Хирургия Глава седьмая

РАЗГОВОРЫ, РАЗГОВОРЫ…

  Наконец-то появилась Надежда Николаевна, временно замещающая заболевшую коллегу в другом отделении. Она зашла в нашу палату поздороваться и, возможно, из любопытства, касающегося итога разговора Василия, начатого ранее.
          - Слушай, Надька! Мы тебя с Петровичем ждали, особенно я. Тема беседы у нас была сложная. Может, продолжим её?
          - Как хотите. «Я вас слушаю», — сказала Надежда и с деланным безразличием уставилась в окно, в котором, кроме облаков и раскачивающихся от ветра веток, смотреть не на что.
          Василий покашлял для разминки и заговорил:
          - Начну издалека, и не только про нас. Семейные дела, которые происходят в темноте, особая проблема у мужчин и женщин. Здесь нет хороших и плохих, обе стороны заинтересованы в достижении своих интересов.
          Один тянет на себя одеяло, другой сбрасывает. На этой почве цветочки любви вызревают в сердце, и тараканы заводятся в голове – в разное время по-разному. И не только у простых людей, но и у больших шишек! Ты замужем ещё не пробовала… Так не знаешь, а нас с твоей мамой жизнь покрутила разными ситуациями.
          Да что о нас говорить? Вон известная всем Горбачиха что натворила: капризничала, не подпускала Мишку, даже поцеловать в простые губы не разрешала. Сам читал его мемуарное нытьё про обиды этого смысла. А Горбачиха та ещё штучка была! Нацепит на себя лучшие наряды и тянет его за границу выгуливать своё дорогущее благосостояние.
          Видит, что от него ни дома, ни в государстве толку нет, болтовня одна, да и сказала ему об этом сгоряча. Он обиделся, затаился в Форосе, хотел выпить с горя и скуки, да нечего. Сам спиртное превратил в дефицит, он же с ним боролся. А пока чирикал со своей красавицей про ночные разногласия да обустраивал хоромы, Ельцин с его подачи да с своими друзьями-выпивохами развалили СССР.
          По какой причине? Тоже от вечных разногласий с женщинами. Рождённый пить с женщиной не может, а будет ревновать да обижаться не только на свою, а на весь белый свет!
          Каждый мужик нервничает в таком случае. Начхать им было на всё.
Кажется – Личность! Величина! Правитель! Генеральный секретарь, прости Господи! А из-за какой-то, даже не имеющей приличного названия женской штучки государство рушится…
          Она тоже не в духе. Ограничена в свободе обстоятельствами. Как говорят в народе: «На первую леди не лезут ни друзья, ни соседи…» Был бы он решительный хоть в чём-то, то нашёл бы себе какую-нибудь балерину с распахнутыми ногами. Он, с хорошо подвешенным языком, справился бы в этом деле… И жена хоть на малость отвлеклась бы от его словоблудия. Вот я, как комбайнёр, решительней, чем бывший помощник комбайнёра.
          С такими смелыми мыслями, Надька, решил я войти в вашу хату.
          - Василий Иванович! А нельзя ли, не ввязываясь в отношения личностей, которые от нас далеки и нашим интересам не соответствуют? Мы простые люди, и нас не касаются проблемы верховной власти.
          - Ошибаешься, Надька. Я работал комбайнёром, а ОН в деревне только в помощники комбайнёра вылез. Но кто-то ему выхлопотал орден! Ты слышала, чтобы в СССР помощникам комбайнёра давали ордена? Какая иностранная разведка готовила из него будущего руководителя великой страны под вражеские интересы? Этого и сейчас никто нам не скажет. Кем бы человек впоследствии ни стал, он, по сути, останется тем, кем был изначально. Всё равно он будет с признаками помощника комбайнёра, торгаша, политического недоумка… и команды обязан будет выполнять не свои, а тех, кто его возвысил!
          У Петровича есть такой афоризм: «В жизни мы из мелочей выявляем сволочей!» Как бы человек себя ни позиционировал, но на мелочах он окажется самим собой! Кто из грязи вылез в князи, тот с врагами будет в связи… Зачем он американскую пиццу рекламировал? От голода? Всю страну нашу унизил. Ему всё равно перед кем пресмыкаться… Им ещё и женщина крутила, вертела, как хотела. А чем она особенным отличалась? У всех одинаково!..
          - И всё же, Василий Иванович, нужно ближе подойти к нашему разговору, а то вон Сергей Петрович подаёт знаки какие-то… Уточните у него…
          - Извини, Надька, он меня просил не увлекаться отсебятиной. Перехожу к конкретности!
          Я твою маму всё время вспоминал с симпатией. А нонешняя встреча всё во мне перевернула, и когда она пригласила меня в дом – вернулись былые чувства. Я свою теперешнюю жёнку выбросил из головы и отбросил подальше, чтоб больше не попадалась на моём пути!
          Так вот, твоя мамка обрадовалась нашей встрече. Я только перешагнул через порог, а по нашей белорусской гостеприимности Галька сразу за яйца! Спекла яичницу, колбасы нарезала, сала, огурцов и всякой всячины да водку «Столичную», с советских времён оставшуюся, вытащила из закромов малой родины. Расчувствовалась.
          Выпили, а что было у нас потом, не помню, но то, что она сказала до выпивки, не забыл! А она сказала:
          - Васька! Надька-то от тебя!
          - Да ну! – усомнился я.
          - Нет, это правда!
          - Чем докажешь? Говори!
  - У тебя на заднице, на правой ягоднице большое родимое пятно было! Я это знаю с той поры, как мы с тобой под стожком влюблялись. Помнишь, как нам было хорошо? Так вот у Надьки в том месте такое же пятно по размеру и форме! Вот так. Понял, где наша правда находится?
          Сказав это, Васька глянул лукавыми глазами на неподвижно сидящую Надежду, и их взгляды встретились. Его улыбка тут же исчезла.
На глазах разволнованной девушки появилась влага, она поднялась с намерением уйти.
          Васька подошёл и, ткнув пальцем в предполагаемое место наличия загадочной метки, миролюбиво сказал:
         — Вот здесь посмотри…
          Надька рванула из палаты во всю прыть, но дверью не хлопнула...
          - Петрович! Чего это она разбежалась? Что тут такого? Я правду сказал.
          - Неисправимый ты человек. Намазюкал ты своим разговором вдоль и поперёк. Я тебе кулак показывал, чтобы ты придержал язык, комбайнёр несчастный!
          - Дык, помощник комбайнёра в своё время больше меня болтал, прости меня, Господи, за наказуемую правду! И никто его не останавливал…
          - Здесь тебя, балбеса, не остановишь, а кто его осмелится остановить, кроме жены? Чувствуй разницу в значимости в его существующей должности, а не в былой должности помощника комбайнёра.