Фонарик

Оно опять мигало... Ну, если перевести на язык тех, кто это делал, будет "мигало". На моём, конечно, иначе выглядит. Но раз уж я решил рассказывать для всех, буду делать это так, чтобы понял любой из тех, кому попадет мой рассказ. Кроме, наверное, этих самых, мигающих. Хотя, может, когда эта история будет завершена, они тоже освоят Всеобщий. А пока...

Странно было снова и снова засекать их попытки. Всеобщего они не знают, мы не знаем их языка. Можем узнать, но зачем? Что они хотели донести? Что существуют? Ну, мы и так знаем. Что разумны? Тут есть вопросы, но в целом скорее соглашусь, разум присутствует. И логика. Своеобразные, конечно, по нашим меркам. Одно освоение космоса чего стоит. Громоздкие корабли, сложные системы, черепашья скорость.
Если бы мы так осваивали — давно бы вымерли. Это ж никуда не годится — за одну жизнь даже пары галактик не посмотришь с их возможностями. И они ещё хотят общаться.
Но поскольку мы не уверены, что "эти" готовы учиться,  выбираем наблюдать молча. Пусть считают, что здесь никого нет. Во всяком случае, слишком близко для ответа. В их исчислении до нас лет пятьдесят пути, ведь они всё ещё не изобрели гиперпространственные двигатели. Я так говорю, потому что они (в основном) идут по пути технически прогресса. Если бы они взяли на вооружение опыт некоторых представителей своей расы, мы бы давно стали друзьями. Насколько это возможно, учитывая различия наших миров.

Ладно, моя смена закончена, ставлю подпись в журнале наблюдения и сдаю пост напарнику. Мне пора на отдых. В земном исчислении пройдёт, кажется, около ста лет. Может, поумнеют к моему возвращению. Мой сменщик точно не будет пытаться расшифровать хаотичные сигналы, лишь отследит их регулярность. Ну, ничего, я вернусь, и посмотрим, что будет к тому времени.

* * *
— Послушайте, капитан, вот новая директива из ЦУПа, новый маршрут.
— Челнок? Они там что думают себе? Он не выдержит. Слишком далеко. Да и зачем нам эта планета?
— Капитан... Вот расчёты, которые передали вместе с заданием.
— Ладно, давай сюда, посмотрю. И реестр обнови, сверю данные. Может, и правда получится. Может, они не такие уж болваны.
— Да, капитан.

* * *
Мишке не спалось. Рядом сопел Васька, с другой стороны похрапывал отец. От его дыхания чуть колыхалась стенка палатки. Помедлив, Мишка вылез наружу, захватив фонарик — здесь, на юге, ночи были чернющие, не то, что дома. Зато звезды — не в пример ярче. Теперь он понимал, почему Млечный путь зовётся так. Здесь он и вправду был похож на молочный ручеёк. Мальчик отошёл от палатки, уселся у ближайшего дерева. Ночь была ясной, тихой, безлунной. Небо, усыпанное яркими звездами, казалось и далёким, и близким одновременно. Вот протяни руку — и в ладонь упадет одна из звёзд. Почему-то Мишка представлял, что она будет невозможно ледяной, такой ледяной, что даже обожжёт руку, и он станет перекидывать упавшую звезду с ладони на ладонь, как делал это с кусочком сухого льда вчера, когда они покупали мороженое у пляжа.

Ему захотелось сразу и на пляж, и мороженого, и — неожиданно — домой, в привычную кровать в их с братом комнате. Он даже протянул руку, чтобы щёлкнуть выключателем ночника. Что-то перекатилось от его движения. Фонарик!
Мальчик нашарил его в темноте, подвинул тугой переключатель, и темноту разрезал мощный луч. Фонарик отец купил специально к поездке, и они уже несколько дней возвращались с поздних прогулок, освещая себе дорогу на много метров вперёд. Мишка помахал фонариком, и луч заплясал по стволам деревьев, стене дома в глубине сада, ушёл в небо. Мальчик поднял голову к звёздам.
Интересно, подумал он, а могут там, далеко, увидеть свет фонарика? Ну, когда-нибудь. Пусть даже через сто лет. Про скорость света он знал мало и плохо представлял себе, как это, но понимал, что космос огромен, и верил, что где-нибудь непременно есть забавные и дружелюбные инопланетные существа. В страшных верить было страшно.

Мишка задумался, вспоминая объяснения отца, а потом, чуть шевеля губами, стал включать и выключать направленный чётко вверх фонарик. Короткий, короткий, короткий. Длинный, длинный, длинный. Короткий, короткий, короткий. Пауза. Повторить. Пауза. Повторить.
Почему это? А другого Мишка не знал, а то бы, конечно, рассказал про себя и про брата, про родителей и бабушку, про кошку, море, мороженое и многое-многое другое...

* * *
— Капитан, следуя вашим инструкциям, я сменил курс. Расчёты верны, мы на правильном пути. Через четыре месяца мы будем на расстоянии, достаточном, чтобы отправить челнок, а потом и зонд. Планета выглядит многообещающе.
— Отлично, лейтенант. Будем надеяться, что ошибки нет. Иначе нам это может стоить слишком дорого.

* * *
Однако, мой отпуск несколько затянулся. Сменщик был весьма недоволен, но я пообещал ему компенсировать моё опоздание таким же сроком дополнительных выходных, и конфликт был исчерпан.
Что ж, записи он вёл регулярно и чётко. Это хорошо.
Ничего необычного не случилось. Тоже хорошо. Посмотрим, что ждёт меня.
Ну, вот, как я и ожидал. Или надеялся? Да, пожалуй даже, надеялся. Потому что эти сигналы означают, что, во-первых, на Земле всё ещё кто-то есть, во-вторых, эти "кто-то" достаточно разумны, в-третьих...
Не успел додумать, как снова поймал сигнал. На удивление, тот же. Как это возможно? Почему даже спустя время, они отправляют одно и то же? В этом наверняка есть какой-то смысл. Надо бы снарядить небольшую экспедицию к Земле. Хотя, тут недалеко, сам справлюсь.

Настроив станцию наблюдения, я оставил сообщение напарнику (на всякий случай) и стартовал к загадочной планете.
Мы давно могли бы её исследовать, но особого интереса она не вызывала. На основе имеющихся у нас данных и журнала наблюдений мы сделали вывод, что они нам помешать никак не смогут, мы им тем более, так что пусть себе существуют в своем ритме.
К счастью, мой корабль был куда более совершенен технически, так что я оказался на Земле почти мгновенно. По моим меркам. По их время всё-таки прошло, но не слишком много, так что у меня были все шансы найти отправителя сигнала.

* * *
Михаил Петрович, тяжело опираясь на больную ногу, шёл по аллее. Рядом скакал внук, чересчур энергичный и любопытный семилетний Артур. На самом деле, Михаил не считал, что "чересчур" это плохо. Он и сам был таким когда-то, а сейчас только вздыхал, вспоминая их с братом детские шалости. Так что внука он журил изредка и для видимости, и тот это понимал.
Почти каждые выходные они проводили на природе. В парке, на даче, в лесу, в старой охотничьей избушке, которая чудом уцелела за столько лет.
Сегодня была очередь парка. В рюкзаке лежали плед, непромокаемый плащ, бутерброды. У Артура с собой были шоколадные батончики, термос с чаем, бинокль и фонарик.

Теплый августовский вечер переходил в ночь, когда дед и внук завели разговор о звёздах, галактиках и прочих космических штуках. Артур, немного устав, полулежал на пледе и щелкал кнопкой фонарика. В какой-то момент дед остановил его.
— Смотри, если щелкать вот так и вот так — будут буквы. Это азбука Морзе. Сейчас почти позабытая. Но этот сигнал могут и понять.
— Кто, дедушка?
— Тот, кто увидит. Давай ещё раз. Только подними повыше, чтобы свет шёл прямо вверх.
Мальчик ухватил фонарик покрепче и повторил загадочный для него сигнал. Три коротких, три длинных, три коротких. Пауза.
— А что это означает, дедушка?
— Это сигнал о помощи.
— А нам нужна помощь?
— Нашей планете нужна, внук. Давно нужна. А люди забывают об этом. Может, где-то там во Вселенной есть кто-то, кому по силам помочь. Знаешь, много лет назад, когда я был чуть постарше тебя, я тоже отправлял такой сигнал.
— И что, кто-нибудь его получил?
— Всё может быть, — Михаил Петрович задумчиво посмотрел на тёмное, усыпанное звездами, небо. — Всё может быть.
— Дед, смотри! Смотри, звезда падает!
И мальчик указал пальцем на стремительно пересекающую небосвод сияющую точку 
— Что ж, загадывай желание, раз увидел падающую звезду. Непременно сбудется.

* * *
Челнок падал. Я не смог этого предусмотреть, не смог просчитать. Не смог бы и объяснить, как так вышло, что вместо того, чтобы облететь Землю и отправить зонд для взятия проб, я решил приземляться.
И вот теперь на мягкую посадку надежды не было. Я отключил автопилот и попробовал ручное управление. Спустя несколько невероятно длинных мгновений челнок упал в воду. Что ж, не самый плохой вариант.
Буквально перед самым погружением я выпустил сигнальщика. Его заряда хватит до орбиты и, пожалуй, ещё на какое-то время. Мой сменщик выйдет на вахту, прочтет записку и, я надеюсь, догадается проверить поступающие сигналы. Тогда он сможет выслать за мной спасательный челнок.
А пока...
Пока я буду отдыхать на дне моря в прочной защитной капсуле. Я никак не пострадаю, правда, и дать знать о своем местоположении не смогу, придется ждать запрос извне и отклик от моего челнока. Ничего, я подожду. Время есть.
Зато планета временно пропадет с радаров других обитателей соседних галактик.
Редкий случай, когда задействуется межпланетная защита, но иначе мне будет не выбраться. А для землян это не опасно. Может даже, наоборот.

* * *
— Как они сказали?
— TOI-715 b, капитан.
— Странно, в реестре на проверку годности для колонизации нет такой планеты. Проверьте ещё раз номер. Я не мог ошибиться: она там была, третья от Солнца.
— Точно, капитан, проверено и подтверждено, вот и подпись, и печать. Хотите посмотреть голограммы?
— Хммм.. Готов руку отдать... Хотя, нет, не готов. Ок, лейтенант, проложите курс, мы возвращаемся.

* * *
— Что ты загадал?
— Стать космолетчиком! Межгалактическим! И подружиться с инопланетными жителями.
Михаил Петрович задумчиво посмотрел на мальчика. Надо же, когда-то он мечтал почти о том же самом. Но на его послание так никто и не ответил. Может, внуку повезет больше?