Долгая война

Война — это по большей части грязь.

Война бывает двух типов: короткая и долгая.

Самое страшное в короткой войне то, что люди не успевают осознать реальность. Они воспринимают себя случайными зрителями происходящего вокруг сюрреализма. Не частью его а посторонними наблюдателями. По этой причине совершают фатальные ошибки. К тому моменту, когда люди начинают осознавать, что находятся не в кино, смерть успевает собрать свой урожай. Одних хоронят и начинают забывать, других до конца дней терзает обида или совесть. Есть ещё те, кто понимают, что могут быть по-настоящему счастливы только в этой грязи...

Короткая война прекращается или превращается в долгую войну.

Люди приспосабливаются к долгой войне, привыкают к ней. К войне начинают относиться как к погоде. Погода бывает тихой и спокойной, ясной и солнечной. Бывает хмурой и холодной, с громом и молнией. Смерть перестаёт быть чем-то страшным. Чужое горе уже не вызывает сочувствия. Достоинство начинает испаряться из сердец, уступая место инстинктам выживания.

Это знают все, кто пережил войну.

Однако далеко не все осознают самую глубокую рану, наносимую обществу долгой войной.

В каждом обществе, при всех его плюсах и минусах, есть небольшой процент выдающихся людей.

Это хорошие врачи, учёные, учителя школ и вузов, бизнесмены, предприниматели, тренеры, мастера в тысячах отраслей экономики и культуры и просто мудрые или очень достойные люди.

Это люди, которые в мирное, обыденное время, подобно тому как паровозы тянут за собой вагоны, осознанно ведут за собой по большей части несознательное общество.

Эти люди — столпы, на которых держится благополучие, перспективы и нравственное состояние всего общества.

Это люди, которые умеют творить, созидать, могут собирать вокруг себя единомышленников, умеют договариваться между собой, идти на компромиссы в малом и личном ради большого и общего, могут быть бескомпромиссными в принципиальных вопросах, задавать высокие рамки достоинства и чести.

Во время долгой войны одна часть этих лидеров погибает, другая покидает это общество, ибо не видит смысла находиться в нём.

Этим людям всегда есть куда ехать, они всегда востребованы, их везде ждут и им всегда рады.

Есть третий тип этих людей. Они остаются до конца со своим народом из чувства солидарности и патриотизма. Переживают с ним долгую войну и лишения.

Но к тому моменту, когда оканчивается долгая война, их в обществе оказывается так мало, что они уже не могут вытянуть побитые и ржавые составы.

Наступает эпоха Шариковых и Швондеров, Ежовых и Дзержинских, которые, как правило, мало что могут, кроме как пытать, стрелять в затылок, горланить, таскать за галстук оставшихся Преображенских и искать виноватых в том, что у них ничего не получается.

Страх и унижение ведут к апатии, долгосрочной деградации и упадку.

И вот общество созрело для принятия диктатора. Любое унижение, любые жертвы, любые правила, любая мораль... Народ готов принять всё, лишь бы все, включая Ежовых и Шариковых, были унижены одинаково.

А Сталин — это уже надолго. Дело Сталина не заканчивается с его жизнью. Оно пускает свои гнилые, но глубокие корни в будущее народа...

Национальная элита это не должность и не погоны. ЕЕ невозможно создать указом или выростить как картошку. Национальная элита - это неотьемлемая часть народа. Часть его кожи и костей, сердца и легких, мышц и желудка... Здоровая элита может сформироваться в здоровом обществе. А может навсегда исчезнуть оставив его на произвол судьбы.