О Достоевском и пропавшей печёнке

    Когда я ехал в маршрутке, одна мерзкая старушонка сказала водителю:
    - Счастья тебе, сынок, здоровья и вечной зелёной улицы! – и сошла, карга.
    «Зелёной улицы! – злобно подумал я. – А "зелёной мили" не хочешь, сынок?»
    Я угрюмо глядел на этот мир в окно и внутренне кипел. Главное, что никто не был виноват кроме меня, забывшего на полочке возле прилавка кусок говяжьей печёнки весом в семьсот граммов, если, конечно, не обвесили. А когда никто не виноват кроме вас самих, это вдвойне тяжело.
    Теперь я возвращался с Житнего рынка, куда кинулся из дому по свою печёнку и где, конечно же, у прилавка на полочке ничего не оказалось. Продавщица же, гадюка, посмотрела и сказала что-то классическое, вроде: «Ходют тут всякие, а потом печёнки пропадают!»
    Я ехал назад и казнил себя разными способами. Главное, я опасался, что это только начало и если так пойдет дальше, то будет как в  том анекдоте: «Старичка спрашивают: «А как у вас с женщинами? Всё ещё гоняетесь?», а он: «Гоняюсь-то я гоняюсь, но когда догоню, не могу вспомнить, чего от них хотел».
    Я внутренне плевал, я издевался над собой и говорил: «Господи! Спасибо, что взял деньгами!» «Приятного аппетита! – через минуту говорил я, обращаясь к неизвестному вору. – Чтоб тебе моя печёнка здоровьем вылезла!»
    Тут бабка и сказала шофёру про «зелёную улицу», а я подумал про «зелёную милю».
    Тут же по своей привычке я задумался: «Что ещё за «зелёная улица»? Зачем зелёная? Что-то я припоминаю про «зелёную улицу».
    И сразу вспомнил. Я вообще очень хорошо помню все ненужное. Но спроси меня о чем-то действительно важном, например: «И куда ты, идиотина, мои ключи мог засунуть?» - я не отвечу.
    А тут, пожалуйста, сразу вспомнил. Как говорится в детективных романах: «Услужливая память сослужила майору Саблину добрую службу». Это у Достоевского, в «Записках из Мёртвого дома», рассказывается про «зелёную улицу». Так в старые времена назывался прогон сквозь строй, когда приговорённого били шомполами, шпицрутенами, батогами, кнутами и просто розгами.
    Между прочим, это большая ошибка считать розги более лёгкими чем батоги. Как говорил Швейк: «Представьте, господа, что вам самим предложили выбрать орудие вашей казни. Поверьте, это был бы тяжёлый выбор». И вы бы крупно ошиблись, выбрав розги вместо батогов, или, другими словами, палок. Достоевский, который знал это из первых рук, отсидев "десятку" в Омском остроге, писал, что палок некоторые каторжные личности выдерживали до тысячи и даже до двух тысяч, и, бывало, выживали. Но под розгами не выживал никто.
    Вот такой факт от Достоевского. Угораздило его с этим Петрашевским. Нашёл друга. Один древнегреческий философ, не помню какой, то ли Зенон, то ли Хрисипп, но точно не Стильпон, писал, что мыслитель ничего не должен обществу и погибнуть за родину с его стороны было бы великой глупостью, ибо его жизнь намного важней. Совершенно с философом согласен. А Сократ-то, дурак, сражался в пешем строю, на пару с Алкивиадом.
    Да, вот такие вот бывали «зелёные улицы». Пожелала бабка водиле, от души. А «зелёная миля» это туфта. Ну, сидят, ну, ждут, переживают, естественно; казнят их время от времени, а как они хотели? Но ничего сверхужасного тут нет. По сравнению.
    Вдруг, когда я думал, что русская «зелёная улица» по сравнению с американской «зелёной милей» это небо и земля, меня пронзила догадка. Как при замедленной киносъёмке я увидал, что вот, укладываю я куриные спинки в рюкзак, примащиваю сверху мороженые селёдки хвостами вверх, а никакой печёнки на прилавке и под прилавком нет. Тут же я вспоминаю, что когда запихивал куриные спины в морозилку, они были что-то слишком тяжёлые. «Ну, так и есть! – всплеснул я мысленно руками. – Жена права – ну не идиотина ли я? Ну не князь Мышкин? Так и есть, торговка положила печёнку в один пакет со спинками, и теперь они лежат дома вместе». А я катаюсь на маршрутках и трачу шестнадцать гривен, как будто я судья или прокурор и мне некуда девать деньги! А это, между прочим, полдоллара. А может и пол-евро. Я не до конца в курсе курсов.
    Конечно, это довольно унизительно, поднимать шум из-за каких-то несчастных денег, но ведь сам Джонатан Свифт, декан и теневой премьер-министр – даже тот убивался в письме: «Пришлось потратиться на новый парик. Старый был просто неприличен. Черт побери, два фунта десять шиллингов! Я совершенно разорён».
Конечно, он прикалывался, фигурял своей честностью. Но, как говорил Ницше: «Кто умаляет себя, мечтает возвыситься». Свифт и  возвысился. Кто там вспомнит этого Георга Второго, а Гулливера будут помнить, пока Солнце не станет белым карликом.
    Но всё же, что ни говори, деньги очень приятная штука. Покупаешь на них что хочешь, то, сё. Нет, деньги это друг человека. Пусть даже счастье и не в них. И где их только берут? У меня, например, всю жизнь было мало денег. Однажды, задумавшись над этим, я решил разбогатеть. Перебрав все доступные мне способы обогащения, я остановился на азартных играх. И пятнадцать лет с азартом играл в лотерею «Кено». Я отказывал себе в самом необходимом, не покупал лишней чекушки, растягивал пачку сигарет на два дня, но деньги на ставку находил. Приблизительно на десятом году меня посетило прозрение. Я понял, что в государственную лотерею играют не из-за денег, а ради надежды. Надеяться, всё время надеяться, что завтра твоя жизнь изменится к лучшему – это дорогого стоит. Джек же пот ждёт нас в мире ином.
    Да, я не выиграл, но только потому, что Господь меня любит. Представляю, в какую бы свинью я превратился и каким грешником стал, дай мне только денег! Наверное, половина смертных грехов были бы мои – и чревоугодие, и алкоголизм, и лень, и возжелание жен и наложниц. Чёрт возьми, какая же всё же заманчивая штука, эти деньги. Но зато с ними и попасть в рай гораздо труднее…
    Тут мои благочестивые рассуждения прервались, потому что я приехал и сошёл на своей остановке. Как тигр бросился я к холодильнику, когда взбежал к себе домой, залез в морозильник и, конечно, нашел эту вшивую печень в пакете с куриными спинками.
    Между прочим, это вопрос, а может быть и ответ – не потому ли обнаружилась утрата, что я пожелал врагу своему аппетита?
    Об этом стоит хорошенько задуматься.


         2019 г.