Частник

       Картинка не для слабонервных... На оживленном шоссе водитель грузового микроавтобуса, прежде мне незнакомый частный предприниматель, с отчаянным усилием пытался обогнать длинные фуры, рискуя встретиться лоб в лоб с шустрыми встречными машинами, а на полу кабины, дескать, для ее обогрева, шипела голубоватым пламенем газовая горелка, не предвещая ничего хорошего.

       В этот промозглый ноябрьский день я ни сном ни духом не ведал, что окажусь в стрессовой ситуации, критической и абсурдной. Не заладилось с утра. Сначала огорчил Юрий, мой давнишний приятель:

        — С коробкой передач нелады возникли, без автосервиса не обойтись.

        Юрий — постоянный помощник в скромном и вынужденном моем бизнесе 90-х годов. В каждой поездке за тканями для небольшой швейной мастерской особенно радовало полное взаимопонимание. Умелый водитель, он отличался общительным характером, но и не лез в душу с неуместными вопросами. Никогда не подводил, а тут так некстати возникло недоразумение с  «коробкой передач» в его микроавтобусе.

         Срочные звонки знакомым водителям оказались безрезультатными — заняты на грузоперевозках. Пришлось заглянуть на рекламную страницу местной газеты. И сходу, как тогда подумалось, несомненная удача.

        — Нет проблем, — живо откликнулся незнакомец. — К поездке микроавтобус готов. Осталось дозаправить.

        Договорившись о стоимости грузоперевозки, мы условились тотчас встретиться на одной из автозаправок и отправиться в неблизкий путь к моему поставщику.
 
        Егор, так звали хозяина микроавтобуса, встретил меня благосклонно:

        — Только что дозаправился. Кое-что перепроверю, как всегда, и все будет в ажуре.

         И он деловито приподнял одно из сидений.

         — Хорошо, Егор. Куплю в киоске печенья и пряников. Привычка всегдашняя — в дороге пожевать что-нибудь от безделья.

          Но «бездельничать» не довелось: заныла в сердце тревожащая заноза, как только Егор совершил с неимоверным трудом обгон фуры. Ежу понятно: мотор — хилый, ему явно не хватало силенок. Попытка очередного обгона — пришлось резко тормозить перед встречной легковой и возвращаться в свой ряд.
 
          — Эти упертые дальнобойщики достали, — Егор нервно  ударил по баранке ладонями. — Не слепые, видят же — иду на обгон, но нет в их куриных мозгах мысли притормозить слегка. Прут козлы, как на буфет.

         Я же с досадой подумал, что спешка, действительно, хороша только при ловле блох. Надо было бы отложить поездку. Машина — это одна беда. Другая — сам Егор, и дальнобойщики тут ни при чем. Ничего хорошего не предвещала его явная нервозность.   
    
          Немощный мотор микроавтобуса и неуравновешенный характер его хозяина — это были только цветочки, ягодки ждали впереди.

          Свернув на обочину, Егор приостановил машину, убрал какую-то тряпицу с пола, точнее, с газовой горелки, потянулся одной рукой под сиденье, а другой щелкнул зажигалкой.

          На мгновение я потерял дар речи, взирая на трепещущее пламя горелки, а потом с нескрываемой тревогой вымолвил:

         — Егор, это же очень опасно?!

         — Второй сезон так езжу. Жив и невредим. Не замерзать же.

         — Но ведь и угореть недолго?!

         — Невозможно. Сквозняков в кабине хватает.

         — А если автоинспекция?

         — Ответ прост. Для готовки перекусов. Вне кабины, естественно.

          Егор невозмутимо вырулил на шоссе вслед за проезжавшей фурой, а я некоторое время пребывал в неподдельном шоке. В самом деле, «эх, сколько видано, эх, перевидано...», и от рэкета уходил, и друзья, казалось бы, верные, предавали, и в долгах оказывался — сумел рассчитаться сполна. Но вдруг погибнуть на шоссе по стечению досадных обстоятельств — это никак не укладывалось в голове. Неужели Егору невдомек, что именно из-за газовых горелок столько грузовиков вспыхнуло?! И даже не в пути, а на стоянках во время обогрева кабины или готовки перекуса.
 
           Напоминать об этом, что-то доказывать Егору, конфликтовать с ним было бы неразумно — он за рулем, начнет еще сильней нервничать, а там, действительно, и до аварии недалеко. На ходу перевоспитывать — вовсе нет никакого смысла и в известной мере неуместно и тоже рискованно.

          Как не раз бывало в серьезных передрягах, особенно в часы и минуты смертельной опасности, я положился во всем на волю Божию и не вслух стал читать 90-й псалом:

         «Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него...»

           После еще одной неудачной попытки обогнать огромную фуру, Егор заговорил с неожиданной откровенностью:

          — Не переживай шибко. Опоздаем к твоему поставщику — переночуем в двухкомнатной у моей матери. Я ей, кстати, предлагал не раз: давай, продадим квартиру и уедем, например, в Италию. Не хочет — годы не те. А у меня как раз те. Мне и тридцати нет. Ни понимает старая, что она — ненужная обуза. Заработаю подходящую сумму на этой колымаге и уеду. Живет же сейчас нередко одна, поживет еще. Или пусть отправляется в дом престарелых. А я не намерен в этой непонятной стране пресмыкаться. Не люблю Россию! Чужая она мне.

       Я вполуха слушал Егора, стараясь не отвлечься от молитвы:

       «Яко Ты, Господи, упование мое, Вышняго положил еси прибежище твое. Не прииедет к тебе зло, и рана не приближится телесу твоему...»

          Не ожидая моего мнения в ответ на свои спорные рассуждения, Егор запальчиво продолжил пространный монолог:

          — А за что любить?! Что мне дала Россия?! Несчастливое детство с бедными родителями и эту дохлую тачку?! Именно на ней я вынужден зарабатывать жалкие гроши?! И вдобавок платить за «крышу» всяким бандитам?! Брехня на постном масле — любовь к родине, чувство патриотизма. Если есть большие деньги в загашнике, тогда ты будешь человек на всем постсоветском пространстве. А у меня их нет, и в этой стране никогда не будет. Для начала женюсь на какой-нибудь русскоговорящей денежной «итальянке» — охмурить ее не составит большого труда. Натренировался на местных смазливых девицах, правда, безденежных. В очередь становятся, когда в их тупые мозги впариваю догадки, что я сказочно богатый бизнесмен...

          Егор умолкал только тогда, когда рискованно шел на обгон очередной фуры. Я же читал и читал этот псалом:

         «Не прииедет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко Ангелам Своим заповесть о тебе, сохранити тя  во всех путех твоих...»

           Стемнело, и на душе моей стало еще тревожней. Егор безбоязненно и, видимо, привычно играл на ночном шоссе в известную русскую рулетку. Как говорится, пуля — дура, но и последствия лобового столкновения автомобилей окажутся такими, что и врагу не пожелаешь. Если я не читал псалом, то просил Бога:

     — Не за себя страшно, если погибну… Жена, сыновья. Какое горе им! Господи, помоги…

        Шедшая впереди фура посигналила Егору правыми огнями, мол, встречная полоса свободна, обгоняй, бедолага. Но пока несчастный микроавтобус разгонялся, время для успешного обгона улетучилось. Уступать дорогу мчавшейся навстречу легковой автомашине и, спешно притормаживая, перестраиваться на свою полосу было катастрофически поздно.

       Слава Богу! Обочина оказалась широкой и ровной, и наш микроавтобус смог чудом увильнуть на нее от автомобиля, промелькнувшего справа, словно арбалетная стрела. Для жуткой аварии не хватило секунды.

        Нет, я не испугался, не почувствовал ни капельки страха, и когда микроавтобус все-таки догнал и обогнал фуру, я подумал, что все теперь будет хорошо и больше ничего не случится.

        Возобновился монолог водителя…

        Я так и не решился объяснить ему, что нельзя так безрассудно рисковать и своей, и чужой жизнью, и что безнравственно считать чужой ту страну, где тебя родила и где живет твоя мама. Нельзя быть Иваном, не помнящим родства.

        И смог лишь мысленно пожелать Егору все же полюбить Россию в непростое время тяжелых испытаний, выпавших на ее долю. Непременно полюбить малую родину, полюбить «воздух Родины, он особенный, не надышишься им...»

       30.12.2024