Держаться за руки

Намедни сподобилась посмотреть первые серии «Чикатило».

Это на меня так интервью Собчак со скопинским маньяком повлияло, видимо.

Признаться, до последнего не знала, что в роли злодея Дмитрий Нагиев.
Была огорошена, не понимая, как к этому кастингу относиться.

Поступок, конечно, отчаянный, примерить на себя маску зла. С одной стороны, ежу понятно, что никто, кроме Нагиева, наверное, бы не смог. Ну вот вы как себе это представляете, вообще? Кто бы сумел сыграть Чикатило? Я не знаю.

С другой стороны, помня Диму еще с эпохи сериала «Осторожно, модерн!», невозможно оторвать и отлепить с его физиономии все наслоившиеся с тех времен образы. А это, знаете ли, сильно, очень мешает восприятию того ужаса, который, по идее, сеется при одном только упоминании фамилии Чикатило.

Ты вроде смотришь на «нагиевского маньяка», а там то физрук Фома внезапно промелькнет, то прапорщик Задов.

Хотя в фильме «Непрощенный» ничего подобного не просвечивало, не проглядывало. В этом, возможно, есть какой-то скрытый феномен самого Нагиева. Его пластичность, умение лепить из себя самые разные формы и при этом в них иногда застревать или развоплощаться – это некий шутовской дар, пожалуй.

Кстати, пока не встречала никаких объяснений, почему он, а не кто-то другой пошел на роль Чикатило. Ну, то есть, вопрос есть, но я его не копала.
 
Вообще, в обществе за последнее дни активно нагнетался другой вопрос – зачем реконструировать зло и привлекать к нему столько внимания. Будь то документалистика, или же художественное решение.

У меня нет ответа. Можно, конечно, выдать банальное «значит есть спрос». Но мне кажется, что тема всегда глубже, чем хочется видеть и знать о ней.
Знаете, есть прекрасная пьеса у Анастасии Букреевой «Ганди молчал по субботам». Посчастливилось видеть читки этого произведения на сцене русской драмы в Абакане (с прошедшим Днем театра, дорогие друзья!) и даже написать статью. Так вот, многим зрителям, и мне в том числе, тогда казалось, что это история о трудном подростковом возрасте, о дружбе, одиночестве и т.д. Оказалось, «Да», об этом, но и «Нет».

Когда Лиза, бомжиха, произносит несколько фраз, за весь спектакль она практически не выдает реплик, то весь пазл, как в калейдоскопе, мгновенно рушится и выстраивается новый.
А говорит она, «я ведь только руку отпустила, я только на минуту... руку отпустила…и он исчез…».
История такова, что Лиза потеряла ребенка, где-то в метро, в переходе, много-много лет назад. С той поры она всегда жила в переходе в надежде, что ребенок однажды найдется.

И вот эта личная трагедия Лизы – она не субъективная, она всеобщая. Можно отпустить руку и потерять всё или всех, кто близок и дорог. Есть в этом жесте какая-то близорукость или халатность. Ты вроде держишь все под контролем, живешь осознанно, но стоит расслабиться, недоглядеть и всё. Кажется, что зло только и ждет этого момента.
Далеко за примером не пойду, расскажу свой. Он такой же буквальный, как и Лизин.
Это то, что я до сих пор помню из глубокого детства и из той страны под названием СССР.

Конец семидесятых, двор обычной советской панельки. Я стою возле дерева, жду бабушку, с которой мы пришли из магазина. Она пошла разгрузить авоську, а меня оставила во дворе, под окнами. Мы жили тогда на первом этаже. С бабушкой мы договорились погулять, только покупки выложит и вернется. Дело-то минутное.
Меня за руку берет какой-то незнакомый мужчина и уводит через двор. Мы с ним идем молча вдоль дома. Говорил ли он мне что-то, чем он меня завлек, я не знаю, не помню.
На выходе, на повороте, уже на улицу практически, нам попадаются навстречу две соседки. С удивлением они спрашивают незнакомца, куда он меня повел.
И все. На этом история заканчивается. Чужак отпускает мою руку и быстренько, быстренько исчезает с горизонта событий. Бабка моя тогда чуть с ума не сошла, когда не нашла меня там, где оставила. Если бы не те соседки, никто не знает, что бы было дальше.
 
Кто-то другой взял меня в тот момент за руку. Понимаете? Сначала «злодей», а потом может и сам Творец.
 
Мой духовный брат Дада считает, что все злодеи рано или поздно, или в конечном счете становятся святыми. В это сложно поверить, глядя на скопинского маньяка. Людей тошнило, когда они смотрели интервью с ним. Подташнивает сейчас, я читала отзывы, и от «Чикатило».
 
Мне думается, что реконструкция «тех событий» - это болезненный, но необходимый шаг.
Так общество просит прощения у всех жертв, которых могло бы не быть, но это случилось. Мы все хорошо научены тем, что у истории нет сослагательного наклонения, что смерть необратима, что жить нужно вопреки и несмотря на. И прямо сейчас в пять утра я уже немножко устала писать на эту тему. Но так обычно и происходит. Стоит только руку отпустить.
Поэтому морали никакой, скорее всего, не будет. Она и не нужна, ни мне, ни вам.

Просто держите(сь) за руки.

2021