Скибин Андрей

Все его называли Скибой для краткости или Андреем Скибиным, так что отчества  я не помню.
А надо бы.
Работал Скиба в ТЗБ ( торгово-заготовительная база) печником, истопником, сантехником, рабочим одним словом. От остальных Уэленцев Андрея Скибина выгодно отличала  способность говорить стихами, то есть в рифму. На работе это ценили, брали Андрея на "зелёную" , куда ТЗБовцы ездили праздновать день торговли на собственном вездеходе. На Горячие ключи. Это был худощавый дядька с русыми  седоватыми волосами. Все лицо в морщинках, глаза хитрые как у Ленина но на самом деле совсем не злодей.
 Посреди поселка возле ДЭС он жил и когда то у него была своя электростанция. Построил  её в те времена, когда свет в дома давали с перебоями. А на ночь вообще выключали, то есть давно. И Андрей сделал ветряк из бочек. Две бочки разрезал пополам вдоль и приварил длинной стороной к 5 ти метровой трубе наподобие черпалок воздуха. Трубу закрепил на подшипниках и расчалил тросами .Эта конструкция  ветром вращала генератор и давала свет в дом Скибы. Был один минус, это возникающий  временами  Южак, ветер с юга до 40 и больше м/сек.  Ветряк разгонялся так, что угрожал разрушить дом.  Пришлось комбинацию тормозов изобретать. Теперь же это просто украшение города.
Когда я знал Скибина, он уже лишился жены, получукчанки и жил в двоем с сыном, которого всуе  называл Штурбанфюрером.
Сын, как и большинство чукотской молодёжи тех лет был носителем туберкулёза и в армию его не взяли. Болтался без дела, подрабатывал грузчиком в ТЗБ.
У них там было два теплых склада для хранения картошки и других продуктов.
 Топили углем как и везде. Мне до сих пор непонятно, как можно заставить циркулировать воду и обогревать два склада и контору с бухгалтерией, стоящие на разных уровнях, самотёком, без электричества и насосов. Всё это сочинил и собрал Андрей Скибин. Не удивлюсь, если и сейчас система работает.

В кочегарке, пристроенной к складу был предбанник, мастерская, комната отдыха , как хотите. Деревянный топчан и у стены напротив верстак с тисками. Под верстаком ведро. В ведре молоток. Последние вещи использовались с целью уничтожить улики, разбив молотком стекла бутылок в ведре.
Вообще это была свободная  не экономическая зона по своему.
Можно было завалиться среди ночи, например  заплутав в пургу. И найти понимание и  сочувствие.
Бывал я там редко, но заглядывал.
 Однажды Скибин поведал мне историю с валерьянкой.
 А именно, за неимением других жидкостей как то на последнем этапе попробовали валерьянку. Даже не попробовали, а пили кружками ,чокаясь. Она , валерьянка, приходила в местную аптеку в засургученных бутылках из под шампанского и аптекарша цедила жидкость по склянкам по мере потребности .
Тут приходится придумывать доктора Касторкина.  Ему было около 40, аккуратный доктор, всё при нем, животик, с женой приехали. Но временами пропадал. Жена выслеживала по горячим точкам, искала. Написала пару жалоб на предполагаемых собутыльников в сельсовет, правда без особых результатов.
 Вот доктор то и добыл несколько бутылок, как раз остался замещать главврача.
Скибин же рассказывал так:
-  Ночью котлы потухли.  Утром приходит Барис Иванович ( начальник местной торговли), кричит на меня , стучит по стол лопатой, а я спокоен, спокоен. Сердце стучит ровно- ровно.  Тук, тук. Тук тук.
В ведре под верстаком осколки зелёного стекла и в воздухе густые запахи аптеки. 
За 27 лет жизни на Чукотке Скибин ездил в отпуск три раза. И только на третий раз добрался до родины.
Всё где то застревал, встретив по пути знакомых. Один раз добрался до Анадыря, другой до Провидения.
Возвращался с пустыми карманами конечно.
Однажды я стоял в толпе провожающих. Было лето и люди забирались в кузов ЗИЛа, кто-то подавал багаж. Водитель поторапливал.  Андрей Скибин тоже собрался в отпуск,  залезал последним, перекинул ногу через борт, оглядел толпу. Все что то ждали от него.
      -Янку! 
Елена Янку напряглась
     - Не бросай пьянку!
  Народ заулыбался.
И грузовик помчался к самолёту.
Елена Янку в отпуск  не ездила, наверное и деревья видела только в кино. 
Маленькая чукотская женщина.
Гравер костерезной фабрики "Северные сувениры" имени Вуквула, заслуженный художник РСФСР, как впрочем и многие художники Уэлена. Её работу , гравировку на огромном моржевом бивне правительство СССР  подарило Рокуэллу Кенту на юбилей. 
 С тех пор книга Кента " Саламина" была у Елены на видном месте, хотя сомнительно что дочитала её до конца.
Ещё от Кента было письмо со словами восхищения и благодарности на английском и переводом на русский. Когда хозяйка показывала письмо, старалась заглянуть  в глаза, увидеть реакцию. Гордилась.
Со временем письмо на английском пропало, скорее всего в анадырский  музей уехало.
Когда я спросил, Елена и ее муж Ейгук стыдливо прятали глаза и разводили руками.
- Пропили?!
В 1975 году мне досталось пол дома в центре Уэлена . С видом на море. Как раз напротив жиротопки,    где делали ворвань из китового жира.  Ворвань сливали в бочки и раз в два года приходил буксир, "Всадник"  с большим понтоном чтобы  оттащить бочки в бухту Провидения и привезти пустые.
Квартира была захламлена и требовался ремонт. Художник Коля Бызов по дружбе оштукатурил мне стену.
 А насчёт печки я долго ходил за Скибиным, упрашивая исполнить обещание, которое было ли? Допускаю, я мог и придумать, но Андрей и не отказывал.
Отказывался Андрей от денег, сказав, что нужен только материал. Я конечно знал, что под этим словом  Скибин подразумевает спиртное.
 Отсюда это его "не материально" или  " материалу не хватит" и тому подобное . Осталось ждать парохода с вином, генгруз.
Вино в город приходило в деревянных ящиках. После выгрузки на оприходование вина Скибин подбирал гайку по массивней на средний палец правой руки и изредка легонько щёлкая гайкой по горлышку бутылки удивленно показывал кладовщице:
- О, ещё одна битая!
- В сторону ставьте, говорила Майя Павловна спокойным тоном.
Бой доставался мужчинам, естественно. В конце работы и Майя Павловна могла махнуть стаканчик.
Вино типа "агдам" и "аромат степу" мало чем отличались от валерианки по вкусу и ядовитости.
Только эти вина в отличие от лекарства  долго не хранились , через пару месяцев прокисали и начинали стрелять пробками. Чтобы избежать трат,  продукцию по субботам продавали без нормы не взирая на сухой закон. Так что после генгруза целый месяц по субботам мог быть праздник.

Материала я приобрёл ящик, Скибин сказал, достаточно. 
Мы  выпили по стаканчику, подготовили фронт работ  и договорились на завтра , рассчитывая управиться до обеда.
И конечно, не управились. Материала не хватило .
Начали рано утром, повесив на дверь снаружи  плакатик "мест нет", видимо от какой то гостиницы . И закончили часов в пять следующего утра, когда поселок просыпался, усталые но довольные. Во всяком случае я, ибо осталось только убрать слой пыли со всех вещей и покрасить кузбасслаком новый металл печи. На это мы с женой были способны сами. К тому же было тихо, светило низкое солнце, над морем  носились стаи кайр и топорков   и казалось, что жизнь удалась.

Умение делать печки Скибин использовал с давних пор . Ещё в далёкой молодости Скибина наказали,  переведя на грязную и невыгодную работу.  Надо было что то обжигать.  Андрей тогда сложил печь собственной конструкции и стал зарабатывать больше всех . Историю эту мне поведал Бызов Николай.
 Мы с Андреем восстанавливали  печь, разговаривали и запивали материалом.И я узнал, что Скибин с Дальнего Востока, учился в ФЗУ, в фазанке во время войны и летом сорок пятого было ему 16 лет, почти в отцы мне годился.
И угораздило его на пару с первым другом сбежать из училища на войну с Японией , пристав к воинскому эшелону.
Андрюхина история была какая то книжная, про то, как  солдаты штурмовали сопки с которых стреляли  прикованные к пулеметам самураи. И много солдат полегло. И как вдруг приехал генерал Хлебников со свитой, вызвал по радио штурмовики, которые вмиг разрушили все укрепления. И когда снова пошли в атаку, можно было не кричать ура,  брать было не кого.
- И построил нас генерал и сказал: вот так надо воевать, молодцы ребята!  Снарядов полно осталось!
И был этот генерал якобы из тех, что брали Кенигсберг.

Только вот друг Андрюхин  уже был погибшим. И вернулся он домой один.
-И вроде как я не виноват, мы вместе решили, а как мамку его увижу, убежать хочется. В глаза смотреть не могу из за того что живой, а её сына больше нету.
 Участников войны в Уэлене в то время было двое: дед Назар и Андрей Скибин. Было ещё двое переживших блокаду. Жора (Илларион) Горин и Элеонора (Лора) Филипповна Шевелёва.
На День Победы им всем давали продуктовые подарки и лишнюю бутылку водки.
Все уже ушли.
Недавно узнал, Скибин Андрей откидывал снег от дома, вдруг упал, и все.. Бочарова Светлана сообщила. И добавила:
- хорошая смерть. Раз и все .. завидую.