Кольцо Саладина, ч 4. Последнее воскресенье, 48

Пронзительный, холодный запах - словно удар по нервам. Господи, ну, зачем я проснулась? Чтобы вот это всё было опять - тошнота в голове, тошнота во всем теле, тоска в сердце?..
Я с трудом подняла тяжёлые веки – надо мной качались в светлых сумерках несколько лиц с одинаково встревоженными взглядами. Мужские лица, всё мужские… А, нет… вот одна женщина, немолодая, в ветровке поверх белого халата. Врач? Медсестра? Один из мужчин тоже в белом халате, только нараспашку. Остальные одеты, как обыкновенные прохожие. И вечернее небо за их головами. Ничего себе…
- Живая? – спросила женщина без улыбки.
- Вроде, да, - с трудом пробормотала я. – Меня что, убить хотели?
- С чего это вдруг? – спокойно спросила женщина. – Сейчас, разбежались.
- Меня по голове ударили…
- Да прямо, сейчас. Сама ударилась об корягу, - сказала женщина, не меняя хмурого выражения.
- Вам, наверное, плохо стало, - сказал немолодой мужчина. - Я позади вас шёл, заметил, у вас походка неровная была. Хотел поддержать, но не получилось, вы упали. Голова кружилась?
- Я… - мне трудно было отвечать на вопросы. Проще было самой задавать. - Я что, сознание потеряла? Мне скорую вызвали?
- Мимо проезжали, - скупо отозвался мужчина в халате. – Смотрим – валяется кто-то под кустом. А под кустами только наши люди валяются.
- Живёшь где? Если в центре, садись, подкинем, - сказала женщина. – Встать можешь?
- Спасибо…
Я попыталась встать, но меня тут же повело в сторону. Пришлось присесть на корточки. Женщина в халате безнадёжно вздохнула и деловито распорядилась:
- Мужчины, помогите. Берите под руки - и в машину её. Виктор Палыч, ты, давай, беги за накладной, ящики ребята погрузят, а я тут ей давление пока смерю.
Всё ещё плохо соображая, я кое-как вкарабкалась в кабину, и здесь, внутри, к моему тихому восторгу обнаружилась кушетка. Старая и ободранная, но с бортиками. Это было счастье. Оказывается, я мечтала как раз о таком – растянуться где-нибудь на горизонтальной поверхности и не вставать.
- Беременная? – спокойно спросила медсестра, пристраивая на моей руке манжет тонометра.
- Откуда вы… почему вы… да, - прошелестела я с безнадёжностью.
- У врача была? На учёте в женской консультации стоишь?
- Нет…
- И чего ждём? – устало спросила она. – Тебе сколько лет? Пятнадцать?
- Двадцать три, – еле слышно сказала я. – А какое давление?
- Какое там давление. Никакого там давления. У врача надо наблюдаться, - сердито сказала сестра. – Хуже детей, честное слово. Стала бы на учёт, тебе прописали бы курс витаминов, - пояснила она. - Ходила бы, делала. Витамины, кальций, фолиевую. Не валялась бы под заборами. Кулаком поработай. Кулаком работаем! - прикрикнула она.
- Зачем, - пролепетала я и зевнула.
- Железо поставлю хоть… и витамины… не дёргайся! Всё, руку согни. Коля! – обернулась она к шофёру, - бутылку с водой подай.
Хрупнуло стекло, перед носом у меня оказался картонный стаканчик – и я, вдруг почувствовав жажду, хватила его и с наслаждением выпила. Раствор был приятный, сладенький и на сердце мне тоже стало сладко и безмятежно. Всё-таки хорошо, когда есть кто-то, кто берёт на себя ответственность за твою жизнь…
Под голову мне сунули свернутую чью-то куртку, и я даже не дождалась прихода Виктор Палыча с его накладной, устроилась поудобнее, глубоко, облегчённо вздохнула и с наслаждением заснула.
Наверное, мне снились хорошие сны. Было смутное чувство лёгкости и чистоты во сне. Я шла во сне по тёмной улице и размахивала палкой. И почему-то это было бесстрашно и даже весело. Я знала, что вернусь и будет всё хорошо, мы будем вместе. С кем? С кем-то важным и нужным.

Я заснула счастливая и проснулась счастливая и лёгкая. Сердобольные фельдшеры высадили меня чуть не под колёса нужного мне трамвая и даже проследили, чтобы я благополучно в него погрузилась.
Мне правда, было хорошо. Голова была свежей, лёгкой - какой давно уже не была. Поэтому всю оставшуюся до дома дорогу я только и делала, что диву давалась: как же может быть хорошо человеку, когда его не тошнит. Даже сделала по этому поводу два открытия. Первое: человек ко всему привыкает, даже к самому ужасному, и тогда самое ужасное кажется нормальным. Второе: оказывается, чтобы тебе стало хорошо, надо упасть в обморок со страху, а потом чтобы тебя спасли. Желательно - в присутствии кучи свидетелей.

Весёлая, чуть ли не напевая, я бежала по нашему общежитскому коридору – и он, наш унылый, местами угрожающего вида коридор был сейчас лучезарным и даже каким-то светлым. Господи, как же здорово, оказывается, на свете жить!
Татка так и кинулась мне навстречу.
- О-о! Боже мой, слава богу! Живая, здоровая! Слава богу, ты дома! Я тут места себе не нахожу, чайник три раза подогревала, садить чай пить. Что Ильич? Рассказывай!
- Ильич хорошо! – я раздевалась весело, радостно, я всё ещё не привыкла к своему хорошему самочувствию. – Ильич не в курсе вообще. Сказал, что всё будет хорошо. Будет завтра звонить. Сказал: прямо с утра позвонит.
- Он всё обтяпает, - таинственно тараща глаза, сказала Татка. – Я его знаю. Он эту камарилью терпеть не может.
- Он говорил: «Танечка», «Мирочка».
- Так они для него ученицы, он их пешком под стол водил. Ладно, чёрт с ними! Теперь мои новости! Слушай! Наша папка в полной безопасности у моей тётки в шкафу под меховыми шапками!
- В колготках пронесла, - засмеялась я, наливая себе горячий чай и садясь к столу.
- А вот не в колготках! – загадочно провозгласила Татка. – Для того, чтобы захоронить незаметно важные документы, есть более прогрессивные средства.
Она встала в торжественную позу.
- Меня отвезли прямо до порога!
- А, вон откуда ветер дует, - кивнула я, отхлёбывая горячий чай. У чая теперь был вкус, и я этому тоже радовалась. - Мосье Вольдемар. Угадала?
- Ну да, - Татка чуть смутилась. – Угадала. На служебной машине прямо. Представляешь, мы ехали по всей Москве на машине с надписью: «Мосфильм».
- Ну, вот теперь весь Мосфильм будет знать, что у тётушки в шкафу под шапками прячется наша драгоценная папка, - сказала я.
- Так он не знает, что я везла! – возмущённо воскликнула Татка.
- Да я шучу, - я засмеялась. - Ты молодец. Правда. Я ценю.
- Ты сейчас ещё больше будешь меня ценить, - объявила Татка. - У меня для тебя сюрприз! Ты даже не подозреваешь, что у тебя сейчас есть.
- Неужели кольцо Саладина? – весело спросила я.
- Лучше! Хлеще! Бери выше?
- Пуговица из гробницы Тутанхамона?
- Ой, ну сразу видно, что историк, фантазии никакой, - объявила Татка. – Закрой глаза! Закрыла? Открывай!
Я закрыла глаза. Потом открыла глаза.
Прямо передо мной стояла на столе трёхлитровая банка томатного сока.
- Что? – ликующе проговорила Татка. – А?! А я тебе сказала, что будет такой презент, что ты онемеешь от счастья.
Я смотрела на банку и молчала. Долгожданная банка томатного сока. Она мне грезилась, она мне снилась. Конечно, надо было радоваться и благодарить Татку – она так этого ждала. Надо было произносить какие-то слова восторга и счастья.
Но нужного счастья почему-то не было.
Я совершенно отчётливо ощущала: мне совсем-совсем, ну, ни капельки не хочется этого долгожданного сока…

продолжение следует