История достопримечательностей станции Озёрки

История достопримечательностей станции Озёрки Тальменского района Алтайского края

Жил на земле такой святой – Иоанн Кронштадтский. Жил в XIX – начале XX века в Санкт-Петербурге. Казалось бы, какая связь между Санкт-Петербургом, известным святым и нашей отстоящей от столиц на 4000 километров станцией Озёрки?

Но начнём с того, кто же всё-таки такой Иоанн Кронштадтский.

Святой праведный отец Иоанн, Кронштадтский Чудотворец, родился 19 октября 1829 года в селе Сура Пинежского уезда Архангельской губернии, в семье бедного сельского дьячка Илии Сергиева. Новорождённый казался столь слабым, что родители поспешили его окрестить. После крещения младенец Иоанн стал поправляться. Родители приучали его к усердной домашней и церковной молитве. Отец с раннего детства брал его с собой в церковь. Когда мальчик немного подрос, отец, собрав последние средства, отвёз его в Архангельское приходское училище. Окончив училище и затем Архангельскую духовную семинарию, будущий святой был принят на казённый счёт в Санкт-Петербургскую Духовную Академию.

Ещё учась в семинарии, Иоанн лишился отца и хотел было стать диаконом или псаломщиком, чтобы содержать старушку-мать. Но она настояла на его дальнейшем образовании. Поступив в Академию, Иоанн выхлопотал себе работу и весь заработок полностью отсылал матери.

12 декабря 1855 года он стал священником в Кронштадтском соборе Андрея Первозванного. Вся остальная жизнь о. Иоанна и его пастырская деятельность протекали в Кронштадте, поэтому многие забывали даже его фамилию Сергиев и называли его «Кронштадтский», да и сам он нередко так подписывался. Скрывая от людей своё подвижничество, о. Иоанн был величайшим аскетом. В основе его аскетического подвига лежала непрестанная молитва и пост.

Кронштадт был местом административной высылки из столицы разных порочных людей. Кроме того, там много было чернорабочих, работавших главным образом в порту. Они ютились по большей части в жалких лачугах и землянках, попрошайничали и пьянствовали.

Вот на этих-то людей и обратил своё внимание о. Иоанн, среди них начал свой духовный подвиг. Ежедневно он бывал в их убогих жилищах, ухаживал за больными, помогал им материально, раздавая всё, что имел, нередко возвращаясь домой раздетым и даже без сапог. Эти кронштадтские босяки первыми открыли святость о. Иоанна. И это открытие очень быстро восприняла затем вся верующая народная Россия.

Скоро открылся в о. Иоанне дар чудотворения, который прославил его на всю Россию и даже далеко за её пределами. По молитве о. Иоанна совершалось (и теперь, по его кончине, продолжает совершаться) множество чудес. Излечивались молитвой о. Иоанна самые тяжкие болезни, чему сохранилось множество свидетельств. И скоро вся верующая Россия потекла к великому чудотворцу. Во время службы письма и телеграммы приносились о. Иоанну прямо в алтарь, и он тут же прочитывал их и молился о тех, кого просили его помянуть. Был о. Иоанн и замечательным проповедником, причём говорил он весьма просто и чаще всего без особой подготовки – экспромтом.

Но и самая слава о. Иоанна была его величайшим подвигом, тяжким трудом. Всюду, где бы он ни показался, около него мгновенно вырастала толпа жаждавших хотя бы лишь прикоснуться к чудотворцу. Полученные со всех концов страны огромные пожертвования о. Иоанн раздавал все, до последней копейки. Так, например, получив однажды при громадном стечении народа пакет из рук купца, о. Иоанн тотчас же передал его в протянутую руку бедняка, не вскрывая даже пакета.

Купец взволновался: «Батюшка, да там тысяча рублей!»

«Его счастие», – спокойно ответил о. Иоанн. Иногда, однако, он отказывался принимать от некоторых лиц пожертвования. Известен случай, когда он не принял от одной богатой дамы 30 000 рублей. В этом случае проявилась прозорливость о. Иоанна, ибо эта дама получила эти деньги нечистым путём, в чём после и покаялась.

К тяжёлому подвигу служения людям в последние годы жизни о. Иоанна присоединился мучительный личный недуг – болезнь, которую он кротко и терпеливо переносил, никому никогда не жалуясь. 10 декабря 1908 года, собрав остаток сил, о. Иоанн в последний раз сам совершил Божественную литургию в Кронштадтском Андреевском соборе. А в 7 час. 40 мин. утра 20 декабря 1908 года великий наш праведник мирно отошёл ко Господу, заранее предсказав день своей кончины. Похоронили о. Иоанна в церкви-усыпальнице монастыря на Карповке. На погребении о. Иоанна присутствовали десятки тысяч людей, а у гробницы его и тогда, и в последующее время совершалось немало чудес.

А теперь перейдём к дням сегодняшним. Итак, какая же связь между Кронштадтским святым, почившим более ста лет назад, и жителями нашей затерянной среди ленточных боров Алтайского края станции Озёрки?

Наверняка многие жители Озёрок ещё помнят неприметного седобородого старичка, своего односельчанина, который каждый день встречал возле школы ребятишек и раздавал им конфеты, каждого гладил по голове. Жил он со своей женой Марией Иосифовной на улице Водопроводной, что совсем рядом с нынешнем храмом. Храма тогда не было. А вокруг этого старичка жили и близко общались с ним одинокие бездетные люди. Односельчане называли его между собой дедом Белая Борода.

Вот об этом человеке и людях, окружавших его, я беседую с настоятелем нашего храма «Неопалимая купина» иеромонахом отцом Исаией и с двумя прихожанками, нашими односельчанками – Аллой Александровной Радионовой и Натальей Николаевной Зубриковой.

– Храм у нас недавно, с 2000 года, – рассказывает Алла Александровна. – Но у храма очень богатая предыстория. Многие даже не знают, что у нас в Озёрках жили монахи из Санкт-Петербурга.

– Алла Александровна была библиотекарем в Новоозёрской школе, – поясняет Наталья Николаевна (сама Наталья работает в требной лавке в храме Дмитрия Ростовского г. Барнаула). – Мать Аллы Александровны ходила в наш храм. Она попросила дочь написать предысторию храма.

А. А.: Если быть точной, я собрала и записала воспоминания прихожан. Воспоминания эти вошли в альбом «Храм “Неопалимая купина”». Альбом у нас вышел в 2018 году. Это живая история. Из тех, кто начинал, кто стоял у истоков, помогал в устроении храма, теперь практически никого уже нет.

Н. Н.: В этом альбоме есть воспоминания Натальи Леонидовны Муравьёвой. Она жила в Озёрках, работала в Барнауле в семинарии, преподавала там английский язык, писала стихи, детские сказки. Это она зарегистрировала и открыла наш храм и приход. Её мать была верующая. В воспоминаниях Натальи Леонидовны в том числе говорится и о дедушке Белая Борода.

А. А.: Ну а я узнала о нём из рассказов семьи моего мужа. Они дружили с семьёй этого дедушки, рядом жили. Но тут надо объяснить, что семья Белой Бороды – это не семья в нашем привычном понимании. Жили в Озёрках святые люди, вели совместное хозяйство, вместе молились. Они и назывались семьёй. Мой свёкор дружил с дедушкой Белая Борода, уважительно называл его Фёдором Емельяновичем. Я спрашивала у мужа: как его фамилия? Не знают. Когда я начала собирать материал, мне долго не удавалось установить, кто он такой и откуда появился.

Н. Н.: Это было очень интересно, как мы стали обо всём узнавать. Во-первых, приехал к нам отец Исаия. А у нас в это время уже открылась икона.

У нас есть две иконы, и одна из них – Спас кровоточивый. На ней капли крови. Эту икону, едва открылся храм, нам пожертвовала соседка, которая жила прямо за территорией храма, баба Соня Меньшова. Эта икона у нас так и стояла. Мы ходили, я даже не обращала внимания, мол, может, заржавела икона. А потом мне сказали, что, оказывается, баба Соня хранила эту икону в комоде завёрнутой в белую тряпочку. Её племянница как-то раз попросила: баб Сонь, покажи икону. Они разворачивают икону, а она вся залита кровью. Они берут эту белую тряпочку, вытирают лик. Лик вытирается, а тряпочка остаётся чистой. Они поехали в Барнаул спросить: что нам делать с этой иконой? Им ответили: если у вас есть храм, отдайте её туда.

И тут как раз открывается наш приход «Неопалимая купина». И эту икону нам жертвуют. Она у нас одна из первых, можно сказать, чудотворных икон. И вот через двадцать лет, когда стал настоятелем храма отец Исаия, мы узнаём, что эту икону ей, бабе Соне, подарил дедушка Белая Борода. За то, что она побелила ему горницу, где они молились. У них был домик на Водопроводной, 75, совсем недалеко от нашего храма. И там вот эта семья жила, они тайно молились, вокруг них собирались люди, которые приезжали, в основном это были репрессированные. В альбоме Аллы Александровны есть воспоминания Виктора Сартакова, он так говорит: «Мы знали, что они все репрессированные. Дедушка Белая Борода их объединял, и они занимались здесь общим хозяйством». И корова у них была, и покос, и сад замечательный. Такого сада не было здесь, в Озёрках, ни у кого: цветы диковинные, помидоры крупные. Они с Украины были, в основном Днепропетровская, Харьковская области. Съезжались сюда. Это мы узнали потом по хозяйственным книгам, когда стали выяснять, кто там проживал. В общем, про эту икону мы узнаём, что она – наследие наших монахов.

Вторая икона – деревянная, в чёрной, потемневшей от времени рамке и точно с таким же чёрным изображением. Что там, на этой иконе, изображено, что подписано, понять было невозможно. Мы стали думать, что с ней делать. Выбросить – так нельзя, икона же! Поставили её и забыли. Через полгода сидим после службы, одна женщина говорит: «А вы знаете, что у нас в храме чудо?» Мы говорим: «Какое может быть у нас чудо?» – «А вы на икону посмотрите!»

Она начала открываться! Сначала часть, а потом полностью! Обыкновенная бумажная икона, то есть две иконы в одной рамке, обе Божией Матери, одна Скоропослушница, а другая Иерусалимская, они даже заблестели золотой какой-то красочкой. Батюшка у нас её открыл, и мы увидели там надпись, её и сейчас видно. Это Санкт-Петербург, 1902 год. Получается, это тоже их икона, наследие наших монахов.

Когда мы сказали отцу Исаие, что кровоточивая икона, оказывается, наследие наших монахов, он благословил начать сбор информации по этой общине.

Оказалось, наши монахи – это не кто иные, как семья Иоанна Кронштадтского! Они называются его семьёй, потому что являются его духовными чадами.

О. Исаия: У Иоанна Кронштадтского уже при его жизни было очень много духовных чад в Кронштадте. И после революции они, как и многие беженцы, разъехались, кто успел, по всей России. Некоторые приехали к нам на Алтай. Здесь они разделились. Часть их поселилась в Белоярске, часть на станции Озёрки. Они привезли с собой на Алтайскую землю почитание этого святого.

Для меня было просто удивительно, что я с этой историей в данном храме встречусь. Ведь это один из моих любимых святых. Когда я ещё в монастыре только начинал свой путь, Божиим промыслом мне попала в руки книга об отце Иоанне. И его жизнь, подвиги, дар искренне любить ближнего меня сильно воодушевили. А когда я приехал сюда, мне рассказали, что здесь целая семья Иоанна Кронштадтского, оказывается, жила! Интерес большой возник. Мы начали расследование: Наталья с Аллой и ещё помощницы. Работа ведётся до сих пор, пришлось даже в Питер съездить, для того чтобы установить имена.

Н. Н.: Батюшка нам говорит: у нас есть изданный альманах «Иоанн Кронштадтский на Алтае». Оказывается, до нас работу по сбору информации уже проводили. В статье журнала даёт интервью матушка Лидия, жена священника, отца Михаила Скачкова, служившего в Покровском храме в Барнауле. Отец Михаил, оказывается, являлся племянником нашего деда Белой Бороды! И вот мы узнаём имя дедушки Белой Бороды: отец Фёдор Гребенюк! У него была сестра Параскева (Прасковья Емельяновна Гребенюк, 1905 – 1976). О ней тоже очень интересная история. Они жили на Украине, ей годика два-три было. Ещё во младенчестве она переболела оспой и полностью потеряла зрение. Родители написали письмо Иоанну в Кронштадт. Пришёл ответ: такого-то числа Иоанн Сергиев молился за ребёнка. И именно в тот день она прозрела! Это письмо было у нас в Озёрках, об этом пишет в воспоминаниях жена отца Михаила. Параскева ей это письмо показывала, но не отдала. Где оно теперь – неизвестно. Когда они умерли, письмо затерялось.

О. Исаия: Эта история о Параскеве была напечатана в издании, посвящённом чудесным исцелениям по молитвам отца Иоанна. Книги со временем разошлись по всему миру. Это про нашу Параскеву, которая жила здесь, в Озёрках, и похоронена на нашем кладбище.

Н. Н.: Это сестра нашего отца Фёдора, дедушки Белая Борода. Параскева стала матерью Михаила Скачкова. Из этого же альманаха мы узнали, что после революции в Озёрки приехали 12 монахов и монахинь, певчих храма Андрея Первозванного в Санкт-Петербурге.

О. Исаия: Все, кто слышал, как они пели, отмечали их высокий уровень и профессионализм. У них было своё исполнение, скорее всего, в Питере такой уровень и был, в том самом храме Андрея Первозванного, где служил отец Иоанн Кронштадтский.

Отец Михаил Скачков передал в музей Свято-Георгиевского храма в Новоалтайске дароносицу Иоанна Кронштадтского. Она была подарена отцу Фёдору (Белой Бороде), духовному сыну, на день его хиротонии. Когда его в священники рукоположили, отец Иоанн Кронштадтский лично подарил ему эту дароносицу. Позднее Свято-Георгиевский храм передал её в женский монастырь в с. Кислуха, когда там открылся музей при паломническом центре «Матронушка». И вот там я уже с этим подарком повстречался. Дароносица оказалась пустая, то есть только футляр. А чаша и ложица после смерти батюшки Михаила оставались у матушки Лидии, она и передала их нам. Сейчас это достояние нашего храма.

Н. Н.: И ещё отцу Фёдору (Белой Бороде) от Иоанна Кронштадтского досталась его шляпа. У о. Иоанна было очень много шляп, чёрных таких, шикарных, и вот одна из этих шляп была у отца Фёдора. Она всегда лежала у него на горке подушек, и он ею очень дорожил. По праздникам надевал. После смерти отца Фёдора она где-то в Озёрках у нас затерялась. Так же, как письмо, которое пришло от Иоанна Кронштадтского о Параскеве.

Когда батюшка организовал нас на уборку кладбища, мы даже не знали, где их могилки. Но мы нашли двух женщин, внучек последней келейницы отца Фёдора Ольги Яковлевны Бикеевой. Она была 1918 года рождения, моложе других монахов (они были 1890-х годов рождения), и умерла она последней. И её внучки до сих пор ухаживают за её могилой, они-то и показали нам место.

И вот мы туда приехали, принялись за уборку. Нашли между двумя могилами огромную кучу мусора, стали её разбирать. Думали, там свободное место, на котором мы поставим столик и лавочки и будем здесь поминать. А оказалось, под этим мусором могила и крест истлевший, на нём всего лишь несколько букв от фамилии Чернокнижный. А мы знаем, что в семье монахов жили названные муж и жена Чернокнижные. Мы не могли только понять, кто из них здесь похоронен, Григорий или Марфа. Но потом поняли: у них, оказывается, кладбища были мужское и женское, по-монастырски. Здесь было женское, значит, это могилка Марфы.

Могилку Параскевы мы тоже не обнаружили. Только когда мы привезли сюда матушку Лидию и её дочь, они показали могилку своей свекрови и бабушки. Она оказалась в стороне, её вообще не видно было.

О. Исаия: Это та самая Параскева, которая прозрела по молитве отца Иоанна Кронштадтского. Так наше исследование началось с одного деда Белой Бороды, от него мы вышли на общину, потом нам в руки попал альманах...

Н. Н.: Потом мы пошли в сельсовет и узнали имена-отчества этих людей. У них не было детей; они все жили как брат и сестра; как и положено монахам. Похоронены они отдельно женщины, отдельно мужчины, по-монашески. Вот и получается, здесь, на станции Озёрки, был мирской монастырь.

О. Исаия: Дом на Водопроводной, где жил отец Фёдор, к сожалению, не сохранился. Монашествующие собирались там, у него в доме. Его спальня была подобием алтаря храма, где они совершали богослужения. А уже в комнате стояли молящиеся, и причащались здесь же.

Н. Н.: Насколько сильна была молитва у отца Фёдора! Нам стало известно несколько случаев исцелений.

А. А.: Рассказывает Галина Нинилина. Это произошло с их матерью, Степанидой Гавриловной Ненилиной, во время Великой Отечественной войны. Их семья была очень большая. Как-то раз, когда их отец уехал в командировку, их мать Степанида тяжело заболела. Дело дошло до горячки. А дети – мал мала меньше. Мать уже колотило, дети, испуганные и в полной растерянности, пытались её согреть. И тут случайно зашла знакомая. Мать в бреду говорила: «Квас, квас». Что-то квас, какой-то квас был ей нужен. Знакомая услышала и говорит: «Я знаю, какой это квас». Она побежала к деду Белая Борода. У него всегда стоял квас на берёзовом грибе. Этого намоленного кваса и дали матери. Она буквально один раз попила и уснула. И проснулась практически здоровой. Её дочь Галина – теперь уже в возрасте – помнит этот случай и очень благодарна дедушке за его молитву.

И с той же Степанидой Ненилиной был ещё один случай. Тогда, во время войны, она работала на железной дороге – здесь, в Озёрках. Была не её смена, и она находилась дома. И вдруг её будто что-то подняло. Она среди ночи соскочила и побежала на пути, к железнодорожным стрелкам. Прибегает, а стрелки разведены. И идёт товарный поезд. Была зима. Она кое-как свела эти стрелки на правильное положение, буквально несколько секунд – и прошёл поезд. То есть она спасла этот поезд от крушения. Спасла не только поезд, но и свою семью, потому что в военное время это был бы расстрел.

Н. Н.: Отец Фёдор был настолько светлый, добрый человек. Некоторые считали его странным, а он был просто духовным чадом Иоанна Кронштадтского: всем готов был помочь, всех одарить, всех порадовать. Деньги давал, когда просили одолжить, даже зная, что их не вернут. Это тоже черта Иоанна Кронштадтского.

О. Исаия: Истинные монахи всегда ищут тишины и уединения. Недавно наша односельчанка, Татьяна Нинилина, которой Степанида приходилась свекровью, свозила меня на одну поляну. Выяснилось, что на этой полянке у монахов было пастбище, шалаши стояли, и они на всё лето уходили сюда в уединение. У них были ;лики, постоянно мёд свой, и было у них расположение всех, кто к ним забредал – грибник там или ягодник, –угощать, чаем с мёдом поить.

Не всё сразу даётся, но помаленьку мы крупицами собираем информацию. Для того чтобы это стало достоянием сегодняшней православной общины, нашего храма, да и села в целом.

Н. Н.: Я хочу рассказать ещё про игумена Серафима, в миру Сергея Шанькова. Он жил в Барнауле около Покровского храма. Семья у него была неблагополучная, и растила Сергея его бабушка. Видимо, всё сложилось совсем плохо, и тогда отец Фёдор – дедушка Белая Борода – взял его к себе. Когда Сергею было 16 лет, отец Фёдор благословил его в Псково-Печёрский монастырь послушником. Сергей принял там монашество. Он был крепким деревенским парнем из Сибири, энергичным, трудолюбивым. Позднее его отправили восстанавливать старый храм неподалёку от монастыря.

Это был храм Покрова Пресвятой Богородицы в селе Жаборы Порховского района Псковской области. Этот храм уникален! Сооружён он был, как гласит гранитная плита на его стене, ещё в 1792 г., а в 1836 г. попечителем его стал гвардии поручик Николай Аничков, герой войны 1812 г., потомок древнего, от 1301 года ведущего счёт, и знатного рода, пошедшего от золотоордынского царевича Берка, приехавшего в Москву и принявшего православие. Там, под храмом, и лежит прах поручика.

Сергей (игумен Серафим) этот храм восстановил. Благодаря его усилиям там сложилась сильная община: два десятка верующих, которых он собрал из разных мест – с Волги, Урала, Украины. Умер он рано: в 1998 году, в возрасте 46 лет. Но всё даёт Господь. На том храме есть памятная дощечка.

Сергей приезжал в Озёрки к отцу Фёдору в гости и был уже в монашеском одеянии. Людмила Данилова, первая староста нашего храма, узнала его. Она училась с ним в одном классе. Он рос мальчиком крупным и очень добрым. На нём все катались, а он позволял. Он был тихий, смиренный. Видимо, отец Фёдор разглядел в нём душу будущего монаха, игумена. Людмила Данилова и её муж Михаил тоже знали и дедушку Белая Борода, и всю эту монашескую семью.

Теперь я расскажу об Анне Николаевне. Когда открылся наш храм, одна женщина, Неонила, пожертвовала сюда две иконы. Одна – прижизненный портрет Иоанна Кронштадтского в металле. Это редкая икона, их очень мало по стране.

Анна Николаевна (монахиня Анна) приехала сюда откуда-то из Санкт-Петербурга. Привезла эти иконы, рискуя жизнью, в такую даль. Может быть, она шла пешком, потому что эту металлическую икону не спрячешь, она большая, сорок на пятьдесят сантиметров. Монахиня Анна поселилась у нас, на станции Озёрки. С отцом Фёдором близкого знакомства не показывала, это было опасно, и жила она подальше, не в его окружении. Но причастие, как мы поняли, ей приносила от отца Фёдора родственница.

Эту историю рассказала Неонила, передавшая нам иконы. Видимо, стало известно, что к Анне Николаевне ходят люди. Её забрали в НКВД и сказали, что завтра расстреляют. Один из энкавэдэшников, желая поиздеваться, спросил о её последнем желании. Она сказала: хочу причаститься. Этот человек велел ей встать на колени и закрыть глаза, а сам принёс ведро помоев. И тут между ними встал ангел и сам её причастил. Увидев такое, этот энкавэдэшник сказал: «Я верую!» – и её отпустил.

Родственники Анны Николаевны рассказывают, что у неё всегда были приготовлены железная кружка, миска, ложка, сухарики. Она говорила: хорошо, что Сибирь, дальше Сибири не сошлют. Она всегда была готова. Все они были готовы...

Такой вот тяжёлый период они проживали здесь, у нас в селе, и молились за нас. По их молитвам мы имеем, наверно, этот храм.

Отец Фёдор обеспечивал саженцами всё село. Малина до сих пор есть у наших прихожан. Вишня пошла от него. Здесь питомник был в леспромхозе, он там принимал участие. Ему с Украины высылали, видимо, рассаду, саженцы. Он выращивал и потом со всеми делился. Ещё он был замечательным портным. Мы нашли его страничку в хозяйственной книге в сельсовете, там написано: портной. Полностью всё облачение, всю одежду он сам себе шил. Такие были труженики, всё умели: и шить, и строить.

Виктор Сартаков, бывший тогда ребёнком и живший по соседству с отцом Фёдором, рассказывал, что воспринимал его не иначе как Николая Чудотворца: приземистый, с голубыми пронзительными глазами, с белой пушистой бородой. И поступки дедушки Белая Борода были такими же, как у святого. Четыре года, пока Виктор учился в начальной школе, дедушка Белая Борода встречал его возле школы и дарил по две конфетки – карамельку и шоколадную. Четыре года, представляете? В армию он его благословил, подарил ему 25 рублей, прямо на вокзал пришёл. И Виктор говорит, что все годы службы в армии он был как у Святого Духа под крылом. Настолько легко далась ему эта служба. Он попал в элитные войска, все удивлялись этому.

Ещё в общине была старица Екатерина, которая пользовалась особым уважением. Она из репрессированных, побывала на Соловках. К нам перешли некоторые её вещи. Сохранился её платочек. Старица Екатерина раньше жила на Украине, там она организовала православную общину Иоанна Кронштадтского. У нас есть большая фотография этой общины. Старица Екатерина была очень близка с Иоанном Кронштадтским, и потом, когда начались репрессии, её сослали на Соловки. Но с некоторыми членами своей общины она связи не теряла, они к ней приезжали, брали благословение, и потом, когда её оттуда освободили, её привезли к отцу Фёдору. По хозяйственной книге значится, что она, Коргачова Екатерина Фёдоровна, тёща Фёдора Грбенюка – просто так приютить её он не мог, слухи поползли бы по деревне. У нас же, в Озёрках, она и похоронена. Её надгробие с какой-то особой любовью было сделано, там иконка была, сейчас её нет. Железный, очень красивый крест, сделанный руками отца Фёдора, и подпись: старица Екатерина.

Мария Иосифовна, названная жена отца Фёдора, тоже была монахиня. Она родилась в 1888 году в селе Таросовка Харьковской области и умерла в 1971 году. Недавно мы нашли её фотографию. Она была из репрессированных, и, чтобы её как-то защитить, они с отцом Фёдором заключили фиктивный брак. Хотели мы найти документы об их регистрации, но пока не всё удаётся.

О. Исаия: И о другом. В Питере нам удалось выяснить очень важную деталь. У нас есть кружечка с портретом отца Иоанна Кронштадтского. Таких кружечек был выпущен целый тираж, их много было. Но о нашей матушка Лидия несколько раз говорила с улыбкой: она имеет тайну. В общине отца Фёдора её использовали всегда во время богослужения, антидор после причастия брали из этой кружечки как из особой драгоценности, ею очень дорожили.

Когда я был в Питере, отец Геннадий Беловолов, хранитель квартиры-музея Иоанна Кронштадтского, рассказал, что отец Иоанн часто приглашал домой своих духовных чад. Во время трапезы отец Иоанн брал кружечку, наливал себе чаю, чуть отпивал и, угощая, отдавал гостю. И кружечка оставалась у него на долгую память. Так нам открылось, какая у нашей кружечки тайна. Она – один из реквизитов создающегося музея, посвящённого нашей общине.

А. А.: Отец Фёдор очень гостеприимный был. С уважением к любому человеку относился. Поэтому и к нему с таким уважением относились, наверно. Ребёнок ли к нему пришёл, взрослый ли – всегда внимание уделит, всегда поговорит, выслушает, даст дельный совет.

Галина Нинилина была тогда маленькая, и она говорит: «Я с таким благоговением прибегала к нему! У них веранда была большая, на веранде стоял стол с лавками, и на нём много было посуды. Потому что в любой момент, сколько бы гостей ни было, всех они принимали, всех угощали. У него стояло кресло, в которое он садился. Мы, рассказывает Галина, маленькие были, но, с какими бы своими проблемками ни прибегали к нему, он всё выслушает внимательно, вникнет, подскажет что-то; и я когда приходила, то не дышала, просто дыхание затаивала и этой его благодатью напитывалась, настолько мне было хорошо!»

И не она одна это рассказывает. Он помогал финансово, деньги давал, зная, что их не возвратят. Но есть свидетели, которые говорят: не всем он давал. Именно нуждающимся. Он как чувствовал, что этому человеку нужна помощь. Просто уникальный был человек!

Н. Н.: Иоанн Кронштадтский умер в 1908 году. Нашему отцу Фёдору было тогда 18 лет, он только успел принять монашество, получил в подарок от своего духовного отца дароносицу и шляпу. А тут через 10 лет революция. И духовные чада Иоанна Кронштадтского начинают спасать иконы, святыни и сами спасаться. Разъезжаются и начинают вот здесь, у нас, организовывать мирской монастырь.

Отец Фёдор прожил 90 лет. Он родился в 1890 году в селе Корносовка Днепропетровской области, умер в 1980-м и похоронен на нашем сельском кладбище.

А. А.: Народу на похоронах было так много, что к гробу невозможно было подойти. Его несли от самой Водопроводной на руках. Очень, очень его почитали!

***
Теперь речь пойдёт о самой станции Озёрки, о её истории и достопримечательностях. Сведения для этой статьи я почерпнула из интернета и из книги «Нижнее Причумышье. История и судьбы» (статья Н. А. Фефеловой), а также из бесед с библиотекарями нашей Новоозёрской библиотеки: Снеженко Ольгой Васильевной и Бородиной Любовью Александровной.

8 марта 1757 г. крестьянин деревни Бобровой на Чумыше Борис Алексеевич Рогозин обратился в канцелярию Колывано-Вознесенского горного начальства с прошением: позволить ему с братьями Алексеем и Василием переселиться на избранное место «между деревнями Тальменской и Повалихинской на проезжую дорогу». Избранное Рогозиными место не вызывало возражений горного начальства, поскольку появление населённого пункта на Тальменской дороге из-за значительного расстояния между Повалихой и Тальменкой было желательно. Поселение просителей на избранном месте было разрешено. В ведомстве Белоярской слободы появляется новый населённый пункт, который назвали деревня Ново-Озёрки, а в просторечии – деревня Озёрки.

Поселение под названием «Озёрки Белоярской слободы, Белоярской волости» впервые упоминается в документальных материалах переписи населения 1763 г.

История же непосредственно станции Озёрки начинается с посёлка Литвиновка. В 1912 г. купец Литвинов на реке Кашкарагаиха построил странноприимный дом, чтобы путешественники могли отдохнуть, сменить лошадей. Постепенно туда стали приезжать люди, поселяться и строиться рядом. Так организовалось село Литвиновка. От тех первых построек до сих пор сохранились фундаменты. В то время здесь проходил Никольский тракт (Барнаул – Новониколаевск (Новосибирск). На ст. Озёрки сохранились следы того тракта – теперь это улица Промышленная. По тракту двигались обозы с золотом и серебром, изделиями из камня и меди, добычей с горных заводов.

В те времена окрестные леса кишели разбойничьими бандами, мало кому из купцов удавалось спокойно проехать по тракту. В лесах в районе Литвиновки разбойники устроили себе хороны. Самой отъявленной среди разбойников была атаманша Катька. Между станцией Озёрки и Литвиновкой есть Катькин яр, где, по преданию, она была убита.

Места были озёрные. Существовало предание, что по многочисленным озёрам можно было добраться до самого Барнаула. Озёра носили названия: Большое, Займище, Матнинское, Светличка, Жебреёво, Крысаново, Чёрненькое, Перепалочное, Моховое, Лебяжье, Щучье, Кузькино, Рагуличное, Боровое, Палкино, Хвощевое... Озеро Большое в 60-80-х гг. XX века было огромным озером, на котором можно было и купаться, и ловить рыбу, и плавать на лодке. А в 1943 г. именно на этом озере проходили съёмки фильма «Кощей Бессмертный».

Тенденции к пересыханию озёр в Озёрках наметились ещё в начале XX века. К 60-70-м гг. исчезли небольшие озёра Жибреево, Светличка, Боровое. В 80-х не стало Безымянного на ст. Озерки. К началу 90-х ушло Займище в селе Озёрки. Ещё через 7-10 лет высохло Большое.

По мнению специалистов, причины пересыхания озёр имеют как природный, так и антропогенный характер. Дело в том, что основным источником их питания являются впадающие в них ручьи и родники. Засорение (заиливание) этих источников является важным фактором в судьбе водоёмов. Частично гибель озёр связана также с вырубкой прибрежных лесов и строительством дорог, что повлекло сокращение притока воды. Но, как уверяют специалисты, вполне возможно, что озёра ещё вернутся.

Посёлок Литвиновка административно относится к станции Озёрки: один сельсовет, одно почтовое отделение, одна школа. Но существует и другая дата, с которой начинает своё существование станция Озёрки.

В 1913 г. в наших краях начали прокладывать железную дорогу Новониколаевск – Барнаул. Именно тогда был построен 15-й технический разъезд. В 1927 г. он был переименован в станцию Озёрки.

Итак, на участке между заимкой Литвиновка и озером Хвощевое возник железнодорожный технический разъезд № 15. В 1915 г. были построены бараки для железнодорожников и около озера Хвощевое поселились первые жители станции.

В 1917 г. был создан Озёрский участок лесозавода, где готовили шпалы для дальнейшего строительства железной дороги, столярные изделия для возведения жилья.

Разделить историю села и станции трудно.

После Великой Октябрьской Социалистической революции в 1917 г. в селе Озёрки была установлена Советская власть. Она продержалась в селе недолго. Летом 1918 г. на Алтае власть захватили белогвардейцы.

На станции Озёрки, в конце улицы Линейной, где она поднимается в гору и уходит к лесу, есть памятный камень, установленный на могиле красноармейцев. Существуют две версии появления этой могилы. По одной, 10 июля 1918 г. красноармейцы обороняли станцию Усть-Тальменская от отряда офицеров-белогвардейцев. Белогвардейский отряд был уничтожен. Раненых красноармейцев отправили поездом в барнаульский госпиталь. На 15-м разъезде с поезда сняли умерших. На их-то могиле и лежит памятный камень.

По другой версии, бой красноармейцев с белогвардейцами произошёл здесь, на ст. Озёрки, в так называемом районе Аманалки. Там были склады продовольствия, одежды. Погибших красноармейцев друзья похоронили в красивом месте возле озера Хвощевое, доходившего тогда до самой железной дороги, и поставили на могиле камень. Со временем озеро ушло, а камень остался до сих пор, но, увы, сейчас он погребён под грудами мусора, как и сам район Аманалки.

Ещё в середине 60-х гг. дети находили в этом месте патроны. И в тех же 60-х погребённым под камнем красноармейцам был установлен памятник возле бывшего здания сельсовета, неподалёку от мемориала героям ВОВ.

Но всё-таки пойдём по порядку.

В июле 1918 г. в село Озёрки пришли колчаковцы. В годы Гражданской войны действовало красногвардейское партизанское движение. В декабре 1919 г. белогвардейцы на территории края были разгромлены. Последние бои проходили за станцию Тальменка.

Тогда же образовался Озёрский сельский совет рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Озёрский сельский совет впервые упоминается в государственных архивах Алтайского края в 1920 г. в составе Боровлянской волости Барнаульского уезда Алтайской губернии. В административном подчинении совета находились следующие населённые пункты: село Озёрки, разъезд № 15 (впоследствии станция Озёрки), посёлок Кузькино, посёлки Русановский, Романовский, Литвиновка и Рогуличный. В связи с введением нового административно-территориального деления в 1925 г. была упразднена Боровлянская волость и создан Краюшкинский район, в состав которого и вошёл Озёрский сельсовет. Вскоре после установления Советской власти в селе стали создаваться коммуны. Коммуны просуществовали недолго, в 1925 г. они были преобразованы в артели – сельскохозяйственную и промысловую.

В 1925 г. на разъезде № 15 был открыт первый магазин, построен железнодорожный вокзал. Сейчас в этом здании находится ритуальный магазин «Фиалка», перед этим там размещались магазины, кафе-бар «Интер»).

В 1926 г. на станции начал работать фельдшерский пункт.

В 1928 г. станция Озёрки состояла из 67 дворов. В административном отношении она входила в состав Озёрковского сельсовета Белоярского района Барнаульского округа Сибирского края.

В 1930 г. на станции Озёрки создан участок лесхоза Новосибирска.

К 1930 г. коммуны и сельскохозяйственные артели преобразовались в колхоз «Ленинец», в состав которого вошла и станция Озёрки.

В 1935 г. на станции была открыта начальная школа. До этого дети ходили в школу в село Озёрки за 5 километров. В том же г. школа стала семилетней и стала называться средней школой № 100. Она находилась в ведении отдела школ Томской железной дороги. В этом же г. началось строительство нового деревянного здания школы. В 1937 г. строительство школы-десятилетки было закончено. С октября в ней начались занятия. Постепенно, в течение последующих десятилетий, был выстроен большой школьный комплекс: начальная («маленькая») школа, средняя и старшая («большая») школы, кабинет домоводства и слесарная мастерская. Для всех школьников преподавалось электродело. При школе был небольшой интернат, в котором жили дети из ныне не существующих посёлков Северный, Западный и Майский, также относящихся тогда к Новоозёрскому сельсовету. Долгое время школа отапливались большими печами-«буржуйками». Отопление провели в 1970-х гг.

В 1935 г. в колхозе «Ленинец» по-прежнему функционировали артели: промысловая и сельскохозяйственная. Колхоз входил тогда в состав Краюшкинского района.

В этом же 1935 г. на базе лесхоза создан Озёрский леспромхоз, который проработал до 1946 г. В нём работало 2130 человек, имелось 289 автомашин, 6 тракторов. В 1946 г. леспромхоз перенесён на новое место, а в 1947-м образован новый. В 1964 г. он получил название «Озёрский опытно-показательный леспромхоз».

В 1941 г. средняя школа № 100 станции Озёрки Томской железной дороги сделала первый выпуск десятиклассников, 9 человек. Все семеро мальчиков ушли на фронт. Ни один из них не вернулся.

В годы Великой Отечественной войны многие женщины и почти все мужчины станции Озёрки ушли на фронт. Озёрцы воевали на всех фронтах. 7 человек награждены орденом Красной Звезды, 14 – медалью «За отвагу» и др. 356 человек не вернулись с войны. В память о погибших и умерших уже в мирное время ветеранов в центре Озёрок установлен памятник.

Колхоз «Ленинец» снабжал фронт хлебом и продуктами животноводства (мясо, молоко и т. д.). Весь тяжёлый труд лёг на плечи женщин и подростков. Так, в колхозе был всего один колёсный трактор, на котором по сменам работали молодые учительницы.

Как уже упоминалось, в 1943–1944 гг. на озере Большое Александр Роу снимал своего «Кащея Бессмертного». В массовке были задействованы жители обоих Озёрок. Артисты жили в здании старого клуба на станции Озёрки. Белый конь, на котором в фильме едет богатырь, был из нашего леспромхоза. Речка в фильме – наша Кашкарагаиха. Первыми зрителями были наши односельчане. В леске возле клуба натянули полотнище и первый раз показывали ещё не до конца смонтированный фильм.

В годы войны за железнодорожным мостом через Кашкарагаиху были построены шпалозавод и смолокурный завод. В ближних и дальних окрестностях станции и села возникли подсобные хозяйства города Барнаула: спичечной и швейной фабрик, канифольного, овчинно-шубного, пимокатного заводов. Подсобные хозяйства г. Барнаула просуществовали до 1954 г.

В 1957 г. колхоз «Ленинец» стал отделением совхоза «Светлый путь» Первомайского района.

С 1950-х гг. начато строительство автомобильной дороги Барнаул – Новосибирск.

С 1957 до 1965 гг. шло строительство железной дороги на Камень-на-Оби, и на станции находились «ГОРЕМ-29» (Государственные ремонтные мастерские) и «Мостопоезд» (поезд для строительства мостов).

С 18 января 1963 г. железнодорожная станция перешла на автоматическую регулировку движения поездов.

В 1965 г. для строительства автомобильной дороги Барнаул – Новосибирск на станции Озёрки создан ДСУ-4 (дорожно-строительный участок), производивший асфальтовое покрытие. В середине 1960-х строительство дороги было окончено.

До 1971 г. ст. Озёрки входила в Озёрский сельский совет. Когда произошло разделение на два сельсовета – Озёрский (село Озёрки) и Новоозёрский (ст. Озёрки, посёлок Литвиновка, посёлок Восточный), –административное здание поссовета расположилось в бывшем бараке ГОРЕМа, что возле мемориала.

В 1960-1990-х гг. в районе питомника действовал детский пионерский лагерь труда и отдыха «Пчёлка». Все школьники проходили там практику, помогали плодопитомнику (высаживали саженцы, поливали, пололи), а также отдыхали.

В начале 1970-х гг. построен детский сад «Колобок», котельная, прачечная и новое здание для администрации сельского совета.

В 1970-х гг. силами леспромхоза и жителей Озёрок был построен большой спортзал. Леспромхоз выделил стройматериалы. На строительстве работали все жители села, находя для этого время после работы.

В 1971-1973 гг. был построен новый клуб (старое здание клуба сгорело в 1967 г.), рядом с мемориалом участникам ВОВ.

С 1976 г. начинается строительство магазинов Озёрского опытно-показательного леспромхоза.

В 1980 г. открыто движение электропоездов по ветке Барнаул – Камень-на-Оби.

В 1981 г. «Средняя школа № 100 Томской железной дороги» была передана в ведение Новоозёрского сельского совета и стала называться «Новоозёрская средняя школа».

В 1982 г. был построен наземный пешеходный мост через железную дорогу.

В 1985 г. для школы было построено новое трёхэтажное кирпичное здание, которое действует и в настоящий момент. Детей из посёлков Восточный и Литвиновка возит на занятия школьный автобус.

В 1992 г. «Озёрский опытно-показательный леспромхоз» преобразован в «Озёрский лесхоз». Его задачей являлась охрана и защита леса.

В 1998 г. в Новоозёрской средней школе было 563 учащихся и 43 учителя. Тогда же детский лагерь труда и отдыха «Пчёлка», находившийся в районе питомника, стал коммерческим лагерем районного масштаба.

На начало 2019 г. на станции Озёрки проживало 4 297 человек.

В 2000 г. в Озёрках открылся храм «Неопалимая купина».

В начале 2020-х гг. отремонтирован и расширен участок трассы Бийск – Новосибирск возле Озёрок, построен виадук для въезда на ст. Озёрки.

В 2022–2023 гг., при главе сельсовета Озеровой О. М., в рамках федеральных проектов и при участии жителей ст. Озёрки построены 2 детские площадки (по разные стороны от ж/д путей); заасфальтирована и благоустроена территория перед клубом, возведена эстрада для выступлений.

Население ст. Озёрки (включая пп. Восточный и Литвиновка), по последним данным, составляет 5370 человек.

На сегодняшний день на станции Озёрки действуют: поликлиника с дневным стационаром, храм, библиотека, почта, отделение Сбербанка, средняя школа, детский сад, клуб, лесхоз, 2 кафе-бара, 15 магазинов. В помещении библиотеки работает группа «Озёрские берегини». Женщины плетут маскировочные сети для бойцов СВО.



Октябрь 2023 – январь 2024 года