Черная соль 6

Но в декабре сорок четвертого  война ещё не закончилась.

Бабушка просто вернулась в родную деревню. К родителям. Война подходила к концу. Кажется, живи да радуйся. Да не тут- то было.
 
Не знаю я, когда она от родителей переехала в районный центр. Не знаю, зачем. Может, счастья женского искать (что вряд ли – не было его после такой войны, да и не такой была Лида Зайцева), едва ли она после всех злоключений искала жизни городской в селе.

Скорее всего, не смогла отправить сына-первоклашку, за которого молилась больше трёх лет, который стал стержнем всей её жизни,  в соседнюю деревню в школу, чтобы каждый день он ходил в школу и обратно через небольшую, но шуструю речушку. Если утром она могла его провожать почти каждый день, в одно и тоже время, то возвращались школьники по-разному, и улучить нужный момент не всегда получалось. А жизнь без единственного ребёнка, сохранённого такой ценой, наверное, казалось ей невозможной.

В Парфеньеве она работала в чайной.
 
Может быть, и в Питере на заводе бабушка работала в столовой? Я не знаю.  Да и какая разница. Уже после её смерти я нашёл её конспект по «техническому минимуму» столовских работников. Едва ли она пронесла его через всю войну. Да и тетрадка была до боли знакома. Как моя, школьная, только постарее. И почерк как у первоклассника.

Главное, чтобы ребёнок был под боком. Чего бы это ни стоило. Она так привыкла. Она так обещала мужу. Может быть, когда он забирал их из роддома, может быть, когда увидела его мёртвым. Может быть, когда совсем отчаялась в оккупации. Она не рассказывала.