Бомбила

Егор возвращался из деревни, куда отвозил тётку, которая гостила у них. Он выехал на трассу, видит, стоит машина, шофёр возится, переставляет колесо. Заметив машину Егора, он поднял руку. Егор остановился. В лице водителя ему показалось что-то знакомое. Спросил:
– В город ехать?
– Не возьмёте моего пассажира? А то колесо пробило, и запаска спущена. Пока заменю, пока накачаю… А человек спешит.
– Хорошо.
Мужчина, стоявший на обочине, подошёл, сел на заднее сиденье, из портфеля достал журнал, газеты и углубился в чтенье. Когда подъехали к городу, Егор спросил адрес, тот назвал. Егор хорошо знал город, довез до парадной.
– Приехали.
– Возьмите, пожалуйста, – пассажир протянул Егору деньги.
– Это много.
– Много денег не бывает.
Человек вышел из машины и исчез в парадной.
Егор отъехал немножко, остановился, пересчитал деньги. Это четверть его месячного оклада инженера. За эти деньги ему целую неделю работать, а тут за 40 минут недельный заработок в кармане.
Он слышал, что «бомбилы» на собственных машинах неплохо подрабатывают, как таксисты. Теперь сам попробовал.
Сколько он себя помнит, у них всегда была машина. Его родители рано поженились, ещё студентами. На втором курсе поженились, а на третьем родился Егор. Его мать досрочно сдала весеннюю сессию и родила в апреле, а в сентябре решила продолжать занятия, оставив четырёхмесячного сына у своих родителей в деревне, которые уже были на пенсии.
Когда отец и мать Егора закончили институт, их распределили на местный завод тяжмаш. Как молодым специалистам им дали только что освободившуюся двухкомнатную квартиру в сталинском доме, причем с гаражом. Радости отца Егора не было предела. Как только он получил ордер и прописался, сразу же перегнал из деревни от деда своего развалюху, как мать говорила, металлолом. Это был когда-то «Москвич» 401-й. Он был не на ходу, покрыт ржавчиной. Отец поставил машину в гараже и разобрал по винтику. Егор здесь же проводил время с отцом. Игрушками у него были ключи, болты, гайки, прокладки.
И вот настал момент, когда развалюха вдруг завелась и поехала. Причем ездила довольно прилично. Правда, отец не пользовался машиной зимой. А ранней весной, как только подсыхали дороги, он выезжал на этом «Москвиче». Они ездили в деревню к родственникам, ездили за грибами, за ягодами. И надо сказать, что 401-й не подводил никогда. Как только начинались дожди, отец загонял его в гараж, ставил на колодки и в течение зимы смотрел, где чего поизносилось. Что-то менял, если доставал запчасти. Если не доставал, то сам делал чертеж и на своем же заводе заказывал нужную деталь, рассчитываясь «валютой». «Валютой» была бутылка водки. Вот так он поддерживал свою машину в рабочем состоянии.
С 14 лет стал учить Егора водить и объяснять правила. Они уезжали за грибами и ягодами, находили площадку, на которой отец ставил вешки и просил Егора, чтобы тот попробовал проехать так, чтобы не сбить вешку. Вначале сложно это было сделать, затем Егор научился даже задним ходом проезжать между вешками и разворачиваться. Правила он изучил в движении. И как только исполнилось ему 18 лет, он сдал экзамены и получил удостоверение водителя-любителя.
Отец мечтал о новой машине и с завистью смотрел на новенькие «Жигули», которые бегали уже по дорогам. Тольяттинский завод выпускал их. И вот он решил приобрести новую машину. Они с женой стали откладывать деньги. Не очень-то много они получали и решили, что премии и выплаты за рацпредложения и изобретения, которые отец оформлял, будут откладывать на новую машину. Но наступало время отпуска, и им приходилось залазить в копилку. И никак они не могли накопить денег.
И чтобы как-то дисциплинировать себя и не потрошить копилку, отец подал заявление в заводской профсоюз с просьбой выделить ему автомобиль при очередном распределении, но ему отказали, поскольку у него уже есть машина, а выделяли только тем, у кого нет. Он пытался объяснить,что его «Москвич» очень древний, но порядок был такой, что, прежде чем встать на очередь, надо было представить справку из ГАИ о том, что там за тобой не числится автомобиль. Поэтому, как только исполнилось Егору восемнадцать лет, отец переписал на него «Москвич» и встал на очередь.
Очередь не бесконечна. В конце концов отец пришел радостный, объявив, что ему выделили новенькую четверку. В это время Егор уже работал на том же заводе тяжмаш. В цеху работал. Вначале после института мастером, потом старшим мастером, затем начальником участка.
Машиной он почти не пользовался. Только лишь когда отец просил его отвезти или привезти родственников или гостей развезти. И вот отцу выделили четверку. Естественно, денег у них не хватало, чтобы выкупить. Богатых родственников тоже не было, у которых можно было бы занять. Поэтому им пришлось продать этого, как называл Егор, конька-горбунка. По мнению отца, даже очень удачно продали «Москвич».
Наконец отец въехал в гараж на новенькой четверке. Естественно, он ее вначале всю, как говорится, до болта разобрал. Нашел два болта с сорванной резьбой. Кое-где в труднодоступных местах было плохо прокрашено. Прежде чем выехать, отец довольно длительное время возился, что-то смазывал, что-то подкрашивал, что-то даже приваривал. В общем, настало время, что отец выехал на новенькой машине.
Егор никогда не просил отца дать прокатиться. Он видел, как отцу хотелось иметь новую машину, как он берег ее. Поэтому даже когда отец сам просил его отвезти в деревню родственников, Егор с неохотой и очень осторожно водил, боясь сделать где-то царапинку даже, зная, что отец будет сильно переживать, если его машину повредить.
Однажды вдруг прибегает секретарь начальника цеха:
– Егор, срочно в конструкторский отдел, твоему отцу плохо!
Егор прибежал, но отца уже на носилках унесли. Начальник рассказал о том, как один из сотрудников заметил, что отец Егора сидит неподвижно, облокотившись на кульман, как обычно конструкторы сидят, обдумывая свою работу или просто отдыхая. Поэтому никто не обратил на это внимания, но какому-то сотруднику показалось странным, что коллега уже давно сидит в неподвижной позе. Подошел к нему, тронул, а он уже был в другом мире. Вызвали скорую. Врачи констатировали смерть. Вот так за рабочим столом, за кульманом ушел отец Егора.
Любимая отцовская машина досталась по наследству Егору. Как положено по закону, они с матерью поделили наследство и вступили в права владения через полгода. Егору вместе с машиной достался и гараж. Но он по-прежнему редко садился за руль, только когда мать просила отвезти в деревню ее или родственников. И вот сейчас он отвез тетку, а на обратном пути неожиданно заработал четверть месячного оклада.
Отец его обычно не брал пассажиров в машину, но никогда не отказывал соседям и возил их иногда в деревню или в поликлинику, в больницу. Отец не «бомбил», но Егор слышал, как другие «бомбят», то есть в свободное время от работы занимаются частным извозом.
Каково было его удивление, когда на следующий день в столовой он встретил того мужчину, который подсадил к нему пассажира. Они поздоровались, как старые знакомые. Сергей, как его звали, спросил:
– Ты что, бомбил?
– Да нет.
– А машина у тебя собственная?
– Досталась по наследству от отца.
– Шикарная машина. Я бы на своей четверочке в свободное время «бомбил». После института меня тоже в цех направили, но я быстро перебежал к конструкторам. Там четкий рабочий день, восемь часов, а после работы можно «побомбить».
Егор заинтересовался и стал расспрашивать, что да как. Новый знакомый ввел его в курс дела, как подработать на собственной машине. В этом деле есть свои правила. Например, не брать пассажиров у вокзала. А если кого подвозишь к вокзалу, то быстро выгружай и отъезжай, не беря пассажиров, потому что вокзалы – это хлебное место таксистов. Они могут и колеса проколоть, и стекло разбить конкурентам.
Лучше не брать молодежь, могут хулиганить. И одиноких молодых девиц. Те, бывает, говорят, мол, забыли кошелек, подожди, сейчас поднимусь, принесу деньги, и только их и видели, сбегут через сквозную парадную. Вот если садится с ребенком, то это надежно. А самое лучшее – возить за город постоянных клиентов по звонку. Тут и с милицией, с ГАИ никаких проблем не возникнет. Закон о нетрудовых доходах вроде бы отменяют, но он может еще действовать. А на основании этого закона могут даже конфисковать транспортное средство. Так что надо быть довольно осторожным.
Егор заинтересовался. Сергей спросил:
– У тебя телефон есть?
– Есть домашний.
– Дай мне номер. Мне иногда надо отвезти человека, а я не могу. Могу тогда тебе позвонить, чтобы ты взял пассажира.
А время было такое, что зарплату на заводе задерживали. Девальвация. Так что приработок не помешает, да еще такой, что за 40 минут – четверть оклада.
Сергей вдруг предложил:
– Хочешь я тебе мастер-класс покажу, проедемся на твоей машине, пока моя ласточка на ремонте?
Егор согласился. И вот в пятницу он заехал за Сергеем, и они отправились «бомбить». Сергей показывал: вот этих можно взять, этих не надо. Обучал Егора. С тех пор Егор стал по вечерам подрабатывать.
Однажды ехал – стоит компания молодых людей, явно кто-нибудь подвыпивший. Один из компании поднял руку. Егор остановился. Молодой человек спросил, может ли он подбросить, и позвал кого-то рукой. Из толпы вышла рослая, симпатичная девушка и села на заднее сиденье. Егор думал, еще кто-то сядет, но нет, осталась одна девушка. Молодой человек попрощался с ней и попросил позвонить, как доедет. Егор спросил адрес и поехал. У парадной девушка вдруг всплеснула руками:
– Извините, а я кошелек забыла.
Егор вспомнил предупреждение Сергея и почему-то разозлился. Девушка была очень красивая. Он наблюдал в зеркало за ней, она была очень красивая. Он понял, что его просто развел тот парень, посадив девочку в машину. Со злости он произнес:
– Убирайся отсюда. Парадная, небось, сквозная.
– Не поняла, в чем дело?
Он вышел из машины, открыл дверцу:
– Убирайся, пока я тебя за шиворот не вытащил.
Та на него смотрит, не поймет, в чем дело.
– Почему вы грубите?
– А потому, что не хочу, чтобы из меня делали дурака или идиота. Так что иди. Убирайся. И пусть на твоей совести будет мой потраченный бензин и мое время.
Она с недоуменным видом вышла, посмотрела на номер машины, встала на тротуар. Егор уехал.
Прошло где-то дня два или три. Вдруг в почтовом ящике Егор нашел письмо, вскрыл, а там деньги и записка: «Возвращаю вам оплату за ваш бензин и потерянное время».
Егору стало стыдно, что вот так вот он, не зная человека, нагрубил, нахамил, обидел. Он решил извиниться. И написал ответное письмо: «Возвращаю сдачу с платы за мой потраченный бензин и время. И прошу простить за то, что нагрубил». Подписался: Егор. Подумал и написал свой телефон. Запечатал конверт. Подъехал к той парадной. Но номера квартиры-то он не знал. Мимо шел мальчик, очевидно, из школы лет тринадцати. Егор спросил:
– В какой квартире живет Надежда?
– Надька, что ли?
– Девушка лет двадцати.
– Ну да, Надька. На третьем этаже, в седьмой квартире.
Егор вошел в парадную и в почтовый ящик седьмой квартиры опустил конверт.
Прошла неделя, и вдруг в четверг звонок. Голос в трубке:
– Это Надежда. Я получила сдачу за ваш бензин и ваше потерянное время, но извинения не принимаю. Могу принять, если вы в пятницу отвезете меня и моих родителей на дачу. Уезжаем так поздно на дачу потому, что мама у меня болела. Так можете вы отвезти меня и родителей на дачу?
– Могу, если не забудете кошелек.
В пятницу к двенадцати часам он подъехал к той же парадной, вышел из машины. На третьем этаже открылось окно, и оттуда Надежда сказала:
– Егор, заходите, дверь открыта.
Он зашел. У двери стояли вещи: чемодан, рюкзак, сумки. Рядом двое пожилых людей. Егор понял, что это родители Надежды. Поздоровался. Отец протянул руку, назвал себя Василий Егорович. Мать тоже протянула руку:
– Марфа Петровна.
Надежда была в футболке, в спортивных в обтяжечку брюках. Точеная фигурка. Красивая, привлекательная. И говорит:
– Егорушка, пожалуйста, вот эти вещи, чемодан, рюкзак и сумку, отнесите, а потом поднимитесь еще раз за вещами. Давайте я вам помогу, дверь открою, – а выйдя за дверь, шепнула, чтобы родители не слышали: – Называйте меня на ты и делайте вид, что мы давно знакомы. Так будет приятно моим родителям.
– Хорошо, – ответил Егор.
Отнес вещи, загрузил. Поднялся второй раз за вещами. Пришлось еще и третий раз подниматься. Когда все вещи были перенесены, женщины уселись на заднее сиденье, а мужчина сел вперед. Егор помог ему пристегнуться. Тронулись. Деревня – 70 километров от города.
Отец Надежды спросил:
– Чем по жизни занимаешься, Егор?
– Закончил политех. Но перестройка, девальвация и прочее. На заводе заказов нет, зарплаты задерживают. Хотел в аспирантуру. Но демократы объявили, что стране не нужны ни ученые, ни инженера. И тогда поступил во второй институт – экономический, досдав два экзамена, сразу на третий курс. Сейчас заканчиваю второй институт. Но много всего непонятно. Пришел к выводу, что в данное время, – это 90-е годы, – можно только бизнесом заниматься. Это купи-продай. Ведь все эти демократы, гайдары, бурбулисы, чубайсы, говорят, мол, не нужно велосипед изобретать, не нужны ученые, инженера, достаточно дырку пробурить, вставить трубу и качать себе нефть, газ за границу. А там загребай лопатой деньги и покупай все, что надо. Но лопата-то оказалась дырявая. Деньги из недр загребали лопатой олигархи в основном, а что на лопате оставалось, местные по своим карманам рассовывали. Остальным чуть-чуть на пенсии оставалось. Вот к такому выводу я пришел, с чем согласился мой научный руководитель, когда я в курсовом проекте такое заключение сделал, что бизнесом в России в это время можно заниматься только таким: купи-продай.
Они подъехали к даче. На воротах висел велосипедный замок. Отец Надежды попытался открыть замок, но он за зиму заржавел. У Егора в багажнике всегда находилась бутылка с маслом, с тормозной жидкостью. Он достал масло, сломал веточку и каплю масла капнул в замок и на ключ. Подождал немножко и ключ понемногу-потихоньку разработал. Замок открылся. Такую же самую процедуру проделал и с большим замком на доме. Потом перенес все вещи в дом.
Отец Надежды сказал:
– Извините, Егор, мы не приглашаем вас чайку попить. Нам пока как бы надо устроиться немножко.
Мать добавила:
– Вы, Егор, приезжайте в воскресенье к нам. Отдохнете на природе, а потом вместе уедете в город.
Предложение вообще-то заманчивое было. Надежда стояла, улыбалась. Она была красивая, конечно.
– Егорушка, ты можешь приехать в воскресенье?
– Да, конечно.
И вот Егор в воскресенье приехал к одиннадцати часам. Они уже устроились. Стоял самовар. Надежда вызвалась показать участок. Кое-где уже наведен большой порядок. А у дровяного сарая еще был беспорядок. Дрова не нарубленные лежали, а только напиленные. Егор сказал:
– Надежда, принеси-ка колун. Я немножко разомнусь.
Она принесла. Егор снял рубашку. Он и в школе, и в институте боксом занимался и вообще спортом. Поэтому мышцы у него были хорошо развиты. Он с удовольствием стал махать колуном. Нарубил дров. Затем подправил немножко дровяной сарай, который перекосился за зиму. Стал складывать дрова. Надежда стояла, смотрела, улыбалась. Он ей нравился. Отличное сложение. И разговаривал, за исключением первого знакомства, без грубости, вежливо, обходительно.
Подошел отец и пригласил к столу. Егор привез с собой торт и деликатесы. Специально заехал на оптовый рынок, купил ананасов, бананов, апельсинов. К этому времени он уже подрабатывал нормально «бомбилой». И стал воплощать идею «купи-продай». У него уже было два ларька, куда он нанял рабочих. Закупал товар на оптовых рынках и на кондитерских заводах.
Надежда и мать ее обрадовались гостинцам, привезенным гостем. У них был обед приготовлен. После обеда Надежда предложила прогуляться по деревне. Когда вышли за ворота, Егор заметил, что столбы, поддерживавшие забор, покосились. Он сказал:
– Давай мы в следующий раз погуляем, а сейчас поработаем, – и занялся забором.
К пяти часам забор был подправлен, столбы установлены, закреплены. Надо было их забетонировать, но цемента не было. Поэтому пришлось просто утрамбовать комель столбов камнями и битыми кирпичами. Восстановил также поврежденную сетку рабицу.
А в пять часов он попрощался с родителями Надежды и отвез ее домой…