Глазкович и психолог Августин Часть 5 Хранитель 4

Неуместная проекция. Получатель "дюлей" Глазкович Иван Ав(р)ельевич и знаки судьбы психолога Августина
(Хранитель 4, часть 5)

Глазкович Иван Ав(р)ельевич. У его отца было имя Аврелий, но в роддоме, а потом и в паспортном столе почему-то (по знамениям судьбы) ему ошибочно оформили"Авелий" (несмотря на уйму проверок и внесения данных после осведомления правильности заполнения со стороны будущего получателя документа).

Иван решил, что это знак судьбы и, став Режиссером, ставил подпись на документах словно он "золотое лёгкое дуновение ветра" (в своем наследии). Он так и не смог отказаться и отделить друг от друга оба значения:

Авелий от имени Авель "лёгкое дуновение". Аврелий "золотой".

Он не любил "подлиз", но был вынужден с ними работать. И лицемеры в его окружении, особенно многие актрисы, считали себя "дерзкими", решая за Глазковича, что ему нравилась их наглость. Уверена была каждая:

"Никто кроме меня ему никогда так не отвечал".

Иван видел происходящее, но не трогал неприятных ему артистов.

- Работа есть работа. А смысл?

Перевоспитать бы он их не смог. Ему нужна была игра на сцене и безусловно он сильно уставал, что помимо дела, каждая "мнящая из себя наглую" тщательно изучала его личную жизнь.

Глазкович любил музыку. Он обожал классическую. И иногда его могла совершенно неожиданно зацепить простая форма среди современной. Это удивляло и его самого.

Про него за спиной любили рассказывать анекдот о "Временах года". Он отдыхал под звучание этих произведений различных композиторов. И актеры об этом знали.

"Девочку шести лет приводят в школу на собеседование и спрашивают, сколько она знает времён года. Она на минутку задумалась и отвечает:
- Шесть.
Директор предлагает ей подумать ещё. Девочка снова на мгновение зависает и говорит:
- Честное слово, больше не помню. Шесть! Директор выразительно смотрит на побагровевшую мамашу девочки, покашливает и отправляет их в коридор. Там мама возмущённо спрашивает дочку:
- Ну, Света, и что это было?!
- Мам, - со слезами на глазах отвечает дочка, - я и правда не помню больше никаких времён года, кроме Вивальди, Гайдна, Пьяццола, Лусье, Чайковского и Глазунова.
Мама:
- Света! А Десятников, а Кейдж!?".

Утонченность на фоне кого-то. И утонченность в принципе были для Глазковича различны.

- Утонченные не лезут в мою личную жизнь, - признавался он, отпуская актрису-подлизу с репетиции.

Когда за его спиной создавали "лизуны" интриги, Ав(р)елич играл по струнам души в "лучше/хуже". Делал он это очень редко, чтобы прояснить ситуацию и когда она доходила до критического момента. И делал он так бессознательно, сосредотачиваясь в напряжённом казусе на позитивной стороне вопроса.

Лицемеры выясняли информацию о конкретном человеке, на что он просто и естественно реагировал:

"Посмотри какая она классная. Она тебе отказала и отстояла свою честь".

И здесь не ради Ивана, а ради себя "классных" люди "выливали" все, что на душе и на самом деле происходило. При этом Ав(р)елич серьезно и честно отстаивал достоинство человека, о котором ничего не знал.

"Она не отказала", - признавался "лизун".

Почему лизун? Это же ярлык? Как такой человек, тем более Режиссер театр, позволяет себе такое? - возмущаетесь вы и правильно делаете, - Он же унижает.

- Я долго страдал, видел как ты мучаешься от незнания всей ситуации и ради тебя я сейчас рассказал, - собирал "лапшу на ушах" Глазкович со стороны актера.
- Да, да, да, - внутри себя и молча смотрел на "подлизу" он, - Ради меня! Ага! Тебя зацепило, что твой сообщник (в игре за моей спиной) был назван больше 3 или 4 раз "Классным". Твоя гордыня не позволила бы такого и дальше. Ты не уважаешь не общие секреты с человеком, не меня. Сочиняя сейчас при мне сказку о "сдержанном слове" ты создал вину перед самим собой не из-за "открытых карт", не из-за "не сдержанного обещания", а потому что выяснял информацию о человеке, которому обещал молчать, выяснял в открытую, создавая смущение и непонимание "А с чего вдруг?". Ведь ваша интрига была уже давно позади и никого уже не касалась. Я заметил ее и сразу отпустил, а бесконечное навязчивое выяснение информации в какой-то момент все же вынужденно насторожило. Твоя вина не из-за интриги, - читалось в его глазах и выражении молчаливого задумчивого лица, -  Не из-за того, что доставляло удовольствие держать меня в неведении, не от самой интриги, получая за спиной кайф. Нет. Чувство вины возникло из-за слабости к собственной значимости:

"Как это так "классный" тот, что был соучастником. Я лучше, чем она".

Ради своей значимости "спалить" сообщника - видимо это очень сильная ошибка для человека в гордыни, которую он не сможет себе простить. Понадобится уйма лет отрицания и самооправдания, чтобы признать и решить этот вопрос с собой.

Поэтому в этот раз (и очередной) Глазкович был готов, к тому, что человек уйдет. И на долго. Поток мыслей. Смущение на лицо. И пару слов в предложении в адрес "лизуна":

- Вы хотели опозорить сообщника? У вас это получилось.
- Я никого не позорил. Вы не сдержали обещания.
- Это какие же?

И человек в такой ситуации обычно перечисляет мелочи из его детективных изощрений и выдумываний. Глазкович уже привык, что в глазах "лизуна" он "Монстр", "Великий манипулятор" и интригант, знающий все заранее. Мелочи абсолютно не касались "очага" конфликтной ситуации, поэтому и в это раз Иван не стал обращать на них должного внимания, не вдаваясь в подробности "гениального" разоблачения его персоны.

От ярлыка "лизуны" Ивану было неприятно и самому. В его Уме сохранялась зависть лицемерам, которую он боялся тронуть и пересмотреть.

- Я не пускаю себя в знаки, потому что я в ярлыках. Мое цепляние за ярлык напоминает анекдот про мальчика в песочнице и его немоту:

"Дело происходит на детской площадке. Все дети кричат, визжат, спорят. И только один мальчик лет 6-ти играет молча возле мамы.
— Скажите, а почему Ваш сын постоянно молчит?
 — Он немой.
Тут мальчик поднимает голову и говорит:
— Как не твой???".

- Свои ярлыки они забывают (и насколько их было много с их стороны - монстр, маньяк, садист и прочее), а на моих зацикливаются, - возмущался он, - Актеру N не нужны такие как я, - продолжал обижаться он.
 
- Так и он вам не нужен, - словно прочитала его мысли и передала смелый молчаливый импульс, вошедшая в его кабинет Милена. Эту фразу Иван услышал как аромат дорого парфюма и не стал пугать девушку заранее тем, что умеет читать мысли.

Знакомство. Беседа. Выяснение откуда поступила рекомендация. От кого?

Поначалу Ав(р)елич был оскорблен, что какой-то блогер захотел у него учиться, даже платно оскорбило.

- Театральное искусство, навыки актерского мастерства во имя того, чтобы презентовать материалы другого качества, - обосновывала свое намерение Серафима.

Знание о том, что его враг - "Священный психолог" - дал рекомендацию, заинтересовало Глазковича. Он остановил накрутки, но не отрицал, что рекомендация от психолога его серьезно выбила из себя. Он открыто рассказал Милене о своей зависти лицемерам и успокоился, хотя был в шоке, что открылся незнакомому блогеру.

Милена в процессе диалога наблюдала за непривычными в ее восприятии колебаниями Ума Режиссера. Она на приеме у психолога познала, что такое метание между "Чесноком" и "Напарником", их отличие и свою опору на "золотой середине", а вот колебания были для нее пока что совсем не знакомы.

- Простите, что вмешиваюсь в ваши отношения со "Священным психологом", но я заметила, что вы скучаете друг по другу. И одновременно он вам не нужен. В чем кстати? Я так хочу, чтобы ваш конфликт прекратился.

У Ивана задрожали руки. Он сильно нервничал, но все же решил попробовать решить долгую больную тему в сопровождении блогера:

- Мне не нужен "Священный психолог" как друг.
- Он тоже самое говорит. Вы нужны друг другу как профессионалы?
- Да. Наем не из-за личных отношений, а по деловым качествам. Вы сейчас убедили меня, что настроены на обучение актерскому мастерству серьезно. Я устал, когда ко мне подлизываются.
- Разве "Священный психолог" так делал?
- Нет. Да, это моя слабость. Я переношу на таких как он.
- Может быть нам нужно найти что-то среднее между "лизунами" и "священными"?
- Я не называл его так? Не я автор ярлыка.
- Я знаю. Вроде какая-то Стефа. Он говорил об этом, но я точно не помню. Вас объединяет "выравнивание".

- Как же он зарожает подобными словечками.
- Ну, и что. Вы такой же.
- Согласен, - вновь успокоился он.
- На "священного" вы переносили "лизунов". Психолог соглашался. Он и до ярлыка "лизун" много лет изучал себя на предмет "священности", пока что в его жизни не появились вы.
- Священный лизун. Забавно! И отвратительно. Так не бывает.
- Да.
- Кстати, а как его зовут?
- А там все совпадает. "Величественный, священный" - это Августин. Психолога зовут именно так.
- Психолог Августин. Даже как-то психологом его не хочется называть. Хочется большего. Какого-то другого более звучащего названия у профессии. Я замечал, что он талантлив больше, чем психолог.
- Ура!!!! Вы оба боялись своего величия. Я заметила в переживаниях с обеих сторон. Вы не похожи оба на людей, кто хочет унижать. Вы оба не живёте кайфом от тревог, выраженных в страхе потери. Вы оба талантливы. Вы если уходили, то по-настоящему. И также по-настоящему возрождали отношения, многое осознав. Вам неприятно работать на шантаже, запугивании и манипуляции потерей. Так не возможно раскрыть в себе творческий источник. Для Августина на первом месте осознанность, для вас мастерство игры на сцене и искусство. "Вернулся ради осознанности и искусства - все. Все отпустили и продолжили путь", - считала общее между Режиссером и Психологом Милена, - Вы оба испытываете симпатию к мастерству друг друга.
- Да!

У Милены и Ав(р)елича подступили слезы освобождения от многолетней борьбы.  Каждый из них постарался скрыть их, сохраняя дистанцию друг к другу. При этом оба все прекрасно почувствовали.

- Я люблю "Времена года". Его имя Августин.
- Даааа. Август. Это ваша коллекция? - спешила осознать быстрее, чем режиссер, Серафима.
- Огненный Ангел, я не отношусь к людям как к игрушкам. Я не собираю коллекцию. Я мечтаю о 12 друзьях, кому я могу доверить своего врага. Кто, когда я во вражеском отношении к самому себе, выдержит мой нрав и узнает в нем самого себя.
- Как красиво!
- А теперь к делу. Благодарю за ведение. Я отблагодарю вас чем попросите.
- Мне не нужна благодарность. У меня рисуется символ "Джинна" из сказки "Алладин". Я не Хозяин вашей благодарности. И с тремя желаниями у меня проблем нет. Я сама себе Волшебник. Я пришла учиться. Я счастлива, что конфликта больше нет. Есть связь, порядок и принятие.
- Ну, это не вам решать.
- Вы догоняете и причиняете добро?
- Нет. Я благодарю.
- Поняла. Извините за наглое давление. Я любитель нажать на газ за человека.

Иван улыбнулся:

- Так вот она какая эта дерзость. Вот она какая наглость ....
- За пределами благодарности, в которой, повторяю, я не нуждаюсь и не за этим я пришла, я хочу заниматься у вас. Как положено за оплату и серьезно. Откажите, я пойму и буду искать дальше.
- "Матисс или Кандинский!", - внезапно спросил Ав(р)елий.
- Иван Авельевич ... Аврельевич, оба живописца носили очки. А Глазкович видит абсолютно самостоятельно.

Иван улыбнулся:

- Я восторге! Я действительно освобожденный Джинн. Вы освободили меня от службы людям. И благословили на служение искусству. Вы не Художник-постановщик и не Актриса. Вы Режиссер.

Милена ничего не поняла. Она продолжила мыслить о манипуляторах "страха потерять". Вопрос Режиссера вызвал в ней ее психосоматические реакции.

- Манипулирующие "страхом потерять" не запоминают, что устраивали "качели", - рассуждала она молча, - Они запоминают только, что "их выгнали" в этих качелях, вырывая из контекста выгодное для них. Это форма в***ы за то, чтобы быть советчиком в принятии моих решений. Манипулируют страхом потерять люди в "не туда и не сюда". Некая "раскорячка", в которой в случае падения очень-очень больно. В ней же они устраивают дедовщину. Я до сегодняшнего дня и сама была в "не туда и не сюда" по отношению к ним. Я была созависима. А вот алчно мстить я не хочу.

- Вы не помощник Режиссера. Я вижу ваши состояния. Мне не нужны советчики из мира блогерства. Не волнуйтесь. Теперь вы ученик, а я Учитель. Так вам будет проще познавать?

- Да, - расслабилась Милена, - Так чему же вы завидовали? Давайте продолжим эту часть? Мне хочется, чтобы мы доделали.

- Хорошо, - послушно отреагировал Режиссер, - На пике горы я самолюбовался и мгновенно получал, как вы сейчас любите выражаться, "дюлей". Я замечал это и возвращал трезвость Ума. А "лизуны" игнорируют эту часть и растягивают удовольствие на много лет, поддерживают его и повторяют события, чтобы вновь и вновь быть в самолюбовании.  Как таковых повторов не существует и поэтому жутко наблюдать за их заблуждением. Они другие. Люди, кому они мстят тоже, но эти повторы только у них в головах и идёт ярое сопротивление "переходу" и победе над зацикленностью. Самолюбование как наркотик, в нем кайфово и оно как "слепое бегство" от свободы. В самолюбовании я не брал ответственность за новые объемы, за расширение, и расслаблялся, считая, что "все уже сделано". "Наступили времена отдыха" провоцировало меня тщеславие на падение.

У Ивана произошел скачок в откровении. Ум переключился на другой пучок открытий:

- Я им не муж. Проекции бывших мужей неуместны изначально. Сама по себе проекция неуместна и это примирение на прошлое. Это и есть вырывание из контекста.
- У меня сносит сейчас крышу от таких же слов, которые я услышала от Августина.
- Возникла проекция и вот, где стоит "закрыть рот". Молчаливая борьба с проекцией, понимая, что человек настоящего ни при чем.
- Как же здорово! Да!

....

Августин добавлял людей, подавших заявки в социальной сети. Он улавливал тему проекций и погрузился в ее изучение.

- Неуместная проекция возникает не просто так. Это какой-то скрытый знак, на который в "сером" состоянии самолюбования, либо дерзости, человек боится отреагировать. Пойти за ним. Познать и открыть что-то новое о себе. Я привык к проекциям. Это не есть хорошо. Я привык не улавливать знак или символ своего подсознания. Скорей всего вырывание из контекста и втягивание в свой бред происходит не просто так. Это сопротивление.

Августин случайно нажал вместо добавить человека по заявке "рекомендацию". Мгновенно пришло сообщение:

- Что хотели?

И он попробовал проигнорировать, при этом и отменил заявку от своей страницы.

- Причина заявки? - настаивал человек.

И "величественный" психолог понял, что ответ на его запрос близок.

- С момента моего отказа от собственной заявки прошло времени прилично, - рассуждал он, - Человек не заметил и я улавливаю желание пообщаться. Мужчина потребовал второй раз ответа, потому что в нем взбудоражено тщеславие. Или ещё что-то. Не важно.

Через пару минут Августину пришло сообщение уже от другого человека.

- Вы знаете Владимира П.? Вы близко с ним знакомы?

Психолог и здесь позволил себе игнорирование. Прошло пару минут и женщина описала обоснование к вопросу. После обоснования Августин смело ответил, что не знаком и у него попросили извинения за беспокойство.

- В чем разница? Мы с Миленой подняли вопрос сравнений и отличий. И я нашел этот вопрос и в самом себе на примере вот этих сообщений. Все же я отличаю. В первом случае, человек настаивает на своей значимости в моей жизни и желает взаимодействия, хотя имитирует, что не заинтересован. Во втором случае, обосновали и ушли. Нет расшатывания. Нет продолжения напоминания о себе.

Прошло ещё время и вновь от человека поступило сообщение: знак вопроса.

- Моя страница - это деловой аккаунт, - размышлял Августин, - И я улавливаю желание воспитать меня. Идёт осуждение самопрезентации. Мужчина выделяет свою значимость, чтобы эту презентацию "обломить", "унизить", создать условия для фразы "Ты мне не нужен". Я не нужен этому человеку и он не нужен мне. Допустим я нажал на рекомендацию не случайно. И ненужные друг другу люди, не совпадающие в интересах, встретились аналогично не просто так. Я понял для себя, что когда тебя уже отпустили, не стоит продолжать выяснять по какой причине к тебе стучатся. И здесь внимательность очень важна. Ярлык "Подмечатели" по отношению к подозрительным людям принижает внимательность как таковую, которую им нужно подтянуть и натренировать. Милена разбирала ярлык "Вальяжная", который она получила от тренера в спорте. Ярлык смешал в ее подсознании "Чеснока" и "Напарника", а они оба были ни при чем. Абсолютно верно ярлык несёт в положительном аспекте скрытый знак - ей действительно стоит подтянуть активность и дистанцию. К сожалению, пришлось это понять через публичное унижение. Если ярлыки - это знаки "В чем расти? Что настроить? Что подтягивать?", то проекции видимо несут противоположный эффект "Ты вырос. Ты на пике. Пора искать непознанное и наводить там порядок".

Милена помогла мне понять, что ярлык "Священный" - это недовеличественный. В ее случае "Вальяжная" - это недоподвижная. Вешали ярлыки, но не подсказывали.
Проекции? Где ярлык, там и проекция. "Священный лизун". Как же гадко звучит. Мы подтягивали "Величественное отстранение". Это не игнорирование, в нем сохранена включенность. Тогда нет вырывания из контекста и бреденья. Я оставил человека в неведении "Догадайся сам, что я уже отменил заявку". Почему мне захотелось это сделать? Почему женщине в поиске информации о другом человек я уделил внимание?
Она уловила, что вопрос звучал как приказ. Словно мне написал следователь. А здесь хочу ли я воспитать? Нет. Вопрос "Что хотели?" с тщеславным любопытством уже говорит о том, что нам не по пути. Просмотры историй в социальных сетях, когда ты ушел от специалиста, тоже. На меня могут проецировать меня же в далёком прошлом, когда я был другой. То есть для этих людей я победитель. А это значит, мне нужно решаться на заботу о чем-то новом и непознанном. В каком эгрегоре я ещё не был? Где я не наводил порядок и был не готов выравнивать крайности?

И психолог Августин ощутил шум, тревогу, боязнь и пустоту.

- Меня впустил эгрегор искусств.

Он ещё раз посмотрел на аватарку некого Кирилла С., с изображением мотоцикла на фотографии.

- Среди мотолюбителей я навел порядок. Процессы и результаты идут автоматически. Обратятся за помощью - поведу и помогу, настрою нужные связи. Искусства - это автомобили. Самая моя больная тема после смерти родителей. Почему подсознание зацепилось за искусство тех времен?

- Какое искусство? Зачем? У нас не на что жить, - вспомнил он фразу тети, - Какой мотоцикл? Помоги мне с уборкой! - вспоминал он ее срывы в усталости и отчаянии. Он помнил ее ещё до встречи с дядей, сидящей у окна в слезах. Был вечер. Была в истерике разбита ваза, подаренная ее бывшим парнем, и отданные мной накопленные деньги на мотоцикл. Так у тети появились средства для нового платья, чтобы бегать на свидание в более элитные места города. Сколько блоков я обнаружил? "Окна" и натюрморты Милены исцелили эту сцену в моей жизни. Блок - средство передвижения, одежда, отношения, деньги, желание заниматься искусством.

Психолог ощутил усиление шума и неприятное ощущение жжения в груди.

- Это моя центральная проекция. И я победил ее обнаружением. И победа, когда тебе помогают увидеть проекцию. Не стоит отказываться от знаков и подсказок. Стоит войти в непознанное, что прежде болело. Когда тетя общается со мной вплотную? Когда нужно выяснить, болен я или нет. Ей не нужно мое искусство. А я не нужен в болезнях. Я больше не нужен эгрегору спасателей. Безусловно обращаться к врачу я не перестану там, где совсем себя запустил и не заметил сбой, но именно природе спасателей я больше не нужен. Что означает для меня прощание со спасателем в тете? Это прощание со спасателем в себе. Мой спасатель отдавал последнее, чтобы она пошла на свидание и нашла себе мужа. Что это за жизнь, где ты не отдаешь последнее? Я ее не знаю, хотя я не отдал последнее мужчине с мотоциклом на аватарке. Разве мое внимание было бы последними деньгами на мотоцикл? Видимо да. Я что-то накопил. И не отдал. Я не купил себе мотоцикл, но сейчас я накопил что-то морально, чтобы он у меня был или все же машина. Я отдавал последнего себя ради чужих свиданий. И это оставалось незамеченным. Как должным. Я был должен тете за заботу о себе, которой не предполагалось в ее жизни. И я отдал этот долг в том формате, который от меня хотели - деньги для свиданий. Оставалась незамеченной взаимная забота с моей стороны. Нужны были деньги. А искусства подождут.

"Ты хочешь заниматься искусством, потому что завидуешь", - ломала она мое желание.

- Были важнее свидания, а не познание. И самое страшное признать сейчас, что родители мои были такими же. Я выхожу из родовой программы, где деньги для бесконечных свиданий и застолий, для ресторанов и бесед о болях, дойдя до кондиции, были нормой жизни. Было нормой поднимать их и не решать. Я жил двойной жизнью, скрывая себя в своей комнате над дневниками, перешедшими сейчас в книги. Эта привычка вызывает подозрение.

"Что ты скрываешь? Куда ты собрался? Отдай!"

-  Не отдам, - вырвалось из груди Августина, - Мое! Мои деньги на мой мотоцикл. Иди в чем есть, тетя. У тебя есть платье. У тебя есть внешность. У тебя есть чувства. Иди на свидание так. Как есть. А я куплю мотоцикл.

Моя тетя рассказывала женихам о несуществующем заработке. Одеждой создавала иллюзию успеха. Пока она так делала замужества не получалось. Дядю она встретила, когда успешный успех опротивел ей.

"В чем мать родила", - услышал новую установку Августин, - Я голый. Я младенец. Я голый в своем намерении купить мотоцикл. Я был открыт там, где никого не касается. И мои желания ломали. Ей нужно было увидеть меня на мотоцикле. Да, была бы истерика. Но при этом мое желание было бы материализовано. Она не хотела прожить со мной путь от накопления средств для мечты до ее обретения. Ей хотелось забрать эти средства для своих актуальных нужд под предлогом, что я должен за заботу.

Августин услышал, что Кирилл С. догадался, что заявка была убрана. В поле мотоциклиста ощущалась ненависть.

- Я не насытил потребление. Ведь можно отклонить заявку без вопросов. Мои рассказы о мотоцикле тете были заявкой на добавления в друзья. Она не собиралась со мной дружить. Ей был нужен Жених. И я был для нее этим Женихом. Я боялся не насытить ее. Не насытить ее Невесту.

Шум, исходящий от несостоявшейся "дружбы" в социальной сети, постепенно уходил. И Психолог Августин вспомнил, где поступил абсолютно также на заре его профессионального становления. Вместо отклонения заявки он задал похожий вопрос девушке, чье имя было на слуху и вызывало уйму спорных конфликтов. Ему стало стыдно.

- Я такой же как Кирилл С., - произнес он и автоматически обрел свою тишину, - Я хочу "трудных" клиентов, - признался он себе, - Я не признал этого тогда, признаю сейчас. Я абсолютно не понимаю как вести "конфликтных" и "токсичных" звёзд. Искусства, мотоцикл, машина никого не касаются. Хочу изучать - будет рост. Не захочу - не будет, а вот новая непознанная ниша - это мир "стервозных скандалистов" и хейтеров, которые на слуху, которые ведут в***ы в соцсетях, и которые с обществом ведут диалог на языке свиданий и купле-продаж.

- Я не знаю как я смогу выдержать их, как мы найдем друг друга ...

Телефон запищал. В груди, где совсем недавно горело и ощущалось сжатие, е-кнуло и психолог ощутил эмоциональный захват. Он открыл социальные сети и прочитал сообщение. Все тело дрожало от волнения, руки тряслись, в глазах колебались и боролись между собой "горняшка" тщеславия и "расширение границ ответственности" величия:

- Здрасти! Мне сказали, что вы ничего так. Ну, посмотрим. Мне плохо. Сколько?

Августин сделал вдох. На выдохе установил связь с непознанной гранью в себе и ответил рыжеволосой скандалистке, предпочитающей моду и конный паркур, в трезвом Уме и разумном принятии.

- Доброй ночи, Капитолина.

Ее потенциальная царственность и возвышенность охватила его. Он словно оказался на заседании сената и народного собрания.

- Не смей претендовать на мои связи, - услышал он от ее внутренней Царицы, - К тебе пришла я и только я вправе решать рекомендовать тебя или нет.

Августин морально проглотил знак и предупреждение. Он понял значение любой проекции "Не поступай так, как поступили с тобой эти люди", "Идёт провокация на поступок, который травмировал тебя", "Повторишь их поступок - зациклишься".

И Августин понял, что Капитолина накопила качества и энергии для какой-то новой в ее жизни целевой аудитории и площадки.

- Я теперь носитель букета проекций, кто вел не ее, а видел в ней источник рекомендаций и связей. Это ее мотоцикл, - утвердил он, - И мои потенциальные свидания здесь ни при чем. Так и должно быть. Ко мне идёт группа таких особ и мужей - медийных, - зафиксировал он, - Джинни, ты свободен, - победил он проекцию тети в самом себе и попрощался со сказкой "Алладин", войдя в мир "Волшебника изумрудного города", взяв ответственность за "новую" целевую аудиторию, возникшую "невесть откуда".

Милена и Напарник авторежима
http://proza.ru/2024/11/18/1087

Персонаж "Чеснок"
http://proza.ru/2022/03/25/1449

Персонаж "Стефа" (Упоминание о Священном психологе)
http://proza.ru/2024/02/08/1759

Упоминание о "Священном психологе" в "МанЬя"
http://proza.ru/2024/03/07/1799

Так же упоминание о "Священном психологе" в "Следователе и Мармеладе Усладовне"
http://proza.ru/2024/04/30/1517