Писательские ритуалы-3

Кусочек первый

Посмотрите, как у меня богато писательские ритуалы описаны, и решите, что я гений, заваливший книжные магазины своими трудами.
Ничего подобного! Довести книгу до издания - это огромнейшая работа. Пока я с ней справлюсь, искусственный интеллект окончательно обесценит мою работу. Уж больно он шустрый.
Многих деталей он пока ещё не учитывает, но когда научится, наши человеческие мозги станут исключительно потребителями.
Этот текст начинается со слова "посмотрите". И как читать, посмотрИте или посмОтрите? Кто побыстрее соображает, тот уже вперёд заглянул и знает, какое слово больше подходит. Надо ли мне фразу переделывать для тугодумов? Целый абзац посвящаю решению этого вопроса. И моё решение таково: лучше я подскажу толковым головам, что беглый взгляд в конец фразы помогает правильно читать начало. Для кого в этом нет ничего нового, пусть за себя порадуется. Либо учителя были хорошие, либо сообразительность на высоте.

Что меня сподвигло вновь заняться ритуалами?
То, что прежние перестали работать. Есть люди постоянные, у которых одни и те же приёмы всю жизнь надёжно служат, а есть такие, как я, изменчивые. Какое-либо сильное переживание вдруг прольётся слезами, а после них всё старое уже рутина, которую не хочется повторять. Не полезные ритуалы, настраивающие на работу, а скучная рутина прошлых дней. И хочется её стряхнуть как пыль. Пусть появится новые идеи и заработают лучше прежних. Правда, потом, когда они тоже стряхнутся подобно пыли, старая и бывшая новая коллекции идей сольются воедино, и не будет между ними существенной разницы. Может быть я и буду помнить, что сначала фоном служили сомнения в том, что обладаю способностями писать нечто большее, чем личные письма и небольшие познавательные статьи, а потом фоном стала уверенность в своих прозаических текстах. Дальше больше. Третья порция ритуалов уже рассчитана на написание 25.000 знаков в день. Кто бы мог подумать! Раньше даже большое вдохновение не давало более 10.000 знаков. Но, если честно, у меня всё те же 5.000 знаков за раз, просто теперь сажусь писать чаще, чем один раз в неделю или в день. Потому что когда что-то получается, этого хочется.

Раньше у меня перед глазами стоял строгий критик, который рассказывал о неудобоваримых фразах, о длительных периодах, о бессвязности частей текста. Ладно бы он говорил что-то конкретное! Нет, это была просто размытая фигура недоброжелателя. Или, быть может, строгого доброжелателя, который халтуру не пропускал. То есть в принципе не пропускал мою работу, потому что проанализировать, халтура это или не халтура, у меня сил не было. У меня не было и нет критериев развличения хорошего и плохого текста. А должны быть. Берёшься писать - имей необходимый инструментарий. Не имеешь - не берись. Правильно?

Казалось, что правильно, однако не боги горшки обжигают. Я с ужасом думаю о том, как много появится на белом свете бестолковых текстов, если каждый желающий что-то сказать уберёт из себя фигуру критика и начнёт осчастливать белый свет всем, что ему придёт в голову. Но разве сейчас уже не так? Интернет готов вместить в себя всё, что мы породим. И да поможет читателям скорочтение!

Кусочек второй

У меня появилась некая уверенность в том, что много пишущий не преступник. Откуда она взялась?
Из наблюдения за двумя людьми. Мастер с огромным стажем, склонный выверять каждое своё действие, не мог убедить аудиторию. Его просто не слушали. Он застревал в деталях. Его чёткость и внимание к мелочам, которые позволяли стать истинным мастером, мешали общению с людьми. А рядом профан, бестолочь, криворучка, но с огромной убедительностью. Человек попросту не замечает, что он лепит всё подряд и лишь бы как. Из него хлещет такая буйная энергия, что тут уже нет до деталей. И кем увлечены люди?

Вот мне и подумалось, что если можно выбирать, обращаясь к людям, какого типа человеком быть, то второй вариант лучше. Это не означает, что я напрочь отключу чувствительность и буду гнать всё, что на ум придёт. Однако можно же разделить работу на два этапа. Сперва пишу всё подряд и как придётся, а затем перечитываю, уточняя и подправляя. Если первый вариант текста не насиживался долго, то он и не раздражает. Его легко и приятно заново перерабатывать. Читаешь своё как чужое, потому что оно быстро пронеслось в уме, не вытаптывая поляны, и теперь воспринимается с радостью узнавания. То, что надо.

Хороший эффект. А ведь уже много лет знаю о том, что узнавание радует. Никогда и в мыслях не было, что узнавать надо своё собственное и получать счастье от себя. Находочка! 


Кусочек третий.

Обратили внимание, что я теперь делю текст на небольшие кусочки, чтобы не страшно было проглотить один и принять решение, хочется ли брать второй? Мне же всегда говорят, что пишу огромные простыни. Их никто не читает. Посмотрят, как много всего, испытают тоску и отвернутся. А маленькие кусочки читают с удовольствием. Но меня, в отличие от нелюбителей простыней, раздражает необходимость часто кликать, разыскивая продолжение хорошего текста. Пусть бы он длинный был, как роман, если он хороший. А уж прервать чтение и заняться чем-то другим я всегда сумею. Что ж, есть вариант и вашим и нашим: огромный текстище, разбитый на маленькие кусочки. После каждого кусочка можно оценить меру своего удовлетворения и продолжить либо не продолжить чтение. Никакого насилия. Просто пауза. Прерывание процесса, который мог бы утомить.


Кусочек четвёртый

Сейчас на принтере можно распечатать любые таблицы и ими обеспечить себя для любого объёма работы. Лежит передо мной моя старая таблица, в которой столбцы - это номера прочитанных книг, а строки - страницы. В этой таблице я отмечала интересные места, которые стоит перечитать. А другим цветом то, что было законспектировано. Иногда помечены номера конспектов и страниц на них. По конспекту легко было найти книгу, из книги легко было попасть в конспект с комментариями. Хорошо всё бы это было налажено, но по нынешним временам жуткая рутина. Каким чудовищным трудом была ручная нумерация строк! А теперь это дело минутное. А раз минутное, то и использовать можно по мелочи. Текст, разбитый на пронумерованные кусочки, в каждом из которых своя законченная мысль, так же прорисовывается в таблице, как раньше книги с страницами. Не знаю, сколько здесь будет пунктов, да хотя бы 25, но строк-то у меня с большим запасом. Если вы позаимствуйте у меня этот метод, то сейчас по поводу читаемого текста у вас в столбике этой статьи появятся кружочки и галочки, обозначающие мысли полезные, приятные, адресованные разным людям (люди могут быть помечены инициалами), пригодными для разных работ (каждой работе свой значок).


Кусочек пятый

 Таблица для читателя, таблица для писателя. Текст один и тот же, а намерения по отношению к нему разные. Я придумаю критерии оценки своей работы. Содержательность, длинноты, образность, да мало ли что ещё. И в каждом столбце напротив номеров кусочков то ли закорючки расставлю, то ли оценки по пятибалльной системе. Как мне вздумается. О, великая свобода спонтанности! Как же стала ты мне помогать, когда получила разрешение это делать! А ведь до чего же простая идея: не планировать всё и сразу. Сначала дойти до того, что недавно было горизонтом, а уж потом решать, как действовать дальше.

Ставить закорючки, условные значки или баллы? С баллами поиграться будет интересно, когда распечатаю, к примеру, свои афоризмы. Или названия стихотворений. У меня их много сотен, и когда просят выбрать три штучки для выступления, глаза разбегаются, и выбор становится непосилен. А если по каждому стихотворению есть сумма баллов, то лучшее из лучшего само в глаза прыгнет (и потом оно надоест или, напротив, запомнится, да не только мною).

Напротив этого кусочка надо поставить мой особенный значок, принуждающий обратиться к этому месту попозже. Здесь есть намерение насчёт будущего. И оно не должно проскочить незамеченным, а затем, лет пять спустя ошарашить неиспользованными перспективами. Очень обидно, когда замечательная идея, ненадолго посетив голову, покидает её, чтобы потом с обидой напомнить, что ей не уделили должного внимания. Она себя уважает и потом уходит, если к ней равнодушны. Нормальное поведение для стоящих мыслей. Не их задача нас терзать, а наша - встретить как следует светлые мысли.


Кусочек шестой

Писательские ритуалы включают в себя не только действия, но и некоторые запреты. К примеру, с утра не залёживаться, пытаясь отловить мысли, прогуливавшиеся во сне. Такая попытка оборачивается сном, зачастую излишним. Освобождаешь себя от всяких забот, от рутины зарабатывания, от общения с домочадцами, чтобы породить большое количество достойных текстов, а вместо этого превращаешься в лежебоку.
Нельзя.
Нельзя по утрам залёживаться.
Надо вскочить и начать тренировку. Чем больше движения, тем больше крови пробегает через любимый инструмент, то есть мозг, и он становится намного щедрее, чем без даров движения.

Моя любимая Табата-тренировка может не длиться долго. Мне нравится выдумывать упражнения в большом количестве, не повторяя их по 100 раз. Кому-то, напротив, нравится взять три упражнения, но каждое делать и делать. Тоже хороший вариант. Когда ум свободен, весело и радостно изобретать новые упражнения, но иногда мысли надо долго прорабатывать, и в этом случае можно хоть пятьсот раз повторять одно и то же упражнение, оно не утомляет, ведь отомление идёт от скучающего ума, а мышцы наши готовы проходить километры, подниматься по лестницам на десятые этажи, часами размахивать косой на лугу, если кто-то ещё способен представить это наслаждение не только по книгам Льва Толстого, но и как собственный опыт.

Раньше таймер моей Табата-тренировки был налажен так: 20 секунд упражнения, 10 секунд отдыха. Заметив у себя ощущение тоски, я поставила 7 секунд тренировки и три секунды на переключение. Количество повторов побольше, и поехали! Утомление и нежелание напрочь исчезли, так не было. А ведь всего лишь только секундочки другие.

Итак, суперприём, чудеснейший из ритуалов - Табата тренировка перед началом каждого эпизода работы.


Кусочек седьмой.

Психозы близких стоит учитывать.
Находясь в гостях, я спросила у хозяйки разрешение поставить чайник.
 - Да, в 10:00, пожалуйста.
До 10:00 оставалось полчаса, и я поняла так, что хозяйка присоединится ко мне в десять часов. Пошла ставить чайник. Вдруг вопль:
- Стой! Не сейчас! В 10!
Эта сильная эмоция точно требовала объяснений. Оказалось, что электроэнергия оплачивается в зависимости от времени суток. С 23:00 до 7:00 энергия настолько дешёвая, что можно включать муфельную печь. С 7:00 до 10 и с 17 до 21 очень дорогая. Самый замечательные момент - это семь утра. Если проспишь, то остаёшься без утреннего чая. Минутная досада сменилась радостью от того, что строгая дисциплина вдруг обрела экономический смысл. Если каждый день пить чай до 7:00, то экономится кругленькая сумма. Почему бы не ввести это в привычку, особенно если эта привычка даст ещё и замечательный выигрыш в отношении количества работы свежего утреннего ума. Отлично! А какие ещё заморочки своих близких или друзей я могу использовать для того, чтобы самоорганизоваться? Поиск не был долгим и трудным. Вообще-то люди идут на уступки друг другу и даже не озвучивают то, чего бы они хотели. Однако, если задать прямой вопрос, то через некоторое время оказывается немало любопытных идей. Кто-то мечтает в 4:00 утра выгуливать свою собаку, а собаки нет, Так давай выгуляемся вместе. Я буду бегать, ты - ходить и временами минут по пять говорить. Кому-то надо и не хочется мыть посуду. Чудненько! Моим рукам сильно на пользу пойдёт купание в горячей водичке. Оказалось, что от обязанностей можно не бегать, напротив, их лучше взять на себя и тем самым самоорганизоваться с большой пользой для основного дела. И благодарные люди тоже идут навстречу, надо лишь не забывать чего-то хотеть и свои желания озвучивать.
Удивляюсь тому, как мало в нас готовности взаимодействовать между собой на почве наших желаний. Хотеть стыдно и страшно. А вдруг откажут? А вдруг сделают какие-то выводы из высказанного желания? Или, всего хуже, устроят демьянову уху.
Искусство любовного дарения и получения почти утрачено. В памяти лежит что-то насчёт подарочков под ёлочкой, но вряд ли больше. А ведь это огромная культура. Каково было моё удивление, когда я узнала, что моя подруга обязательно пользуется теми вещами, которые покупает в подарок другим. Она выбирает то, что очень нравится ей, на что никаких денег не жалко, затем этой вещью наслаждается, иногда появляется с ней на людях. Затем приводит её в порядок и хорошо упаковывает, кладёт на специальную полочку для даров. Вещь ещё её, но уже как бы не её. Вещь отлёживается, обретает девственность. Напитывается специальными ароматами будущих подарков. Мне казалось, что так поступать крайне нехорошо, подарок непременно должен быть совершенно новый, ничуть не использованный дарителем. Но в этом случае на него жалко денег. Подаришь дорогое, обделив себя, а человеку этот подарок будет не нужен, и тогда на душе совсем-совсем паршиво. Настолько плохо, что хоть ничего и не дари. И вдруг оказалось, что несколько раз обновлять вещь, получая всю радость от её новизны, вполне в порядке вещей. Даритель насладился и дальше передал. Будет, конечно, конфуз, если подружки спросят, а не та ли у тебя сумочка, с которой такая-то попала на фотографию. Нет, конечно, это лишь случайное совпадение, поскольку вещь качественная и оттого популярная. Однако плевок в душу уже попал. Выходит, так нельзя. Но мы же знаем, что если нельзя и очень хочется, то можно. Нет, всё-таки нельзя. Или можно?
Да я же здесь вообще не о том пишу!


Кусочек восьмой

У нас тут описательских ритуалах или о чём? Казалось, писателей на белом свете совсем мало, ритуалы их не имеют особого значения. Кто-то не мог писать без запаха гнилых яблок. Этот факт позабавил и забылся.
Однако времена меняются, множество людей вдруг оказалось без работы. Раньше бы к станку стали, а теперь нет тех станков. И количество пишущей братии стало неимоверно возрастать. Блогеры ведь тоже писатели. Раньше это слово относилось к тем, кто издал хорошую книгу, которую можно взять в библиотеке или купить в магазине. Тетрадка со стихами не делала поэтом, пуд писем не делал писателем. Если одна книга издана и пишешь вторую, то ты писатель, хороший или плохой. Если пишешь первую книгу, то ты никто, разве что графоман. А сейчас чудеса какие-то. "Я поэт!" Хорошо, дай сборник твоих стихов почитать. "Загляни на сайт". Заглядываю, а там 22 стихотворения, лишь в двух из них больше четырёх строк. С какой же стати ты поэт? Оказалось, что есть аккаунт на поэтическом сайте, есть грамота какого-то конкурса и даже членство в региональном союзе писателей, где достаточно было принести взнос и две рекомендации. Ну как тут поспоришь?! Какой-никакой, а всё-таки поэт. Мастер доведения минимального усилия до максимального результата.

Я хочу здесь сказать о том, что литература для литераторов (Л;) будет в ближайшее время сильно востребована. Уже сейчас видна большая разница между прежней литературой со словом "писатель" и нынешний с призывом "пиши" или рекомендациями "как написать". Я уже подумываю о том, насколько быстро с прилавков магазинов разметут мою книжку о писательских ритуалах. Скоро появится целая индустрия, обслуживающая писательский труд (это если не считать её важнейшей частью современные компьютеры и телефоны). Входя, к примеру, в магазин медицинской литературы, мы будем находить маленькую полочку хирургии, полполочки педиатрии, но при этом целый стеллаж с литературой о том, с какой фразы начать произведение и какой закончить, как считывать вибрации будущей книги из космоса и как продвигать свой будущий шедевр через каналы-миллионники.


Кусочек девятый

 Болтун - это яйцо, которое долго-долго насиживали, но в положенный час цыплёнок не вылупился. Внутри скорлупы что-то плещется вместо того, чтобы активно расклёвывать оболочку и выбираться на белый свет, становиться на свои ножки и бегать за мамочкой. Быть может, из меня получилась бы чудесная мамочка моих книг, но ни одну из них не удалось высидеть по-настоящему. Они отложены, но не ожили. Потому в свои обязательные писательские ритуалы я включаю картину того, как новенькие книжки привозят пачками из типографии и раскладывают на прилавках крупных магазинов. Где-нибудь в Доме книги я уже жду своих читателей, и зал заполняется, и я что-то рассказываю увлекательное, а затем зрители задают вопросы.  Аплодисменты, букеты и непременная очередь за автографами с раскупленным за один вечер тиражом. Хотя нет, это означает маленький тираж. Как бы правильно сформулировать желание, чтобы и тираж был большой, и разошёлся мгновенно, и стыдно за опечатки не было, и вся эта история принесла одну сплошную радость? Пожалуй, с радости и начну, постепенно насыщая её приятными деталями. А чтобы деталей было побольше, надо ходить на встречу с писателями, которые будут вызывать у меня не то чтобы зависть, но этакое щекочущее чувство предвидения своего скорого будущего.

Если получится - хорошо, если не получится, то, значит, в жизни появилось нечто ещё более достойное внимания.

Итак, заглядываем в поисковик и отыскиваем встречи с читателями в домах книги, в библиотеках, в литературных клубах. Что у меня любимое, музей Лосева? Значит, открываю афишу музея и выписываю из неё всё, что подходит. Выписывать, правда, уже некуда, все вечера заполнены событиями и их альтернативами. Не страшно, что-нибудь вычеркнется. Буду подогревать свою мотивацию и нагрею настолько, что между Домом музыки и Домом книги выбор будет однозначно в пользу книги.

И там, в Доме книги, я буду разгуливать вдоль стеллажей и отыскивать книги близкой мне тематики. Фотоаппарат наготове, зафиксирую обложки и адреса авторов, если они есть. С кем-нибудь из них, возможно, спишусь. Зачем? Предполагаю душевное родство и длительную дружбу. Либо получится, либо нет, попытка не пытка.


Кусочек десятый

Когда в руках чужие книги, и они хороши, кажется неправильным написать свою, не переработав досконально чужое. Но пока я буду перерабатывать другие книги, коллеги-конкуренты напишут своё, и я возьму новое, снова займусь переработкой, и так до бесконечности. Всякий автор хочет иметь читателей, и большая доля его читателей - это несостоявшиеся писатели. Без шуток. На встрече специалистов в своей области я стала задавать им вопрос о том, не хотели бы они издать свою книгу. Каждый третий говорил, что это в ближайших планах. И как давно существует эти ближайшие планы? Года три, но надо ведь подготовиться. А сколько по нашей специальности вышло книг за эти 3 года?!

Жизнь ускоряется, и если вы не готовы написать книгу в ближайшие два месяца, то может её и писать не надо, другие напишут.

Всего обиднее то, что примерно сотня книг будет лишь отражением какого-то первоисточника. Мы их изучаем, изучаем, подробно просматриваем, Но лишь для того, чтобы убедиться, что ничего существенно нового в этой книге не появилось. Стыдно писать свою такую же, но фокус здесь в том, что никогда не узнаешь качество своего текста до появления этого текста. Не знаю, как у вас, но у меня результат всегда превосходит план в несколько раз. Если не планировать, то ничего и не будет, но между планом и его осуществлением есть большой увлекательный процесс, который заводит туда, куда ему хочется. Это абсолютно непредсказуемо. К счастью.

Кусочек одиннадцатый

В моей жизни был довольно долгий период попыток делать лишь что, что запланировано. Никаких прогулок влево и вправо. Всё так, как надо, а иначе не надо. И что же? По прямой к цели не добраться, там стоит толстое стекло. Видит око да зуб неймёт. А в стороны - нельзя. И картину в целом увидеть невозможно, чтобы понять, что именно отход в сторону позволяет обойти это толстое стекло. Даже осьминог в своём аквариуме находит малюсенькое окошечко, чтобы продавиться через него на волю. А я сама себе устроила неволю, называя её чётким целеполаганием. В голове ведь должен быть царь, правда? Он был посажен на трон и житья мне не давал. Угнетатель. И что же хорошего из этого вышло? Ничего. Лишь потраченные годы.

Не призываю к легкомыслию. Но у некоторых людей есть то, что кажется легкомыслием, и при отмене вместо него можно получить лишь тугодумие. Это не легкомыслие, это такой склад ума, имеющий свои достоинства. Так почему бы эти достоинства не пустить на пользу делу?


Кусочек двенадцатый

У меня есть одинокая подруга, которая ждёт с нетерпением любого звонка. Даже мошенникам радуется, они своей жизнерадостностью помогают ей выздоравливать. Звоню и спрашиваю разрешения рассказать ей очередную историю. А у неё уже целый список обещанных историй.  Попросту фантазирую, что можно ей рассказывать, пока она скучает, и в этом списке пока ещё маловато галочек. То есть она мне говорит, что хотела бы послушать, или я ей говорю, какой замысел новый появился, и давай болтать.

Сейчас, говорят, писателям вообще легко стало, потому что эту лёгкую болтовню ИИ сразу переводит в текст. Потом чуточку подправить, и дело в шляпе. Но у меня система не налажена, приходится писать вручную. После того, как история рассказана внимательному одобряющему слушателю, она пишется с небычайной лёгкостью.

Впрочем, всё познаётся в сравнении, и моя страничка, написанная легко и радостно, попросту смешна в сравнении с 300-страничными книжками некоторых авторов, набалтывающих их за неделю.


Кусочек тринадцатый

Если так легко писать, просто рассказывая кому-то истории, а в одиночестве своему отражению в зеркале рассказать не получается, то почему бы не найти соавтора? Потому что соавтор потянет одеяло на себя. Всё придётся согласовывать. Жизнь усложнится в разы.

Посмотрите на бабушек, которые пишут книги для внуков. У них есть замечательный собеседник, но этот собеседник не берёт на себя ответственность за текст, он лишь слушает. Бабушка говорит перед его внимательными глазками, извлекая из себя всё самое ценное, ведь это для любимого человека.

Примерно так же девушки пишут замечательные романы, когда влюбляются. Они рассказывают свою историю как будто любимому человеку. Мысленно удерживают перед собой его очарованный взгляд. А если всё развалилось, то писать легче всего, однако механизм этого мне не понятен. По разуму надо простить, поблагодарить и забыть. Тем не менее утраченное не покидает нашу душу ещё очень долго.

Итак, если нам надо обрести лёгкость говорения, находим собеседника, уши слушающие и глаза горящие. Нам же не нужны его оценки, нужно лишь его впитывающее внимание. Оно вытягивает наше внутренние содержания, каковых в каждом уголке души очень-очень много.
 

Кусочек четырнадцатый

Однажды собратья-психологи предложили мне выбрать из многих листков с текстами те, которые мне симпатичны. Точнее, надо было их рассортировать на три стопки: нравится, не нравится и безразлично. Рассортировала, назвала номера листочков в каждой стопке, а потом мне дали посмотреть результаты. Оказалось, что там были мои собственные тексты, а также тексты активно отрицающего меня человека. У меня в стопке понравившегося ни одного его текста не оказалось, аналогично у него в отношении меня. Это позволило мне иначе взглянуть на утверждение, что всем не угодишь. Мало того что не угодишь,  так ещё и вызовешь активную неприязнь. Но это не потому, что текст плох, а из-за разнообразия человеческих типов.
Хотя текст, конечно, может быть плох. Небрежный, с опечатками, с нарушенными логическими связями. Это всё можно исправить, сделав текст гораздо лучше со своей собственной точки зрения. Не теряя его характерные особенности, не подлаживая текст под своего антипода. Антиподы пусть живут своей жизнью в своём текстовом поле, в нашем им делать нечего.

Сказав это, я вспомнила чудесную песню, написанную моим антиподом. С удовольствием пою с разрешения автора. Эта песня разрушает мою стройную теорию о типологических особенностях текстов, но истина может существовать в разных формах, и для моей истины характерно то, что правда и  неправда, то есть правды номер один и номер два, живут одновременно в одной голове и даже в одном высказывании.

Кусочек пятнадцатый

Рисуя структуру текста, можно получить большое художественное удовлетворение. В чём она поможет, за то и спасибо. А если будет мешать, то не грех и выбросить или отложить подальше свой рисунок. Никаким деспотам нет места в моей работе. Правда, только что один из деспотов, именуемый будильником, напомнил о необходимости бежать по делам. Что ж, не зря мною недавно было сказано, что два противоположных утверждения могут находиться рядом. И нет деспотов, и вот он у меня гонит по делам. И я бегу. А потому пока прощаюсь.

Кусочек шестнадцатый

По возвращении нашла в этом тексте два десятка ошибок. Самый-самый ценный писательский ритуал - перечитывание накануне написанного. Правка. На сегодня я не переношу свои вчерашние тексты. Видно, плохо написаны. Надо сокращать. Но настолько не переношу, что работать над сокращением тоже сил нет. Кто бы более опытный подсказал, как с этим быть?