de omnibus dubitandum 48. 481

    ЧАСТЬ СОРОК ВОСЬМАЯ (1713-1715)

    Глава 48.481. РАБА БОЖИЯ ЕВДОКИЯ…

    3 июля 1704 (1715 – Л.С.)

    Царевна Евдокия Алексеевна (Москва, 17 февраля/2 марта (1 марта в високосные годы) 1650 – Москва, 10/23 мая 1715). Старшая дочь Царя Алексея I Михайловича большую часть своей жизни находилась в царском тереме. Евдокия, умерла в 62/65 года/лет в 1712/1715. По характеру она была замкнутой, практически ни с кем не общалась.

    В 1689 году 39-летняя Евдокия (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных продажных, дипломированных горе-историков – Л.С.) уличена была если не в участии, то в сочувствии замыслам сестры Софии, почему и подверглась стеснениям опалы. Удалилась в московский Новодевичий монастырь*, в котором жила до конца своих дней без принятия монашеского пострига. Одна из святынь Новодевичьего монастыря – икона Божией Матери Иверская – находилась в келье Царевны. Погребена в Смоленском соборе Новодевичьего монастыря.

*) При первых Романовых Новодевичий монастырь вновь стал царским богомольем. Но настоящим расцветом обернулись для него годы регентства царевны Софьи (на самом деле Евдокии – Л.С.) Алексеевны (1682–1689), которая избрала обитель на Девичьем поле в качестве своей загородной резиденции и энергично занялась ее украшением. Тогда-то и сложился неповторимый, сохранившийся до нашего времени, архитектурный ансамбль, поражающий своим поистине царским великолепием.

    Подозревала ли «вырвавшаяся из терема на свободу» 39-летняя царевна Евдокия Алексеевна, что Новодевичий станет впоследствии местом ее заключения? Может быть… Но, прежде всего, возводя здесь роскошные храмы и дворцы, она стремилась показать свое могущество, богатство и просвещенность. Умная, смелая, образованная, «девица-богатырь», как именует Софью (на самом деле Евдокию – Л.С.) историк Соловьев, не желала возвращаться в «теремное» заключение. Часто приезжала она в обитель с младшим сводным братом, царем Петром Алексеевичем, на богомолье, здесь же встречалась с преданными людьми и щедро награждала стрельцов.

    Последовательно и упорно боролась Софья (на самом деле Евдокия – Л.С.) за царский скипетр со своим венценосным братом. Однако стрелецкий бунт 1689 г. положил конец ее правлению. «За известные подстрекательства, — гласил приказ молодого Петра Алексеевича, — нимало умедля шла б она из дворца в Новодевичь монастырь».

    Став из ктитора узницей, Софья (на самом деле Евдокия – Л.С.) и в стенах обители не оставила властолюбивых замыслов: в 1689 г. был поднят очередной стрелецкий бунт, жестоко подавленный Петром Алексеевичем {(а не клоном лжеПетра [Исаакием (Фридрихом Петером Гогенцоллерном) – Л.С.]}. Этот мятеж привел в монастырь на Девичьем поле еще двух сестер-царевен: Евдокию (Марфу - Л.С.) и Екатерину Алексеевен.

    Саму же Софью (на самом деле Евдокию – Л.С.) в 20-х числах октября 1689 г. при игумении Памфилии (Потемкиной) в Смоленском соборе постригли с именем Сусанны и поместили «для крепкого содержания» в стрелецкой караульне при Напрудной башне. Она получала денежное и продовольственное содержание от дворца, но была строго ограничена в общении, находясь под охраной солдат-преображенцев (пока ещё не наемников – Л.С.). «А певчих в монастырь не пускать, — писал клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.], а не настоящий Петр Алексеевич доверенному лицу, — поют и старицы хорошо, лишь бы вера была, а не так, что в церкви „Спаси от бед…“ поют, а в паперти деньги на убийство дают».

    Той же осенью на Девичьем поле под стенами монастыря, напротив келий царевны, которую клон лжеПетра [Исаакий (Фридрих Петер Гогенцоллерн) – Л.С.] стал называть не иначе как «третья особа» или «зазорное лицо», были поставлены 193 виселицы. В течение пяти месяцев, до самой весны, висели на них трупы казненных стрельцов. В руках они держали челобитные, в которых звали Софью (на самом деле Евдокию – Л.С.) на царство.

    По приказу клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)=Георга Вильгельма Бранденбург-Байрейтского  – Л.С.] монастырь перешел в ведение Преображенского приказа, который в то время исполнял назначение министерства внутренних дел и ведомства исполнения наказаний. Вход в обитель был закрыт, свидания монахинь с родственниками ограничены и поставлены под надзор. Текст указа по повелению клона лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна)  – Л.С.] был прибит на святых вратах. Так Новодевичий монастырь, говоря современным языком, превратился в режимный объект, а опальная царевна разделила участь многих политиков-мужчин.

    Прожив в обители пять (семнадцать – Л.С.) лет, инокиня Сусанна преставилась 3 июля 1704 (1715 – Л.С.) г., за год до этого приняв великую схиму с прежним именем. Несмотря на опалу, сестры монастыря всегда почитали царевну великой госпожой и «святого дому из давних лет строительницей». В игуменских кельях хранился (фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, заслуженных, продажных горе-историков и даже насельниц Новодевичьего монастыря – Л.С.) запрещенный клоном лжеПетра [Исаакия (Фридриха Петера Гогенцоллерна) – Л.С.] портрет Софьи «в орлах», а место ее заключения — стрелецкая караульня при Напрудной башне — именовалась не иначе как [(по утверждению современной монахини Евдокии (Киреевой) – Л.С.] «дворцом блаженныя памяти схимонахини царевны Софии Алексеевны».

    Гробницу царственной узницы (изготовленную фантазиями романовских фальсификаторов и их верных последователей современных, дипломированных, заслуженных, продажных горе-историков и даже насельниц Новодевичьего монастыря – Л.С.) и сейчас можно видеть в юго-западном углу Смоленского собора**.

**) Одно из самых крупных кладбищ аристократии Московского государства XVI–XVII вв. находится в московском Новодевичьем монастыре. Его наиболее многочисленная часть сосредоточена в погребальном склепе главной монастырской церкви во имя Смоленского Образа Богородицы. Надписи на десятках памятников в склепе известны с конца XVIII в., но только в ходе реставрации 1880-х гг. впервые были открыты фальсифицированные каменные саркофаги и надписи на них. Информация об этой реставрации не была опубликована. С 1990-х гг. стал известен план и описание изученных при реставрации погребений. Эти данные также не были опубликованы.

В рамках подготовки к празднованию 500-летия основания Новодевичьего монастыря в Москве велись самые активные работы по его реставрации и благоустройству. Их сопровождали фундаментальные научные работы, для которых была создана Новодевичья археологическая экспедиция Института археологии РАН (руководитель Л.А. Беляев) [См.: Беляев Л.А., Григорян С.Б., Шуляев С.Г. Некрополь Cмоленского собора Новодевичьего монастыря XVI–XVII вв. Исследования 2017–2018 гг.: методы и результаты // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2019. № 4. С. 112–127]. Среди ее задач важное место занимало изучение подклета собора Смоленского Образа Богородицы с его уникальным по сохранности некрополем, вошедшим в русскую историографию еще в XVIII в. благодаря публикации надписей в «Древней российской вивлиофике» в 1791 г. [Надписи, находящиеся в Новодевичьем Московском монастыре в церквах и разных местах над умершими // Древняя российская вивлиофика. Изд. 2-е. Ч. 19. М., 1791. С. 293–304] Как и во всем проекте, члены комиссии стремились максимально использовать возможности смежных дисциплин, прежде всего источниковедения, не ограничиваясь изучением материальных остатков, но прибегая к углубленному архивному поиску. Это позволило им рассмотреть ряд документов, интересных с точки зрения генеалогии, поминального обряда и пространственной организации аристократических кладбищ Московского царства. Эти документы по утверждению членов комиссии раскрывают особенности реставрационных исследований и методов церковных историков последней четверти XIX в., а также предоставили в  распоряжение комиссии важные фальсифицированные памятники эпиграфики, сейчас недоступные или поврежденные.

Задача данной статьи — ознакомить читателей с планом, составленным в ходе реставрационных работ по фальсификации исторических фрагментов, проходивших в подклете Смоленского собора в 1880-х гг.

Документ был известен и ранее: на него обратила внимание сотрудник Государственного исторического музея О.А. Трубникова, сославшись на шифр дела в архиве г. Москвы [Трубникова О.А. История некрополя Новодевичьего монастыря (30-е гг. XVI в. — 30-е гг. XX в.) // Московский некрополь (история, археология, искусство, охрана). М., 1991. С. 106–123].

На основе этого плана она, составила собственный, скорее упомянув, чем описав, фальсифицированные надгробные сооружения и надписи. Сравнение плана с усыпальницей de visu убедило автора, что оформление подклета в основных чертах не менялось с 1880-х гг. [Трубникова О.А. История некрополя Новодевичьего монастыря (30-е гг. XVI в. — 30-е гг. XX в.) // Московский некрополь (история, археология, искусство, охрана). М., 1991. С. 112].

Об исследованиях подклета Смоленского собора в 1880-х гг. известно не очень много. Разные восстановительно-ремонтные работы в монастыре шли с середины XVIII в. (выдающийся русский архитектор И. Мичурин и др.). Работы в соборе шли и в 1880–1890-х гг. под наблюдением Московского археологического общества и частично отражались в печати.

С рубежа XIX–XX вв. работами руководил один из самых известных в будущем архитекторов-реставраторов И.П. Машков (1867–1945), в то время еще молодой специалист: в 1885 г. он получил диплом архитектора и до 1888 г. участвовал в строительстве университетских клиник на Девичьем поле [См.: Памятники архитектуры в дореволюционной России: Очерки истории архитектурной реставрации / под ред. А.С. Щенкова. М., 2002. С. 362, 394]. Позже материалы вошли в справочник «Московский некрополь» [Московский некрополь / Саитов В.И., Модзалевский Б.Л. Т. 1: А–I. СПб., 1907; Т. 2: К–П. СПб., 1908; Т. 3. Р-Ф. СПб., 1908].

Благодаря его отсылкам мы узнаем, что работы консультировал знаток Москвы и ее кладбищ А.А. Мартынов (1818–1903), и его рукописные заметки сохранял известный историк А.А. Титов. В числе консультантов, видимо, был известный архитектор В.А. Гамбурцев, знаток погребальных сооружений, в том числе русского надгробного памятника XVI–XVII вв. Из современных данным работам изданий наиболее известна заметка в журнале «Исторический вестник» за 1886 г. В ней сообщено, что в прошлом (то есть в 1885) году в соборном храме Новодевичьего монастыря Смоленской Божией Матери «было приступлено… к очистке (фальсификации - Л.С.) и приведению в надлежащий вид соборного подцерковья, служившего со времени основания монастыря усыпальницею ближайших царских родственников, а также многих угасших теперь княжеских и боярских фамилий, память о которых сохранилась в истории государства» [Подсоборный склеп в московском Ново-Девичьем монастыре // Исторический вестник. 1886. Т. 25. Июль. С. 199–2018]. Там же говорилось о неприглядном виде подцерковья (до фальсификации - Л.С.) и о его «настоящей реставрации, на днях только законченной».

При этом было указано, что обнаружен ряд ранее неизвестных надгробных сооружений, на которых помещены (в ходе фальсификации - Л.С.) имена погребенных. Среди вновь открытых, первой была названа могила княгини Иулиании, вдовы родного брата Ивана IV Юрия (Георгия) Васильевича (в монашестве Александры). В заметке содержится глухая ссылка на «Московские ведомости» (без указания года, месяца, даты и номера), где опубликованы сведения об открытии еще нескольких (фальсифицированных - Л.С.) надгробных надписей: княгини Ирины (Александры) князя Ивана Семеновича Ярославского (†6 марта 7061); княгини иноки Варсанофии князя Дмитрия Васильевича Небогатого (†23 октября 7061); Григория Юрьевича Захарьина (†1 марта 7064).

В «Историческом вестнике» отмечено, что «все вновь найденные (фальсифицированных - Л.С.) надгробия и намогильные плиты были приведены в порядок, очищены от пыли и мусора и установлены на тех местах, где были найдены. Над княжескими надгробиями, для большей сохранности, сделаны деревянные чехлы, на которых воспроизведены надписи, сохранившиеся на надгробиях» [Подсоборный склеп в московском Ново-Девичьем монастыре // Исторический вестник. 1886. Т. 25. Июль. С. 199–2019]. Также сказано о починках сводов и стен склепа. Очевидно, что сведения в публикации «Исторического вестника» отражают ту картину, которая представлена на плане и в экспликации.

Опишем их подробнее. План «подсоборного склепа» и экспликация к нему отложились в подборке материалов по Новодевичьему монастырю в составе фонда Московского археологического общества в Центральном государственном архиве г. Москвы (ЦГА Москвы). Эта подборка сохранилась в виде отдельной папки, выступающей одной из составных частей единицы хранения [ЦГА Москвы. Ф. 454. Оп. 3. Д. 56. Л. 155–282]. Документы в этой подборке, посвященной Новодевичьему монастырю, в основном касаются вопросов починок конструкций и живописного убранства церквей монастыря. При раскладке документов внутри папки в целом выдержан хронологический принцип. Публикуемая экспликация (ил. 3) занимает л. 170–172, а план л. 183 (ил. 1 и 2 а-б). В деле, между экспликацией и планом, т.е. на л. 173–182, помещена метрика Новодевичьего монастыря, датированная январем-февралем 1887 г. Она построена в форме ответов на вопросные пункты (формулировки вопросов отсутствуют), на ее последнем листе написано, что ответы давал священник Новодевичьего монастыря Николай Матвеев Антушев при содействии настоятельницы игумении Антонии и архитектора А.А. Никифорова (л. 182).

Н.М. Антушев не только священнослужитель, но и довольно известный историк церковной старины Москвы, автор ряда историко-археологических очерков, среди которых и очерк Новодевичьего монастыря, изданный в 1885 г. [Антушев Н.М. Историческое описание Московского Новодевичьего монастыря. М., 1885. Воспроизведение надписей на с. 79–93], но подготовленный несколько ранее. Несомненно, его должны были заинтересовать работы в подклете, описание гробниц которого он включил в очерк 1885 г., сославшись при этом на две предшествующие публикации: сводку 1791 г. и работу Александра Орлова о московских кладбищах [Cм.: Орлов А.А. Надгробные надписи, собранные... из всех монастырей и со всех кладбищ московских. М., 1834. На самом деле материалы работы А.А. Орлова включены не были. Помимо сводки 1791 г. Н.М. Антушевым были использованы иные материалы, касающиеся погребений XVIII–XIX вв.].

В центральной апсиде Н.М. Антушев указал две безымянные гробницы и четыре надписи: одна о переносе останков царевны Анны Иоанновны (на самом деле Петровны, дочери настоящего Петра Алексеевича и Прасковьи Феодоровны Салтыковой - Л.С.) в 1685 г. и три о смерти девицы Анны (Александры) Федоровны Шереметевой (†2 сентября 1654), Евдокии (схимницы Евфросинии) Федоровны, жены Ианникиты Ивановича Одоевского (†21 сентября 1671); Акулины Федоровны, жены Василия Федоровича Одоевского (†3 августа 1687).

Памятники в издании 1885 г. описаны явно не с натуры, а на основе перечня 1791 г., на что указывают и такие детали, как включение в опись пресловутого «надгробия 1503 года» [См. об этом: Шокарев С.Ю. Разгадка «древнейшего» надгробия московского Новодевичьего монастыря // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 202413], чтение (фальсифицированного - Л.С.) надгробия Анфисы Годуновой, на самом деле  принадлежащего некоей «Пановой» и др. Кроме того, Н. Антушев отмечает в четверике 28 (фальсифицированных - Л.С.) «гробниц» без надписей или с нечитаемыми надписями (их пять). И так далее. Обратимся к метрике. В ней подробно описан внешний облик зданий и некоторые наиболее значимые монастырские предметы, причем в ряде случаев метрика отражает перемены, которые только что произошли в подклете Смоленского собора в ходе реставрации: «У соборной церкви в 1886-м году сделана прибавка упора (контрфорса) к подвальному этажу, под алтарем» (л. 174);

Илл 1. «Склеп под Смоленским собором в Новодевичьем монастыре». Чертеж (тушь на ватмане). 1887 г.? ЦГА Москвы. Ф. 454. Оп. 3. Д. 56. Л. 183.

«В соборе… в правом предалтарии имеется особая дверь в нишу в стене, из которой, как можно предполагать, был ход, (ныне заделанный) в подвальный этаж, в усыпальницу… Помост во всем соборе устроен из чугунных плит с узором. В алтаре плиты другого образца, с клеймами 1808 года» (л. 176).

По всей вероятности, экспликация и метрика составлены единовременно. Они написаны одними чернилами и на бумаге той же желтизны, очень схожим почерком, близким к писарскому но, видимо, разными людьми. У метрики листы скреплены подписью. Это позволяет датировать план и экспликацию: в заметке 1886 г. начало работ по фальсификации в подцерковье отнесено к 1885 г. [Подсоборный склеп… С. 19914], что определяет возможную нижнюю дату составления плана — 1885 г. Верхняя, вероятно, — 1887 г., поскольку полный план мог быть составлен скорее после реставрации, завершенной в 1886 г. [О.А. Трубникова датирует план 1887 г. (см.: Трубникова О.А. История некрополя Новодевичьего монастыря (30-е гг. XVI в. — 30-е гг. XX в.) // Московский некрополь (история, археология, искусство, охрана). М., 1991. С. 112)].

Составитель метрики отметил надгробия царицы Евдокии Лопухиной (на самом деле Прасковьи Федоровны Салтыковой – Л.С.) и царевен в соборе: «В Смоленской соборной церкви имеется четыре (фальсифицированных - Л.С.) надгробных памятника: царице Евдокии Феодоровне, урожденной Лопухиной (на самом деле Прасковье Федоровне Салтыковой – Л.С.), царевнам: Софии (на самом деле Евдокии 1-й – Л.С.), Евдокии 2-й, Екатерине Алексеевнам, дочерям царя Алексея Михайловича.

Каменные их гробы стоят на помосте храма, над ними устроены из кирпича надгробницы, покрытые суконными и бархатными покровами с нашитыми на них крестами. Вверху надгробниц помещены медные дощечки с надписью о времени рождения и кончины царевен. Имена мастеров не названы» (л. 178 об.). Понятно, что в сравнении с книгой Н.М. Антушева 1885 г. метрику следовало переписать заново после открытия под полами саркофагов и, возможно, нового чтения (фальсифицированных - Л.С.) некоторых уже известных надгробий. Заготовкой для этой части метрики служили план и экспликация, отражающие ту ситуацию, которая представлена в заметке для «Исторического вестника». Допустимо думать даже, что и заметка составлена автором плана с экспликацией — в обоих случаях имеется ошибочное указание на (фальсифицированное - Л.С.) погребение в подклете царевны Татьяны Михайловны [Cм.: Подсоборный склеп… С. 200; ЦГА Москвы. Ф. 454. Оп. 3. Д. 56. Л. 170 об. № 416].