44 Арм дневник срочника СССР 4 часть 4 гл
Изба на золотой жиле — мы идём к пещере Неми
1. Изба на золотой жиле
Ночь мы делили на нарах, сняв с потолочной кладовки доски и толстые поролоновые маты. Выставив стол на двор, застелили лавки досками, устроив, таким образом, нары на троих. Мягкие маты спасли нас от жёстких досок, и мы завалились спать.
Ночью меня разбудил Коля, он позвал меня к окошку посмотреть, кто это у нас во дворе скребётся. Я недовольно прошёл к окну, но ничего там не увидел. А Василий Николаевич пробурчал ему что-то не членораздельное и продолжил спать. А минут через десять поднялся и зажёг свечу.
— Кто там ходит, тот сопляк что ли? — спросил Василий Николаевич.
— Не знаю, но кто-то скрёбся в дверь и по крыше ходил. Потом спрыгнул и под окном скрёбся, — сказал Коля.
— Ну, значит, это наш котёнок забрался посмотреть, куда мы спрятались. Медведь такой забор не перемахнёт.
— Так вы думаете это тигр? — спросил я.
Василий Николаевич протянул руку к стене и, нащупав шнур, стал его дёргать. Сверху послушался бой каких-то склянок. Это звонили «колокольчики». Вдруг снаружи послышался глухой удар и раздался скрежет.
— На забор полез, эту полосатую соплю надо перцем покормить, чтобы на всю жизнь запомнила, как нас тревожить, а то получается какое-то форменное безобразие, — сказал Василий Николаевич.
Пошарив в коробке с приправами, Василий Николаевич вынул пачку упаковок с красным перцем. Потом осторожно открыл дверь и, просунув руку, стал накалывать пакетики на острые пики решётки.
— Готово можно дальше спать, — сказал Василий Николаевич и забрался на нары.
Мы последовали его примеру и провалились в глубокий сон.
Утром мы обнаружили возле крыльца следы тигриного котёнка недоросля и рваные пакетики.
— Значит снова лазил, нализался перца и удрал, — сказал Василий Николаевич собирая пакетики и ссыпая оставшийся перец в кружку.
— Этот остаток я посыплю у двери, пусть носоглотку свою протравит паразит такой.
— А не вредно ему будет? — спросил Коля.
— Наоборот полезно, меньше будет озорничать.
Осмотрев окрестности вокруг форта через отверстия в стенах, мы убедились, что поблизости этого полосатого игруна нет.
— Вот пристал чёрт полосатый, мало ему места, где пошалить, — сказал в сердцах Василий Николаевич о молодом тигре.
Мы зашли в избу попить на дорожку чаю с пряниками.
— Есть у меня для вас ребята подарки, — сказал Василий Николаевич. — Чтобы не забывали про этот край. Вот там, на полке видите, лежат камешки. Это агаты, но они не такие цветные, как на Алтае или ещё где цвет у наших холодный почти одно тонный без праздника, но этим они и подкупают. Приезжают к нам любители этого камня со всего Советского Союза. Кого не пропускает пограничная система, сами едут по убитым дорогам, а потом пешком через горы к самому побережью. Выбирайте по камешку, какие по душе. А вот в этой коробке у меня аметисты лежат удивительного цвета, приезжие говорили, что они редкой красоты камни, предлагали большие деньги за место нахождения. А я думаю по-другому повыберут всё их наших кладовок, а цвет со временем уйдёт, и будут кристаллы бесцветные. А такой камень любит полумрак, чтобы им любоваться.
Василий Николаевич открыл коробку, и мы увидели лёгкого небесного цвета сросшиеся кристаллы все в одной небольшой друзе. Рядом в бумагу были завёрнуты камешки поменьше. Их-то нам и подарил Василий Николаевич. И приглашал, если представится случай приехать в гости, в отпуск или как погулять по этим местам, а то и сходить к пещере Неми.
— А эти совсем голубые, — сказал Коля, развернув несколько кристаллов.
— Нравятся, так возьми, а другие положи обратно. Я-то их давно не рассматривал. Да на свету долго не держи, обесцветятся, что домой не успеешь привести в своём полном цвете. И никому не рассказывайте, а то начнут пытать, где взял да где копал. Хотя где, казалось бы, тайга большая иди да копай.
— А можно посмотреть золотую жилу? — спросил я, чувствуя, что я сюда уже никогда не приду.
Василий Николаевич видимо не в первый раз слышал подобную просьбу и усмехнулся, что, мол, золотишко захотелось потрогать.
— Ну, пошли, поглядим, только руками ничего не трогайте по причине ветхости и обвала, — Василий Николаевич дал нам по свече и запалил их.
Себе же на грудь он повесил жестяную коробку-фонарь и
Мы спустились в подпол по длинной лестнице, по пути рассматривая на полках банки с соленьями и вареньем. Из глубины веяло холодом и рассеянным туманом. Внизу находилось помещение в срубе и с опорами из толстых брёвен.
— Это крепи, — сказал Василий Николаевич. — Чтобы значит, не случилось неожиданного обвала. Видите поперечные балки они-то, и держат верхний грунт. Хоть он и плотный но сырой и тяжёлый. Только крикни и случится обвал. Так что соблюдайте тишину. Вообще-то монахи тут не золото собирались искать, сначала копали яму на поиск драгоценных камней, в наших краях много чего есть. Когда заложили глубокий колодец, наткнулись в процессе копки на кварцевые жилы с золотом, и пошло поехало, попутно пошёл всякий драгоценный камень. Я вон накопал из расщелины целое гнездо голубых аметистов.
И тут я вспомнил, что нам говорил наш руководитель геологического кружка при нашем Доме пионеров, мол, аметисты бывают синие с фиолетовым оттенком.
— Василий Николаевич у вас не голубые аметисты, а совсем другие камни, я не знаю точно, потому что не знаток, но выбор не велик, это могут быть топазы, аквамарины, турмалины, голубые алмазы что большая редкость, — сказал я, благоразумно возвращая подаренный камень.
— Погоди это же подарок! – отказываясь, замахал руками Василий Николаевич.
— Такой подарок может тоже потянуть на приличный срок, если будет определён из какой он породы, и у вас точно не аметисты и у них форма другая. Может быть это сапфиры они могут иметь тайкой цвет но я опять таки точно не знаю не специалист, — сказал я.
Коля тоже решил избавиться, от своего камня и отдал его проводнику.
— Лучше золото собирать и сдавать надёжному стоматологу, чем заниматься такими камнями, — сказал я.
Василий Николаевич был обескуражен такому обстоятельству и попросил нас помалкивать, а то нам всем троим не миновать правосудия. На этом мы и замяли эту тему.
Подсвечивая себе путь, мы прошли за ним по низкому коридору да самого конца, где имелось несколько ходов, и в один из них нас и позвал Василий Николаевич. Слева и справа и над головой у нас находились брёвна, все они удерживали грунт. Добравшись до тупика, Василий Николаевич показал на расщелину между двух плит.
— Вот здесь из этой расщелины я выбрал ту самую друзу. Погодите, а это что такое, — с удивлением сказал Василий Николаевич, показывая себе под ноги, а потом на открывшийся после обвала потолок из жил кварца.
Он ковырнул ножом край белого камня по трещине и, вынув кусок камня, осветил его.
— Боже ж ты мой я-то думал, что всё кончилось барское золото, а тут смотрите, что творится, потолок в тупике обвалился и, поди кума любоваться. Вот так оно тут бывает, то тупик и ничего нет, а то само в руки пошло.
Василий Николаевич осветив потолок, показал на кварцевую жилу, усыпанную мелкими вкраплениями золотых зёрен настолько маленьких, что выковыривать их оттуда, наверное, всей жизни не хватит.
— А можно себе отколупать кусочек? — спросил Коля.
— Можно только запомни, что за такой отколупок дадут тебе если найдут на кармане целую десяточку, а то и больше и далеко не повезут, здесь будешь неподалёку тайгу валить.
— Это за этот кусочек десять лет, — удивился Коля.
— Это ведь не кварц, а золото пусть даже в несколько золотников. Ты почитай уголовный кодекс и всё там поймешь для себя. Тут если копнуть можно на богатое золото снова выйти. Вот так повезло. Но лучше бы его не видеть…
Облизнувшись на золотую крупу, мы вылезли из шахты довольные такой экскурсией, что видели то самое золото в диком виде. Потом Василий Николаевич взял с нас слово, чтобы мы не болтали лишнего, а то поссоримся. И разговор с нами будет короткий - пуля. Ну, это он, конечно, пошутил, но мы поняли, что лучше помалкивать.
Заперев избу, проводник закрыл дверь в заборе и просунул в петли ушко амбарного замка и закрыл его на ключ.
Ключ повесил с обратной стороны забора на гвоздик, для чего просунул в амбразуру руку.
— Вот так вернее будет, — сказал он нам, и мы отправились к телефонке.
— А вот вы раньше говорили, что Тонхинка была китайской Лудзой почему так? — спросил я.
— А здесь на Сихотэ Алине все речки были с китайскими и японскими названиями, они забили собой многие коренные названия то есть настоящих местных жителей. Потом пришли русские промышленники, и началось формирование русских названий, а уж начиная с сороковых годов, тут начали назначать свои названия геологи и связисты, в общем как говориться пошла руда. Представляете, течёт, допустим, какой-нибудь тощий ручей, пересыхающий в летнюю жару и вроде бы из себя не пуп Земли, а уже имеет собственное имя. Геологи же бывало по своей специфике, называли их по цветам радуги, Жёлтый, Зелёный, Белый, но вероятно всё-таки по цвету воды, чем от собственного воображения. А где цвет там и камень. А чтобы угодить своим девушкам они направо и налево называли ручьи всякими Васильками да Гвоздичками и даже с ягодными названиями и непросто так, а как привязку на местности.
Если Брусничный, значит в тех местах, полно брусники и так далее. Есть Весёлый ручей и Мрачный тоже от местности. Потом ребят затянуло в техническую часть – ручей Трасса. Ну что это за название и к чему, там и трассы-то никакой нет, а вот назвали, значит, для них там была трасса чего-либо, они давно уехали, а название осталось, — сказал Василий Николаевич.
— А Неми, откуда такое название? — спросил Коля.
— У Арсеньева с этим названием целая путаница вышла. Оказывается таких названий много, но если привязаться к нашей местности то Владимир Клавдиевич сам иногда путал Неми с Ними, а то ещё писал Нимми, уже путая с Нельмой, объясняя, мол, так называли русские промышленники эту реку. И вот пойми этих исследователей. А если окунутся в китайские названия, так вообще мозги оплавятся. Например, река Нахтахе называется в переводе Кабанья, а вот речку Сонье я никак не мог определить, а потом мне один командировочный человек учёного ума подсказал, что эта река Птичья! Ну как гора с плеч!
— Да уж интересное вы выбрали себе занятие мозги плавить, — засмеялся Коля.
— И ещё у меня осталась нерешённое название реки Неми… а может это по-японски, — сказал, задумавшись, Василий Николаевич.
2. Мы идём к пещере Неми
Я напомнил проводнику про пещеру Неми.
— Василий Николаевич, если нам всё равно по пути может, завернём к пещере Неми о чём вы говорили, — сказал я.
Проводник раскрыл свою карту и, проведя соломинкой, наметил предполагаемый маршрут.
— Ну что ж сходим, время нам позволяет, но про это отклонение молчок по всем фронтам, можно сослаться, что нас тигриная сопля стерегла возле избы на горе Мохнатой, когда мы от него прятались, пока он не ушёл, — сказал нам, подмигнув Василий Николаевич и рассказал что нам говорить но своими словами если майор спросил где мы так долго ходили.
И прежде чем тронутся, он зачем-то снял замок с двери ворот и зашёл внутрь. После позвал нас к сараю, где достал из бочки выдал драные чуни из мешковины.
— Навевайте на сапоги да смотрите, чтобы не спали, шнурками привязывайте. Чуете, какой от них дух это отворотное зелье так пахнет. Котёнок если захочет то ни в жизнь не найдёт нас, а я голова садовая совсем забыл про это. Потом отдадите, я ведь с вами в отряде остаюсь. Надо же вас охранять от всякого зверья.
— А разве там нет тех, кто бы нас охранял? — спросил Коля.
— Есть старики, но всего-то трое, а в отряде солдат как мне сказали до двадцати. Опять же мы там будем при оружии, у майора, сказали и автомат имеется.
Василий Николаевич тоже надел на свои сапоги чуни, и мы были готовы к выходу.
— Вот теперь пусть поищет нас полосатый разбойник, — улыбнулся Василий Николаевич.
— А вот если мы идём к зимовью Берёзовое, то ваше как называется? — спросило Коля.
— А никак ненужно никому знать про неё, вы-то солдаты, вы уехали, а избушка осталась, а местные как прознают, так давай шаргать. И вы помалкивайте, о чём я вас уже попросил. Сначала пойдём на хребет по телефонке тут подъём пологий, потом возьмём левее по хребту и траверсом пройдём под вершиной горы Скалистой. Спуск вниз тоже пологий к тому же это прямой выход на ручей Таёжный, где находится пещера Неми. А спускаться будем рядом с ручьём Кедровым, он у нас будет по правую руку, здесь самое удобное место.
Василий Николаевич показал на карте, где будет происходить спуск.
— А не круто спускаться? — спросил я.
— А ты смотри на рельеф там, где шире там и проще. А вот здесь незадолго до слияния Неми и ручья Таёжного и находится та самая пещера.
После пояснений на карте мы трогаемся по тропе в сторону телефонки. Идти в чунях их мешковины было мягко, но не совсем удобно ноги постоянно цеплялись за торчавшие над тропой сухие корешки.
Подъём нам дался на этот раз легче, чем вчера может, быть настойка сделала своё дело, а может мы хорошо отдохнули. Оказавшись на хребте, Василий Николаевич взял направление и пошёл по азимуту, временами обходя намеченные впереди деревья то слева, то справа, чтобы не сбиться с курса. Компас здесь не работал из-за какой-то железной породы. И наш проводник, зная это им не пользовался, и полагался на своё природное чутьё и интуицию. Лес на хребте был дремучий с преобладанием толстенных кедров и сосен, корявые лиственницы так и норовили схватить своими острыми обветренными ветками за одежду.
Скоро проводник сказал, что есть тропа, и мы глядя себе под ноги увидели её вьющуюся между валунов и открытых полянок с черникой. Как бы нам не хотелось сорвать эти манящие ягоды, но мы помятуя как вчера срались смотрели на них равнодушно. А вот Василий Николаевич, иногда нагибаясь, срывал их горстями и отправлял в рот.
— А вам плохо не будет с черники? — спросил Коля, обращаясь к проводнику.
— Мой желудок к ним уже привычный надо же сначала потихоньку по ягодке, а вы вон набросились вчера как звери дикие.
— Жалко, что нет фотоаппарата, такие виды зря пропадают, — посетовал Коля.
— Да, особенно золото в кварце, — засмеялся Василий Николаевич, подтрунивая над ним.
Тропа повернула налево и пошла на понижение, мы выходили на исток ручья Зелёного. Василий Николаевич, чтобы мы не провалились непосредственно в крутизну ручья с его обвальным курумником, повёл нас правее уже без тропы, забирая повыше под самую вершину горы Скалистой. Мы обошли исток ручья под шапкой вершины, посматривая с высоты на шумящую пропасть. Там внизу начинали шуметь мини водопады, и чем ближе мы были к началу истока, тем отчётливее доносился их звук.
— Гора напиталась прошедшими дождями и отдаёт их ручья, а те уже речкам. Как бы пещеру не затопило, а то будет нам полное разочарование, — сказал Василий Николаевич.
Поднявшись на вершину горы Скалистой, мы предались порывам тёплого ветра. Высота горы была не велика, но хоть что-то мы покорили за сегодняшний день. Вчерашняя Мохнатая такая же была и тоже со скалой.
— Щас обойдём нижнюю яму и пойдём вниз по правой террасе, — сказал Василий Николаевич, показывая намного правее по вершине растущего вверх хребта. — Пройдём по широкой террасе и на правый спуск.
Следуя за своим провожатым, мы обошли дальнюю вершину хребта и по дуге вышли на правый спуск. Там было уже легче. Местами нам встречались открытые поляны с курумниками. Валуны были не колотые как на вершине, а почти овальные с сильно спиленными осадками краями, что было не очень удобно для ходьбы по ним, потому что подошва в мешковине постоянно скользила по их краям. Я уже несколько раз опасно срывался, отбивая колени. Были и провалы между ними затянутыми мхами, что было вообще опасно. Сломать или растянуть ноги в лодыжках можно было на раз-два, и мы шли, осторожничая больше надеясь на слеги, чтобы удержаться на месте. Больше всего удручало то, что террасы оказались не травянистыми альпийскими полями, а сплошным курумником тянущимся вниз отдельными языками. Василий Николаевич сам был не рад, что затащил нас сюда. Вероятно, он дал маху, решив, полагаясь на рельеф карты, даже не представляя как тут всё сложно. Но зато разведал эту местность и в следующий раз сюда не сунется.
.
Фото: кварцевая золотая жила
Свидетельство о публикации №225011500292