9. Ульяна. Белые березы

Автор:     Ульяна


В посёлке было довольно мало деревьев. Всё больше плодовые в садах. Вдалеке, за полем, тонкой полоской темнел лесок. А вдоль детского садика и школы стояли высаженные как по линеечке белые берёзы. Так они здесь хорошо прижились, так им здесь понравилось, что стволы их почти не имели чечевичек. Говорят, чем белее ствол у берёзы, тем она здоровее. В Васильевском, значит, росли здоровые. Когда снег покрывал землю, белая кора стволов сливались с ним цвет в цвет, только чёрные ветки колыхались на ветру, будто бы по волшебству появились здесь прямо из воздуха.

Сейчас стояла зима. У окна в классе, сидя за партой, Ксюха задумчиво грызла колпачок от ручки. Перед ней лежала раскрытая не тронутая общая тетрадь. Евгения Николаевна за учительским столом то писала что-то в блокноте, то поглядывала на Ксюху. В литкружке на этот раз дала свободную тему. И Ксюха попросилась сегодня посидеть, подумать в тишине и покое после уроков.

За окном было пустынно. В такой тихий декабрьский день всегда кажется, что всё в мире остановилось. Даже дымы из труб стояли неподвижно на фоне неброского серого неба. В классе слышался шорох шариковой ручки Евгении Николаевны о лист блокнота.

Когда Евгения Николаевна смотрела на Ксюху думала, как сложится жизнь этой девочки. Хорошо бы ей поступить в институт. Может даже в Москву. Сочинение уже, считай, готово на пятёрку. Остальное за год подтянет.

А Ксюха всё никак не могла решить, что же ей писать. Всё блуждал её взгляд по веткам берёз, по гладким их стволам, одинаковым и стройным. Таким же белым было Дашино свадебное платье. А какое будет у неё, Ксюхи? Уедет ли Ксюха из Васильевского, как Даша? Будет ли изредка звонить папе и может тоже приедет только один раз летом? Теперь Даша совсем не звонила, а папа отваживался на звонки только по праздникам, боялся помешать, разбудить малышку. Да и шутка ли – Владивосток. Другой конец страны.

Вот у Маруси не было свадебного платья. Они с папой просто тихо расписались. Слово "мачеха" совсем не подходило Марусе. Она казалась их третьей старшей сестрой. Но и тепла от неё Ксюха тоже не видала. Вот когда приезжал из города папа, Маруся и шутила, и смеялась, и даже могла прикрикнуть на него. А с Ксюхой держалась ровно, даже слишком. Уж, казалось бы, за пять лет должны были измениться их отношения, но нет, не изменились. И Дашу она приласкала только на свадьбе. Погладила по щеке, сказала: "Красавица моя, счастья тебе!" И глаза Марусины тогда блестели, как будто она сейчас заплачет. Вот Ксюха и подумала, что, наверное, Маруся всё же любит их. Просто не показывает этого. Но прикипела всё же. Раз ей так вот тихо, спокойно проще, то и ладно. А то мама вон ласковая была, взрывная, то смеялась, то плакала. И где она теперь? Уехала, и словно бы не было их у неё, а её у них никогда. Ксюха даже и помнила её смутно. Наверное, не хотела помнить. А папа после её ухода запил по-чёрному. Года полтора почти не просыхал. Неизвестно что было бы, если б не Маруся.

Тогда-то Ксюха и застряла в поселковой библиотеке. Перечитала всё что можно и что нельзя. Сначала больше всего она любила Лескова, Фенимора Купера, Джека Лондона, потом Тургенева и Хемингуэя. Сейчас она всех любила, да и сама писала неплохие сочинения. И уже третий год ходила в литкружок.

Кроме кружка из важного до вчерашнего дня у неё была подруга Зоя. С ней смотрели видик, учились танцевать под "Роксетт" и слушали Агутина. Был ещё Мишка из десятого класса, который провожал до дома, с которым танцевала на дискотеке. Но Ксюха не могла понять, нравится ей Мишка или нет. Он был похож на медведя, молчаливый и серьёзный. Волосы, густые, тёмные, прямые, его мама, врач стоматолог, постригала под горшок. Мишке было всё равно. Ему не казалось это важным для мужчины. Он хотел после школы идти в техникум, жалел, что не пошёл после восьмого. Только время потерял, бурчал Мишка. А после техникума в город, на мукомольный. Ксюха думала до вчерашнего дня, что вот они вырастут и, может быть, Мишка позовёт её замуж. Она наденет белое платье, такое же белое, как Дашино, как стволы берёз, что за окном, и они распишутся. Потом родятся дети, а Мишка будет такой же молчун. И стричься будет всё время под горшок, просто по привычке. А Евгения Николаевна говорила, что надо ехать в Москву, поступать в институт. И всё это вместе как-то не умещалось в Ксюхиной голове до вчерашнего дня.

А вчера вообще всё стало с ног на голову. Ксюха вышла после уроков из школы и увидела, как бело вокруг. Настроение у неё было радостное. Накануне папа приехал с вахты и привёз большую пахучую ёлку. Они её поставили в ведро с песком и весь вечер наряжали. Ёлка каждый год у них стояла в зале рядом с зеркалом. И в этот год тоже. Как обычно. Они втроём аккуратно вынимали игрушки из ваты. Иголки кололи пальцы, когда Ксюха надевала на ветку нитяную петельку. И оттого, как кололись иголки она почему-то вспомнила маму, шум и веселье тех старых дней. Нужно было быстро прогонять эти мысли, чтобы не накликать.

Ёлка теперь стояла очень красивая. Ксюха, когда шла вчера из школы и смотрела на снег сквозь белые, движущиеся мимо, стволы берёз, лениво думала, что вот, ничего сейчас не купишь, и смог ли папа достать ей в подарок на Новый год часики, что она давно хотела. Ну, если и не смог, то ладно. Ксюха очень уж любила папу. Главное, чтобы он не расстроился, если не смог достать. А когда вошла в дом услышала шум и смех, как раньше. Сердце её замерло от испуга. Не может же быть, чтобы мама... Нет, смеялась Маруся.

Ксюха вошла, скинула сапожки и прошла в кухню.

– Ксюха-малюха! – это был Алёша, Марусин племянник. Он раскинул руки и Ксюха бросилась к нему.

Алёша вернулся из армии. Заехал к ним по дороге. Потом ему нужно будет в город на электричку до Москвы, потом на поезд до Нижнего. Ксюха знала, что он служил не просто так, а в горячих точках. Поэтому его возвращение было радостью особенной. Папа побежал по соседям, ведь в доме было не густо. Соседи по такому случаю выдали бутылку водки и окорок.

Когда сели за стол Ксюха смотрела на Алёшу как будто новыми глазами. Смотрела, как он с аппетитом, но и с достоинством ест, как двигаются его руки, какие у него длинные и сильные пальцы, как он отламывает кусочек хлеба, как посматривает весело то на Марусю, то на папу. На Ксюху он смотрел мало. После первой радости встречи он сказал ей только дежурное:

– А ты, Ксюха, совсем уж взрослой стала.

А она смотрела на него и не могла налюбоваться. Все его движения, манера голову наклонить чуть вправо, улыбнуться еле заметно... как скулы его шевелились, когда жевал, как плечи выпирали под свитером, когда ставил локти на стол. Всё это впечатывалось в Ксюхину голову, как главные в жизни вещи, которые она по недомыслию ещё не успела узнать. Они впечатывались и жадно запоминались. И так ей было сладко от каждого Алёшиного движения и слова. А особенно взволновалась она от того, как он помолчал в ответ на тихий Марусин вопрос:

– Тяжело было, Лёшенька?

Помолчал и ответил:

– По-всякому, – не хотел рассказывать. Тяжело было, подумала Ксюха, тяжело.

Когда поздно вечером все разбрелись по комнатам, в доме стало тихо, а всё равно в воздухе чувствовалось волнение. Оттого, что Алёша спит в зале, оттого, что рядом с ним наряженная ёлка, оттого, что будущее так неопределённо, сильнее билось девчачье сердце. Ксюха вспоминала с закрытыми глазами его руки, улыбку, голос. Он ставил локти на стол и быстро взглядывал на неё раз за разом, раз за разом. И вдруг Ксюха поймала себя на том, что шепчет тихонько сама себе: "я скоро подрасту, Алёшенька, дождись меня, Алёшенька".

Утром, когда прощались, он неловко, деревянно обнял её, клюнул в щёку, расцеловался с Ксюхиными родителями и уехал в город.

А Ксюха сидела теперь у окна и смотрела на белый в линеечку лист. Думала, о чём бы написать. Ничего не шло на ум. Кроме Алёши. Но про него она ведь не могла написать. За окошком темнело. В доме напротив зажёгся огонёк. Ксюша представила себе тётю Лиду внутри дома, лежачую бабу Настю на топчане. Кошку их рыжую Муську. Подумала, надо бы уже домой, пора, наверное. И почему домой не хотелось?
Евгения Николаевна давно составила планы уроков на завтра, проверила контрольные, зажгла свет. Она подошла к Ксюхе и прочла на тетрадном листе:

"Белые берёзы"