Совсем не элегия...

Медленно, с тихой и легкой печалью беру первую «фа» из затакта.  По инерции пытаюсь соединить обе руки вместе - бесполезно. Мысли не там, вне пьесы. Невольно вспоминаю тот февральский вечер, за окном метель, и невыносимо холодный,  до жути пробирающий ветер. Он вот-вот вторгнется в мою скромную комнату, но я ему не позволю: закрою поплотнее окна и продолжу дальше… брать правильные пальцы на клавиатуре. Не выходит. Руки будто бы не мои. Они, наверное, там, вместе с ней.  В прошлом. Лучше бы открывали учебник по медицине или с пользой проводили время дома. Нет, все не то. 

Снова беру «фа».Что-то другое ощущается в ее звучании. Определенно. На этот раз левая и правая меня слушают, разум начинает просыпаться. Не сразу. Да я никуда и не тороплюсь. Февральский вечер явно не то , с чего следует начать. Играю дальше.Вот прозвучал секстаккорд после восьмого такта,  и дух постепенно переносится в Храм:  солнечное  утро Сретения.Высокие своды Покровского собора,поднимаю глаза вверх, и вижу  фрески. «Заповедь новую даю вам: да любите друг друга»,- едва шепчут уста. Пресвятая Богородица с младенцем на руках, рядом  Иоанн Предтеча. Чуть подальше видны апостолы -Марк, Лука, Матфей и Иоанн с соответствующими животными - символами:  Львом, Тельцом, Ангелом и Орлом. Что они означают? Ответ не приходит в мою странную голову. Взор падает ниже, на стены: иконы святых угодников Божиих  и Божией Матери. Причем куда не взгляни - всюду ты не один, с тобой Бог и его Царство. Перевожу взгляд на середину собора: на позолоченом аналое икона праздника, к которой друг за другом подходят люди. С верой в душе они крестятся и прикладываются устами к образу. Смотрю дальше - иконостас, Царские врата, а дальше Алтарь.Сразу думаю: «любой Храм начинается с притвора и заканчивается Небесами, иначе Алтарь не назовешь. Мы  приходим сюда, снимаем верхнюю одежду,женщины и девушки надевают платки,покупают и ставят свечи, молятся, искренне прося помощи у Господа, прикладываются к праздничной иконе, участвуют в Таинствах и затем попадают.. туда? Царские врата открываются и видно престол. Не смею взирать на него, ибо не достоин.  Только после Евхаристии.

Где же она? Оглядываю толпу народа: все в цветных платках, улыбаются, обнимаются друг с другом,  неужели с миром в душе? Никакой тревоги, словно ее и не существует. Обвожу с орлиной остротой правую, затем левую часть обители, и натыкаюсь как на препятствие на бежевый шелковый платок. Молодая, стройная фигура, словно вымощена из слоновой кости, она…

В этот момент  гармония меняется, мысли точно улетучиваются, что же происходит? Никаких запинок, Чайковский явно наблюдает за мной, не давая остановиться.Стою как изваяние недалеко от шелкового платка. Внезапно поворачивается,  лица сливаются на расстоянии вытянутых рук и избежать ее я не в силах. Очертания лица помню: красивые карие глаза, длинные ресницы,круглый лоб, слегка вздернутый нос,который придает ей надменности, я бы сказал. Из-под платка выбивается прядь русых волос. Даже на славянку чем-то похоже. Больше не в силах говорить – слова путаются, получится каламбур. 
Отвернулась. Ну и ладно. Продолжаю стоять неподвижно. Поют Херувимскую песнь. Ходить нельзя,  так как будут освящать Дары. Сколько длится это томление? Не помню.

Разработка.Ритмичные триоли и плавные шестнадцатые. Как так можно, скользить по белым клавишам вверх и при этом не быть на службе? Погода не одобряет, ведь уже стрелки циферблата показывают шесть вечера. Пора бы заканчивать мою скучную  пьесу.Поторопись!

Заканчивают причастие. Она стоит последняя в длинной очереди. Не обернулась в мою сторону. Наверняка думает о Вечном… Перед ней еще два человекаъ.Складывает крестообразно руки на груди.Закрывает глаза, по устам могу прочитать слова молитвы. Думаю, она о Христе. О ком же еще?
Неторопливо подходит к амвону. Произносит  имя и причащается. Целует  Чашу.Отходит в сторону и идет к столику. Ну и? Подходит ко мне. Обомлел.

Кульминация. Что-то странные аккорды берут пальцы. Нет, не то. Удар током прошелся по телу. Нельзя так ободряюще заканчивать произведение. Настроение совсем уже не элегия, несмотря на ре бемоль мажор. Чувствую тепло, излучаемое ею.Да, дивное, дивное тепло. Сретение.Вот и встретились! Смотрю в ее глаза и удивляюсь чужому свету, исходящему от нее. Не святая ведь! Берет мою руку, говорит тихим голосом: «после службы… Сейчас нельзя».  Что «после службы, а сейчас нельзя?»

Солнечные лучи ударились в оконные решетки Храма, а мы так и стояли, держась за руки, не смея говорить…
Пытаюсь переиграть аккорды. Не выходит. Я доиграл, четыре пиано выдержал в конце, все как полагается. Совсем не элегия. Уже нет февральского вечера, метели, только  Сретение.

Мысленно еще раньше Сретения. Небольшой кабинет в музыкальном колледже, плохо настроенный рояль, напротив него фортепиано. Места хватает, чтобы протиснуться между ними.

«В темпе Adagio, в темпе Adagio! – кричит  преподаватель музыки. – Да что с тобой сегодня, Андрей? Вообще не открывал дома ноты . Два поставлю сейчас и пойдешь дальше учить!»

«Ставьте хоть десять»,- резко бросаю я, забираю вещи, и, махнув рукой, выхожу из кабинета.
Вдогонку, уже в коридоре, слышу:
«Без родителей можешь не приходить!» и громкий хлопок дверью.

Выхожу на улицу и вижу перед  собой декабрьский вечер. Теплый. Спокойный. Беззвучно падают снежинки на едва притоптанную землю. С вполне слышимым хрустом ступаю на нее. Звук  повторяется. Еще и еще. До тех пор, пока не сливается в унисон.

«Жизнь как музыка, со своим ритмом и темпом, мы их всего лишь ей организуем как композиторы»,- думал я, когда мне было двенадцать. Много времени прошло с тех пор и сейчас, доиграв «Элегическую песнь», то самое Adagio, вспоминаю те беззаботные и по-своему прекрасные годы. Уже нет злой учительницы, мама стала старше, сестры повзрослели, а я продолжаю играть и учиться.

Ярославль, 11.01.2025