Мушка

Глава I
     Он чувствовал, что замерзает. Очень хотелось есть. Тепло маминого живота и запах молока щенку теперь только снились, а ещё снился лай матери и ругань людей. После этого мать пропала. Надо было выбираться из старого сарая, иначе – смерть.

     Щенок высунул нос наружу. Зима входила в свои права, снег уже покрыл землю. Было холодно и тихо, только протяжные тоскливые гудки паровоза слышались со стороны железной дороги. Щенок знал, что в сторону железной дороги идти опасно. Неожиданно в воздухе потянуло запахом пищи. Малыш покрутил носом и затрусил в сторону большого дома. Неожиданно он наткнулся на препятствие: забор окружал большую территорию, на которой находилось много строений. Щенок побрёл вдоль забора и, наконец, обнаружил небольшую дыру, где отсутствовала доска. Он пролез на территорию и пошёл на запах еды.

      Тамара Михайловна, а попросту Михайловна или Томочка, в зависимости от того, с кем она общалась, вышла из дезинфекторской, повернула ключ в скважине и вдруг, почувствовала, что у её ног кто-то возится.
- Ой! Кто это? Откуда ты тут? 
Маленький, очень лохматый, чёрный щенок копошился рядом с сумкой, которую Тамара Михайловна поставила на землю, пока закрывала дверь. В сумке лежал пирожок.
-  Ты голодный. Сейчас тебя покормлю.
Она достала из сумки пирожок с рисом и яйцом, который не съела в обед, отломила половинку и предложила щенку. Жадно глотая, малыш чуть не отхватил ей пальцы. Зубки щенка были очень острые и на пальце выступила кровь.
- Ишь, ты! Как тебя!  - доставая носовой платок, воскликнула Тамара Михайловна.
Она покрутила головой в поисках матери малыша, но щенок был один. Он быстро проглотил пирожок и вопросительно посмотрел на Тамару Михайловну.
- Не смотри. Больше нет. Теперь уходи, собакам на территории больницы, а тем более возле дезинфекторской – быть не положено.
Сказав всё это, больше для себя, чем для него, она направилась домой. Щенок побежал следом.
- Не ходи за мной! - Обернувшись и увидев, что щенок следует за ней, сказала Тамара Михайловна. Щенок остановился и присел. Но как только она пошла дальше, пушистик опять побежал за ней. Она пыталась ускорять ход, чтобы щенок отстал, но тот старательно перебирал лапами быстрее, чтобы не отстать от своей спасительницы.  «Ладно, - подумала Тамара Михайловна, - зайду в магазин, похожу там подольше, и он уйдёт за кем-нибудь другим».
Она зашла в продовольственный магазин. Был конец рабочего дня. Огромная очередь стояла в мясной отдел. При других обстоятельствах Тамара Михайловна ни за что не встала бы в эту очередь, но в сложившейся ситуации – это было то, что надо. Давали копчёные рёбра. Люди в очереди волновались, что не всем достанется. Крики - «Без очереди – не давать!» то и дело раздавались у прилавка. Тамара Михайловна не волновалась: достанется – хорошо, не достанется – плакать не будет, главное, чтобы щенок ушёл.

      Рёбра ей достались. Решила, что сварит мужу гороховый суп. Она купила хлеб, молоко, масло и с полной уверенностью, что щенок не дождался, неспешно пошла к выходу. На улице уже стемнело, зажглись фонари. Щенка возле магазина не было. Тамара Михайловна с облегчением вздохнула. Радуясь своей находчивости, она стала обдумывать меню на ужин: «Суп сварю на завтра, а сегодня отварю картошку, сделаю селёдочку с лучком, да с чёрным хлебушком и с маслицем, вот и поужинаем». Путь домой проходил через центр города, мимо магазина с огромной стеклянной витриной. Вдруг, что-то встревожило Тамару Михайловну. В отражении витрины она увидела себя, идущую по тротуару, а сзади, бегущего следом щенка! Она оглянулась. Щенок тут же присел на задние лапки и доверчиво уставился на Тамару Михайловну.
— Это опять ты?! Что мне с тобой делать?
Она развернулась и быстро пошла дальше, щенок поспешил за ней.
«Зайду к Шуре, посижу у неё, может, не дождётся», - решила она сделать ещё одну попытку. Шура, Александра Ивановна - подруга, с которой была связана вся жизнь Тамары Михайловны жила недалеко от её дома. Тамара Михайловна быстро нырнула в подъезд, закрыв за собой дверь, поднялась на третий этаж и позвонила в дверь. Открыла Рита, дочка Александры Ивановны.
- Ой! Тётя Томочка, как я рада! Заходите, мама на кухне.
Тамара Михайловна зашла, разделась и прошла на кухню.
- Хорошо, что пришла, я такую вкусную кашу сварила, рисовую на молоке, сейчас поедим, - обрадовалась Александра Ивановна.
- Ну, давай, поедим, раз сварила, у меня уже слюнки текут.
Они сели за стол, Шура разложила по тарелкам кашу, позвала Риту, стали ужинать. Тамара Михайловна стала рассказывать историю со щенком.
- Куда он теперь? Жалко малыша, - проговорила Рита.
- А мне куда? Я живу на пятом этаже. А соседи? Да и собак мы никогда не держали, может, кто-нибудь подберёт, он красивенький и умный.
Они ещё долго пили чай с Шуриным печеньем, Александра Ивановна была кулинаркой, как говорится - от бога, и беседовали. Но, сколько не сиди - пора было собираться домой.
- Пойду, Шура, а то, Саня меня потеряет.
- Тамара, завтра после работы заходи, буду ждать. Напеку пирогов с квашеной капустой, Сане привет.
 - Зайду, - обещала Тамара Михайловна. Она вышла из подъезда.
Пока подруги чаёвничали, повалил снег. Маленький «сугроб» смиренно сидел у подъезда.
- Как ты меня нашёл? – всплеснула руками Тамара Михайловна. «Сугроб» привстал и завилял хвостиком.
- Я поняла: ты меня выбрал, и ничто не изменит твоего решения. Никогда бы не подумала, что собственноручно приведу собаку в дом. Что скажет Саня? Пошли уже.
Щенок понял, что его тоже выбрали, и уже веселее засеменил за своей хозяйкой к пятиэтажке, в которой жила Тамара Михайловна. Она взяла заснеженного малыша на руки и поднялась на пятый этаж.

     Зайдя в квартиру, Тамара Михайловна опустила щенка на пол, прошла в комнату, взяла с дивана старенькую плюшевую подушку, бросила её в угол прихожей и строго сказала:
— Это твоё место. В комнату и на кухню ходить нельзя.
Малыш понял. Он сел на подушку и задремал. Разбудил его запах еды. Перед ним стояла миска, а в ней крошки хлеба с молоком. Захлёбываясь и чихая, он стал быстро лакать молоко, переминаясь передними лапками от нетерпения, пока не влез ими в миску. Миска опрокинулась, остатки молока разлились по полу. Мордочка вся была в молоке.
- Ну, куда ты торопишься? Никто не отнимет. Иди ко мне.
Тамара Михайловна взяла щенка на руки, тряпкой вытерла бархатную мокрую мордочку. С надеждой и любовью на неё смотрели карие глазки малыша. Что-то дрогнуло в душе Тамары Михайловны: «Старею, наверное», - подумала она.
      Послышался звук открываемой ключом двери. Александр Васильевич вошёл в прихожую и замер. На плюшевой подушке сидел лохматый щенок и тоненьким голоском тявкал на него.
- Кто тут у нас? Ты на кого тявкаешь? – совсем не грозно, а даже весело спросил Александр Васильевич, присев рядом со щенком. От вошедшего пахло морозом, машинами и ещё чем-то вкусным.
- Нельзя! Свои! Это хозяин! – скомандовала Тамара Михайловна. Щенок замолчал. Он понял, что у него теперь будет два хозяина, а это значительно лучше, чем ни одного. 
- Саня, я ему пирожок дала, а он увязался за мной. Не бросать же его на морозе, - продолжила Тамара Михайловна.
Щенок насторожился. Что скажет Саня? Вдруг он рассердится, и они передумают. Но Александр Васильевич не рассердился. Взяв щенка на руки, он стал осматривать его со всех сторон.
 - Так это же – ОНА!
- И что теперь?
- А то, что будут проблемы, когда - подрастёт. Ну ладно, пусть живёт, нам веселее будет. Проблемы будем решать по мере их поступления. Как назовём?
- Маленькая, чёрненькая, как муха. Пусть Мушка будет.
- Ты будешь Мушка! – обратился он к малышке.  Хвостик опять быстро завилял. Ей было всё равно, как её назовут. Она была согласна.
Так в квартире на пятом этаже поселилась Мушка. Соседи у Зуевых были хорошие. Маленькая четвероногая соседка пришлась всем по душе.  Они часто заходили поиграть с ней или угостить вкусненьким.

Глава II
      На следующий день был выходной. Супруги остались дома. Давно они не были так дружны и веселы. В этот день был куплен ошейник и поводок для Мушки. Её вымыли и расчесали. Кончик хвоста у неё оказался белый и немного белой шерсти на грудке. Александр Васильевич сразу стал приучать её к разным командам. Мушка была ещё маленькая, но сообразительная. Она с удовольствием постигала науку послушания, чем очень радовала своих хозяев. Каждое утро Тамара Михайловна сажала её в сумку и несла на работу: собака была мала, чтобы оставлять её дома одну. По пути Мушка извлекалась из сумки, выгуливалась и возвращалась в сумку. Совместные походы на работу были тайной для всех сослуживцев Тамары Михайловны. Она работала дезинфектором Железнодорожной больницы. Находиться посторонним, а тем более животным в дезинфекторской было строго запрещено. Но, нет правил без исключений. Ради Мушки пришлось Тамаре Михайловне нарушить этот запрет.

     Она приходила на своё рабочее место, закрывалась на ключ и выпускала из сумки Мушку. Щенок устраивался под столом на коврике у ног хозяйки. Тамара Михайловна разводила дезинфицирующие средства, разливала их по ёмкостям, подписывала тару, заносила данные в журнал и при этом постоянно поглядывала в окно: надо было быть бдительной, чтобы никто не застал её врасплох.  Как только Тамара Михайловна видела, что к ней кто-то идёт, она сразу сажала Мушку в шкаф и приказывала сидеть тихо, пока не уйдёт посетитель. Посетитель забирал всё, за чем пришёл и уходил, а Мушка покидала тайник. Часто приходила старшая медсестра больницы - Алла Петровна, очень строгая и требовательная особа. В её обязанности входило проверять, правильно ли заполнялся журнал, выдавать дезинфицирующие средства, одним словом – Алла Петровна была главной начальницей. Но с Тамарой Михайловной они дружили, Алла Петровна называла её Томочкой. Они часто вместе пили чай и вели задушевные разговоры.

     Выполнив свою работу, Тамара Михайловна вела щенка гулять за здание, где их не могли увидеть, потом кормила малышку и снова возвращалась к своим обязанностям. Иногда, она сама ходила с дезинфекцией на отделения. Обычно, когда приходила Михайловна, у всех сразу поднималось настроение: и у больных, и у медперсонала. Она всегда могла поговорить, развеселить, успокоить, обнадёжить.  С некоторых пор, всё изменилось. Тамара Михайловна проводила обработку очень быстро, ни с кем не разговаривая, что вызывало у сослуживцев недоумение. Никто не догадывался о причине такой перемены. А хвостатая «причина» преданно ждала свою хозяйку в дезинфекторской.
     День проходил за днём. Мушка подрастала. В сумку она уже не помещалась, и Тамара Михайловна водила её на поводке. В шкафу ей тоже стало тесновато. Однажды, когда Тамара Михайловна уже собиралась пойти домой, она увидела Аллу Петровну, которая направлялась к ней в дезинфекторскую. Тамара Михайловна быстро затолкала Мушку в шкаф и, придерживая дверцы шкафа спиной, стала ждать начальницу. Вошла Алла Петровна. Вид у неё был очень озабоченный.
- Мне сказали, Томочка, что ты не хочешь ехать на курсы в Ленинград. Почему, позволь тебя спросить? Ты обязана ездить на курсы дезинфекторов раз в год, - начала она с порога.
- Да. Не хочу. Я и так хорошо знаю свою работу. Там - только время терять. Каждый раз - одно и тоже!
- Какая ты, Томочка, несознательная личность! Каждый год нужна БУ-МА-ГА, а знаешь ты свою работу или нет – никого не волнует! Надо ехать!
- А я не могу ехать и не поеду! – твёрдо произнесла Тамара Михайловна, в волнении отходя от дверей шкафа. 
- Что значит, ты не можешь? Ты обязана повышать квалификацию или я пойду к Шалашвили, пусть он с тобой разбирается!
Шалашвили Гурам Автандилович – главный врач больницы, был добрейшей души человек. Никто никогда не слышал, чтобы он на кого-то кричал или кого-то ругал. Он обладал силой убеждения без повышенных тонов. Двумя фразами Гурам Автандилович мог расположить, пожурить и решить любой вопрос, оставляя подчинённого в твёрдом убеждении, что он сам пришёл к такому решению. Весь персонал в больнице от санитарок до врачей уважали и любили главного. Так же к нему относилась и Тамара Михайловна. Но, на этот раз угроза не возымела своего действия.
- Сказала – не поеду! У меня есть на то причина! – громче воскликнула Тамара Михайловна.
- А я сказала – поедешь! - повысила голос Алла Петровна. Напрасно она его повысила: дверцы шкафа распахнулись и оттуда с громким лаем выскочила Мушка. Этого не ожидал никто. Алла Петровна истошно заорала и рванула к двери на улицу. Напрасно Тамара Михайловна кричала, что собака не кусается, начальницы и след простыл. Побег с поля боя Аллы Петровны не сулил ничего хорошего.
     На следующий день Тамару Михайловну вызвали к Шалашвили. Алла Петровна сидела на диване в кабинете главврача с напряжённым выражением лица.
- Садысь, Тамара. Что ты дэлаешь? Ты напугал Алла Пэтровна. Это же - балныца, - со вздохом сказал Гурам Автандилович, — собак здэсь быть нэ должно.
- Простите меня, ради бога, Гурам Автандилович и вы, Аллочка Петровна, – взмолилась Тамара Михайловна, - я не думала, что она выскочит, она маленькая ещё. Решила, видать, что меня надо защищать. Больше такого не повторится! Гурам Автандилович, я знаю, что собакам в больнице не место. Больше не приведу.
- Ай, Тамара, это хулиганство, не ожидал от тэба, - качал головой главврач.
Тамара Михайловна подсела к Алле Петровне на диван и обняла её.
- Ну, ты даёшь, Томочка! Додумалась: собаку в дезинфекторскую привести. Это же инфекция в дезинфекции – сказала Алла Петровна и вдруг, стала смеяться, сначала тихо, а потом всё сильнее, приговаривая: «Инфекция в дезинфекции! Ха-ха-ха!»
Гурам Автандилович и Тамара Михайловна с облегчением тоже засмеялись.
- Идыте работать, дэвочкы.
Так закончилась эта история. Больше Мушка не ходила на работу с Тамарой Михайловной. Она уже подросла и могла оставаться дома одна.
 
Глава III
     Самолёт пошёл на посадку. Его трясло, как в лихорадке. Гул мотора заглушал все звуки. Меня мутило. Годовалый Костик, сидящий у меня на коленях, медленно сползал вниз. Дурнота подступила к горлу, руки мои ослабли, из последних сил удерживали сына. Рядом в кресле пятилетний Серёжа держался руками за уши и со страданьем на лице что-то говорил. Я приблизила к нему ухо.
- Что ты хочешь, Серёженька? – промямлила я.
- Давай выйдем! – почти плача просил сын. – Я хочу выйти! Ушки!
Мне тоже сильно заложило оба уха. Самолёт АН-24, совершавший полёт из Пскова в Кировск, наконец, приземлился. Шатаясь, в расстёгнутом пальто, я медленно спускалась с трапа. В одной руке у меня была сумка, за ручку которой держался Серёжа, другой рукой я тащила Костика, обхватив его поперёк. Навстречу мне уже торопился папа. Он подхватил на руки Костика, сумку и повёл нас к стоящему у здания аэропорта Запорожцу. Мама ждала нас в машине. Как только я открыла дверь машины, меня оглушил громкий грозный лай. От неожиданности я отпрянула назад.
- Мушка, фу! Свои! – рявкнул папа.
- Садитесь, не бойтесь, она не тронет, - сказала мама. Мы с опаской заползли на заднее сидение. На переднем – по-хозяйски сидела Мушка. 
- Мой штурман, - сказал папа.
Машина тронулась с места. Мама сразу дала мальчишкам по большому красному яблоку.
- Ешьте, мои дорогие, яблок-то зимой у вас, небось, нет. Бабушка вам столько всего вкусного наготовила. Буду вас кормить, а мать вашу – откармливать. Кожа да кости - мама ваша.
Дети с удовольствием вцепились зубами в яблоки. Я тихо сидела, приходя в себя после перелёта и радуясь, что скоро будем дома. Съев яблоко, Костик быстро защебетал о чём-то на своём языке, пытаясь встать на ножки и цепляясь за спинку переднего кресла руками. Мушка тихо зарычала. Я испугалась, что ребёнок сейчас заплачет. Но Костик не заплакал, а засмеялся и сел. Он посидел какое-то время спокойно, и вновь предпринял попытку пошевелиться. «Штурман», не поворачивая головы, опять зарычал, а Костя засмеялся. Собака завиляла хвостом. И началась у них такая игра: Костя встаёт, Мушка рычит. Костя смеётся и садится, Мушка машет хвостом. Такое веселье продолжалось до самого дома.

     Новая родительская квартира с балконом мне понравилась. Окна её выходили на Кандалакшский залив, вдалеке виднелись корабли, стоящие на рейде в порту. Дети сразу залезли в ванну и устроили там водяной переполох.
- Я буду пвавать! – кричал Серёжа, то и дело ныряя в воду.
Я держала за ручки Костика, который с восторгом бил ножками по воде, разбрызгивая её во все стороны. Детский смех и визг сильно беспокоили Мушку. Она не сводила глаз с купальщиков, подходила к ванне, вставала на задние лапы и поскуливала, мол: «Может, хватит уже? Сильно вы шумные, у нас так не положено!» Успокоилась Мушка только тогда, когда я выудила розовощёкую малышню из ванной. Собака уселась на свою плюшевую подушку и уже из угла наблюдала за нами. Я стала наводить порядок в ванной, Серёжа устроился с книжкой возле деда на диван, а Костик отправился на кухню, где бабушка уже пекла пирожки с черникой и шаньги с картошкой. Костик залез на табурет у стола, повозил руками по доске с мукой, пытаясь принять посильное участие в приготовлении пирогов, этими же руками поводил по своей голове.  Дальнейшие его действия грозили выйти из-под контроля. Бабушка решила дипломатично выставить внука из кухни, дав ему поручение: отнести печеньку Серёже. Костик схватил печеньку и потопал в комнату, раскачиваясь на ножках, как старый матрос на палубе. Вернулся он очень быстро. Поняв, что ему опять нужна печенька, бабушка, не задумываясь, вновь дала требуемое. Но Костик опять подозрительно быстро вернулся. Когда всё повторилось в той же последовательности четвёртый раз, бабушка задала мне два резонных вопроса: почему он так быстро возвращается и сколько можно съесть печенья ребёнку? Я заглянула в комнату:
- Серёжа, сколько печенюшек тебе принёс Костик?
- Нисколько, - ответил сын.
- Тогда, куда он их девает? Глотает, не жуя или прячет? – предположила я.
- Он вообще в комнату не заходил, - сказал папа.
 - Странно, - сказала я, - в однокомнатной квартире идти больше некуда.
Надо было понять, куда исчезает печенье. Я вошла в ванную и стала наблюдать. Костик, лопоча, уже объяснял бабушке, зачем пришёл. А далее было вот что: взяв в руку очередную печенюшку ребёнок направился в комнату. В тот момент, когда он должен был пройти мимо Мушки, она, сидя в своём углу, молниеносным ловким движением выхватила из руки Константина печенье и в миг заглотила лакомство. Довольный Костик побежал на кухню, чтобы повторить с собакой уже отработанный трюк.
- Эдак, она и килограмм печенья проглотит! Всё! Больше нет! — сказала, как отрезала, бабушка.
- Не? – вопросительно глядя на неё и разведя ручки в стороны, спросил Костик.
- Нет! Нет! Кончилось! – решительно сказала бабушка.
Малыш постоял немного, осмысливая отказ, и направился в комнату к брату. С этого момента Костик стал лучшим другом Мушки.