Прогулка среди могил. Гл. из романа Дети Авеля

                Прогулка среди могил

          Как-то Шумелов предложил Сергею исследовать заброшенную церковь. Он признался, что еще туда не ходил,   деревенские обещали сводить, но, когда дело доходило по самого похода, у них находились неотложные дела. Видимо, не очень-то и хотели.
          Про этот поруганный храм в деревне ходило много страшных историй. Говорили, что в церкви обитает нечистая сила. В нечистую силу врач не верил, вероятнее всего, в развалинах можно было встретить бомжей или наркоманов.
          - Когда я в школе учился, -  сказал Марьин, -  мы с пацанами лазили на церковь. Ходили толпой, человек по пять.
          - Страшно было?
          - Не так страшно, -  признался Марьин, -  как мы сами себя пугали.
          Один заорет что-нибудь, а остальные, как горох посыплются, да еще со страху друг на дружку полезут.
          Выбирали тогда для похода в развалины ясный солнечный день. В пасмурный дождливый день заброшенная церковь отпугивала.
          Страшнее всего были старые фрески. На них были ангелы, архангелы и святые. Многие фрески облупились, осыпались. На других от изображений остались только жгучие пронзительные глаза.
          На западной стене церкви была фреска с изображением Страшного Суда. Мучения грешников были написаны с потрясающим мастерством. Одних жгли огнем, других рвали клещами, рубили мечами, кололи вилами. При этом клыкастые чудища с крыльями и копытами волокли грешников в геенну огненную, где сидел Сатана, а у него на коленях жалась душа Иуды Искариота.

Иллюстрация: Панишев Евшений. Дорога в деревню. Холст, масло. 2004.
          Пацаны разглядывали фреску с непроходящим интересом. Ради нее и ходили. Но больше ради теплой стены.
          - Ради чего? – переспросил Шумелов.
          - Говорили, что теплая стена исполняет желание.
          Точного местонахождения теплой стены никто не знал. Ее нужно было искать. Вот и лазили мальчишки в развалины и водили ладонями по стенам. Не найдя волшебного места, писали на стенах матерные слова, рисовали неприличные рисунки.
          - Теплую стену чаще всего зимой искали, -  сказал Марьин. – Все стены проморожены, а от нее теплом веет, как от печки.
          Сходить в заброшенную церковь договорились в среду.
          Баба Зина их поход не одобрила.
          - Вы дурью маетесь, -  сказала она. – Взрослые мужики… Поняла, если б пацаны пошли.
          - Да ладно тебе, баба Зина, -  примирительно сказал Марьин. – Мы только туда и обратно.
          - Смотрите там, никуда не лезьте.
          - Не полезем. На обратном пути тебе еще и лабазника нарвем.
          Бабка совсем оттаяла.
          - Теплая стена ведь не сразу появилась, -  начала рассказывать она.   Когда колхоз был, ехали два мужика на грузовой машине, старый и молодой. Старый – шофер, а молодой вроде ученика у него был. На подхвате. Подай-поднеси. Дорогой подсадили они молодую девушку, татарку, она учетчицей была, в Кузину ехала. Не поехали до деревни, к церкви свернули. Потом девушку эту они изнасиловали. Она сказала: я на вас заявление напишу. Старый и говорит молодому: зарежь ее, а то она нас выдаст. Молодой не стал, испугался, тогда старый ее в живот пырнул. Она пока умирала, всё за стены хваталась. И стала в одном месте теплая стена.
          - Поймали их?
          - Поймали, конечно. Судили потом. Молодому пятнадцать лет дали, а старого расстреляли. Татарку, когда анатомировали, то беременность определили. Так, может быть, не расстреляли, пожалели.
          - А когда-то узнали, что теплая стена желания исполняет?
          - Так сразу и узнали. Милиционер, который всё заснимывал, измерял, всё о своей жене думал. Развестись с ней хотел, - пятнадцать лет живут, а детей нет. И вот задел он ту теплую стену. Как током его ударило. Домой приехал. Жена говорит: радуйся, беременная я.
          - Может, совпадение?
          - Отправили потом одну женщину, чтобы эти пятна затереть, замазать. У ней мальчик болел, не ходил. Затерла она эти пятна. Пришла домой, а ребеночек ее у ворот встречает. Потом еще случай был. И еще. Потом в других деревнях прознали. Стали в церковь приезжать.
          - А когда это было?
          - При Хрущеве. Тогда еще с религией боролись. Сталин во время войны разрешил приходы открывать, а Никита давай всё ломать. Потом в районе узнали, что люди в церковь ездят. Что за паломничество?! Нельзя. Председателю нашему тогда сильно влетело. Он в сердцах хотел ее тракторами своротить, но потом одумался и приказал закрыть, заколотить. Так постепенно и забылось. Пацанята только лазили.
          В среду, часиков в десять утра, Шумелов зашел за Марьиным. Врач уже был в приподнятом настроении, кроме того, в руках он нес сумку, в которой находились бутылка водки и закуска.
          - Чтобы лучше шагалось, -  объяснил Шумелов.
          Только вышли за ворота, выпили «на ход ноги». Стало легче и веселее.
          - Это раньше в казачьих станицах,  - сказал знахарь, хрустя огурцом, -  пили «на посошок», «стремянную» и «закурганную».
          - Это как?
          - А ты что, филолог, не знаешь? Когда казаки уходили в поход, вся станица шла их провожать. Первыми уставали старики. Они шли, опираясь на свои посохи. Пили «на посошок». Стариков отпускали домой. Рядом с казаками шли их жены и невесты, держась за стремя. Пили «стремянную». С женами прощались. А потом уезжали в поле, выбирали какой-нибудь курган и выпивали всё, что взяли с собой, потому как на службе был сухой закон. Это называлась «закурганная».
          - Со мной в школе историк работал, -  сообщил Марьин, -  Долгих Иван. Много интересного рассказывал про экспедиции, как они раз в Омске «закурганную» пили. Двадцать пять человек в однокомнатной «хрущевке».
          - Это что! Мы один раз восемь человек на одном диване спали.
          «Стремянную» пили возле дома Ермила. В качестве женщины присутствовала любопытная бабка Сорока.
          - Вы далёко направились? – поинтересовалась бабка.
          - В поле, водку пить, -  Марьин почти не соврал.
          - А почему в поле? – удивилась бабка. – Что вам дома не сидится?
          - Может, у нас пикник,  - Шумелов строго посмотрел на бабку.
          Бабка Сорока хмыкнула и больше ничего не спрашивала. Подумала только про причуды городских. Сидели бы за столом и пили, как все нормальные люди делают. Нет же, потащились в поле.
          Распрощались с бабкой Сорокой, пошли дальше.
          В поле кургана не нашли, поэтому выбрали большую развесистую иву и расположились под ней. Водки в бутылке было достаточно, поэтому «закурганная» затянулась. Пошли философские разговоры.
          - Ты ведь из самой толщи народной,  - говорил захмелевший Шумелов. – Ты – соль земли. Беда твоя, Серега, что ты всё время пытаешься стать кем-то. Оставайся самим собой.
          До церкви дошли с разговорами, философствовали. Настроение было прекрасное.
          Возле церкви обнаружился Ванюша. Дурачок ходил между могилок и что-то бурчал себе под нос. Увидев Шумелова и Марьина, оживился. Потащился за ними.
          - Ванюша, иди домой, -  строго сказал Шумелов. – Тебя мама ищет.
          Накаркал Шумелов… На дороге показалась Светка с почетным эскортом из трех крепких мужиков и бабки Сороки. Бабка что-то рассказывала, махала руками.
          - Да они Ванюшу ищут! -  дошло до Марьина. – Если нас увидят, то мало не покажется. Скажут, что увели его со двора. А бабка Сорока подтвердит.
          Шумелов начал храбриться, что справится и с тремя. Но реально исход боя был не в их пользу. Трезвый Шумелов являлся неплохим бойцом, однако сейчас его размотало.
          - Иди, маленький, -  ласково попросил Марьин. – Тебе мама конфетку даст. Вон она идет.
          Ванюша увидел мать и побежал к ней навстречу. Марьин же схватил знахаря за руку и потащил мимо церкви в сторону леса.
          - Ты куда? – не понял тот. – Церковь же хотели осмотреть.
          - Молчи, Коля, -  попросил Марьин. -  Поиграем в прятки.
          Протащились метров сто от церкви и бухнулись в яму. Позиция оказалась очень выгодная. Шумелов немного поворочал и заснул, а Марьин принялся наблюдать, как мужики со Светкой и бабкой Сорокой в поисках их мечутся вокруг церкви.
          - Да здесь они! – кричала Светка. – Ищите лучше!
          - Здеся, здеся, -  подтверждала бабка Сорока. – Куды им деваться? Спрятались, наверно.
          Мужики обшарили всё. Была бы собака   пустили бы по следу. Разозлились. Озверели. Попадись им сейчас эти уроды городские – убили бы.
          - Ванюша, ты их видел? – начала пытать сына Светка, и тот принялся кивать головой. – Где?
          - Здеся.
          Мужики рыскали еще минут пятнадцать.
          - Эй вы! – крикнул один из них. – Куда зашкерились? Выходите, ничего не будет.
          Эта была простая хитрость. Наивные полагали, что «интеллигенты» поверят и сами выйдут. А там останется только им зубы пересчитать. И не только зубы…
          Шумелов проснулся и попытался вылезли. Марьин кое-как его удержал.
          Скоро поиски закончились. Вся честная компания, матеря «городских дачников», удалилась.
          - Ушли,  - обрадовался Шумелов. Надо сказать, что он немного протрезвел. – Сейчас можно и церковь осмотреть.
          - Хватит мне на сегодня впечатлений! – отмахнулся Марьин. – Ты как хочешь, а я домой пойду.
           Никто в тот день с разборками не приходил. Марьин не знал, что на обратном пути в деревню бабка Сорока так увлеклась рассказом, что запуталась в собственном вранье. Получалось, что городские набрали полную сумку водки и ушли куда-то в поле ее пить. Потом кто-то приехал за ними на большой черной машине. Всё это называется «пикник».

Иллюстрация: Панишев Евгений. Дорога в деревню. Холст, масло. 2004.