреди десятника, что скоро будешь в моем прямом подчинении.

Наши «приблудные» рабочие трудились весь день, выделяя время на еду по очереди, чтобы быстрее справиться с поручением. Появившись в конюшне, я проконтролировал ход работ, но кое-что пришлось подсказать.

- Бобёр, скажи рабочим, чтобы в перегородках оставили щели. На уровне пола и на уровне пояса. Во всю длину перегородки в обе стороны.

Свою задумку я раскрывать не собирался.

Первую партию обратившихся Касог пригнал перед самым закатом. Он не стал думать над транспортировкой, а принял решение заманить тварей до самого замка. Первым прибежал от него гонец, предупредив, что «заказ» уже на подходе, чтобы дозорные зря не поднимали тревогу, и тем более не стреляли.

Двадцать два «упыря» и «беса» пытались догнать людей Касога. Было видно, что погоня давалась им трудно. Многие ослабли, и еле-еле передвигали ноги. Погоня растянулась на половину мили, и людям иногда приходилось придерживать лидеров гонки, накручивая в поле «восьмерки», чтобы подтянулись отстающие.

В замковом рву с мутантами не церемонились. Вылавливая сверху арканами, их вытаскивали и связывали.

- Мы отдыхать, Крестоносец, - доложил Касок, когда его люди спеленали последнего мутанта. - Остальных завтра довезем. Думаю, что со второй партией справимся быстрей. Опыт, как надо действовать, теперь у нас есть.

Несмотря на опустившуюся ночь я решил продолжать свой опыт, и приказал перевести жеребят со двора в конюшню. Не дав им как следует осмотреться в новом помещении, в ниши перегородок поместили тварей.

И тут началось самое интересное. Твари, оголодав по пути к замку, обнаружили совсем рядом с собой вкусную еду, до которой всего-то расстояние, это вытянутая рука. Людоеды нервничали, так как не могли совсем чуточку дотянуться до вожделенной плоти. Они пытались достать то одного жеребенка, то другого. То ложились на пол, максимально вытягивая руку, то вставали, когда им начинало казаться, что из верхних щелей это будет сделать проще. Но у всех попытки оказались тщетными.

А вот жеребятам предстояло пережить не чувства разочарования, какие вероятно были у новых соседей, а чувство страха. Первое время весь молодняк действовал одинаково. Они метались по своему стойлу, уворачиваясь от цепких пальцев, тянувшихся к ним с обеих сторон. Чуть позже они немного угомонились, но окончательно не успокоились. Это была простая усталость. Теперь жеребята начинали двигаться, только когда к ним протягивалась рука монстра. Особенно тяжело приходилось тем, на кого обращали внимание сразу с двух сторон. В таких случаях жеребенку нужно было выбирать оптимальное место в загоне, чтобы до него не моли дотянуться. Как только жеребёнок ошибался, в его гриву или хвост моментально вцеплялись монстры, и им приходилось прикладывать усилия, чтобы избавиться от захватов.

- Насыпьте овса. Следите за поведением. Мне интересно как каждый из них будет в дальнейшем реагировать на присутствие тварей рядом с собой. И тварям тоже потом дайте еды. Этой первой партии надо протянуть хотя бы дней пять.

Следующие два дня я в конюшню не заходил, были другие, более насущные дела. За этот период Касог доставил недостающее для заказа количество мутантов, среди которых был даже один «чёрт». Эту партию поместили в замковую тюрьму, связав ноги. Они были предназначены для замены выбывших из первой партии. А такие, как мне казалось, должны были появиться со дня на день.

На третий день придя в конюшню, я у первого же стойла заметил изменение в поведении жеребёнка. На вид, судя по примерному весу, этому гнедому было не больше трех месяцев. И он уже не бестолково метался по стойлу, а заняв удобную позицию в центре, наблюдал за голодными соседями. Стоял он задом к входу, наблюдая, как «бес» пытается дотянуться до его бока.

Рядом со мной появился Комар, и приложив палец к губам, попросил соблюдать тишину, а потом сначала показав пальцем на жеребчика, поднял вверх большой палец.

«Бес», не сумев дотянуться до бока, опустился на пол и протянул руку в нижнюю щель, надеясь схватить своенравную жертву за ногу. Мне показалось, что жеребенок даже немного сдвинул копыто навстречу руке. Приложив усилия «бес» достал до ноги, но его пальцы смогли только кончиками зацепить копыто. И в это мгновенье жеребёнок провел резкий удар этим копытом. Я даже услышал хруст ломаемой кости.

- Да! – выкрикнул Комар, вскинув вверх кулак.

- Докладывай.

- Этот первым более-менее спокойно стал вести себя. Другие до сих пор пугаются, а он еще вчера начал давать отпор. На урчание мутантов почти не реагирует. Час назад тому «лешаку», что слева ударом сломал кисть. Тот теперь к этому не лезет. Здоровой рукой белогривую соседку донимает.

- А остальные значит бояться?

- Пока да. Ни один к еде не прикоснулся. Никто не пытался даже глаза прикрыть, а не то что лечь. От голодухи скоро рёбра будут все хорошо просматриваться.

- Морковка есть?

- Яблоко только.

- Давай, - я протянул руку. С подарком я приблизился к стойлу жеребца и протянул ему яблоко.

Жеребчик протяжно фыркнул, и попытался укусить меня, но я успел отдёрнуть руку назад.

- Норовистый, - прокомментировал Комар, а я, засунув яблоко под нательную рубаху, зажал его на несколько секунд подмышкой.

После этого повторил попытку угостить жеребёнка. Та же самая реакция. Ну, ничего. Голод и ласка свое дело сделают, а времени у нас впереди очень много. Опустившись на корточки, я положил пахнущее мной яблоко на деревянный настил.

- Других смотреть пока не буду, - сказал я Комару, направляясь к выходу. – Этого пока не кормить. Овёс из ясел выбрать. Наблюдать. Тварей заменить сейчас же. Там есть один «чёрт», его на место того, что руку сейчас сломали. Буду утром.

Ночью мне приснился мой Резвый. Он бегал по лугу, заросшему созревшими одуванчиками, поднимая за собой целые облака из белых зонтиков. А в конце сна, перед пробуждением, вдруг стал маленьким.

Утром Комар доложил, что еще две молоденьких лошадки, норовом обойдя жеребцов, давали достойный отпор тварям, а одна из этой пары, даже пыталась спать, так расположив тело в центре стойла, что с обеих сторон твари не могли совсем немного дотянуться пальцами до ее боков.

- Но полностью не спала. Глаза закрыты, а уши ходуном ходят. Вымотались бедняжки.

- Не едят?

- Категорически. Как в первый день насыпали корм, так нетронутый и остался весь.

- А как гнедой?

- Тоже устал, но такой же дерзкий. «Бесу» новому руку помял, а «чёрт» справа осторожничает. Если и делает попытки дотянуться, то только когда уверен, что сдачи не получит. Кстати, яблоко гнедой через пару часов все-таки съел.

Я протянул Комару два своих старых поддоспешника, которые все никак не доходили руки чтобы их выбросить. И вот пригодились.

- Гнедой будет моим. Назову как своего предыдущего – Резвый. Он, возможно, не королевских кровей, но с характером.

Присев возле стойла Резвого, я просунул к нему пальцы с зажатой в них большой морковкой. Резвый с места не сошел, оставаясь у противоположного конца. А вот «чёрт», заметив меня, активизировался, и начал выбивать свою дверь.

- Ничего, Резвый! Когда-нибудь такие мутанты для нас двоих будут не опасней, чем шелудивая дворняжка.

Бросив на пол несколько морковок, я перекинул на ограждение поддоспешники. Они сильно впитали мой пот. Пускай Резвый начинает привыкать к запаху хозяина.



Глава № 11.  Выездка

Жизнь человека состоит из этапов и событий. Значимых и почти незаметных, ярких и таких, которые почти не отложились в памяти. Но все эти эпизоды как-то отражаются на дальнейшей жизни не только этого человека, но и его окружения.

Одним из таких этапов стало внедрение использование боевых коней, которым очень слабо пользовались люди в Улье.

А Орден это смог реализовать, чем сильно упрочил свои позиции и расширил возможности не только на контролируемых территориях, но позволил расширить нашу сферу влияний.

                (цитата из книги «Путь Крестоносца»)

***

Резвый громко заржал, когда я только вышел из донжона и направился в сторону конюшен. Так он делал, когда я шел именно к нему. Как он выделял мои намерения из всех моих перемещений по двору замка, мне не понятно, но факт был на лицо.

- Иду, иду, Резвый, - окликнул я возбужденного моим приходом коня, который в нетерпении бил копытом по деревянному настилу стойла. – Держи, родимый!

Пара больших морковок и яблоко тут же были приняты из ладоней мягкими и подвижными губами.

«Черти», не боявшиеся ничего, когда дело касалось голода и наличия пищи, в боковых клетках не решались ни только просовывать руки в его сторону, но, как мне казалось, опасались даже приближаться к разделяющей их перегородке.

- Совсем житься тварям от твоего Резвого нет, - сказал Комар, сразу появившийся в проходе. – Глупых новичков он сразу калечит, как только они к нему руки протягивают. Мало того, он уже умудряется в широкую щель попадать передним копытом. Менять мутантов часто приходится из-за этого. Эти, что сейчас сидят, старожилами можно считать. На третий день пошли. Этому бедолаге, - Комар показал на правый отсек, - в первый день через щель в лоб угодил. Я думал, что сдохнет, но вычухался. Сунул лапу и тут же перелом получил. Теперь только урчит, а к перегородке приближается, когда Резвый или отдыхает, или второго «чёрта» кошмарит. Второй осторожней оказался. В эту сторону почти не смотрит. Все норовит до коня Пажа дотянуться.

- А Огонёк как ведет себя с ними? – я перешел к соседнему стойлу, похлопав по вытянутой в мою сторону шее коня Пажа.

- Копыта бережет, - засмеялся Комар. – Кусается, когда тянуться к нему. Если покопаться в подстилке, то десяток пальцев предыдущих соседей там найти можно.

Все наши кони уже давно перебороли в себе природный страх перед кровожадными и вечно голодными соседями. Я давно задумывался над началом использования коней в рейдах, но Комар отговаривал. «До двух лет не надо напрягать им спины, принц. Слабые они еще».

Я соглашался. Мой вес был под сотню килограмм. А если добавить амуницию и вооружение? Поэтому только выводки в поле, где кони могли резвиться на большом поле с северной стороны замка, которое мы огородили.

Количество лошадей разных возрастов в замке было больше ста. А самая первая партия из двенадцати коней, уже достигла на мой взгляд нужных кондиций, что Комар сегодня подтвердил.

- Пора начинать объезжать Резвого и всю их первую партию. Это он тут за яблоки ласковый, а как поведет себя, когда на нем ты окажешься, только выездка покажет. К седлу он долго привыкал. Нервничал, брыкался, падал на спину, стараясь избавиться от него. Дней тридцать свой норов показывал. Даже есть отказывался.

- Седлайте его. Сейчас и опробуем.

- В поле?

- Пока во дворе. Я в седле давно не сидел. Еще сбросит где-то, а вы не сможете найти, - мне показалось это хорошей шуткой, но Комар не оценил.

- Этот может!

Резвый нервничал и бил в землю копытом. Седло и сбруя не на шутку разозлили его. Уши дёргались во все стороны, а недовольной фырканье притихло только когда я направился к нему, держа в руке большой ломоть ржаного хлеба.

Угостив коня, я погладил его шею. Резвый успокоился и даже прижался головой к моей голове.

- Спокойно, мой хороший, - я взялся за уздечку, и вскочил в высокое седло, даже не вступив в стремя. Опыт и сноровка никуда не делись.

А коню это совершенно не понравилось. Присев на задние ноги, он фыркнул, и тут же взбрыкнул, пытаясь освободиться от лишнего веса. Для усмирения есть очень хороший и испробованный веками способ. Боль!

В юности, когда меня готовили к верховой езде, мне приходилось держать между ног бревно. Вначале оно было не очень длинным и тяжёлым. Его даже обтягивали толстой кожей. Постепенно наставник – бывший сотник отца, потерявший в сражении кисть правой руки и один глаз, увеличивал диаметр бревна, а как только я приноравливался к новому весу, появлялось новое, но немного длиннее и толще предыдущего.

Не дав Резвому больше ничего предпринять, я с силой сжал коленями его бока, одновременно сжав пальцами холку. Тренировки, опыт верховой езды и сила, добавленная Ульем, сразу поставили коня на место. От боли Резвый протяжно заржал, но попыток сбросить не делал.

Ослабив давление, я ударил его пятками, направив вдоль стены.

Трижды объехав внутренний двор по кругу, я соскочил на землю и сразу угостил коня морковкой.

- На сегодня ему достаточно. Завтра продолжим уже в поле. Передай всем, чьи кони в первой группе, сегодня опробовать своих, как я. Утром выезд для всех.

На следующий день двенадцать всадников готовились к первому выезду. Настроение было приподнятое, а вид Змея всем добавил веселья. Его первая попытка обкатать свою лошадку закончилась падением и хорошим пинком, результат которого теперь красовался на лице в виде большого синяка.

- Это ему еще Улей подлечил фингал за ночь. Вчера глаз совершенно не просматривался, - смеясь, доложил Комар. – Но потом они подружились.

- Выезд покажет, кто и как сдружился.

- Какой будет наш маршрут? – Кнут пристроился рядом со мной.

- На юг прокатимся. Сегодня к полудню там сота «Луговая» прилетает. Может быть получится не только обкатать лошадей, но и свежего мяса заготовить.

На «Луговой» соте каждый раз в Улей проваливалось большое стадо коров. Больше двух сотен бурёнок паслись на обширном лугу под присмотром двух пастухов. Об обновлении знали не только мы, но и мутанты, поэтому нам предстояло проверить коней и в реальной охоте на тварей. Одно дело, когда кони в стойле, на своей территории, видят их за барьером, и совсем другое, как они поведут себя на большом пространстве, где у них будет возможность избежать столкновения с тварями. Да и уровень монстров, которые могут пожаловать на кормежку, ожидался значительно больше, чем привычные для коней «черти».

К границе соты добрались, не встретив ни одной твари, что было не удивительно. По пути были только небольшие по площади полевые соты, которые давно не обновлялись. Из живности на них были только полевые мыши да кроты.

Перед полуднем встали на привал в маленькой роще, чтобы дать лошадям отдохнуть в тени деревьев и пощипать травку. Хоть переход и не был большим по расстоянию, но все-таки он для них был первый. За одно и напоили их в небольшом ручье.

Кони учуяли перезагрузку первыми, начав громко фыркать и коситься в сторону «Луговой». Значит кисляк и на них как-то влияет. Проверив конскую амуницию, мы выдвинулись к границе соты.

К нашему приезду туман уже был густой и, поднявшись до уровня небольшой березы, продолжал подниматься ввысь. Кони нервозно реагировали на такое, необычное для них явление. Это тоже в будущем должно пригодиться, особенно в новой местности, где график изменений территории будет не известен.

Молнии в тумане сверкали не очень долго, а как только они исчезли, резкий порыв ветра в считанные секунды согнал на соседнюю соту начавший быстро распадаться туман.

Коровы были на месте. Перенос в новый мир вызвал у них состояние стресса. Его они выражали в хаотичном перемещении по лугу, мычанием и неповиновению пастухам, которые на не менее встревоженных лошадках, пытались сбить стадо в одном месте.

- Как там пастушки, Змей? – спросил Кнут у Змея, и хохотнул, подмигнув остальным. Вопрос к человеку с даром «дальнозора» был бы нормальным, если бы не заплывший синяком глаз. Но Зной не обиделся на подколку, а оттянув пальцем поврежденное веко, начал всматриваться.

- На рябой кобылке молодой паренек. Ему лет десять. Смотрится бодрым. А вот второй, на рыжем жеребчике, что-то начинает носом «клевать». Скоро обнаружит, что сидит на куче вкусного мяса.

- Трогаем? – спросил Кнут, обернувшись ко мне. Я кивнул, давая согласие, но, едва тронувшись, мы остановились в нескольких метрах от границы соты. Кони, как и мутанты, почему-то не спешили входить на обновленную землю.

Этот феномен был объясним в применении к тварям. Как утверждали некоторые «знатоки-старожилы» в соседних стабах, монстры опасались избытка в воздухе новой соты спор, которые в начальной стадии захвата новых организмов вели себя агрессивно и в отношении спор, находящихся в своих носителях.

Для травоядных споры были не опасны. Возможно, что кони нервничали, ощущая остатки той неведомой энергии, которая применялась Ульем для переноса.

Только минут через двадцать Резвый, недовольно фыркнув и прижав уши, все же отважился сделать первый шаг через границу. За ним тронулись и другие.

- Охват! – коротко отдал я приказ, в одиночку направляясь в сторону пастухов. Отряд, разделившись, начал разъезжаться в стороны, охватывая растревоженное стадо.

Пастушонок опасливо смотрел то на меня, то на людей, окружавших вверенное ему общиной стадо. Поняв, что мы сгоняем коров в одно место, немного успокоился, хотя почти не отводил глаз от моего оружия.

– Спасибо вам, - он поклонился, видя, что перед ним человек высокого статуса. – А то наши коровки с ума по сходили, будто их туча слепней загрызает.

- Как звать тебя, малец?

- Егоркой. А старшим у меня Иван, - парень кивнул на второго пастуха, который мне уже совершенно не нравился. – Но он что-то прихворал. В сон его сильно клонит. Раз даже чуть с коня не свалился.

Иван, оправдав мои ожидания, раскрыв глаза, посмотрел на напарника уже нечеловеческими глазами. Что-то почуявший под ним конь, фыркнул, и сразу привлек к себе внимание. Как и предполагал Зной, свежеобращенный «злыдень», тут же отреагировал на наличии пищи, и склонившись вперед, вцепился коню в ухо. Такое поведение не могло понравиться даже крестьянскому коню, и подброшенный взбрыкнувшим животным, Иван, пролетев несколько метров, свалился в траву. Для нормального человека это неминуемо должно было закончится если не серьезной травмой, то хорошими ушибами точно, но новый хозяин тела требовал немедленного насыщения. Иван бодро вскочил на ноги, взглядом выискивая еду. Самым близким объектом оказался напарник Егор и его лошадка, к которым он сразу направился.

- На сильно зашибся, - спросил тот у товарища, пытаясь стронуть в его сторону свою лошадку, но та уже чуяла опасность и стала упираться.

Я не торопился вмешиваться. Если парень окажется доброздравым, то так быстрей до него дойдут опасности мира. А если нет, то уложу их обоих рядышком чуть позже.

Были в нашем Ордене люди, которые всегда старались помочь провалившимся сюда людям, не зависимо от того, обратятся они или нет. Они, попав на новую соту, начинали объяснять, почему вокруг все переменилось, и что их может ожидать в самое ближайшее время. И очень расстраивались, когда обращение случалось прямо во время рассказа.

Таких в шутку именовали или «добряками», или «Орденом разговаривающих с тварями».

Подавляющее большинство было против сюсюканья со свежаками. Лучший способ объяснить, где люди очутились, это показать им, что делают мутанты с теми, до кого могут дотянуться. А еще лучше, если в таких случаях появляются сильно развитые монстры. В таких ситуациях прозрение приходит в считанные минуты.

Лошадка брыкалась, стараясь держаться подальше от ковылявшего в ее сторону «злыдня», и совершенно не желала слушать Егорку. Коровам бывший пастух тоже перестал нравиться, и они стали убегать, мычанием оповещая округу, что откушать можно на этом живописном лугу.

И имеющие уши услышали. Твари стали появляться со всех сторон. Одиночки, пары, группы. В основной массе это были «душегубы» и «навьи», чья скорость и хорошая выносливость позволяли оперативно примчаться на призывное мычание. Более мелкие «черти», если и услышали приглашение на обед, то сильно отстали от более развитых собратьев.

А крупных пока я не видел. Это радовало, потому что было еще не понятно, как в боевой обстановке поведут себя кони.

- По кругу! Рысью марш! – крикнул я, указав направление рукой, в какую сторону всем следует начать движение. Прежде, чем включится в эту карусель, я направил Резвого к «злыдню», у которого никак не получалось добраться хоть до какой-то жертвы. Оставлять внутри хоровода слабого мутанта было непозволительной глупостью – он сильно нервировал коров, которых мы собирались сохранить и перегнать к замку.

Резвый отлично справился с мелкой тварью, проломив ему череп ударом передней ноги. Теперь и я включился в круговерть вокруг стада. Мои воины уже успели убить самых прытких. Их тела можно было найти в высокой траве по торчащим из них древкам копий, которые при ударе на скаку, вырывало из руки.

Коровы, наверное, поняв, что новые пастухи защищают их от опасных хищников, сбились плотной группой, окружив Егорку.

Постепенно отряд втянулся в один ритм, соблюдая одинаковую дистанцию. Работали мечами. Кони вели себя великолепно, совершенно не опасаясь монстров. Даже выскочивший одним из последних «скакун» не произвел на них никакого особенного впечатления. Правда для того, чтобы с ним справиться, из хоровода пришлось выехать Зевсу и Рыбаку. Первый, отвлекал тварь на себя, а Рыбак, заехав со стороны спины, удачно всадил стрелу в подставленный ему споровый мешок.

Когда приток мутантов прекратился, мы быстро собрали хабар, и начали перегонять стадо в стаб.

Ошарашенный увиденным Егор поначалу ехал молча, а потом его прорвало на слёзы.

- Меня староста со свету сживет. И папку с мамкой. Нам же за общественное стадо ни в жизнь не рассчитаться. Меня с папкой в рабские колодки закуют и продадут купцам проезжим. А мамке с сестренками теперь только милостыней жить.

Рыбак, хоть и не относился к категории «добряков», но пожалел мальца, и пристроившись рядом с ним, начал просвещать.

- Нет в этом мире не старосты, ни папки с мамкой. Считай, что ты умер, и твоя душа перенеслась в иной мир.

- Это не Рай.

- Конечно не Рай, - засмеялся воин. - Но прожив тут несколько лет я понял, что и Адом это место считать не стоит. Место неприветливое, часто очень опасное, но есть и свои прелести в нем. Болеть не будешь. Старости нет. Силы в тебе со временем добавится. А как окрепнет в тебе внутренняя сила, то и проявятся такие способности, что в твоем селе тебя за колдуна или за чародея приняли бы.

Видя, что парень с недоверием относится к его словам, Рыбак окликнул Зевса: - Старина Зевс! Сделай милость, покажи мелкому, чем тебя Улей наградил.

Зевс поднял над головой руки и между ними тут же проскочила яркая молния.

Егор сразу перекрестился, а бойцы вокруг весело захохотали.

- И я так смогу молнии пускать?

- Не знаю. Тут кому как повезет. На то уже воля Улья будет. Приглянешься ему, одарит сильным боевым даром, а нет – будешь, как лягуха в болоте мух языком ловить.

О таком даре я не слышал, но в солдатской среде байка о даре со стреляющим языком гуляла.

- А вас чем наделил?

- Стреляю метко хоть из лука, хоть из самострела. И сулицу бросаю без промаха. Главное, в момент броска или выстрела взгляд не отводить от места, куда попасть мне надо. Никакой ветер или ветки помешать не смогут.

Парень снова замолчал, обдумывая услышанное.

- Дядя Рыбак. Не сходится!

- Что не сходится?

- Ты сказал, что я умер и моя душа перенеслась в этот мир. А что ж у Ивана с душой тогда по-иному стало? Обезумел?

- Мир такой. Если взять все души людские, что сюда переносятся, да обратить в зерно, то со всего большого мешка едва горсть зерен будет тех, кто как ты или я в своем уме останутся. Остальным судьба долю Ивана твоего уготовила. И бегают они потом неприкаянными по этому миру, каждую минутку мечтая, как бы мяса кусок урвать. Кому везет, до больших размеров вырастают.

- Как тот, что последним убили?

- То «скакун» был. Слабенький почти. Есть твари очень большие и опасные.

Парень снова замолк. Видно было, что не болтливый по характеру, да и недоверчивый. Все обдумывает и сопоставляет с другими своими знаниями.

- Снова не все сходится.

- Что еще не так?

- Души! Наш батюшка говорил, что только у человека верующего душа бессмертная. И только у христианина. А у нехристей и животных души нет. Если я и все коровы с моей лошадкой тоже померли, как они здесь очутились?

- Вот ты тут?

- Тут.

- И коровы тут?

- Угу.

- И скажи, прав твой поп или твои глаза? Вот то-то и оно. А чтобы ты совсем успокоился, можешь вернуться на пастбище да проехаться к своему поселению. Его ты не отыщешь в этом мире.

- Нет уж, дядя Рыбак. Тут, если отъеду, сразу схарчить меня могут, а мне в этом мире чуток пожить охота. С вами спокойно.

Первый конный поход оказался успешным. Кони вели себя превосходно. Добытых коров определили в большой загон, сразу отделив пару самых упитанных на мясо. Теперь добавилась новая проблема – где их держать в ночное время. В замке столько места не было. А если в загоне, то достаточно было одной твари в него пробраться, и все наши труды пойдут насмарку. Решили возле предмостья сделать еще один загон, который будет примыкать ко рву. А старшим пастухом я определил Егора. Так как имя Пастух уже было занято, Рыбак окрестил его Луговым.


Конец ознакомительного фрагмента. В полном объеме по договору об эксклюзивной публикации роман выкладывается на сайте АТ.https://author.today/work/326463