Инженер

        ПАРОВОЗ

        Паровоз тянул вагоны с углем от шахты номер семнадцать. Как раз начался небольшой  подъем и Петьке пришлось побегать с лопатой к тендеру, подбрасывая угль в топку, пока котловой манометр не достиг четырнадцати.
        Михаил Трофимович, машинист, следил за дорогой, высунувшись в левое окно. Скоростемер показывал сорок. Легкий ветерок задувал в кабину, освежал лицо, а мятая-перемятая фуражка  с целлофановым черным козырьком, прикрывала голову от палящего августовского солнца. Дождя давно не было и трава начала желтеть. Листья деревьев на пригорке тоже кое-где пожелтели. 

        «Эх, дождичка бы сейчас! Глядишь грибы вылезут, можно по лесу побродить. К вечеру приедем, борщеца поем – Тома обещала наварить. Надо Пете сказать, чтобы чайку в кружку заварил. Завтра выходной, отлежусь, может вечером с удочкой на речке посижу».
        - Петька, чайку налей, да покруче завари.
       
        Петька, кочегар, бросил лопату и, отерев вафельным полотенцем, висевшем на крючке, пот с лица, выглянул в правое окно  – посмотреть на дорогу и немного остудиться.
        - Трофимыч!  Глянь-ка справа, малец кажись к дороге бежит!

        Михаил Трофимович тоже высунулся из правого окна.
        - Мать чесная!  Как чешет-то! И нажал педаль тифона. Трубный тяжелый гудок раскатился по окрестностям. 
        Пацан уже подбегал к невысокой, покрытой травой насыпи, на которой лежали на почерневших деревянных шпалах рельсы.
        Михаил Трофимович часто-часто начал нажимать свисток.

        Пацан остановился и смотрел на паровоз, такой красивый черненький с красной звездой и паром из толстой трубы. Круглые колеса с красными толстыми железками крутились и красные длинные железяки, прикрепленные к колесам ходили туда-сюда и вверх-вниз.
        Далеко! Пацан полез на насыпь посмотреть поближе.
       
        - Торможу оба тормоза!  Реверс назад! Дай песок!    – крикнул Трофимыч.
       Паровоз, не переставая гудеть и прерывисто свистеть, заскрипел всеми колесами, гася скорость.

        - Трофимыч! Пацан на рельсы лег, да еще лицом кверху! Кто же его, бедолагу, так обидел!

        - Счас, остановимся я его спрошу, за шкирку подниму и выпотрошу!
        Паровоз и все вагоны, груженые углем замерли на рельсах. Гудки прекратились.

        Пацан лежал, но уже забеспокоился – увидел двух женщин, истошно кричащих и стремглав бегущих к насыпи. Одна из них, с прутом в руке оттащила мальца за штаны и давай стегать его по жопе.
         Пацан громко ревел, тер руками глаза и, тащился, быстро перебирая ножками за матерью.

        МАТЬ

        Фрося подоила корову и занесла в квартиру по деревянной лестнице на второй этаж барака неполное ведро молока.
        «Хорошее молоко, трава пока есть. Эх, дождичка бы сейчас, подкосить травки надо. Завтра выходной, с Сашенькой сходим, может на нашем лужке трава стоит».
        Муж Александр Ильич был еще на работе, в шахте. Здесь недалеко, только пройти два километра вдоль путей. 
        «Картошечки наварила, с молоком поедят с Юрой»

        - Фрося, Фрося! На дорогу беги, там Юрка к паровозу побежал, на рельсы громоздится! - закричала в открывшуюся дверь соседка.

        Фрося бросила марлю и сепаратор – хотела молоко процедить, сливки сделать, и побежала по лестнице вниз. Туфли с маленькими каблучками сбросила, босиком быстрее.
        «Ой, как камни колются!»
        Показался паровоз весь в пару. Гудки и свистки разносились по всей округе. Сынок карабкался по насыпи, и паровоз был уже близко.
        «Тяжелый, вагоны груженые – никак не остановится. Ой что же делать – на рельсы ложится!»

        - Сыноооок!  Юраааа!  Домой скорее! – кричала Фрося и слезы уже застилали глаза, а в руках появился откуда-то взявшийся прут.

        Обдирая босые ноги о каменную насыпь, правда, покрытую травой, Фрося вскарабкалась к сыну и, схватив его за штанишки сильно дернула и потащила вниз.
       Юра заревел, а мать тащила его одной рукой за шиворот, другой хлестала по жопе.
        - Вот тебе, вот тебе. Ааааа! Паразит, ты чего удумал.

        Остановились - мама встала на колени и, обливаясь слезами, целовала сына; их слезы смешивались и были солеными.

        СЫН

        Пойду, посмотрю, как паровозик возит камни черные из пещеры. Там папа уголь вырабатывает. Он рассказывал, что паровозик его в вагонах возит.
        А пар этот паровозик двигает – ему длинные железки на колесах паром ехать помогают. Как они паром железку двигают и колеса крутят, интересно, из головы не выходит.

        И так подумаю и так, не получается. Надо посмотреть, как внизу прикреплены железки к пару и колесам.
        Вон паровозик едет, надо побежать быстрее. Гудит чего-то и свистит. А пару-то сколько!

        Травка кругом не сильно высокая, потому что жарко. На рельсах не грязно, они даже блестят. И травка около рельсов есть, если лягу посмотреть, не запачкаюсь, и мама не будет ругать.

        Надо вверх смотреть, как там внизу железки паром колеса крутят. Неудобно лежать - рельс на шею давит, но ничего, зато узнаю. Вроде едет, надо смотреть. Гудит и свистит чего-то.

        Но опять мама кричит и бежит, и еще какие то чужие дяди кричат.  Мама подбежала и как дернет, я так по траве и поехал. Потом встал и побежал - мама меня за рубашку тащит и прутом бьет. А паровозик мимо едет и гудит – так и не посмотрел.

        Я заплакал, так ничего и не узнал.
        А папа пришел домой и не ругал меня, а только прижал голову к ноге и гладит, гладит.

        15.01.2025,  Санкт-Петербург.