The garden gnome

                Что остается адвокату на пенсии?
                Автор Владмир Хлынинъ, 2019


       Поскольку я также являюсь отставным адвокатом, я не мог не задаться вопросом — как мне с пользой провести оставшееся время до моих похорон?

       Однажды я случайно встретил своего друга, канадского юриста, который поделился со мной следующей историей:

       Выход на пенсию. Обетованная земля гольф-каров, симфоний и бесконечных круизов. Или так говорят. Для Джеральда Макферсона, эсквайра, бывшего судебного пристава, «выход на пенсию» был всего лишь залом суда, где скука председательствовала как судья, присяжные и палач.

       Всё началось через два года после того, как он повесил свои полосатые костюмы и коллекцию галстуков, которые могли бы служить тестами Роршаха. Дни Джеральда теперь состояли из подрезки живой изгороди, занятия настолько скучного, что даже соседские белки перестали его посещать, и просмотра запоем  документальных фильмов о настоящих преступлениях, где он часто кричал на экран:

       «Протестую! Косвенные улики!»

       В один судьбоносный вторник, после утра, проведённого за организацией ящика с носками по «степени эластичности», Джеральд понял, что больше не может этого выносить. Выход на пенсию должен был освободить, а не стать экзистенциальным испытанием монотонностью. Ему нужна была цель, действие — дело.

       Он обдумывал разные варианты. Гольф? Нет. Однажды он ударил по мячу, и это было не на поле. Концерты классической музыки? Он храпел во время симфонии Брамса и стал невольной ударной секцией оркестра. Путешествия? Его последняя поездка закончилась спущенной шиной и спором с GPS, который настоял на развороте на кукурузном поле.

       «Хватит об этом!» — заявил Джеральд, отбрасывая книгу судоку с пылом возражения в зале суда. «Я возвращаюсь на работу!»

       Жена Джеральда, Марго, приподняла бровь над своими вязальными спицами. «Работа? Кто наймет отставного адвоката, который больше знаком с факсами, чем с компьютерными приложениями?»

       Но Джеральда это не остановило. Он отряхнул пыль с юридической лицензии и вошел в центральный офис "Carmichael & Finch", местной захолустной юридической фирмы, которая была настолько отчаянна, что в объявлении о вакансии указала «открыта для всех возрастов». Ему не нужен был броский вход, чтобы проявить себя; ему просто нужна была хорошая чашка кофе, достойное дело и, может быть, кресло с поясничной поддержкой.

       Однако его собеседование превратилось в настоящую судебную драму. Менеджер по найму, элегантно одетая представительница поколения миллениалов по имени Стейси, взглянула на его резюме и спросила: «Что бы вы назвали своей самой сильной стороной, мистер Макферсон?»

       «Опыт», — уверенно сказал Джеральд. «Я вёл судебные разбирательства по делам, более сложным, чем налоговый кодекс, и выживал в допросах, более страшных, чем ваши танцы в TikTok».

       Стейси моргнула. «Я... не танцую в TikTok».

       «Хорошо. Тогда ты тоже нанят», — съязвил Джеральд, надевая очки на нос для чтения, чтобы произвести драматический эффект.

       Каким-то образом это сработало. Джеральд получил работу и задание pro bono (бесплатно): защищать человека, обвиняемого в краже ценного садового гнома соседа.

       Когда Джеральд готовился к своему первому дню в суде, он снова почувствовал себя живым. Запах свежеотпечатанных показаний! Волнение перекрестных допросов! Конечно, его артритные колени скрипели громче, чем дверь в зале суда, но его ум был таким же острым, как и всегда.

       Зал суда наполнился тихим гулом любопытства, когда двери скрипнули, и вошёл Джеральд Макферсон, эсквайр. Он был воплощением обаяния старой школы и упрямой стойкости. Его слегка помятый серый костюм нёс слабый запах нафталина, а его галстук — смелый узор пейсли — выглядел так, будто он видел больше показаний, чем сам судья.

       Серебристые волосы Джеральда были аккуратно зачёсаны назад, хотя одна непокорная прядь настаивала на том, чтобы стоять по стойке смирно, как и её владелец. Его очки ненадёжно сидели на краю носа, обрамляя глаза, которые, казалось, вмещали в себя всю жизнь судебных баталий — и не одну победу.
      
       В руках он держал "Доказательство А": садового гнома в центре этого необычного дела. Он нёс его так, как если бы это был артефакт большой исторической важности. Он высоко держал гнома, когда шел к столу защиты. С театральным размахом Джеральд поставил его на стол, расположив так, что его расписные керамические глаза, казалось, осуждающе смотрели на обвинение.

       Джеральд повернулся к присяжным, его голос был глубоким баритоном, который, казалось, отражал весомость шекспировского актёра. «Дамы и господа, сегодня мы стоим на перекрёстке правосудия и причуд. Это не обычный судебный процесс. Нет, речь идёт о святости сада и целостности души!»

       Присяжные заёрзали на своих местах, одновременно сбитые с толку и заинтригованные. Адвокаты противной стороны закатили глаза, но Джеральд продолжал, указывая на гнома. «Посмотрите на него — невинный, стойкий, защитник ромашек и одуванчиков! Заслуживает ли эта благородная фигура быть объектом беспочвенных обвинений? Я думаю, нет!»

       Он наклонился к свидетельскому месту, его очки слегка сползли, когда он указал на главного свидетеля обвинения. «И вы, сэр, хотите, чтобы мы поверили, что мой клиент — преданный садовод и любитель украшений для газонов — совершил бы такой отвратительный поступок, как кража гнома? Вы, возможно, были слишком далеко, чтобы ясно видеть? Или ваше зрение столь же мутное, как водоросли на том пруду, который вы, как утверждаете, патрулируете?»

       В зале суда воцарилась тишина, за исключением тихого писка стенографистки, которая едва могла сдержать ухмылку. Джеральд, ободренный моментом, отступил назад и положил руки на бёдра, довольная усмешка изогнулась в уголках его рта.

       К тому времени, как он закончил своё заключительное слово, которое включало импровизированный монолог, сравнивающий гнома с непонятым мучеником, присяжные были явно очарованы. И когда был вынесен вердикт — не виновен, — Джеральд слегка поклонился суду, приподнял воображаемую шляпу перед гномом и вышел победным шагом человека, который в очередной раз доказал, что справедливость, какой бы причудливой она ни была, восторжествует.
      
       В конце-концов, Джеральд выиграл дело, гном был возвращен в свой законный сад, а его клиент-садовник вышел на свободу. Но что ещё важнее, Джеральд вновь обрёл волнение от того, что он полезен, решает проблемы, делает то, что ему предназначено делать.

       «Жизнь не заканчивается только потому, что ты вышел на пенсию», — размышлял Джеральд с Марго тем вечером за праздничной лазаньей. «Это просто новый вступительный аргумент».

       Марго улыбнулась. «Просто пообещай мне одну вещь».

       «Что это?»

       «Никаких перекрёстных допросов за обеденным столом».

       Итак, Джеральд Макферсон, отставной судебный юрист, стал героем своего второго акта — не играя в гольф или путешествуя по Средиземному морю, а напомнив миру, что для правосудия нет возрастных ограничений.

       Ну что, дорогой одноклассник, ты там, копаешь картошку на своём огороде и наблюдаешь за птицами у пруда в бинокль? Ждешь, когда сердечный приступ шибанёт тебя окончательно? Или, может, забудешь всю эту ерунду?! Садишься и сочиняешь симфонию или токкату для баяна с оркестром? Жизнь-то продолжается — по крайней мере, пока какой-нибудь пьяный машинист не переедет твой Oldsmobile. Шутка. Живи полной жизнью!



              What’s Left for a Lawyer on the Loose?
                By Vladmir Angelblazer, Esq., 2019


Since I am also a retired lawyer, I couldn’t help but wonder—how should I spend the remaining time until my funeral?

One day, I happened to meet a friend of mine, a Canadian lawyer, who shared the following story with me:

Retirement. The promised land of golf carts, symphonies, and endless cruises—or so they say. For Gerald McPherson, Esq., former litigator, "retirement" was merely a courtroom where boredom presided as judge, jury, and executioner.

It all began two years after he’d hung up his pinstriped suits and ties that could double as Rorschach tests. Gerald’s days now consisted of pruning his hedges—a task so dull that even the neighborhood squirrels stopped visiting—and binge-watching true crime documentaries, where he often shouted at the screen:

"Objection! Circumstantial evidence!"

One fateful Tuesday, after a morning spent organizing his sock drawer by "degree of elasticity," Gerald realized he couldn’t take it anymore. Retirement was supposed to be liberating, not an existential trial by monotony. He needed purpose, action—a case.

He mulled over the options. Golf? No. He once hit a birdie, and it wasn’t on the course. Classical music concerts? He snored during a Brahms symphony and became the unwitting percussion section. Travel? His last road trip ended with a flat tire and an argument with a GPS that insisted he take a U-turn into a cornfield.

"Enough of this!" Gerald declared, tossing his Sudoku book aside with the fervor of a courtroom objection. "I’m going back to work!"

Gerald’s wife, Margot, raised an eyebrow over her knitting needles. "Work? Who’s going to hire a retired lawyer who’s more familiar with fax machines than apps?"

But Gerald was undeterred. He dusted off his legal license and marched into the downtown office of Carmichael & Finch, a backwater law firm desperate enough to list "open to all ages" in their job posting. He didn’t need a flashy entrance to prove himself—just a good cup of coffee, a decent case, and maybe a chair with lumbar support.

The hiring manager, a sharp-dressed millennial named Stacey, glanced at his r;sum; and asked, "What would you say is your greatest strength, Mr. McPherson?"

"Experience," Gerald said confidently. "I’ve litigated cases more complex than the tax code and survived depositions scarier than your TikTok dances."

Stacey blinked. "I… don’t dance on TikTok."

"Good. Then you’re hired too," Gerald quipped, sliding his reading glasses down his nose for dramatic effect.

Somehow, it worked. Gerald landed the job and was immediately assigned a pro bono case: defending a man accused of stealing a neighbor’s prized garden gnome.

The courtroom buzzed as Gerald McPherson, Esq., entered. His slightly wrinkled gray suit carried the faint scent of mothballs, and his tie—an audacious paisley pattern—seemed to hold more legal history than the judge himself.

Cradling Exhibit A—the garden gnome—he placed it on the table with a theatrical flourish. "Ladies and gentlemen," he began, his voice rich and commanding, "today we stand at the crossroads of justice and whimsy. This is no ordinary trial. No, this is about the sanctity of one’s garden and the integrity of one’s soul!"

The jury shifted, intrigued. The opposing counsel rolled their eyes. Undeterred, Gerald gestured dramatically at the gnome. "Look at him—steadfast, innocent, a protector of daisies! Does this noble figure deserve such baseless accusations? I think not!"

By the end of his closing argument—a soliloquy comparing the gnome to a misunderstood martyr—the jury was charmed. When the verdict came in—not guilty—Gerald tipped an imaginary hat to the gnome and exited the courtroom with the triumphant stride of a man who had once again proven that justice, no matter how whimsical, would prevail.

Later that evening, over a celebratory lasagna, Gerald mused to Margot, "Life’s not over just because you’ve retired. It’s just a new opening argument."

Margot smiled. "Just promise me one thing."

"What’s that?"

"No cross-examinations at the dinner table."

So, dear classmate, are you out there digging up potatoes in your garden, birdwatching by the pond with binoculars, and waiting for a heart attack to knock you out for the final time? Or maybe, forget all that nonsense! Sit down and compose a symphony or a toccata for accordion and orchestra. Life always goes on—at least until some drunk train conductor runs over your Oldsmobile.

Just kidding. Live life to the fullest!